Щитова, О. Г. Процесс словообразовательной ассимиляции иноязычной лексики в русском языке как отражение культурных и языковых тенденций / О. Г. Щитова // Вестник Томского государственного педагогического университета

Вид материала

Содержание

Комлев Н.Г. Словарь новых иностранных слов: (С переводом, этимологией и толкованием). М.: Изд-во МГУ, 1995. 144 с.
Герд А.С. Морфемика в ее отношении к лексикологии // Вопросы языкознания. 1990. № 5. С. 5 – 11.

Подобный материал:

Щитова, О. Г. Процесс словообразовательной ассимиляции иноязычной лексики в русском языке как отражение культурных и языковых тенденций / О. Г. Щитова // Вестник Томского государственного педагогического университета. Серия: гуманитарные науки (филология). – 1’2004. – Выпуск 1 (38). – Томск: Изд-во ТГПУ, 2004. – С. 15–20.

Проблема языковых контактов является одной из центральных в лингвистике. Особую актуальность она приобретает в современной языковой ситуации, когда по многим социальным и психологическим причинам в русский язык активно заимствуются различные элементы иностранного происхождения. Усиление процесса заимствования иноязычных слов является одной из характерных черт, отличающих нынешний этап развития нашего языка от предшествующих [1, с. 29], и представляет собой естественное явление языковой эволюции. «Объем иноязычных заимствований в наше переходное время существенно вырос, и стремление поставить искусственные заслоны этому естественному процессу ни к чему не приведет. В условиях глобализации современного мира заимствования неизбежны и необходимы. Они не представляют опасности для национальной самобытности такого богатого языка, как русский, но разумную меру соблюдать здесь тоже полезно» [2, с. 29].

«В первой половине 90-х годов (XX в.) новые иноязычные слова, а также слова, недавно образованные в русском языке с помощью иноязычных морфем и морфоэлементов, интенсивно использовались в рекламе для обозначений товаров, поступающих на российский рынок. Броские, экзотичные и вместе с тем респектабельные наименования, призванные поразить воображение потребителя рекламы, расширяли представление о богатстве и разнообразии вещного мира, манили перспективой комфорта и уюта, отлаженного быта» (3, с. 13).

Термин ксенолексика (греч. ξένος ‘чужой, чужеземный’) имеет более широкое значение по сравнению с термином заимствование. Если заимствования – это иноязычные лексические единицы, ассимилированные принявшим их языком, то ксенолексика определяется как слова иноязычного происхождения, освоенные и не освоенные языком-реципиентом. Для ксенолексики вопрос о степени адаптации и ассимиляции в заимствующем языке остается открытым и должен решаться отдельно для каждой единицы. К новейшей ксенолексике мы относим слова иноязычного происхождения, появившиеся в русском языке в постсоветский период, т.е. после 1985 года. По отношению к этому языковому материалу проблема освоенности или неосвоенности в принимающем языке стоит особенно остро из-за короткого временнόго промежутка, в течение которого данные лексемы функционируют в русском языке. Вхождение новейшей ксенолексики в словообразовательную систему принимающего языка актуально в нескольких отношениях. Это позволяет, во-первых, определить степень ассимиляции иноязычного неологизма, а во-вторых, установить актуальность определенных словообразовательных процессов, продуктивность тех или иных словообразовательных моделей и типов на современном этапе развития языка-реципиента с учетом современного языкового сознания; “ценные сведения могут быть получены и при изучении конкуренции между отечественными и заимствованными формантами” [4, с. 123].

Изучение словообразовательная ассимиляция иноязычного слова в принимающем языке может иметь следующие аспекты:

морфолого-словообразовательное переоформление лексем в процессе перехода из одной языковой системы в другую;
наличие в принимающем языке одноструктурных лексических единиц, содержащих одну и ту же деривационную морфему;
заимствование группы однокоренных слов или наличие в языке-реципиенте ранее заимствованных единиц, имеющих один и тот же корень;
деривационная активность заимствований.

В задачи данной статьи входит рассмотрение первых трех аспектов словообразовательной ассимиляции новейшей ксенолексики.

Исследование выполнено на современном материале, источниками которого являются томская разговорная речь, средства массовой информации и др.

1. Переходя из одной языковой системы в другую, иностранное слово может оформляться при помощи словообразовательных морфем, характерных для определенных грамматических классов слов принимающего языка; происходит морфемная субституция ксенолексемы по сравнению с её иноязычным прототипом. Так, коммуникативно актуальные в настоящее время прилагательные виртуальный (< англ. virtual ‘потенциальный, возможный’), коммуникабельный (< фр. communicable ‘соединимый, сообщающийся’ < communiquer ‘сообщать, передавать’), коммуникативный (< фр. communikativ < лат. communicatio ‘cообщение, передача’), ментальный (< фр. mental ‘мысленный; психический’ < лат. mens, mentis ‘ум, мышление; образ мыслей; душевный склад’), эксклюзивный (< англ. exclusive ‘исключительный, единственный’), экстрасенсорный (< англ. exrasensory ‘непознаваемый чувствами’) приобретают в процессе заимствования суффикс -Н-, свойственный русским прилагательным.

Существительные анимация (< англ. animation ‘оживление’), коммуникация (< фр. communikation ‘сообщение, передача’), ламинация (< англ. lamination ‘расплющивание, ‘раскатывание’), легитимация (< нем. Legitimation ‘узаконение’), презентация (англ. presentation ‘представление кому-л.’), приватизация (< фр. privatisation ‘то же’) и подобные оформляются в русском языке при помощи субстантивного суффикса -ЦИЙ- (-АЦИЙ-).

Глаголы анимировать (< нем. animieren ‘оживлять’), ламинировать (< нем. laminieren – мет. ‘прокатывать в тонкие листы’), приватизировать (< нем. privatisieren ‘получать в личную собственность’), пролонгировать (< фр. prolonger ‘удлинять, отсрочивать’) и др. при переходе из иностранного языка в русский получают глагольный суффикс -ОВА-. На русской почве в этих глаголах выделяется суффикс -ИРОВА- (ср.: анимировать – анимация); класс глаголов с этим суффиксом, а также с суффиксами -ИЗОВА-, -ИЗИРОВА- начинает формироваться в XVIII веке. «Структурные типы с суффиксами -ОВА-/-ИРОВА- стали в русском языке универсальными типами оформления заимствованных глаголов и глаголов с заимствованной основой… в XVIII в.» [5, с. 237 – 238]. Сегодня мы можем говорить об активизации словообразовательных типов с этими суффиксами в системе русского глагола [ср.: 6, с. 188].

2. Одним из факторов, облегчающих вхождение иноязычной новации в систему принимающего языка, является наличие в нем одноструктурных единиц, имеющих один и тот же словообразовательный формант.

В русском языке на рубеже XX и XXI веков функциональной активностью характеризуются существительные иноязычного происхождения с формантом -ИНГ. Коммуниканты зачастую отдают предпочтение языковым единицам или дублетным наименованиям, имеющим данный суффикс, например, словам тренинг, паркинг вместо тренировка, парковка: «Желающим предлагается тренинг на современных тренажерах под руководством чемпионов мира по бодибилдингу» (Из объявления, 2003 г.). Такое предпочтение можно объяснить стремлением языковой личности к вербальному выражению причастности к европейской культуре: высоким технологиям, науке, спорту, моде и т.п., – которая воспринимается российским обществом или его частью как более прогрессивная. Данная мысль находит подтверждение в следующем контексте: «Сегодня яхтинг – одно из главных развлечений на Лазурном берегу. И здесь Россия медленно, но верно приближается к мировым стандартам» (ТВ-2, Час пик, 2003 г.).

Английский по происхождению суффикс -ИНГ- привносит значение деятельности, процесса в абстрактные существительные, вошедшие в русский язык в последнее время в большом количестве:

контроллинг (ср.: контроль), листинг (ср.: лист) ‘распечатка’, маркетинг (ср.: маркет), кикбоксинг [кик-боксинг] (ср.: бокс), мастеринг (ср.: мастер) ‘монтаж видеопродукции’: «Мастеринг – это когда, например, клип делают, нарезают пленку, а потом нужные куски склеивают» (из разговора, 2002 г.), мониторинг (ср.: монитор) ‘наблюдение, оценка и прогнозирование состояния окружающей среды’, прессинг (ср.: пресс) – перен. ‘давление, нажим в области политики, экономики и т.п.’, рекрутинг (рéкрутер, рекрутёр; рекрут) ‘найм рабочей силы (преимущественно за рубежом) через специальные агентства’^¹, чартинг (ср.: чарты) эк. ‘составление чартов – диаграмм и графиков при анализе рынка с целью определения его состояния и для прогнозирования движения цен или средней цены’ [7, с.132], шокинг (ср.: шок), шопинг (ср.: шоп). Ксенолексема, попадая в словообразовательную систему русского языка, может изменять свой морфемный состав, т.к. результаты морфемного анализа данного слова в языке-источнике и в принимающем языке часто не совпадают. Сложность анализа морфемной структуры иноязычного слова заключается в том, что деривационный аффикс, выделяемый в языке-источнике, не всегда может быть вычленен в языке-реципиенте с синхронной точки зрения путем сопоставления анализируемого заимствования с другим заимствованным словом, прототип которого в иностранном языке является мотиватором прототипа анализируемого заимствования:

рус. маркетинг – маркет чартинг – чарты шопинг – шоп

↑ ↑ ↑ ↑ ↑ ↑

англ. marketing < market charting < chart [go] shopping < shop

Сопоставляемые слова могут быть заимствованными в русский язык в разное время или из разных языков или и то и другое одновременно:

рус. кикбоксинг (конец XX в.) – бокс (вторая половина XIX в.)

↑ ↑

англ. kickboxing < kick+boxing < box

рус. шокинг (конец XX в.) – шок (вторая половина XIX в.)

↑ ↑

англ. shocking фр. choc [8, с. 302-303; 9, с. 800]

рус. мастеринг (конец XX в.) – мастер (X в.) [10, I, с. 513]

↑ ↑

англ. mastering нем. Meister

В данных случаях мы обращаемся к словам, имеющим полную словообразовательную членимость, т. е. по отношению к ним в русском языке существуют как структурные, так и лексические мотиваторы. Эти заимствования полностью укладываются в словообразовательный квадрат Дж. Х. Гринберга, который предполагает для каждого из них наличие производящего слова и одноструктурных образований. Общее словообразовательное значение для слов данного словообразовательного ряда может быть сформулировано следующим образом: ‘отвлеченно мыслимый процесс, имеющий отношение к предмету, названному мотивирующим словом’. Понятие производящей, мотивирующей единицы по отношению к заимствованному слову употреблено с определенной долей условности, семантические отношения между такими однокоренными словами часто можно квалифицировать скорее как ассоциативные. Поэтому для доказательства выделимости того или иного сегмента в заимствованной единице целесообразнее говорить не о мотиваторе, а о соотносительных словах [ср.: 11, 1990]. Особого разъяснения в этом плане требует неологизм рекрутинг: «Рекрутинг – шанс для профессионалов. Сначала постараемся расшифровать само слово “рекрутинг”. К солдатам-рекрутам, уходящим на военные действия в 19 веке, это не имеет никакого отношения. Рекрутинг как бизнес – это подбор высококвалифицированных кадров под эксклюзивные заказы… По статистике, на сегодняшний день 10-12 % специалистов в Москве устраиваются на престижные высокооплачиваемые места через рекрутинговые агентства. И в Кемерово специалисты получают шанс устроиться на те вакансии, куда брали только “по блату”» (Работа, 1998, № 1 (01), с. 4; выделено мной – О.Щ.). В языковом сознании носителей русского языка он неизбежно соотносится с архаизмом рекрут ‘в русской (18 – 19 вв.) и иностранной армиях – лицо, принятое на военную службу по найму или по повинности’ [12, III, с. 703] (заимствованным в начале XVIII в. через польское rekrut ‘новобранец’ из французского recrute ‘то же’, recruter ‘набирать войска’ [13, III, с. 465]). Очевидно, что слово рекрут не является производящим для новейшей ксенолексемы рекрутинг, отношения этих языковых единиц выходят за пределы словообразования и могут квалифицироваться в лексикологии как отношения лексической мотивации, основанные на общности семантики: ‘лицо, принятое на службу (гражданскую или военную)’. Все рассмотренные выше заимствования полной членимости имеют свободные корни.

Следующая группа новейшей ксенолексики с точки зрения степени морфемной членимости – слова неполной членимости: бодибилдинг (бодибилдер), паркинг (парковка), пейджинг (пейджер), тренинг, аутотренинг (тренер). Они являются непроизводными, имеют связанные основы (корни). Суффикс -ИНГ- находится здесь путем мены аффиксов. Каждая пара слов вступает в отношения равнопроизводности, и однокоренных единиц, мотивирующих их семантику в русском языке для них не существует. Следовательно, данные заимствования характеризуются неполной словообразовательной членимостью, имея рядом с собой только слова, относящиеся к одному и тому же словообразовательному ряду.

Неполную словообразовательную членимость имеют также ксенолексемы с уникальными корнями, не имеющие формальных морфных аналогов среди других слов русского языка: брифинг, джоггинг ‘бег трусцой’ [7, с. 40], кастинг, киднепинг, консалтинг ‘консультирование’, лизинг ‘долгосрочная аренда помещения, оборудования’, лифтинг, пиллинг, пирсинг ‘удаление ороговевших клеток эпителия’, постформинг ‘покрытие мебели стойкими материалами’, рейтинг, треминг ‘прореживание шерсти у собак определенных пород (терьеров, шнауцеров)’, футинг ‘быстрая ходьба, укрепляющий бег’, шейпинг. В данном случае суффикс -ИНГ- может быть выделен на основе его формального и семантического сходства в ряде одноструктурных ксенолексем. Несмотря на то, что у слов этой группы лексическая семантика является немотивированной, между ними наблюдается формальное сходство, очевидна их “узнаваемость”, способствующая освоению иноязычных неологизмов в языке-реципиенте.

Сходные с точки зрения словообразовательной структуры единицы могут заимствоваться не только одновременно с анализируемым словом, но и в более ранний период развития языка: викинг, допинг, пудинг, спиннинг (< англ. spinning ‘верчение, прядение’ < to spin ‘вращаться’), смокинг (< англ. smoking-jacket ‘домашняя куртка’, дословно ‘куртка, в которой курят’) стерлинг, шиллинг, фартинг ‘самая мелкая английская монета’. Эти более ранние заимствования отличаются от новейших ксенолексем конкретностью своего значения. Но есть среди них и отдельные абстрактные существительные, в своем большинстве относящиеся к специальной терминологии (демпинг – эк. ‘бросовый экспорт’, клиринг – эк. ‘форма международных безналичных расчетов’, кроссинг – спорт. ‘резкое пересечение пути сопернику сразу после обгона’), и единичные общеупотребительные (митинг), что не нарушает отмеченную языковую тенденцию. Высокая степень абстрактности значения суффикса -ИНГ- в современном языковом сознании носителей русского языка и широта функционирования заимствований с этим формантом приводят к возможности образования с его помощью новых слов в системе русского языка: «Развал Союза вернул всё на 70 лет назад: пионерская организация развалилась, скаутинг возродился <…> Скауты были раньше пионеров. Кроме пионерской организации и скаутского движения в России существует около двадцати тысяч детских объединений» (ГТРК «Томск», АТФ-новости, 2003 г.). В данном контексте эксплицитно выражены и семантика слова скаутинг – скаутское движение, и производящая единица скаут (Слово skouting в данном значении в словарях английского языка не зафиксировано).

В русском языке функционируют слова, исконные или ранее заимствованные, называющие лицо или предмет по действию и имеющие суффиксы -ер-/-ор-: реставратор, ретушёр, стажер, монтер, тренер, ухажер, фантазер; компостер (ср.: кондитер, маклер, снайпер, спринтер; глиссер, контейнер, джемпер, калорифер, секретер). Наличие данных номинаций облегчает заимствование в русский язык недавнего времени одноструктурных наименований лиц и предметов:

аутсайдер, байкер, брокер, дилер, драйвер (‘шофер’), киллер, менеджер, имиджмейкер, рокер, спикер, спичрайтер, тинейджер, хакер; дистрибьютор, спонсор;

бестселлер, ваучер, гамбургер, гервер, драйвер (‘часть операционной системы компьютера’), маркер, органайзер, плейер, пейджер, принтер, сканер, триллер, тюнер; гиперфокатор и т. д.

Среди приведенных выше новейших ксенолексем встречаются единичные слова со свободным корнем (гамбургер – Гамбург), достаточно большое количество заимствований со связанным корнем (менеджер – менеджмент, имиджмейкер – мейк-ап ‘макияж’, спонсор – спонсировать; маркер – маркировать, пейджер – пейджинг, сканер – сканировать) и абсолютное большинство единиц с уникальными корнями. Очевидно, что лексемы первых двух групп обладают более высокой степенью освоенности по сравнению с третьей группой.

Таким образом, степень ассимиляции ксенолексемы в принимающем языке на морфемно-словообразовательном уровне проявляется в характере ее основы – свободной, имеющей свободный корень, или связанной, имеющей связанный корень, в том числе и уникальный (унирадиксоид), – а также в степени морфемной членимости ксенолексем – полной и неполной.

Интенсивность словообразовательной ассимиляции ксенолексем тесно связана с актуальностью обозначаемых ими понятий в культурном пространстве носителей языка-реципиента.

3. Действие в заимствующем языке «тенденции к образованию структурно аналогичных слов» (14, с. 23) является существенным фактором, стимулирующим заимствование, и проявляется в заимствовании целых групп однокоренных лексем:

бизнес, бизнесмен, бизнес-вумен;

боди, бодибилдинг, боди-арт, боди-гард, боди-лэнгвидж ‘язык жестов, мимики, телодвижений человека как средство невербальной коммуникации’;

имидж, имиджмейкер;

имиджмейкер, букмейкер, клипмейкер, ньюсмейкер;

маркет, мини-маркет, супермаркет (15, II, с. 364), маркетинг, маркетолог;

ментальный, менталитет;

пицца, пиццерия (< ит. pizzeria < pizza) и т. п.

Ассимиляция ксенолексемы облегчается, если в принимающем языке имеются более ранние заимствования, содержащие тот же корень. Новейшие ксенолексемы татуаж (< фр. tatouage ‘татуировка’) ‘косметическая татуировка, перманентный макияж’ и тату ‘художественная татуировка’ ассоциируются у носителей современного русского языка с заимствованным ранее из французского языка глаголом татуировáть (< фр. tatouer < полинез. tatau ‘рисунок, знак’) и его производным татуировка. Ксенолексема конца XX века кик-боксинг (< англ. kick ‘пинок, удар ногой’ + boxing ‘боксирование’)‘вид спорта, в котором соединены черты классического бокса и некоторых спортивных единоборств (главным образом восточных)’ (16, с. 122) соотносится с заимствованиями первой половины XIX века бокс (< англ. box ‘удар’) и боксёр (< англ. boxer ‘боксер’).

Заимствование последних лет шоумен, шоу-мен (< англ. showman ‘хозяин цирка, аттракциона; балаганщик’) ‘организатор, ведущий или активный участник шоу’ имеет высокую степень ассимиляции, так как входящие в его состав корневые морфемы известны в русском языке. Это прежде всего коммуникативно актуальные в настоящее время слова с корнем -шоу-: шоу, шоу-бизнес, шоу-бизнесмен и мн. др., а также заимствования с корнем -мен-: бизнесмен, бáрмен (< англ. barman ‘буфетчик, бармен’[17]), конгрессмен (< англ. congress-man) ‘член конгресса – парламента США’ (там же); кроссмен, полисмен, рекордсмен, спортсмен и др.

Итак, иноязычные неологизмы, входя в систему русского языка, испытывают на себе влияние его словообразовательного уровня, и их деривационная активность служит показателем продуктивности конкретных словообразовательных моделей и типов. Словообразовательная ассимиляция новейшей ксенолексики, являясь в целом факультативным признаком освоения, весьма убедительно свидетельствует об определенной степени её освоенности в языке-реципиенте. О степени освоенности ксенолексики можно судить, комплексно используя следующие словообразовательные критерии: морфолого-словообразовательное оформление иноязычных неологизмов; степень членимости слов; включенность их в систему структурно однотипных образований; деривационную активность. Иноязычные корневые и аффиксальные морфемы активно вовлекаются в словопроизводственные процессы русского языка, что является отражением определенных культурно-языковых тенденций. Интенсивные культурно-языковые контакты влияют на внутриструктурное развитие языка-реципиента.

Литература

Крысин Л.П. Русский литературный язык на рубеже веков // Русская речь. 2000. № 1. С. 28–40.
Караулов Ю.С. О состоянии современного русского языка // Русская речь. 2001. № 3. С. 25–30.
Подчасова С.В. Иноязычные слова в современной российской рекламе (на материале периодической печати 1990–1995 гг.). Дисс. … канд. филол. наук. М., 1998 (рукопись).
Немищенко Г.П. Заимствования как проявление культурно-языковых контактов и их функционирование в языке-реципиенте // Встречи этнических культур в зеркале языка: (в сопоставительном лингвокультурном аспекте) / Науч. совет по истории мировой культуры. – М.: Наука, 2002. С. 121–151.
Авилова Н.С. Слова интернационального происхождения в русском литературном языке нового времени. М.: Наука, 1967. 246 с.
Тихонов А.Н. Современный русский язык. (Морфемика. Словообразование. Морфология). – М.: Цитадель-трейд, 2002. 464 с.
Комлев Н.Г. Словарь новых иностранных слов: (С переводом, этимологией и толкованием). М.: Изд-во МГУ, 1995. 144 с.
Словарь иностранных слов: актуальная лексика, толкования, этимология / Н.Н.Андреева, Н.С.Арапова и др. М.: Цитадель, 1997. 320 с.
Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. М.: Русский язык, 2002. 856 с.
Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. 1–2. М.: Русский язык, 1993. 623 с.; 560 с.
Герд А.С. Морфемика в ее отношении к лексикологии // Вопросы языкознания. 1990. № 5. С. 5 – 11.
Словарь русского языка [Малый академический словарь] / Под ред. А.П.Евгеньевой. 3-е изд. М.: Русский язык, 1985–1988. Т. 1–4. 704 с.; 736 с.; 752 с.; 800 с.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / Пер. с нем. и доп. О.Н. Трубачева. 2-е изд., стереотип. М.: Прогресс, 1986–1987. Т. 1–4. 576 с.; 672 с.; 832 с.; 864 с.
Крысин Л.П. Иноязычные слова в современном русском языке. М.: Наука, 1968. 208 с.
Хорнби А.С. Толковый словарь современного английского языка для продвинутого этапа. М.: Русский язык, 1982. Т. I–II. 544 с.; 528 с.
Словарь иностранных слов / Гл. ред. Н.Ф. Петров. М.: Советская энциклопедия, 1964. 784 с.

Blog

Содержание

Комлев Н.Г. Словарь новых иностранных слов: (С переводом, этимологией и толкованием). М.: Изд-во МГУ, 1995. 144 с.

Герд А.С. Морфемика в ее отношении к лексикологии // Вопросы языкознания. 1990. № 5. С. 5 – 11.