А. П. Чехов мастер короткого рассказ

Вид материала

Содержание

1. А.П. Чехов – мастер короткого рассказа
Я его обрызгал! – подумал Червяков. – Не мой начальник, чужой, но все-таки неловко. Извиниться надо

Подобный материал:

Содержание

Введение ……………………………………………………………………2

А.П.Чехов – мастер короткого рассказа…………………………....4
История создания рассказа А.П.Чехова «Смерть чиновника»…....6
Функционирование глагольной лексики в рассказе А.П.Чехова «Смерть чиновника»………………………………………………....8

Заключение…………………………………………………………………13

Список используемой литературы………………………………………..14

Введение

Творчество Антона Павловича Чехова привлекает своей простотой, и в то же время несметным богатством мыслей и образов. Это можно понять, если прочитать хотя бы несколько его рассказов. Наша работа является актуальной, так как 2010 год объявлен годом А.П.Чехова, в связи с этим событием в литературе вновь стали рассматриваться вопросы о своеобразии стиля данного писателя, его художественной манеры.

Новизна нашей работы обуславливается пристальным вниманием к рассказу Чехова «Смерть чиновника» и к функционированию в нем глагольной лексики.

Объектом исследования явился стиль писателя, в частности одна из характерных его черт –обильное использование глаголов.

Предметом исследования стала глагольная лексика с точки зрения её функционирования в тексте.

Материалом исследования был взят рассказ А.П. Чехова «Смерть чиновника».

Гипотеза: приступая к анализу рассказа, мы полагаем, что глагольная лексика в нем является определяющей по отношению к сюжету, к сюжетной схеме в целом, а также способствует реализации такой черты стиля писателя как лаконичность.

Цель работы: проследить функционирование глагольной лексики в рассказе А..П. Чехова «Смерть чиновника».

В соответствии с этой целью нами были поставлены следующие задачи:

Изучить научную и критическую литературу по поставленной проблеме.
Определить основные средства достижения лаконичности А.П.Чеховым.
Определить основные функции глагольной лексики в рассказе Чехова «Смерть чиновника».

Данная работа состоит из введения, трех глав, заключения и перечня используемой литературы.

В ходе работы нами использовались следующие методы исследования:

описательный: при описании функций глагольной лексики в тексте;
аналитический, при анализе рассказа «Смерть чиновника» с точки зрения функционирования в нем глагольной лексики.

В работе также использованы приемы исследования: наблюдение, описание, анализ.

Практическая значимость работы заключается в следующем:

Исследованный материал может быть использован на уроках литературы и русского языка в комплексном и стилистическом анализе текста.
Данное исследование может послужить базой для изучения творчества А.П.Чехова на уроках литературы.

Степень изученности данной темы, судя по найденным нами источникам, средняя. Можно найти в литературе элементы стилевого анализа, можно найти анализ образов, но об использованной лексике сказано очень мало. Данную тему можно развивать дальше, если обратиться к изучению устаревших слов в творчестве Чехова, характер и использование фразеологизмов.

1. А.П. Чехов – мастер короткого рассказа

Л. Толстой говорил о А.П.Чехове: «Чехов – это Пушкин в прозе». После смерти писателя он также написал: «Чехов создал новые, совершенно новые, по-моему, для всего мира формы письма, подобных которым я не встречал нигде… Отбрасывая всякую ложную скромность, утверждаю, что по технике он, Чехов, гораздо выше меня». Л.Толстой подразумевал сильнейшее художественное впечатление, какое оставляла человеческая проза, удивлявшая своей краткостью и простотой.

Краткость смущала всех. Краткость противостояла тому, что более всего ценили, чем особенно дорожили в те времена – пространному многотонному роману, который читался не то что ночами и днями, а целыми зимами напролет. Это наш обычай, старинная, еще Пушкиным замеченная черта:

Ей чтенье нравилось боле,

Никто ей в этом не мешал,

И чем роман тянулся доле,

Тем ей он боле угождал…^¹

Читающая Русь жила книгой и верила ей больше, чем собственным глазам. Старый роман создавал иллюзию бытия и, обладая огромной художественной силой, заменял бытие; можно было жить, не живя. Читали за обедом, ночи напролет, до петухов, до помрачнения рассудка и даже во сне:

В этом общелитературном контексте чеховский рассказ – буквально капля в море. Он скоро кончался, и это смущало, даже пугало людей: чем же заполнить время, что же делать без книги, чем жить? Чехов «отнимая книгу», как отнимают игрушки, возвращая нас к будничному расписанию и урочному труду. Истинный смысл краткости, конечно, в том, что она пародирует долгое чтение…

Рассказы и повести Чехова, сколь бы короткими они ни казались, в полном своем объеме занимают все же десять полновесных томов. Любая наугад выбранная здесь фраза ни на слог не короче фразы Гоголя или Достоевского.

Лаконичность как специфическое и ярчайшее проявление таланта А.П. Чехова оценена была не сразу. Даже во второй половине 80-х годов находились критики, которые считали, что форма короткого рассказа мешала Чехову полно изображать героев и делать их поступки убедительными. Но уже в советское время вопрос о правомерности новой манеры и об огромном таланте ее создателя уже не вставал: он был решен положительно еще в дореволюционный период.

§2. История создания рассказа А.П.Чехова «Смерть чиновника»

По воспоминаниям Антона Павловича Чехова, сюжет рассказа «Смерть чиновника» сообщил Антону Павловичу Бегичев. Однако рассказ написан в 1883 году, т.е. задолго до знакомства с ним. Да и что могли рассказать Чехову? Разве лишь то, что какой-то человек, неосторожно чихнувший в театре, на следующий день пришел к незнакомому человеку и стал просить извинения за то, что причинил ему в театре беспокойство. Забавный анекдотический случай. А кто был этот чудак, почему, из каких соображений явился с извинениями, - всем этим анекдот не интересуется. Не задумывались над такими вопросами и авторы традиционного рассказа-анекдота. Достаточно было бы похлеще обыграть этот комический инцидент, и рассказ готов. Чем бездумнее и смешнее, тем лучше. Чехов решительно порывает с этой традицией.

В рассказе Чехова один из участников событий оказывается мелким чиновником, другой – генералом. Фамилия чиновника – Червяков – должна говорить сама за себя, подчеркивая приниженность, экзекутора Ивана Дмитриевича. Эта исходная ситуация порождает, казалось бы, вполне традиционный конфликт, идущий еще от гоголевской «Шинели». Гаркнул генерал на маленького, беззащитного, зависимого человека – и убил его. У Чехов генерал действительно крикнул на чиновника, и этого в самом деле оказалось достаточно, чтобы погубить его: «В животе у Червякова что-то оторвалось. Ничего не видя, ничего не слыша, он попятился к двери, вышел на улицу и поплелся… Придя машинально домой, не снимая вицмундира, он лег на диван и… помер^²».

Таким образом, перед нами как будто привычная сюжетная схема. Однако имеют место и существенные сдвиги. Начать с того, что генерал рявкнул на своего посетителя лишь тогда, когда тот довел его все новыми и новыми посещениями, все новыми и новыми объяснениями, и все на одну и ту же тему, до полного изнеможения, а потом и до остервенения.

Не похож на жалкое, зависимое лицо и чиновник. Ведь он докучает своими извинениями генералу не потому, что зависит от него. Вовсе нет. Извиняется он, так сказать, по принципиальным соображениям, считая, что уважение к персонам есть священная основа общественного бытия, и он глубоко обескуражен тем, что извинения его не принимаются. Когда генерал в очередной раз отмахнулся от него, заметив: «Да вы просто смеетесь милостисдарь!..» - Червяков не на шутку рассердился. «Какие же тут насмешки? – подумал Червяков. – Вовсе тут нет никаких насмешек! Генерал, а не может понять!» Как видим, Червяков это вовсе не новоявленный Акакий Акакиевич Башмачкин. Это нечто совершенно новое.

Получается, что Червяков умирает вовсе не от испуга. Оказывается, что финал драмы человека, который не вынес попрания святых для него принципов, да еще не кем-нибудь, а сиятельным лицом, генералом. Как же можно после этого жить? Так безобидный анекдот перерастает под пером Чехова в сатиру на господствующие нравы и обычаи. Смерть чиновника смешна, но эта смешная история в то же время и трагична, т.к. рисует картину обескураживающего обмельчания и обеднения личности в результате ее подчинения господствующим нравам^³.

Переосмысливая традиционную тему «маленького человека», идущую еще от Пушкина, Тургенева и раннего Достоевского, Чехов в то же время продолжает и развивает в новых условиях это направление. Как и «Станционный смотритель» Пушкина, «Шинель» Гоголя, «Бедные люди» Достоевского, чеховские произведения оказываются исполнены протеста подавления и искажения человеческой личности, в новых исторических условиях еще более беспощадного и изощренного.

§3. Функционирование глагольной лексики в рассказе

А.П. Чехова «Смерть чиновника»

Вершиной комического несоответствия между тем, что должно быть, с точки зрения здравого смысла, и тем, что произошло на самом деле, является событие, положенное в основу рассказа 1883 года «Смерть чиновника». Один человек, чихнув, обрызгал нечаянно другого, а затем… умер от страха и огорчения. Однако анекдот обрастает достоверностью.

Рассказ предельно лаконичен и как следствие, - динамичен. Эту особую динамичность рассказа заключают в себе глаголы и их формы (во всем многообразии). Именно через глагольную лексику идет развитие сюжета, а также дается характеристика героев; хотя, конечно, писатель применяет и другие художественные приемы (например, говорящие фамилии).

Но перейдем непосредственно к тексту.

Главный герой произведения вводится в ткань рассказа первых же строк: «В один прекрасный вечер не менее прекрасный экзекутор, Иван Дмитриевич Червяков, сидел во втором ряду кресел и глядел в бинокль на «Корневильские колокола». Он глядел и чувствовал себя наверху блаженства. Но вдруг…» Как видим уже здесь заключена завязка рассказа – интригующее «Но вдруг…». Многоточие лишь усиливает этот эффект. Через глаголы же автор вводит нас в эту атмосферу.

Прежде всего, следует отметить, что действие развивается в прошлом длительном времени, т.е. действие представляется в его существовании, статически. Это достигается благодаря форме глаголов – прошедшее время, несовершенный вид (сидел, глядел, чувствовал).

Глагол глядел дает нам первичную характеристику героя. Иван Дмитриевич Червяков сидел в театре и не смотрел, но глядел на сцену. Само слово несет на себе отпечаток разговорности, стилистической «сниженности». Таким образом, Червяков представляется нам простым обывателем, «маленьким человеком».

Повтор глагола (… и глядел в бинокль на «Корневильские колокола». Он глядел и чувствовал себя…) фиксирует наше внимание на состояние «глядении» героя, которое свидетельствует о некоторой его расслабленности и которое от части служит толчком развития сюжета, так как обуславливает неожиданность чихания.

«Но вдруг лицо его поморщилось, глаза подкатились, дыхание остановилось… он отвел от глаз бинокль, нагнулся и… апчхи! Чихнул, как видите». Автор постепенно подводит нас к одному из ключевых слов рассказа. Четкими яркими глаголами Чехов передает состояние Червякова, сам процесс чихания (ряд поморщилось – подкатились – остановилось – отвел – нагнулся – чихнул). Таким образом, писатель передает состояние человека, своего героя через действия.

Автор подает этот случай непосредственно, легко, учтиво. Этому способствует постоянное обращение к читателю. В этом случае глаголы употребляются в настоящем времени (встречается, как видите). Хотя следует отметить, что к читателям обращается не сам автор, а скорее рассказчик. Ему и принадлежит небольшое «лирическое отступление», размышление о чихании: «Чихать никому и нигде не возбраняется. Чихают и мужики и полицмейстеры, и иногда даже и тайные советники. Все чихают». В первом случае глагол чихать в составе составного глагольного сказуемого в безличном предложении. В данном случае мы имеем дело с настоящим вне времени, что лишь подчеркивается безличной формой. Это в свою очередь, отсылает нас к научному стилю, вернее – к настоящему вневременному с оттенком качественности т.е. речь здесь идет о качестве, свойстве, присущем человеку. Дальнейшее повторение этого глагола (чихать) в форме настоящего времени, 3-го лица, множественного числа распространяет это свойство на всех людей (Все чихают).

Всего слово чихать в рассказе встречается шесть раз (один из них в форме деепричастия), но многократное его повторение (четыре раза подряд) делает на нем, с одной стороны, логическое ударение, и данное слово становится одним из ключевых слов текста, с другой стороны – сообщает этому действию характер постоянной, многократной повторяемости в жизни, т.е. обычности, общности.

Далее действие развивается динамически. Это достигается за счет употребления глаголов совершенного вида, т.к. именно они представляют действие как компонент динамической ситуации в развитии. «Червяков нисколько не сконфузился, утерся платочком и, как вежливый человек, поглядел вокруг себя: не обеспокоил ли он кого-нибудь своим чиханием? Но тут уже пришлось сконфузиться. Он увидел, что старичок, сидевший впереди него, в первом ряду кресел, старательно вытирал свою лысину и шею перчаткой и бормотал что-то». Как видим глаголы, употребленные здесь в совершенном виде прошедшего времени передают действия героя, Ивана Дмитриевича Червякова (не сконфузился, утерся, поглядел, не обеспокоил, увидел). Глаголы же несовершенного вида, которые мы здесь встречаем, передают состояние Бризжалова, а не действие (вытирал, бормотал).

Интересен в приведенном отрывке и случай противопоставления: не сконфузился – пришлось сконфузиться. Первая форма глагола 3-го лица единственного числа прошедшего времени передает действие Червякова – он не сконфузился, говорит о его естественном поведении (он просто чихнул, а чихать никому не возбраняется). Вторая же, безличная форма передает скорее действие чего-то постороннего на сознание героя, воздействие со стороны – ему пришлось сконфузиться. А сконфузиться его заставило осознание того, что он причинил беспокойство, тем более что это оказался статский генерал, определяющим здесь оказался чин старичка. Господствующие нравы, принципы и преклонения перед высоким чином обусловливают дальнейшее поведение героя. Данный глагол - сконфузиться так же является одним из ключевых.

И тут в голову Червякову приходит «роковая» мысль: « Я его обрызгал! – подумал Червяков. – Не мой начальник, чужой, но все-таки неловко. Извиниться надо». В данной фразе содержаться два глагола, являющиеся ключевыми по отношению ко всему тексту. Это – обрызгать и извиниться. Они «засядут» в сознании героя и будут «мучить» его до самого конца рассказа. Их композиционную ценность определяет честность их употребления. Глагол обрызгать встречается четыре раза, причем в текст он входит, чаще всего, через диалог Червякова и Бризжалова. Глагол извинить/извиниться встречается семь раз и «сопровождает» Ивана Дмитрича с момента заявки конфликта.

Состояние героя резко меняется, когда его извинения, на его же взгляд, не принимаются должным образом. Достигается это за счет повторения одних и тех же глаголов в одинаковых формах, но в разных контекстах. Сравните: Он глядел и чувствовал себя на верху блаженства. – Глядел он, но уж блаженство больше не чувствовал. Зарождающееся в голове у Червякова беспокойство также передается через глагол – оно «начало помучивать» его. Приставка по- придает глаголу зачаточность действия, слабую его выраженность. Это-то беспокойство и вызывает у героя желание объяснить: «Надо бы ему объяснить, что я вовсе не желал…». Условное наклонение придает действию оттенок желательности, но уже после следующей встречи «желательность» переходит в твердое намерение: Я ему объясню…

Во время второй же встречи генерала и экзекутора в рассказ приходит смех. Следует отметить, что смех здесь воспринимается сразу же именно как насмешка:

Да вы просто смеетесь, милостисдарь! – сказал он, скрываясь за дверью.

«Какие же тут насмешки? – Подумал Червяков. – Вовсе тут нет никаких насмешек!»

Синонимом (в том числе и контекстуальным) слову «смеяться» выступает «насмешка»^⁴. Именно возможность насмешки и беспокоит, пугает Червякова.

Я вчера приходил беспокоиться ваше-ство, - забормотал он, когда генерал поднял на него вопрошающие глаза, - не для того, чтобы смеяться, как вы изволили сказать. Я извинялся за то, что чихая брызнул-с… а смеяться я и не думал. Смею ли смеяться? Ежели мы будем смеяться, так никакого тогда, значит, и уважения к персонам… не будет…

Червяков не думал, не смел смеяться. Последнее же предложение вообще заключает всю суть философии злосчастного экзекутора Ивана Дмитриевича Червякова. Здесь же «всплывает» и несоответствие элементарному человеческому здравому смыслу. С одной стороны, «чихать никому не возбраняется», это естественно и свойственно каждому человеку, но с другой стороны, он «не смеет смеяться» над этим «естественным» и в общем-то забавным случаем.

Это несоответствие становится роковым для героя. Трагическим для него оказывается последнее «объяснение» с генералом.

В животе у Червякова что-то оторвалось. Ничего не видя, ничего не слыша, он попятился к двери, вышел на улицу и поплелся… Придя машинально домой, не снимая вицмундира, он лег на диван и … помер».

Весь трагизм развязки, кульминация рассказа переданы здесь именно через глагольную лексику: оторвалось – не видя – не слыша – попятился – вышел – поплелся – придя – не снимая – лег – помер. Все выше перечисленные глагольные формы передают, прежде всего, состояние героя, его раздавленность, убитость – он не пошел, но поплелся, он ничего не видел, не слышал. А в результате всего – помер.

Трагическая развязка рассказа не воспринимается таковой. Слово «глагол», в котором заключается кульминация и развязка произведения, - стилистически снижено, разговорно. Таким образом, читатель чувствует отношение самого автора к герою, вернее к его смерти. Оно иронично, он не считает это смертью Человека, здесь не чувствуется истинный «пафос» смерти.

Таким образом, все поведение Ивана Дмитриевича Червякова, все развитие действий можно передать через следующий ряд ключевых глаголов: сидел – глядел – чихнул – пришлось сконфузиться – обрызгал – извиниться – объяснить – не смею смеяться - оторвалось – попятился – поплелся – лег – помер. Как видим, вся сюжетная ткань рассказа держится именно на глагольной лексике (вернее непосредственно на глаголах).

А.П. Чехов решительно переосмысливает традиционный в русской литературе образ «маленького человека». Зачастую «Смерть чиновника» А.П. Чехова сравнивают, сопоставляют с «Шинелью» Н.В. Гоголя. Но Иван Дмитриевич Червяков решительно не похож на Акакия Акакиевича Башмачкина. И генерал – далеко не «притеснитель», он не столь уж грозен. Ведь рявкнул он на своего посетителя лишь тогда, когда он довел его все новыми и новыми посещениями. «Закипание» генерала, также можно передать через ряд глаголов. Итак, сначала он «бормотал», потом он «сказал», затем он «состроил плаксивое лицо и махнул рукой» и только потом он «гаркнул». Степень бешенства генерала передают причастные формы – гаркнул вдруг посиневший и затрясшийся генерал.

Кроме того, состояние генерала передает и то, в каком лице он обращается к Червякову. Если сначала он отвечал ему во втором числе множественного числа, т.е. на вы (дайте слушать, смеетесь), то последняя его фраза предельно экспрессивна за счет повелительного наклонения и обращения на ты: Пошел вон!

Таким образом, одну из ведущих стилистических функций в рассказе А.П. Чехова «Смерть чиновника» выполняют глаголы и их формы. Именно глагольная лексика способствует яркости, выразительности и лаконичности произведения, что и является определяющими чертами стиля А.П. Чехова.

Заключение

Проследив функционирование глагольной лексики в рассказе А.П.Чехова мы пришли к следующим выводам:

-глагол, а также отглагольные формы – причастие и деепричастие являются самыми примечательными в стилистическом отношении.

-прежде всего, глагол является основным средством придания тексту динамичности, сообщения ему развития действий.

-функционирование глагола в тексте определяется его личной формой, временем, наклонением, видом.

-особенно многообразны в художественном тексте значения и функции прошедшего времени. Определяющим здесь является вид глагола.

В рассказе А.П. Чехова «Смерть чиновника» глагольная лексика определяет весь сюжет рассказа и выполняет следующие функции:

глаголы прошедшего времени несовершенного вида в большей степени передают состояние героя;
глаголы прошедшего времени совершенного вида сообщают о действии непосредственно в развитии, в динамике и заключает в себе сюжетную нить рассказа;
глаголы настоящего времени (в безличных предложениях) сообщают предмету, действию, состоянию обобщенность и обыденность;
одни и те же глаголы в различных контекстах заключают в себе противопоставления, т.е. являются контекстуальными омонимами;
стилистическая сниженность глаголов является средством выражения авторского отношения к герою, т.к. во многом характеризуют его;
повтор одних и тех же глаголов ставит на них логическое ударение и говорит о том, что они, возможно, являются ключевыми;
степень экспрессивной выраженности глаголов передает эмоциональное состояние героев;
причастия и деепричастия являются оттеночными по отношению к глаголам и способствуют более яркой характеристике героев.

Таким образом, именно глагольная лексика в рассказе А.П. Чехова «Смерть чиновника» является определяющей в стилевой характеристике писателя.

Список используемой и цитируемой литературы:

Александров Б.И. Семинарий по Чехову: пособие для вузов – М., 1975. 342с.
Бердников Г.П. А.П. Чехов: идейные и творческие искания. М., 1984. 243с.
Бялый Г.А. Чехов и русский реализм. – П., 1981. 292с.
Г. Газданов. Литературно критические статьи о Чехове // ВЛ. – 1993 – вым.3 – с. 302-321.
Г. Газданов//Вопросы литературы. – 1993. – Вып. 3. – с. 302-321.
Гитович Н.И. Летопись жизни и творчества А.П. Чехова. – М., 1955.
Голуб И.Б. Стилистика русского языка – М.: Айрис-Пресс, 2001. 238с.
Голубков В.В. Мастерство А.П. Чехова – М., Учпедизд., 1958.
Громов М.П. Книга о Чехове. - М.: Современник, 1989.
Дерман А. О мастерстве Чехова – М.: Советский писатель, 1959. 341с.
Ершиков В. Антон Павлович Чехов 1860-1904. – М., 1953. 273с.
Розенталь Д.Э. Практическая стилистика русского языка – М.: ООО Издательство АСТ – ЛТД, 1989г. 321с.
Пушкин А.С.. Евгений Онегин:{роман в стихах}; Драмы/А.С.Пушкин.-М.:АСТ: АСТ МОСКВА, 2010.-316с
Собрание сочинений в 12 томах А.П.Чехова. Москва, «Правда», 1985г.
Словарь синонимов под ред. Н.Абрамова. Москва, Просвещение, 1990

1 Пушкин А.С.. Евгений Онегин:{роман в стихах}; Драмы/А.С.Пушкин.-М.:АСТ: АСТ МОСКВА, 2010.-316с.

2 Собрание сочинений в 12 томах А.П.Чехова. Москва, «Правда», 1985г.

3 Бердников Г.П. А.П. Чехов: идейные и творческие искания. М., 1984. 243с.

4 Словарь синонимов под ред. Н.Абрамова. Москва, Просвещение, 1990

Blog

А. П. Чехов мастер короткого рассказ

Содержание