Издание осуществлено в рамках программы "Пушкин" при поддержке Министерства Иностранных Дел Франции и посольства Франции в России

Вид материала

Документы

Содержание От мифа к симулякру Logique du sens. Система вещей Фигуры: Работы по поэтике Система вещей Система вещей Система вещей Les stratégies fatales Le paroxyste indifférent Символическая альтернатива L'illusion de la fin. Le paroxyste indifférent Этапы развития социологический мысли Общества. Обмен. Личность. De la séduction De la séduction Economie libidinale La transparence du Mal Les strategies fatales La transparence du Mal ... Полное содержание

Подобный материал:

• Издание осуществлено в рамках программы "Пушкин " при поддержке Министерства иностранных, 5684.59kb.
• Издание осуществлено в рамках программы "Пушкин"при поддержке Министерства иностранных, 3051.01kb.
• Издание осуществлено в рамках программы «Пушкин» при поддержке Министерства Иностранных, 8073.96kb.
• Издание осуществлено в рамках программы «Пушкин» при поддержке Министерства Иностранных, 6871.78kb.
• Издание осуществлено в рамках программы "Пушкин" при поддержке Министерства иностранных, 2927.63kb.
• Издание осуществлено в рамках программы «Пушкин» при поддержке Министерства иностранных, 15143.15kb.
• Издание осуществлено в рамках программы "Пушкин" при поддержке Министерства иностранных, 2565.41kb.
• Издание осуществлено в рамках программы «Пушкин» при поддержке Министерства иностранных, 8810.89kb.
• Забота о себе, 3553.12kb.
• Забота о себе, 3523.48kb.

Жан Бодрийяр

Символический обмен и смерть

JEAN BAUDRILLARD

L'ECHANGE SYMBOLIQUE ET LA MORT



nrf

GALLIMARD

Москва

Добросвет

2000

ББК87.6 Б75

Издание осуществлено в рамках программы "Пушкин" при поддержке Министерства Иностранных Дел Франции

и посольства Франции в России

Ouvrage réalisé dans le cadre du programme d'aide à la publication Pouchkine avec le soutien du Ministère des Affaires Etrangères français et de l'Ambassade de France en

Russie

Перевод и вступительная статья С. H. Зенкипа

Обложка С. Федотова

Жан Бодрийяр

Символический обмен и смерть. — М.: "Добросвет" 2000 — 387 стр.

ISBN 5-7913-0047-6

 

© Добросвет, 2000 © GALLIMARD, 1976 © Перевод и вступительная статья Зенкин С.Н.

 

Начав свою карьеру как социолог, Жан Бодрийяр (род. в 1929 г.) се­годня является одним из известнейших мировых мыслителей, исследующих феномен так называемого "постмодерна" — новейшего состояния западной цивилизации, которое характеризуется разрастанием искусственных, неподлинных образований и механизмов, симулякров настоящего социального бытия.

В ряду других книг Бодрнйяра - "Система вещей" (1968), "О соблазне" (1979, "Фатальные стратегии" (1983), "Прозрачность зла" (1990) - книга "Символический обмен и смерть" (1976) выделяется как попытка не только дать критическое описание неокапиталистического общества потребления, но и предложить ему культурную альтернативу, которую автор связывает с вос­ходящими к архаическим традициям механизмами "символического обмена": обменом дарами, жертвоприношением, ритуалом, игрой, поэзией.

 

Жан Бодрийяр: время симулякров. 3

От мифа к симулякру. 4

Символическая альтернатива. 13

* * *. 20

* * *. 22

СИМВОЛИЧЕСКИЙ ОБМЕН И СМЕРТЬ.. 22

I. КОНЕЦ ПРОИЗВОДСТВА.. 25

СТРУКТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ  ЦЕННОСТИ.. 25

*. 27

КОНЕЦ ПРОИЗВОДСТВА.. 28

*. 30

ТРУД.. 30

*. 31

*. 32

*. 33

*. 35

ЗАРАБОТНАЯ ПЛАТА.. 36

ДЕНЬГИ.. 37

ЗАБАСТОВКА.. 39

Анатомическое вскрытие профсоюзов. 40

Забастовка ради забастовки. 42

Генеалогия производства. 43

Май 1968 года: иллюзия производства. 43

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ КАК СИМУЛЯТИВНАЯ  МОДЕЛЬ.. 44

*. 47

*. 47

*. 49

ТРУД И СМЕРТЬ.. 51

II. ПОРЯДОК СИМУЛЯКРОВ.. 55

ТРИ  ПОРЯДКА СИМУЛЯКРОВ.. 55

ЛЕПНОЙ АНГЕЛ.. 55

АВТОМАТ И РОБОТ.. 57

ПРОМЫШЛЕННЫЙ СИМУЛЯКР. 58

МЕТАФИЗИКА КОДА.. 60

*. 62

ТАКТИЛЬНОСТЬ  И БИНАРНОСТЬ.. 63

*. 63

*. 65

*. 67

*. 67

*. 69

*. 69

ГИПЕРРЕАЛИЗМ  СИМУЛЯЦИИ.. 70

KOOL KILLER, ИЛИ ВОССТАНИЕ ПОСРЕДСТВОМ ЗНАКОВ.. 74

*. 75

*. 76

*. 77

*. 79

*. 79

III. МОДА, ИЛИ ФЕЕРИЯ КОДА.. 80

ЛЕГКОВЕСНОСТЬ УЖЕ-ВИДЕННОГО.. 80

МОДНАЯ  «СТРУКТУРА». 81

ПЛАВАЮЩЕЕ СОСТОЯНИЕ ЗНАКОВ.. 83

«ВЛЕЧЕНИЕ»   К МОДЕ. 83

МОДИФИКАЦИЯ  ПОЛА.. 85

СУБВЕРСИИ  НЕПОДВЛАСТНА.. 88

IV. ТЕЛО, ИЛИ КЛАДБИЩЕ ЗНАКОВ.. 88

ТЕЛО С МЕТКОЙ.. 88

ВТОРИЧНАЯ НАГОТА.. 91

«СТРИПТИЗ». 93

УПРАВЛЯЕМЫЙ  НАРЦИССИЗМ... 96

ИНЦЕСТУОЗНАЯ  МАНИПУЛЯЦИЯ.. 98

МОДЕЛИ ТЕЛА.. 99

«PHALLUS  EXCHANGE  STANDARD»¹ 99

ДЕМАГОГИЯ ТЕЛА.. 101

ПРИТЧА.. 102

РАССКАЗ ЧЖУАН-ЦЗЫ О МЯСНИКЕ. 103

V. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ И СМЕРТЬ.. 104

ВЫДВОРЕНИЕ МЕРТВЫХ.. 104

ПОСЛЕЖИТИЕ, ИЛИ ЭКВИВАЛЕНТНАЯ СМЕРТЬ.. 106

ЗАМОГИЛЬНОЕ ГЕТТО.. 107

DEATH POWER¹ 108

ОБМЕН СМЕРТИ ПРИ ПЕРВОБЫТНОМ СТРОЕ. 109

СИМВОЛИЧЕСКОЕ/РЕАЛЬНОЕ/ВООБРАЖАЕМОЕ. 110

НЕПРЕЛОЖНОСТЬ ОБМЕНА.. 111

БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ И ПЕРВОБЫТНЫЙ СТРОЙ.. 112

ДВОЙНИК И РАЗДВОЕНИЕ. 116

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ И СМЕРТЬ.. 118

ВЛЕЧЕНИЕ К СМЕРТИ.. 121

СМЕРТЬ У БАТАЯ.. 126

*. 128

СМЕРТЬ МОЯ ПОВСЮДУ, СМЕРТЬ МОЯ В МЕЧТАХ. 129

СМЕРТЬ ТОЧЕЧНАЯ СМЕРТЬ БИОЛОГИЧЕСКАЯ.. 129

НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ И КАТАСТРОФА.. 130

«ЕСТЕСТВЕННАЯ» СМЕРТЬ.. 132

СТАРОСТЬ И «ТРЕТИЙ ВОЗРАСТ». 132

СМЕРТНАЯ КАЗНЬ.. 135

*. 136

*. 139

*. 141

*. 143

ШАНТАЖ БЕЗОПАСНОСТЬЮ... 143

FUNERAL HOMES И КАТАКОМБЫ... 146

УПРАЗДНЕНИЕ СМЕРТИ.. 147

ОБМЕН БОЛЕЗНИ.. 148

СЕКСУАЛИЗИРОВАННАЯ СМЕРТЬ, СМЕРТОНОСНОСТЬ ПОЛА.. 149

СМЕРТЬ МОЯ ПОВСЮДУ, СМЕРТЬ МОЯ В МЕЧТАХ. 149

VI. ИСТРЕБЛЕНИЕ ИМЕНИ БОГА.. 151

АНАГРАММА.. 151

закон парности. 151

закон слова-темы.. 152

ПОЭЗИЯ КАК ИСТРЕБЛЕНИЕ ЦЕННОСТИ.. 153

*. 155

*. 156

КОНЕЦ АНАТЕМЫ... 158

*. 161

ДЕВЯТЬ МИЛЛИАРДОВ ИМЕН БОГА.. 162

*. 162

ВООБРАЖАЕМОЕ ЛИНГВИСТИКИ.. 163

*. 167

*. 168

WITZ, ИЛИ ФАНТАЗМ ЭКОНОМИКИ У ФРЕЙДА.. 170

*. 175

АНТИМАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ЯЗЫКА.. 177

*. 179

*. 179

ПО ТУ СТОРОНУ БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО.. 180

СОДЕРЖАНИЕ. 181

 

 

5

Жан Бодрийяр: время симулякров

Как у своих поклонников, так и у своих критиков Жан Бод­рийяр пользуется репутацией уклончивого и двусмысленного мыс­лителя. Сторонники (особенно американские) «постмодернизма» сопровождают его имя религиозными эпитетами¹, странно контрасти­рующими с его атеистическими убеждениями и фактически подразу­мевающими не столько веру, сколько право пророчески противоре­чить себе, высказываться неопределенно и безответственно. Побор­ники (особенно европейские) строгой научности ставят те же самые «вольности» в упрек Бодрийяру, объявляя его врагом здравого ра­ционального мышления.

Даже если французский ученый и мыслитель действительно дает повод к подобной сакрализации (либо положительной, либо от­рицательной — сакральное вообще характеризуется амбивалентнос­тью), в его творчестве можно выделить текст, отличающийся вполне однозначной тенденцией; в нем автор ясно занимает позицию, форму­лирует то, против чего и за что он выступает в современной культу­ре. Это «Символический обмен и смерть», пятая книга Жана Бодрийяра (он родился в 1929 г.), вышедшая в 1976 году и занимающая по­граничное положение в его творчестве: ею ознаменованы окончание

¹ «Жан Бодрийяр выдвинулся как один из самых непримиримых теоре­тиков постмодерна. Он пользуется положением настоящего гуру во всем англо­язычном мире [...]. Адепты Бодрийяра восхваляют его как истинный талисман нового постмодернистского мира, как импульс, питающий энергией всю сцену постмодернистской теории, как супертеоретика новейшей пост-современности». — Процитированные слова, в которых сами за себя говорят и термины «гуру», «адепты», «талисман», и молитвенное повторение на все лады волшебного слова «постмодерн», и магический образ «импульса, питающего энергией...», взяты практически наугад из Интернета (http://ccwf.cc.utcxas.cdu/~kellner/pm/ch4.html ), из рекламной аннотации к одной из современных американских работ о Бодрийяре. Реклама просто доводит до предельной концентрации атмосферу, реально окружающую французского мыслителя в мировых масс-медиа.

6

его первого, «научно-социологического» периода и попытка выйти на уровень философских конструкций. Здесь впервые имплицитно на­мечена трехчленная стадиальная схема, в которой появляется место для «постмодерна», хотя само это слово, заимствованное у американс­ких критиков, вошло в словарь Бодрийяра лишь позднее (оп и до сих пор пользуется им с недоверием и часто заключает его в кавычки). Схема включает 1) «первобытное» общество, то есть фактически до­капиталистическое общество, 2) стадию «политической экономии», то есть буржуазно-капиталистическую цивилизацию, вместе с ее эконо­мическими и культурными атрибутами, включая соответствующую ей социально-критическую теорию (марксизм), 3) наконец, «нынешнее» состояние вещей, стадию, когда ценности второй стадии растворяются в новой общественной организации, основным признаком которой яв­ляется универсальное распространение «симулякров». Исторически эта схема довольно расплывчата (так, первая стадия покрывает са­мые разные этапы социального развития, от родоплеменных образо­ваний до античных и средневековых цивилизаций, а вторая имеет тен­денцию сжиматься до одного лишь XIX столетия), но формально-ло­гическая динамика прочерчена точно и резко, позволяя определить специфику новых вопросов западной цивилизации в ее «сегодняш­нем» состоянии.

Пытаться охватить все эти вопросы в предисловии — беспо­лезно и безнадежно, ибо Бодрийяр сам пишет о них очень вырази­тельно, а текст его книги чрезвычайно насыщен. Попробуем лучше выделить одну сквозную проблему, которую он в этой работе (как, впрочем, и в других) нигде не ставит отдельно и последовательно, по которая может раскрыть внутреннюю логику его мысли и поставить ее в контекст французской культуры последнего полувека. Это про­блема времени.

От мифа к симулякру

В разных своих книгах Жан Бодрийяр неоднократно ссылает­ся на Ролана Барта, по главным образом па конкретные его сообра­жения по частным вопросам (социальная семантика автомобиля или, скажем, алеаторный порядок литературной композиции). Между тем влияние, оказанное па пего Бартом, по-видимому гораздо значитель­нее, о чем говорит уже заголовок его первой книги «Система вещей» (1968), созвучный с названием последней на тот момент книгой Барта «Система моды» (1967), причем обе книги сближаются и методологи­чески, авторы заняты систематическим, строгим описанием «легко­мысленных» феноменов потребительского быта. У Барта и Бодрийя-

7

ра есть и более глубокие сходства — на уровне фундаментальных ин­туиций, базовых чувствований мира, дающих основу для дальнейших научных и философских построений. Здесь придется вспомнить, и не раз, прежде всего книгу Барта «Мифологии» (1957), которая, кажется, нигде прямо не упоминается у Бодрийяра, но это умолчание выглядит «слепой точкой» его текста, бессознательной попыткой не признавать собственного происхождения.

Фундаментальной интуицией бартовских «Мифологий», усвоен­ной Жаном Бодрийяром, было переживание неподлинности мира, данно­го нам в культурном опыте, его зараженности паразитарными, вторич­ными идеологическими смыслами. Как известно, этому факту Барт дал семиотическую интерпретацию, показав, каким образом «мифологиза­ция» мира осуществляется благодаря включению первичных культур­ных знаков (языковых и иных) в коннотативную знаковую систему второго порядка, использующую их первичный, «естественный» смысл как оправдание, «алиби» для своих собственных ценностных значений. Недоверие к иллюзиям «подлинности» и «естественности» стало глав­ной движущей силой и в книгах Бодрийяра, но интерпретация у него иная, более радикальная (как пишет он сам, «радикализация гипотез яв­ляется единственно возможным методом» — наст, изд., с. 340): вместо знаков, предполагающих включенность в процесс коммуникации, пере­дающих от кого-то кому-то определенные сообщения, — каковые мо­гут быть по дороге «перехвачены» и инфицированы другими, чуждыми сообщениями, — оп толкует скорее о социокультурных реальностях как таковых, приобретающих двусмысленный, неподлинный характер; семиотическая проблематика заменяется у пего онтологической, фило­софской. Соответственно и бартовский термин «миф», обозначающий единицу ложного, неподлинного смысла, функционирующего в культуре, Бодрийяр заменяет другим, имеющим философско-онтологическую тра­дицию термином «симулякр»².

Первые употребления этого термина, ставшего как бы фирмен­ным знаком бодрийяровских умопостроений, встречаются уже в «Си-

² Словом «миф» Бодрийяр пользуется редко и, в общем, б не очень точ­ном смысле, например «[...] капитал становится сам себе мифом, а вернее алеа­торно-недетерминированной машиной, чем-то вроде социально-генетического кода […]» (наст. изд., с 129), в процитированном тексте заметна неудовлетво­ренность автора термином «миф , стремление заменить его какими-то более точ­ными и более оригинальными понятиями. Ближе к бартовский — хотя и здесь бросается в паза парадоксальная деформация — другая формулировка. «Если общество потребления не создает больше мифов [подразумевается - мифичес­ких фигур в истории - С.З.], то это оттого, что оно само является собствен­ным мифом» - Jean Baudrillard, La société de cou-sommation, Gallimard, 1978 [1970].  p   311

8

стеме вещей», но лишь в книге «Символический обмен и смерть» он получил если не строгую дефиницию, то во всяком случае внутрен­нюю структуру и систематическое место в ряду других понятий.

Понятие симулякра («видимости», «подобия») — древнее, в ев­ропейской философии оно существовало начиная с античности³, при­чем обыкновенно включалось в теологическую схему репрезентации, сформулированную Платоном: имеется идеальная модель-оригинал (эйдос), по отношению к которой возможны верные или неверные подражания. Верные подражания-копии характеризуются своим сходством (с моделью), а неверные подражания-симулякры — своим отличием (от модели и друг от друга), но общим для тех и других является соотнесенность, позитивная или негативная, с трансценден­тальным образцом. Эта платоновская теория симулякра была воссоз­дана Жилем Делёзом в статье «Ниспровергнуть платонизм», опубли­кованной в журнале «Ревю де метафизик э де мораль» в 1967 году, как раз за год до выхода первой книги Бодрийяра (а в 1969 году включенной под названием «Платон и симулякр» в книгу Делёза «Логика смысла»), причем воссоздана критически — Делёз выдвинул задачу «ниспровержения платонизма», то есть освобождения симулякров от привязанности к модели и их включения в чисто диффе­ренциальную игру:

Проблема касается теперь уже не разграничения Сущности-Видимости или же Модели-копии [...]. Симулякр не просто вы­рожденная копия, в нем кроется позитивная сила, которая отрицает и оригинал и копию, и модель и репродукцию⁴.

Эта антиплатоновская программа у Делёза применялась к эсте­тике, художественному творчеству. Бодрийяр — в этом была новизна его подхода — спустил ее с небес на землю, перенес из сферы чистой онтологии и эстетики в описание современной социальной реальнос­ти: то, чего не мог помыслить Платон и к чему еще только стремятся современные художники в попытках подорвать платоновскую схему репрезентации, — это, оказывается, уже реализовано в действительно­сти, которая в массовом количестве вырабатывает самодостаточные,

³ В нескольких книгах Бодрийяра приводится фраза о симулякре, припи­санная Екклезиасту: «Симулякр — это вовсе не то, что скрывает собой исти­ну, — это истина, скрывающая, что ее нет. Симулякр есть истина» (см., напри­мер: Jean Baudrillard, Simulacres et simulation, Galilée, 1981, p. 9); нетрудно убе­диться, что у Экклезиаста ничего похожего не сказано, гак что эта фраза, равно как и слова «из книги пророка Даниила» в «Символическом обмене...» (наст. изд., с. 235), сама является своего рода симулякром библейской цитаты.

⁴ Gilles Deleuze, Logique du sens. Minuit, 1969, p. 302.

9

независимые от трансцендентных образцов симулякры и все больше формирует из них жизненную среду современного человека.

В «Символическом обмене...» Бодрийяр предлагает историчес­кую схему «трех порядков» симулякров, сменяющих друг друга в новоевропейской цивилизации от Возрождения до наших дней: «под­делка — производство — симуляция».

Симулякр первого порядка действует на основе естественного закона ценности, симулякр второго порядка — на основе рыночного закона стоимости, симулякр третьего порядка — на основе структур­ного закона ценности (нyаст. изд., с. 111).

В этой трехчленной схеме можно заметить асимметрию, связан­ную с неоднородностью объектов, которые становятся «моделями» для симулякров: если подделка (например, имитация дорогих матери­алов в платье или архитектурном убранстве) и производство (изго­товление серийных, идентичных друг другу промышленных изделий) касаются материальных вещей, то симуляция, как о том говорит язы­ковое употребление данного слова, применяется скорее к процессам (симуляция поступков, деятельности) или символическим сущностям (симуляция болезни и т.п.). Такая историческая эволюция симуляк­ров любопытно напоминает личную эволюцию Жана Бодрийяра, ко­торый от социологической критики вещей постепенно перешел к кри­тике абстрактных сущностей, циркулирующих в обществе. В его «Си­стеме вещей» уже упоминался «симулякр природы», обозначающий Идею Природы и искусственно создаваемый в своем быту отпускни­ком; или «фантазм сублимированной подлинности», симулякр Истории, столь же искусственно поддерживаемый в современном доме благодаря вкраплению в него кое-каких фрагментов старинного здания, разрушен­ного при его постройке⁵ ; в обоих случаях предметом симуляции явля­ются абстрактные ценности (Природа, История), но опирается она все-таки на конкретно-вещественные, «поддельные» (то есть стадиально более ранние) элементы — яркую окраску предметов отпускного быта, старинные камни, сохраненные в стене новостройки. В «Символическом обмене...» акцент делается уже на чисто действенных аспектах симуля­ции, где нет ни вещи как таковой, ни даже вещества. Таков, например, симулятивный ответ при социологическом опросе:

[...] тест и референдум представляют собой идеальные фор­мы симуляции: ответ подсказывается вопросом, заранее моделирует­ся/обозначается им (наст. изд., с. 132).

⁵ См.: Жан Бодрийяр, Система вещей, М., Рудомино, 1995, с. 28, 66.

10

Или упоминавшаяся в «Системе вещей» модель человека-по­требителя — рекламное «вы», искусственный препарат, полученный в результате чисто семантических операций и не имеющий отношения к реальному субъекту:

[...] такое «вы» — всего лишь симулятивная модель второго лица и обмена, фактически это никто, фиктивный элемент, служа­щий опорой дискурсу модели. Это не то «вы», к которому обраща­ется речь, а внутрикодовый эффект раздвоения, призрак, возникаю­щий в зеркале знаков (наст. изд., с. 210).

Среди подобных процессуальных, а не вещественных симуляк­ров особенно интересны те, в которых, как и естественно для процес­суальных объектов, первостепенную роль играет фактор времени.

[...] политическая экономия переживает сама себя в состоя­нии глубокой комы, зато все эти призраки по-прежнему, бродят в операциональном поле ценности. Быть может, здесь в грандиозном масштабе отзывается закон, отмеченный у Маркса: всякое событие сначала проживает историческую жизнь, а затем воскресает в фор­ме пародии. Разве что для нас обе эти фазы сливаются воедино, так как старая добрая материалистическая история сама стала процес­сом симуляции, не даст больше возможности даже для театрально-гротескной пародии (наст. изд., с. 94).

«Призрак политической экономии», то есть призрак капиталис­тического строя, неизбежно вызывающий в памяти (коль скоро ря­дом упоминается Маркс) еще и знаменитую фразу о «призраке ком­мунизма», не просто знаменует собой некий странный, не-естествен­ный модус существования абстрактного объекта, но и структурирует его время — история, которая по Марксу повторяется «в виде траге­дии, а затем в виде фарса», в своем призрачно-симулятивном вариан­те уже изначально не развивается, а влачит какое-то посмертное, ква­зиисторическое и квазивременное существование. На уровне соб­ственно «культурном» с ней сближается историческое прошлое, призрачно сохраняемое в музеях и непрестанно реставрируемое мо­дой «ретро»:

Темпоральность музея характеризуется «совершенством», за­вершенностью — это специфическое состояние того, что миновало и ни в коем случае не современно. Но мода тоже никогда не совре­менна — она играет на повторяемости однажды умерших форм, со­храняя их в виде знаков в некоем вневременном заповеднике. Мода из года в год с величайшей комбинаторной свободой фабри­. кует «уже бывшее» (наст. изд., с. 169-170).