Генералы-политики второй половины 19-го века

Вид материала

Документы

Содержание 1) михаил николаевич муравьев-виленский

Подобный материал:

• Автору программы или учителю. Таким образом построены разделы «Проза второй половины, 126.74kb.
• Тематическое планирование по литературе. 10 класс, 31.14kb.
• Программа вступительного испытания по литературе вступительный экзамен литературе проводится, 14.96kb.
• Урок Русская литературно-критическая и философская мысль второй половины 19 века Расцвет, 303.38kb.
• Проверочная работа по литературе XX века (11 класс) Назовите писателя второй половины, 34.03kb.
• Идея демократии в российской либеральной правовой мысли второй половины XIX первой, 684.09kb.
• История пенитенциарной политики Российского государства в Сибири второй половины XIX, 284.52kb.
• Творчество американских писателей второй половины ХХ века в контексте южной литературной, 736.71kb.
• Тема: Культура и быт России во второй половине XVIII века, 60.27kb.
• Старовойтенко Е. Б. Модели жизненных отношений личности в контексте онто – психологии, 487.51kb.

ГЕНЕРАЛЫ-ПОЛИТИКИ

ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ 19-ГО ВЕКА

Война есть продолжение политики - гласит известный афоризм К. Клаузевица, который до сих пор никто не опроверг. История России есть история войн и поэтому большинство политических руководителей страны во все исторические эпохи носили доспехи или мундиры. Именно защита страны от внешнего врага всегда считалась первейшей обязанностью российской верховной власти и в значительной мере оправдывала эту власть. Многие “враги народа” были готовы все простить Сталину за красный флаг над Рейхстагом. Зато именно военные поражения приводили Российскую Империю к революционным ситуациям в 19 веке и к крушению монархии в феврале 1917 г.

Характер российских вооруженных сил привел к такому явлению, как отсутствие политических корпоративных амбиций у военных. В истории России не было ни одного военного переворота (восстание декабристов 1825 г., поход Л. Корнилова на Петроград летом 1917 г., и т. н. “августовский путч” 1991 г. были деяниями политических деятелей, в которых армии выпадала незавидная роль быть военной рукой мятежников). Показательно, что во всех трех вышеперечисленных случаях участниками событий было лишь меньшинство армии, что и привело к неудачам мятежников. При этом многие рядовые участники событий не понимали смысла происходящего, ведь солдаты полков, которых подняли офицеры-декабристы, верили, что выступают за законного царя Константина, казаки Корнилова шли усмирять “немецких шпионов”, а воинские части, введенные в Москву по приказу ГКЧП вообще ничего не понимали в действиях командования.

Тем не менее, и в России в кризисные моменты истории были генералы-политики. Речь идет не о политических лидерах, командующих вооруженными силами по должности, и не о политиках, начинавших карьеру в армии. Мы поговорим о тех военных, которые самостоятельно, причем нередко вопреки воле начальства, принимали политические решения и пытались проводить их в жизнь. Генералы-политики появлялись не только в смутные времена когда государство разваливалось, как это было в 1917-18 гг.., или в 1991 г. Нашими героями будут военачальники, ставшие политиками, времен царствования Александра Второго Освободителя и Александра Третьего Миротворца, в период 1861-1904 гг., между отменой крепостного права и русско-японской войной .

Во второй половине 19-го века в России происходили интересные и противоречивые явления. Были проведены реформы, справедливо прозванные Великими, в числе которых освобождение крестьян и преобразования в армии. Российская Империя расширялась по многим направлениям. Закончилась Кавказская война, был присоединен Туркестан, Россия твердой ногой стала на Тихом океане. В результате войны с Турцией 1877-78 гг. свободу получили большинство южных славян. Но, как всегда в переломные эпохи, далеко не всех устраивал и сам факт реформ, и методы их проведения , и особенно последствия измений. За два десятилетия ( на рубеже 50-60 гг и рубеже 70-80-х гг) Россия два раза оказывалась на грани революции. Несколько раз в эту эпоху Россия была на пороге войны с коалицией европейских стран, причем в 1863 и 1878 гг. война со всей Европой казалась неизбежной. На многих окраинах Империи появился сепаратизм. В 1863-64 гг вспыхнуло польское восстание, вызвавшее общероссийский кризис, причем не размахом восстания, носящего характер разрозненных партизанских стычек, а откровенной поддержкой польских требований со стороны русских радикалов и либералов. Уже ближе к концу века усиливается сепаратизм в Финляндии.

Положение осложнялось личными качествами Александра Второго. Человек мягкий и доброжелательный, он был бы идеальным конституционным монархом. Достаточно часто Император попадал под влияние различных придворных кругов, проявлял колебания и нерешительность. Правда, это обстоятельство иногда благоприятствует самостоятельным и инициативным деятелям. Таковых много было среди военных и администраторов Империи. Некоторые из них и являются героями настоящих очерков.

Все они были консерваторами, защищавшими устои самодержавия, даже вопреки воле самого самодержца. Все они были солдатами империи, расширявшими пределы страны страны и жестко усмирявшими восстания и бунты сепаратистов. Многие из них были публицистами и литераторами, отстаивавшими свои взгляды на страницах газет, книг и даже подпольных изданий. Многие из них были также учеными, внесшими значительный вклад в отечественную и мировую науку. Среди них были аристократы голубых кровей и дети простых солдат, бывших крепостных. Все они участвовали в войнах, но также и были строителями городов и казачьих станиц, создателями школ и библиотек. Словом, это были незаурядные люди, которые всегда появляются в России. Думается, будет справедливо, если сегодня мы немного поговорим о них.


1) МИХАИЛ НИКОЛАЕВИЧ МУРАВЬЕВ-ВИЛЕНСКИЙ

(1796-31.08.1866 гг.)

Первым из генералов, ставших неожиданно и незаметно для себя политическим деятелем в период Великих реформ, может считаться Михаил Николаевич Муравьев, граф Виленский.

Родился он в старинной дворянской семье, родословная которой восходит к 15 веку. Его отец, Муравьев Николай Николаевич (1768 – 1840) был боевым генералом и основателем Московского училища колонновожатых, прообраза Академии Генерального Штаба. Помимо сына Михаила в семье еще было четверо сыновей, в т.ч. будущий наместник Кавказа Николай, за взятие крепости Карс получивший прибавление к фамилии и ставший Муравьевым-Карским; Александр, ставший декабристом; Андрей, известный в свое время духовный писатель, и Сергей, сделавший гражданскую карьеру.

Михаил Муравьев воспитывался в училище при Московском университете, проявляя большие способности к математике. В 1810 г. юный Михаил основал из числа своих ровесников общество математиков. Заинтересовавшись этим обществом, его отец организовал у себя на дому в Москве лекционные курсы по математике, имеющие прикладное военное значение, особенно для штабной и провиантской службы. Эти лекционные курсы посещали вполне солидные офицеры и генералы. В 1816 г. на базе курсов была создана Московская школа колонновожатых, причисленная к Военному Министерству, начальником в которой оставался Н. Н. Муравьев. В Отечественную войну 1812 г. Михаил был зачислен в свиту Е.И.В. по квартирмейстерской части. Однако должность придворного не интересовала Муравьева -младшего и он предпочел перейти в действующую армию. Михаил участвовал во многих сражениях, был ранен при Бородине. В заграничном походе русской армии в 1813-14 гг. наш герой занимал ряд штабных должностей. Его математические способности ярко проявились в идеально организованной штабной службе.

Вернувшись после победы над Наполеоном в Россию, Муравьев с 1815 г. стал преподавать математику в Школе Колонновожатых, которой по-прежнему руководил его отец. Для школы Михаил составил «Программу для испытания колонновожатых Московского учебного заведения под началом генерал-майора Муравьева состоящих» (1818) и «Учреждения учебного заведения колонновожатых» (1819). Муравьев женился на Пелагее Васильевне Шереметевой, породнившись с одним из самых влиятельных родов в России. Одновременно с преподавательской деятельностью он принимал участие в деятельности тайных обществ, составлял устав «Союза Благоденствия». Однако, видя все большую политизацию «Союза», превращающегося в заговорщицкую организацию, ставящую своей целью ликвидацию традиционной России, Муравьев с 1820 г. прекратил участие в заседаниях общества. Он также вышел в отставку и стал вести жизнь обычного помещика.

После мятежа 14 декабря, в котором активную роль играли многие родственники Муравьева, в том числе его родной брат и свояк (родная сестра его жены была замужем за И. Д. Якушкиным), он был арестован и помещен в Петропавловскую крепость. Однако вскоре он был оправдан, поскольку на следствии выявилась полная непричастность его в заговоре и мятеже. Муравьев возвратился на государственную службу и был назначен Витебским вице-губернатором. С 1828 г. Муравьев стал губернатором в Могилеве. На этом посту он прославился борьбой с ополячиванием белорусских земель. По его инициативе в губернии был отменен т.н. «Литовский статут» (свод законов, принятых в Великом Княжестве Литовском еще в 16 веке) и распространено общероссийское законодательство. В делопроизводство с 1 января 1831 г. был введен русский язык вместо польского.

Деятельность Муравьева в Могилеве пришлась на время польского мятежа 1830-31 гг. Благодаря энергичным мерам Муравьев не допустил во вверенной ему губернии мятежа. В 1830 г., буквально накануне мятежа, Муравьев подал Николаю I записку «О нравственном положении Могилевской губернии и о способах сближения оной с Российской империей». В ходе восстания, в 1831 году, М. Н. Муравьев подал монарху новую Всеподданейшую записку «Об учреждении приличного гражданского управления в губерниях, от Польши возвращенных, и уничтожении начал, наиболее служивших к отчуждении оных от России».¹ В этих любопытных документах он обращал внимание на то, что через полвека после воссоединения Белоруссии с Россией в крае мало что изменилось со времен Речи Посполитой. Полными хозяевами края были польское помещики, угнетающие православное «быдло». Городскими жителями были в основном евреи, подчинившие себе всю хозяйственную жизнь Белоруссии. Духовная жизнь в крае была подчинена католической церкви, ведущей активную пропаганду «полонизма» и русофобии. В то время как польско-католические учебные заведения были весьма многочисленны и любого уровня – до Виленского университета включительно, русских православных школ в крае практически не было!. При этом до Муравьева губернаторы и другие администраторы Белоруссии, назначенные в Петербурге, предпочитали из соображений сословной солидарности поддерживать польско-католическое господство. Польские крепостники были ближе по духу русским крепостникам! В этих условиях Муравьев наживал себе влиятельных врагов не только в польских кругах, но и в петербургском «высшем свете», предлагая поддерживать в бывших польских владениях русский элемент, политически и экономически ничтожный, хотя и насчитывающий 90% населения края. Для начала Муравьев советовал преобразовать просвещение в крае, закрыть иезуитские учебные заведения, в т.ч. и Виленский университет, контролируемый иезуитами.

Польский мятеж, подтвердивший все опасения Муравьева , способствовал его карьере – в 1831 г. он стал губернатором в Гродно, в 1832 г. – в Минске. Усмиряя мятеж, Муравьев без всяких колебаний конфисковывал владения мятежной шляхты и даже подвергал благородных панов телесным наказаниям. За успехи в подавлении мятежа Муравьев был … переведен губернатором в Курск. Видимо, сказалось давление польских магнатов и их петербургских друзей. Из предложений, высказанных в «Записках…», реализованными оказались немногие пункты – была упразднена униатская церковь и белорусы вернулись в православие, «Литовский Статут» был отменен повсеместно и всероссийские законы распространены во всем крае, русский язык стал языком администрации и канцелярии. Эти полумеры не намного усилили русское влияние в крае. Польская шляхта с католическим духовенством продолжала подрывную деятельность против России.

Муравьев после губернаторства в Курске медленно поднимался по административной лестнице, занимая должности директора департамента податей и сборов, с 1842 г. был назначен в Сенат, а с 1850 г. – членом Государственного Совета. В 1850-57 гг. Муравьев был также вице-председателем Императорского Географического Общества. Однако только с воцарением Александра II карьера Муравьева пошла в гору. В 1856 г. он был назначен председателем департамента уделов, а год спустя – министром государственных имуществ. На этом посту Муравьев сыграл определенную роль в деле освобождения крестьян. Однажды на заседании Главного Комитета по крестьянскому вопросу Муравьев воскликнул: «Господа, через десять лет мы будем краснеть при мысли , что имели крепостных людей.».Однако в конце 1861г. Муравьев был отправлен в отставку, став жертвой войны петербургских бюрократических группировок.

Он не долго был не у дел. В январе 1863 г. начался новый польский мятеж, который был гораздо опаснее мятежа 1830-31 гг. Угрозу новый польский бунт представлял не по своему масштабу, ведь общее число мятежников составляло около 10 тыс. человек, причем они не взяли ни одного города и не имели ни одного успеха в прямом боевом столкновении. Все свои надежды поляки возлагали на помощь Запада и поддержку внутри России со стороны либералов и радикалов. В апреле и июне 1863 г. Англия, Австрия, Италия, Швеция, Испания, Португалия, Голландия, Дания, Османская Империя и Папа Римский предъявили российскому правительству дипломатические ноты, напоминающие ультиматум, требуя изменить политику в польском вопросе. Возник политический кризис, вошедший в историю как «военная тревога 1863 года». Внутри России поляки встретили полную поддержку «передовой интеллигенции». Герцен и Бакунин собрали в Англии интернациональный отряд, который с большим запасом оружия отправился на корабле к берегам Литвы (впрочем, сами организаторы предпочли остаться на Западе). В Поволжье группа заговорщиков планировала поднять мятеж («Казанский заговор»). Во многих петербургских и московских ресторанах «просвещенная» публика открыто поднимала тост за успехи «польских товарищей». Словом, радикалы и либералы в польском вопросе вели себя в 1863 г. так же, как и их внуки в прибалтийском вопросе в 1991 г., всячески сочувствуя сепаратистам, восхищаясь их некоей «цивилизованностью» и находя естественным территориальные претензии сепаратистов на коренные русские земли. Вообще говоря о польских восстаниях, в т.ч. и в 1863-64 гг. необходимо напомнить, что повстанцы сражались не столько за свободу польского народа, сколько за восстановление Речи Посполитой в границах 1772 г., до ее разделов или даже «от моря до моря». Весной 1863 г, в упоении первыми успехами и в ожидании помощи Запада, мятежники объявили о восстановлении униатской церкви в Белоруссии и правобережной Украине.

Положение осложнялось ее тем, что наместник в Польше Великий Князь Константин Николаевич, человек весьма либеральный и доброжелательный, не был способен управлять охваченным мятежом краем. Он медлил с введением чрезвычайного положения и применением военной силы, когда мятеж охватил уже всю Польшу и перекинулся в Литву и Белоруссию.

В этой накаленной обстановке знаменитый журналист М.Н. Катков ( 1818 – 1887 ), редактор журнала «Русский Вестник» и ежедневной газеты «Московские Ведомости», выступил на страницах своих изданий, с призывом подавить мятеж и игнорировать ноты протеста западных стран. Катков с удивительной смелостью обвинил Наместника в слабости, и в измене! Никогда еще в открытой печати никто не обвинял в чем-либо члена Августейшей фамилии! При этом Катков не только возмущался бездействием имперских властей, но и предложил заменить гражданскую администрацию в Польше и Северо-Западном крае, как тогда называли Литву и Белоруссию, состоящую в основном из поляков, и назначить туда генерал-губернатора с диктаторскими полномочиями. Катков предложил кандидатуру Муравьева, напоминая о его энергии, организаторских способностях и опыте действий в 1830-31 гг. в отдельных губерниях края. 1 мая 1863 г. указом Александра II Муравьев был назначен генерал-губернатором семи губерний (Виленской, Ковенской, Августовской, Витебской, Минской, Могилевской и Гродненской). Назначение Муравьева «диктатором» Северо – Западного края официальный Петербург считал крайней мерой. М. Н. Муравьев впоследствии вспоминал, что императрица Мария Александровна сказала ему при отъезде в Вильну в новой должности: «Хотя бы Литву, по крайней мере, мы могли бы сохранить»². Собственно Польшу, похоже, в Петербурге считали уже потерянной. Но Муравьев так не считал.

Муравьев действовал быстро и решительно. Он прибыл в Вильно 26 мая, а уже 8 августа принял депутацию Виленского шляхетства с покаянием и изъявлением покорности. Уже к осени Муравьев разгромил основные отряды мятежников, а к весне 1864 г. усмирение края было завершено. Действовал Муравьев порой беспощадно – по приговорам военно-полевых судов было публично казнено через повешенье 127 человек, сослано на каторжные работы 972 человека, на поселение в Сибирь – 1 427, отдано в солдаты – 345, в арестантские роты – 864, выслано во внутренние губернии – 1529, всего было осуждено – 9 361 человек. Кроме того, еще 1260 чел. административным порядком уволены с должности, причем не столько по политическим мотивам, сколько за коррупцию. В боях было убито свыше 5 тыс. мятежников. (Тем не менее до сих пор во всех польских и западных учебниках истории говорится о сотнях тысяч казненных и сосланных!) Особую ярость у поляков и российских либералов вызывали публичные казни через повешение шляхтичей, что нарушало «Указ о вольности дворянства». За эти казни за Муравьевым у либеральной публики закрепилось прозвище «Вешатель». Интересно, что автором прозвища был сам Муравьев, который на всякие намеки о его родственниках-декабристах говорил: «Я не из тех Муравьевых, которых вешают, а из тех, которые вешают!». Усмирение мятежа далось малой кровью – при выполнении долга погибло 826 русских солдат и 348 пропало без вести, умерло от ран и болезней, погибло также несколько сотен полицейских и гражданских чиновников (в основном верных присяге Царю поляков), всего погибло 4 тыс. защитников порядка.³

Однако Муравьев не только воевал и вешал. Направляясь в Северо-Западный край, генерал-губернатор поставил перед собой задачу искоренить из общественной жизни национальные, социальные и религиозные особенности края, реализуя собственную программу 1830 года о русификации Белоруссии. Муравьев обложил налогом в 10 % доходов все помещичьи имения, а также собственность католического духовенства. Из 40 католических монастырей в Белоруссии Муравьев закрыл 24. Кроме того, шляхетство должно было оплачивать содержание сельской стражи, состоявшей из местных православных белорусов. (Можно представить себе ярость панов, оплачивающих вооруженную стражу из числа своих бывших крепостных!). Муравьев провел в Белоруссии настоящую аграрную революцию, отменив временнообязанное состояние и выполнение крестьянами феодальных повинностей. Батраки и безземельные крестьяне начали наделяться землей, конфискованной у участвовавших в мятеже помещиков. О политике генерал – губернатора свидетельствуют одни названия указов, изданных М. Н. Муравьевым и сменившем позднее его на этом посту и продолжавшим его курс К. П. Кауфмана. Так, 19 февраля 1864 года Муравьев издает указ «Об экономической независимости крестьян и юридическом равноправии их с помещиками». Кауфман 10 октября 1865 года издал лаконичный указ « Об ограничении прав польских землевладельцев».

Многое может также сказать название циркуляров, изданных М. Н. Муравьевым. Так, один из циркуляров назывался «О предоставлении губернским и уездным по крестьянским делам учреждениям принимать к разбирательству жалобы крестьян на отнятие у них помещиками инвентарных земель». В целом в результате реформ Муравьева наделы белорусских крестьян были увеличены на 24%, а их подати снижены на 64,5% по сравнению с крестьянами остальных краев Российской Империи. При этом крестьяне Гродненской губернии получили на 12% больше земли, чем было отведено уставными грамотами, в Виленской губернии – на 16%, Ковенской – на 19 %. Выкупные платежи были понижены: в Гродненской губернии – с 2 руб.15 коп. до 67 коп за десятину, в Виленской – с 2 руб .11 коп, до 74 коп., Ковенской – с 2 руб 25 коп. до 1 руб. 49 коп. за десятину.⁴ Стремясь создать в крае слой зажиточного русского крестьянства, Муравьев ассигновал 5 млн. рублей на приобретение православными секвестированных панских земель.

Генерал-губернатор начал создавать русские православные школы. Так, уже к 1 января 1864 года в Северо – Западном крае было открыто 389 народных училищ, в Молодечно местная польская прогимназия преобразована в учительскую семинарию для образования православных учителей из числа местных жителей. ⁵

Муравьев привез с собой чиновников из глубинных русских губерний. Однако он рассматривал это как временное явление. Он открыл доступ местным православным уроженцам ко всем должностям. В скором времени почти весь административный аппарат вверенных ему семи губерний был укомплектован местными уроженцами.

Плоды деятельности Муравьева сказались десятилетия спустя. Известный национальный мыслитель XX века И. Л. Солоневич вспоминал о времени своей юности в Белоруссии: «Край – сравнительно недавно присоединенный к Империи и населенный русским мужиком. Кроме мужика русского там не было ничего. Наше белорусское дворянство очень легко продало и веру своих отцов, и язык своего народа и интересы России… Народ остался без правящего слоя. Без интеллигенции, без буржуазии, без аристократии – даже без пролетариата и ремесленников. Выход в культурные верхи был начисто заперт польским дворянством. Граф Муравьев не только вешал. Он раскрыл белорусскому мужику дорогу хотя бы в низшие слои интеллигенции»⁶. Поразительно, но российские либералы обвиняли Муравьева одновременно в подавлении свободы польского народа и в «пугачевском» разгроме польского помещичьего класса.

1 мая 1865 г. Муравьев был уволен с поста губернатора после окончания своей миссии и удостоен титула графа Виленского. Последним делом гр. Муравьева – Виленского было участие в комиссии по расследованию дела Дм. Каракозова. Скончался Муравьев 31 августа 1866 г.

Но почему Муравьева можно отнести к политикам, если он действовал как обычный высокопоставленный администратор? В том то и дело, что само назначение Муравьева в Северо-Западный край с диктаторскими полномочиями было событием, доселе невиданным. Вопрос о его назначении решился под давлением общественного мнения, в частности, журналиста Каткова. ( Правда, М. И. Кутузов также был назначен при похожих обстоятельствах). Проведенные в крае реформы задумывались вовсе не высшими бюрократическими кругами Петербурга, а самим Муравьевым при помощи патриотически настроенных консерваторов, близких к славянофилам. То, что Белоруссии Муравьев сделал ставку на местное угнетенное православное крестьянство, противопоставив себя польскому дворянству, было потрясением для властвующей элиты Империи.

Его имя и дело до сих пор ненавистны русофобам всех мастей. Нет клеветы, которой бы не распустили в его адрес. Однако его благородная борьба за русское дело требует воздать должное этому незаурядному деятелю.⁷