Этнопоэтическое своеобразие хакасской прозы 1930-1990-х гг

Вид материала

Автореферат

Содержание Карамашева Виктория Алексеевна Попова Матрена Петровна Ученый секретарь Материал исследования Объект исследования Цель работы Научная новизна исследования Методологическая и теоретическая основа Методы исследования Основные положения, выносимые на защиту Основное содержание работы 1.1. «Художественно-тематические истоки хакасской прозы» 1.2. «Мотивы сказочного в прозе В. Кобякова как способ создания картины мира» 1.3. «Освоение традиционных мотивов и образов в сюжетостроении прозы (повесть М. Кокова «Радостная встреча»)» 2.1. «Этнопоэтическое своеобразие первого хакасского романа Н. Доможакова «В далеком аале» 2.2. «Эпические традиции в художественной системе хакасской прозы о войне (роман И. Костякова «Шелковый пояс»)» 2.3. «Фольклорная поэтика в создании образа человека войны (повесть Г. Топанова «Орел»)» 3.1. «Идейно-эстетическая функция символических образов в повести М. Турана “Ветвистый тополь” 3.2. «Мифологизм историко-революционной тематики (роман К. Нербышева «У синих утесов»)» Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях ... Полное содержание

Подобный материал:

• Этнопоэтическое своеобразие прозы с. Сарыг-оола, 335.49kb.
• Роль государства в социально-экономическом развитии: эволюция концепций. Либеральный, 299.19kb.
• Трансформация готической традиции в творчестве Джойс Кэрол Оутс (на материале малой, 350.09kb.
• Аксёнова виолетта Владимировна жанровое своеобразие прозы в. Аксёнова, 327.87kb.
• Творчество а. С. Щеглова в контексте развития эпических жанров прозы в мордовской литературе, 582.63kb.
• Лекция №14 (2 часа) Национальное своеобразие воспитания, 144.55kb.
• Методическая разработка урока по литературе в 11 классе «Лексическое своеобразие прозы, 51.68kb.
• И. С. Тургенева «Ася» 2 часа спаренные урок, 114.62kb.
• Тематическое планирование уроков литературы в 11 классе, 123.96kb.
• Литературное объединение им. Лебединского коллективный сборник стихов и прозы коллективный, 2404.54kb.

На правах рукописи


ЧЕЛТЫГМАШЕВА ЛАРИСА ВИКТОРОВНА


ЭТНОПОЭТИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ

ХАКАССКОЙ ПРОЗЫ 1930-1990-х гг.


Специальность

10.01.02 – литература народов Российской Федерации

(сибирская литература: алтайская, бурятская, тувинская,

хакасская, якутская)


АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук


Улан-Удэ – 2009

Работа выполнена на кафедре литературы ГОУ ВПО «Хакасский государственный университет им. Н.Ф. Катанова»

Научный руководитель:	доктор филологических наук, профессор Карамашева Виктория Алексеевна
Официальные оппоненты:	доктор филологических наук, профессор Гармаева Светлана Искровна
	кандидат филологических наук, доцент Попова Матрена Петровна
Ведущая организация:	Тувинский институт гуманитарных исследований при Правительстве Республики Тыва

Защита состоится «25» декабря 2009 г. в 11.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.022.04 при Бурятском государственном университете по адресу 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а, конференц-зал.


С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Бурятского государственного университета (670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а).


Электронная версия автореферата размещена на сайте www.bsu.ru ГОУ ВПО «Бурятский государственный университет» 24 ноября 2009 г.


Fax (301-2) 21-05-88

E-mail: dissovetbsu@bsu.ru


Автореферат разослан «____» ноября 2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета Бадмаев Б.Б.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ


На рубеже ХХ и XXI вв. с учетом изменившегося общественно-эстетического сознания в результате смещения идеологических и духовных ориентиров возрос интерес к национальным истокам литературы. Актуальным становится исследование сложных закономерностей функционирования фольклора в литературе, определение динамики этого процесса, изучение конкретных способов использования фольклорного материала в творчестве писателей. При этом работы по истории поэтики хакасской прозы о роли и значении традиций фольклора в формировании идейно-эстетической структуры произведений связаны в основном с решением отдельных литературоведческих проблем: М.А. Унгвицкая¹, П.А. Трояков², У.Н. Кирбижекова³, А.Г. Кызласова⁴, Р.Т. Сакова⁵, В.А. Карамашева⁶ влияние фольклора на литературу, творческое использование народно-поэтических традиций рассматривали в связи с изучением родо-жанровых проблем, тематических аспектов прозы и творческого опыта конкретного писателя конкретного периода. Для более полного отражения связи фольклора с литературным творчеством необходимо осмысление литературного процесса как целостного единства идейно-художественных принципов писателей и их авторской индивидуальности при освоении фольклорного наследия народа. Однако в хакасском литературоведении пока нет специального исследования, посвященного изучению этнопоэтического своеобразия хакасской прозы, оценки потенциальных возможностей фольклорных элементов в ней.

В настоящей диссертации впервые предпринимается попытка исследования художественного творчества прозаиков 1930-1990-х гг. Г. Кучендаева, М. Кокова, Г. Топанова, И. Костякова, М. Турана, К. Нербышева, В. Татаровой в контексте освоения и трансформации мифологических, сказочных и эпических мотивов, образов и отдельных элементов фольклорной формы, не рассматривая при этом литературно-художественного становления писателя. Кроме того, в нашем диссертационном исследовании не рассматриваются вопросы жанровой специфики в освоении фольклора рассказом, повестью и романом, что может стать предметом другого самостоятельного исследования, наша цель и задача – изучение проблем освоения фольклорных элементов писателями-прозаиками, придающих хакасской прозе ее этнопоэтическое своеобразие.

Таким образом, недостаточная разработанность места и роли фольклора в эволюционном процессе становления хакасской прозы, необходимость углубления и расширения проблем исследования этнопоэтического своеобразия прозы 1930-1990-х гг. обоснованно определяют актуальность темы данного диссертационного исследования.

Материал исследования: прозаические произведения хакасских писателей 1930-1990-х гг. – повесть «Жизнь Майора» (1932) Г. Кучендаева, повесть «Айдо» (1934) и рассказ «Верша» (1935) В. Кобякова, повесть «Радостная встреча» (1940) М. Кокова, роман «В далеком аале» (1960) Н. Доможакова, роман «Шелковый пояс» (1966) И. Костякова, повесть «Орел» (1970) Г. Топанова, повесть «Ветвистый тополь» (1981) Митхаса Турана (А. Черпакова), роман «У синих утесов» (1983) К. Нербышева, повесть «Крик турпана» (1991) В. Татаровой. Тексты произведений данных писателей использовались на языке оригинала (хакасском). Дословные переводы для аналитической работы сделаны автором диссертации – Л. Челтыгмашевой.

Объект исследования: хакасская проза ХХ века.

Предмет исследования: этнопоэтическое своеобразие прозаических произведений Г. Кучендаева, М. Кокова, В. Кобякова, Н. Доможакова, Г. Топанова, М. Турана (А. Черпакова), К. Нербышева, В. Татаровой.

Цель работы – исследовать мифопоэтические традиции, фольклорную этику и эстетику, бытовые реалии и их роль в формировании идейно-художественной структуры хакасской прозы 30-90-х гг. ХХ в.

В соответствии с целью исследования определены следующие задачи:

• определить особенности трансформации сказочного в прозе 1930-1940-х гг.;
  
• обосновать этнопоэтическое своеобразие в освоении фольклора Н. Доможаковым – первым хакасским романистом;
  
• определить роль народных эпических традиций в создании образа человека войны в произведениях 1960-х гг.;
  
• выявить своеобразие фольклорно-мифологических образов прозы 1970-1990-х гг.
  

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые комплексно изучается роль народно-поэтических традиций в формировании идейно-художественной структуры хакасской прозы ХХ в. Впервые исследуется этнопоэтическое своеобразие прозаических произведений Г. Кучендаева, М. Кокова, Г. Топанова, И. Костякова, М. Турана, К. Нербышева, В. Татаровой.

Методологическая и теоретическая основа: труды известных отечественных ученых А.Н. Веселовского, В.М. Жирмунского, Е.М. Мелетинского, В.Я. Проппа, М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, В.Е. Хализева, Л.В. Чернец и др. В диссертации отражен опыт таких литературоведов, как Н.С. Надьярных, А.В. Пошатаевой, У.Б. Далгат, В.Т. Петрова, А.Б. Соктоева, С.Ж. Балданова, С.И. Гармаевой, М.А. Хадаханэ, З.Б. Самдан, Р.А. Палкиной, Н.М. Киндиковой и др. При исследовании проблем фольклорной поэтики хакасской прозы ХХ в. неоценимую помощь оказали работы хакасских филологов М.А. Унгвицкой, В.Е. Майногашевой, П.А. Троякова, Р.Т. Саковой, У.Н. Кирбижековой, А.Л. Кошелевой, В.А. Карамашевой, Н.С. Майнагашевой и др.

Методы исследования: описательный, герменевтический, сравнительно-исторический, сравнительно-типологический.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что изучение роли фольклора в становлении хакасской прозы ХХ в. открывает возможность для дальнейших функционально-типологических исследований в области словесного творчества. Материалы и результаты работы могут быть использованы как при изучении истории и теории национальной литературы, так и при составлении программ, учебно-методических пособий по фольклору и литературе для вузов и общеобразовательных школ. Отдельные положения по проблемам взаимодействия фольклора и литературы, представленные в диссертации, могут найти применение при разработке спецкурсов по хакасскому фольклору и хакасской литературе на гуманитарных факультетах национальных вузов.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Художественный мир прозы, проблематика и структура образов хакасской прозы 30-90-х гг. ХХ в. обогащается эпическим видением в создании характерологии и поэтической образности.
   
2. Взаимодействие традиций фольклора и литературы в 1930-1940-е гг. рассматривается как прямолинейно-механическое соединение двух эстетических систем  фольклорной и литературной, в дальнейшем фольклорные традиции, все больше трансформируясь, становятся органической частью художественной системы хакасской прозы.
   
3. Эстетика фольклора является актуальной в решении проблемы сюжетостроения, создания образа социально активной личности, образа человека войны. В основе художественной концепции личности реализуется идея нравственных и этических традиций народа.
   
4. Фольклорно-мифологические, анималистические, природно-космические образы (алып-богатырь, конь, священная птица, Хозяин горы, Хозяин реки, Богиня Огня (От инезi), Богиня плодородия и материнства (Ымай), огонь, земля, вода, небо, солнце, степь, дерево, гора и т.д.), мотивы пути, испытаний и др. становятся органической составляющей идейно-эстетической структуры произведений хакасской прозы.
   

Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры литературы Хакасского государственного университета имени Н.Ф. Катанова. Основные положения исследования изложены в 14 статьях, докладах на научно-методических семинарах кафедры литературы Хакасского государственного университета имени Н.Ф. Катанова и сектора литературы Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории, в сборниках материалов международных, всероссийских, региональных научных и научно-практических конференций.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.


ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ


Во введении диссертации определяются актуальность темы, объект и предмет исследования, раскрываются научная новизна, практическая значимость, методы исследования, формулируются цель и задачи, обосновываются положения, выносимые на защиту, указываются формы апробации полученных результатов.

В первой главе «Трансформация сказочных элементов в прозе 1930-1940-х гг.» исследуется этнопоэтическое своеобразие первых произведений хакасской прозы, ориентировавшихся, прежде всего, на жанр сказки как популярный и доступный. Писатели 30-40-х гг. ХХ в. особенно активно использовали идеалы добра и справедливости хакасских сказок, выраженные через противопоставления героев, мотивы пути, странствий, различных испытаний героев, сказочных финалов. Поскольку у хакасской прозы не было собственных литературных традиций, обращение писателей к традициям сказки с ее идеалами добра и справедливости, мечтой о всенародном счастье и благополучии было закономерным. Ощутимую поддержку писатели испытывали, учась законам сюжетостроения – полярность сил в бытовых и волшебных сказках во многом способствовала созданию литературных сюжетов прозы 30-40-х гг. ХХ в., отразивших классовые, социальные противоречия в реальной жизни хакасов времен установления советской власти.

В разделе 1.1. «Художественно-тематические истоки хакасской прозы» исследуется процесс использования в первой хакасской повести Г. Кучендаева «Жизнь Майора» («Майорның öскенi», 1932) элементов хакасской народной сказки – образа обездоленного, мотивов испытания, разоблачения. Сюжет повести «Жизнь Майора» построен по законам сказочного сюжета: герой постоянно преодолевает трудности, препятствия на пути, реализуется сказочный мотив достижения цели – герой едет учиться в Москву. Если в хакасской сказке завершающим звеном всей цепи сказочных испытаний обычно является женитьба героя на ханской дочери, в которой, как отмечал хакасский фольклорист П.А. Трояков, «народ выразил вековечную мечту и свою иллюзию о счастливой и богатой жизни»⁷, то в повести «Жизнь Майора» победу в борьбе за освобождение народа герой видит в знаниях и просвещении.

Мотив разоблачения шамана Г. Кучендаев заимствовал из сюжетов антишаманских (по определению М. Унгвицкой) сказок («Как шаман хотел жениться», «Чванливый шаман» и др.), в сказках шаман выставляется глупым, сластолюбивым, капризным, куражливым, в повести же автор ставит задачу раскрытия самого процесса обмана шаманом народа, когда он заранее знал о своих «видениях». Функции сказочного мотива разоблачения при изображении конкретных и достоверных реалий быта и шаманского ритуала должны, по замыслу автора, более ярко выявить жадность, хитрость шамана, представляющего «высшее общество», и смекалку, природный ум человека из народных низов. Так, национальный писатель учился, с одной стороны, осваивать эстетику традиционного мышления, заложенную в устно-поэтическом творчестве своего народа, с другой – реализму изображения жизни в литературе.

Раздел 1.2. «Мотивы сказочного в прозе В. Кобякова как способ создания картины мира» посвящен рассказам и повести «Айдо» (1934). «Айдо» – первое значительное в хакасской литературе произведение прозы, отразившее процесс художественного освоения и возможности трансформации фольклорно-поэтического в литературно-реалистическое. Активное влияние традиций фольклора особенно сказалось на способах создания образа сироты, в разработке традиционных мотивов обездоленности героев, противопоставления героев, мотивов пути, встречи и других фольклорных изобразительно-выразительных приемов. Мотив встречи главного героя Айдо с разными людьми, как и сказочного героя, отправившегося в путь на поиски счастья, образует сюжет повести. Странствия Айдо в повести – способ показать процесс постепенного мужания сироты, формирования его личности в конкретной социальной обстановке реальной жизни хакасов того времени (начало ХХ в.), а смена мест, знакомство с людьми – способ обогатить его новым жизненным опытом, что делает сироту активной личностью, так, по словам Р.Т. Саковой, «постоянный для устной народной поэзии мотив превращения сироты в героя стал сквозной идеей хакасской литературы»⁸. Таким образом, два мотива – мотив пути и мотив встречи – позволили начинающему писателю показать личность активного героя в движении, становлении.

В разделе 1.3. «Освоение традиционных мотивов и образов в сюжетостроении прозы (повесть М. Кокова «Радостная встреча»)» исследуются традиции хакасской сказки в создании идейно-художественной структуры повести М. Кокова «Радостная встреча» («Öрiнiстiг тоғазығ», 1940). Мотив чудесного превращения нужен В. Кобякову для изображения того, как простой пастух превращается в уважаемого человека, – писатель не показывает развитие, а использует готовое клише из сказки, а знающие фольклор хакасы этому превращению верят. М. Коков обыгрывает необходимость подробного описания, учась реализму, и находит в то же время возможность именно в сказочном мотиве чудесного превращения показать то, что должно было произойти с литературным героем.

Наполненная романтическим пафосом повесть М. Кокова «Радостная встреча» соединила в себе особенности литературы соцреализма (изображение классовой борьбы, воспевание новой жизни, положительный герой – представитель беднейшей части общества) и фольклорные традиции, отраженные в сюжете, образной системе, речевой организации произведения. В контексте романтического обращения к фольклору в повести использованы архаические мотивы сказок (мотивы похищения, испытания). С фольклорной поляризацией связана система образов, портрет героев повести, по композиционному приему контраста описан быт прошлого и настоящего.

Таким образом, хакасская проза начиналась с освоения традиционной сказочной поэтики как одной из возможностей построения литературного сюжета. Авторов, конечно же, притягивала в сказках, особенно бытовых и волшебных, их резкие сопоставления добра и зла, своего и чужого, бедного и богатого и др. Притяжение к элементам сказочного сюжета здесь можно объяснить не только узнаваемостью сказочного содержания и его доступностью каждому хакасу, но и тем, что содержательность текста сказки совпадала с жизненными обстоятельствами – этапами борьбы за становление всего нового и светлого, что могло придти с революционным переустройством жизни хакасов на этапе 30-40-х гг. ХХ в., времени становления нового миропорядка.

Творчески целенаправленное обращение писателей к фольклорному материалу сказалось, прежде всего, в выборе героев – это социально обездоленные, невинно гонимые сироты, архетип которых заимствовался из образной системы сказочного фольклора. Писатели первых периодов, обращаясь к жанру сказки, ее выработанным веками мотивам и изобразительно-выразительным средствам, усиливают звучание темы своих произведений о становлении социально активной личности, способной к созиданию новой действительности. Противопоставление в сказках стало выразительным приемом в прозе 1930-1940-х гг., активным композиционным противопоставлением «своего» и «чужого».

Вместе с тем богатая эстетика сказочного представлялась начинающим писателям большим полем формирования их собственных творческих возможностей. Писатели проходили учебу создания характера, вовлечения его в сюжетное действо, градации, теперь уже социальной, героев между собой и т.д. И потому одновременно шел процесс отталкивания (не только притяжения) от заданности и прямолинейной описательности произведений фольклора. В этом двуедином процессе шло зарождение и становление прозы Хакасии.

В 1950-1960-е гг. в связи с обращением писателей к важнейшим этапам жизни хакасов (коллективизации, Великой Отечественной войне) героический эпос хакасов с его масштабностью, монументальностью, особой народной героикой, идеальным героем-алыпом и другими изобразительно-выразительными средствами оказал плодотворное влияние на создание первого историко-революционного романа Н. Доможакова «В далеком аале», и произведений, посвященных теме Великой Отечественной войны (роман И. Костякова «Шелковый пояс», повесть Г. Топанова «Орел») – все это рассматривается во второй главе «Фольклорная эстетика хакасской прозы 1960-х гг.».

Раздел 2.1. «Этнопоэтическое своеобразие первого хакасского романа Н. Доможакова «В далеком аале» посвящен исследованию первого хакасского романа «В далеком аале» («Ыраххы аалда», 1960). Н. Доможаков, опираясь на веками сложившиеся традиции народной поэтики, широко применил элементы фольклора в своем первом романе: мотив героического, качества героя-алыпа, мудрого старика, образ коня, народно-поэтические средства в описании портрета, картины природы, отражающие психологическую картину переживаний героев, пословицы, поговорки, сравнения и др. Эстетика народного, эпического отразилась в характерах Федора Полынцева, старика Хоортая, Сагдая, Сабиса, Эпсе, в основе своей положительных героев – в духе фольклорной героизации и идеализации они борются за народное счастье, справедливость, их судьба причастна к общей, народной судьбе.

Своеобразие романа в том, что этнореалии активно участвуют в изображении внутренней, духовной жизни человека, определяющей его трудовой, общественный и семейный статус, морально-этические законы его жизни. Писатель, опираясь на веками сложившиеся традиции народной этики, широко применил элементы фольклора в своем романе, впервые творчески (а не прямолинейно) синтезировал фольклорные средства и приемы изображения, что, действительно, свидетельствует о национальном своеобразии первого хакасского романа.

Раздел 2.2. «Эпические традиции в художественной системе хакасской прозы о войне (роман И. Костякова «Шелковый пояс»)» посвящен роману И. Костякова «Шелковый пояс» («Чiбек хур», 1966), также сконцентрировавшему в себе традиции, эпический стиль изображения.

Эстетика фольклора важна на всех этапах развития национально-стилевых традиций хакасской литературы, но особенно актуальной она оказалась в прозе о Великой Отечественной войне. Внешние идеальные черты главного героя Паскира соответствуют внутреннему героическому – волевой собранности, бескомпромиссности, твердости, смелости героя. Общее мнение о нем, как об исключительном человеке, выражено в сравнениях с алыпом – по определению хакасского эпосоведа В.Е. Майногашевой, сильным, «со светлыми мыслями, с чистым сердцем» богатырем хакасского героического эпоса⁹: «Паскир Сартыков – смелый алып». Если «…эпический герой с самого начала стоит по ту сторону всякого испытания; атмосфера сомнения в героизме героя в эпическом мире немыслима»¹⁰, то в романе идея испытания героизма и верности героя имеет огромное реалистическое значение. В романе «Шелковый пояс» война – средство испытания Паскира на соответствие изначально приписанных ему геройских качеств.

В образах своих героинь автор показал женщин разных национальностей, женщину-борца, женщину-мать – всегда активных, решительных, сильных духом, именно таких, каких требовал историзм романа – людей времен Великой Отечественной войны. Героические образы фольклора во многом определили романтичность героев «Шелкового пояса», но романтичность здесь не становится самостоятельным художественным методом, а составляет лишь национальную стилевую тенденцию. В романе И. Костякова эпические традиции и интерпретации главных мотивов фольклора – героического подвига, горькой женской доли, обращенности к фольклорным образам стариков, в контрастном изображении событий и героев, использовании этнографического материала – связываются с определенными жизненными проблемами – реализмом человека на войне.

В разделе 2.3. «Фольклорная поэтика в создании образа человека войны (повесть Г. Топанова «Орел»)» исследуется художественная концепция личности как человека Великой Отечественной войны. Ведущим героического сюжета в повести «Орел» («Хара Хус», 1970) является герой, близкий по структуре личности к эпическому герою. Сравнение главного героя повести Бориса Амзаракова с орлом (Хара Хусом) идет от фольклорных традиций, связывающих с образом орла представления о смелости, силе, ловкости – в нем сконцентрированы лучшие качества богатырей героических сказаний. Герой повести «Орел» – воплощение патриотизма, интернационализма, смелости, мужества, силы и т.д., имеющих непреходящий смысл во все эпохи для разных народов и поколений, живущих в их фольклорно-эпическом и затем в литературном творчестве. Писатель активно использует качества героев эпоса для изображения человека в реальных условиях экстремальной ситуации – Великой Отечественной войны.

Активная роль в повести принадлежит женскому образу. Национальная литература все активнее обращается к женским характерам, очевидно, как-то уже предвосхищая ее гендерное (ведущее женское) начало, которое придет в литературу России позже. С помощью архаического образа «двойника»-антипода писатель создает современный реалистический образ женщины-шпиона на войне – Элизы Крауль вместо погибшей советской разведчицы Нины Соловьевой.

В силу всего этого повесть Г. Топанова «Орел» характеризуется динамичностью, остротой сюжета, исключительностью ситуаций, внезапными поворотами в судьбах героев (побег советских воинов из фашистского лагеря, специально разработанная для поимки неуловимого разведчика операция «Мельница», встреча с Ниной Соловьевой, оказавшейся немецкой шпионкой Элизой Крауль, подрыв моста партизанами, взятие Хара Хуса в плен, его освобождение и т.д.). Герои постоянно испытываются на моральную и физическую прочность. Г. Топанов достигает типизации образа главного героя, творчески восприняв, прежде всего, эпические традиции. Изображение подвигов наполнено характерной для героического эпоса величавостью и грандиозностью, где преобладает свойственное героическому эпосу высокое изложение мыслей через речи героев, хотя и наблюдается тенденция к усложнению передачи мыслей посредством несобственно-прямой речи, внутренних монологов.

Таким образом, главные герои в произведениях 60-х гг. ХХ в. реализуют особенности эпического человека в фольклоре – исключительную красоту, силу, ум, ясность убеждений. Соответствие внешних идеальных черт и возвышенного внутреннего героического мира героев построено на традициях народного эпоса, а как герои художественных произведений они активно действуют, воюют и побеждают в реальных условиях Великой Отечественной войны. В этот период впервые в хакасской прозе появляется женский персонаж, образ которого не менее героичен, чем образ женщин-алыпов хакасского эпоса. Именно таких героев – мужчин и женщин – требовал типаж человека Второй мировой войны, писателями они рассматриваются как красивые, умные, сильные личности, не способные согнуться и покориться в условиях реальной войны. Хакасские прозаики 1960-х гг., несомненно, расширили изобразительные возможности хакасской прозы эпическими традициями – мотивом женской доли, эпическими качествами мужских и женских характеров фольклора.

В третьей главе «Фольклорно-мифологические образы и их творческое освоение в прозе 70-90-х гг. ХХ в.» рассматриваются символически многозначные мифологические образы, их трактовка в совокупности с другими этнопоэтическими средствами.

В разделе 3.1. «Идейно-эстетическая функция символических образов в повести М. Турана “Ветвистый тополь” исследуется повесть «Ветвистый тополь» («Пай тирек», 1981), в которой автор через мифологические образы и поэтику дерева попытался выразить характер времени в его всегда сложных, неоднозначных, нередко драматических отношениях с человеком. М. Туран в таком пейзажном образе видел возможность передачи глубоких философских мыслей о жизни. В такой функции пейзажа усилено его аллегорическое содержание – в повести важное место занимает образ дерева – могучего, ветвистого тополя. Хакасский литературовед В.А. Карамашева отмечает: «Несколько тополинных стволов, идущих от одного корня и образующих маленькую рощицу, навевают мысль о необходимости дружбы, единения, сплочения маленького народа»¹¹. В уподоблении дерева человеку и его судьбе отражена архаическая форма мифологического мышления – олицетворение (одухотворение, очеловечивание) явлений природы. В повести образ могучего, ветвистого, крепкого дерева – олицетворение единства людей – дружных, сильных братьев из рода Пюктер, которые в годы кровавой классовой вражды и братоубийственной войны, действительно, не только сплотились как представители одного рода, но и явились полноправными участниками истории своего народа. Таким образом, образ дерева в повести символизирует крепость родовых устоев, идущих с древнейших времен, утверждает единство, силу человеческого рода.

В разделе 3.2. «Мифологизм историко-революционной тематики (роман К. Нербышева «У синих утесов»)» определяется своеобразие романа в освоении мифологических традиций. Образом единого пространственного континуума романа К. Нербышева «У синих утесов» («Кöгiм хорымнарда», 1983) являются горы. Центр моделируемой автором реальности – Синие утесы – олицетворяющий образ родины, ее природы. Где бы ни была героиня романа Хызапыя Софоновна, в своих снах она часто видела их вершины и слышала голос богини Ымай. Слиянность топоса Синих утесов, образа родины, Ымай в сознании истинной коммунистки, решительного, твердого руководителя Хызапыи Софоновны позволяет говорить, прежде всего, о близости хакаса к природе.

Герои романа не мыслят себя вне родного края, их любовь к Синим утесам не высказана словами, она выражается в неизъяснимой тяге к родным местам и в тоске на чужбине, даже такого отрицательного героя как Сакиса. На советской границе, отделяющую его от бывшего «своего» пространства, герой тоскливым взглядом смотрит поверх зеленой тайги в сторону Синих утесов. Автор определил Сакису за все его черные дела, пожалуй, самое страшное наказание для человека – невозможность вернуться на родную землю. Как отрицательный герой Сакис нарушает общечеловеческие законы (убил маленьких детей секретаря сельсовета Рамея, обесчестил девочку-подростка), но по-человечески он испытывает тоску по родине. Понимание им того, что ему нет прощения, составляет суть трагического в его образе – здесь К. Нербышев реализует принцип раздвоения личности, характерный для мифопоэтической традиции.

Творческое освоение фольклорно-мифологических традиций сыграло ведущую роль в художественном осмыслении национального образа жизни и в повести В. Татаровой «Крик турпана» («Аат табызы», 1991), исследованию которой посвящен раздел 3.3. «Фольклорно-мифологические образы в освоении проблем современности (повесть В. Татаровой «Крик турпана»)». Образ птицы аат-турпана – центральный образ повести – приобретает значение символа – мир турпанов сознательно ассоциирован, соотнесен с человеческим. В центре внимания супружеская верность турпанов, недаром хакасы о счастливой семье говорят: «Дружные, как птицы аат». На любви и уважении основаны и отношения семейных пар – деда Сатыра и бабушки Хурчу, деда Сиртока и его покойной жены Арчых, Казара и Найты. Так, в повести В. Татаровой светлая, чистая любовь, ее действенная сила, супружеская верность олицетворяются и проверяются образом птиц – турпанов, созданных в одном из древнейших мифов хакасского фольклора.

В своей повести В. Татарова поднимает одну из наиболее сложных проблем современного общества, периода научно-технической революции – взаимоотношение человека и природы. В повести «Крик турпана» отношение человека к природе расценивается как мерило его духовной зрелости, нравственности, гражданской сознательности – такова философия носителей и хранителей мифопоэтического сознания. Особенно стариков, которые не отделяют себя от окружающей среды, видя себя ее органическим продолжением. Поэтому, чтобы остановить Аркадия, дед Сирток приводит самый важный, на его взгляд, аргумент: «Сынок, ты турпанов распугаешь. Они тут мирно живут, не видя зла от людей. Ты можешь случайно в них попасть»¹². Трагичен финал повести: не послушав мудрого старика, Аркадий стреляет в турпана. Глубоко в сердце проникает плач бабушки Хурчу над мертвой птицей, горьки слова, обращенные к Аркадию: «...чье счастье ты забрал, чертов сын... Чью жизнь ты разрушил, собачий сын... Зачем ты убил птицу, дитя человека?»¹³. Условность художественного приема – ассоциации с птицами – усиливают остроту поставленной проблемы, представляя отношение к живому в качестве меры человечности современного общества, его нравственной зрелости, культуры, достаточно выраженных в словах возмущенной женщины – «чертов сын», «собачий сын», «дитя человека».

В. Татарова творчески пользуется традиционными, заимствованными из устно-поэтического творчества приемами в создании образов героев, например, описание дедушки Сиртока: «Его поседевшие волосы и такая же седая острая борода белеют даже в темноте. Невысокого роста, но, как прочно сшитый кожаный кисет, крепкий старик легко управляется у костра»¹⁴. Здесь можно наблюдать у Татаровой особую слитность народного и поэтического мышления в детали («как крепко сшитый кожаный кисет»), когда найденная автором и узнаваемая этнореалия (кисет) достаточно убедительно и емко раскрывает весь характер героя.

Обращение к фольклорно-мифологическому материалу позволяет В. Татаровой осознать с его помощью глубину менталитета хакаса, сделать его более понятным представителям других культур, а наличие и освоение мифопоэтических начал в произведении укрепляют его общечеловеческие ценности. Хакасский миф о турпанах, этнографические реалии, пословицы и поговорки, благопожелания и другие народно-поэтические образные, языковые элементы и формы, вписавшись в художественную структуру повести, реализуют идейно-художественный замысел автора.

Таким образом, хакасская проза 1970-1990-х гг., стремясь к изображению общечеловеческих ценностей, «вечных» тем, антропологическому аспекту изучения человека и т.д., начинает осмысление жизни в более глубоком контексте мифологического, фольклорного и этнографического в художественном сознании писателей. Трансформируя содержание фольклорно-мифологических сюжетов, мотивов, образов, писатели создают художественный мир, свое мироощущение и понимание его. В отличие от более ранних произведений хакасской литературы в произведениях этого периода усложняются принципы художественного анализа: проявляется тенденция преодоления фольклорной условности, прямолинейности, односторонности в изображении человеческих характеров, яснее обозначаются стремления к психологизму. Творчески используя традиционные средства изображения, писатели вырабатывают элементы новой эстетики.

Хакасские писатели 1970-1990-х гг. особые возможности философского познания жизни увидели в природе. Практически все произведения этого периода построены на приеме олицетворения природы, который позволил в литературе реализовать идею единения людей против братоубийственной гражданской войны (ветвистый тополь), в другом случае, показать гармонию общности человека как такового (символ «утеса»), в-третьих, реализовать идею нравственности, любви, семьи и просто человека (образ птицы-турпана). Такие антропологические тенденции, может быть, должны были снимать остроту заданности социалистического реализма, который, как известно, активно присутствовал в творческом процессе этого периода.

Мифологические представления, сохраняя свою универсальность, получают более широкое осмысление – обращение писателей этого периода к фольклорно-мифологическим средствам и образам – творчески осознанный процесс, который позволил постичь духовные ценности, созданные и проверенные хакасским народом во времени и пространстве.

В заключении подведены основные итоги исследования.

Исследование этнопоэтического своеобразия хакасской прозы ХХ в., предпринятое в данной работе, убеждает в том, что обращение к фольклору – одна из плодотворных национальных традиций хакасской литературы. Художественно-функциональное освоение фольклорных традиций в идейно-эстетической структуре произведений хакасской прозы ХХ в. еще раз свидетельствует о том, что фольклор был и остается первоосновой художественной литературы.


Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Челтыгмашева, Л.В. Проблема литературного процесса ХХ века и повесть В. Татаровой «Крик турпана» [Текст] / Л.В. Челтыгмашева // К 70-летию со дня образования Хакасской автономной области: материалы науч.-практ. конф. – Абакан: Роса, 2000. – С. 263-268.
   
2. Челтыгмашева, Л.В. Тема Великой Отечественной войны в повестях хакасских прозаиков [Текст] / Л.В. Челтыгмашева // Хакасия в годы Великой Отечественной: боевой и трудовой подвиг. – Абакан: Роса, 2000. – С. 104-109.
   
3. Челтыгмашева, Л.В. Народно-поэтические традиции и их идейно-художественная интерпретация в романе И. Костякова «Шелковый пояс» [Текст] / Л.В. Челтыгмашева // Республика Хакасия как объект Российской Федерации: опыт, проблемы, перспективы: материалы III Республ. науч.-практ. конф., посвящ. 10-летию Республики Хакасия. – Абакан: Изд-во Хакас. гос. ун-та им. Н.Ф. Катанова, 2001. – С. 182-184.
   
4. Челтыгмашева, Л.В. Роль народно-поэтических традиций в формировании идейно-художественной структуры романа К. Нербышева «У синих утесов» [Текст] / Л.В. Челтыгмашева // Художественно-историческая интерпретация литературного процесса: материалы регион. науч. конф. – Майкоп: Изд-во Адыгейского гос. ун-та, 2003. – С. 138-140.
   
5. Челтыгмашева, Л.В. Фольклорно-этнографический контекст рассказа М. Турана «Нерасплетенные косички» [Текст] / Л.В. Челтыгмашева // 60 лет ХакНИИЯЛИ. Ученые записки. – Абакан: Хакас. кн. изд-во, 2000. – Вып. XXII. – С. 263-268.
   
6. Челтыгмашева, Л.В. Фольклорные принципы сюжетостроения рассказа В.А. Кобякова «Верша» [Текст] / Л.В. Челтыгмашева // Ежегодник ИСАТ ХГУ им. Н.Ф. Катанова. – Абакан: Изд-во Хакас. гос ун-та им. Н.Ф. Катанова, 2005. – Вып. IX. – С. 110-113.
   
7. Челтыгмашева, Л.В. Фольклорные образы и мотивы в хакасской прозе о Великой Отечественной войне [Текст] / Л.В. Челтыгмашева // 60 лет Победы в Великой Отечественной войне: материалы науч.-практ. конф. – Абакан: Хакас. кн. изд-во, 2005. – С. 67-70.
   
8. Челтыгмашева, Л.В. Роль традиций фольклора в зарождении хакасской прозы [Текст] / Л.В. Челтыгмашева // Урал-Алтай: через века в будущее: материалы всерос. науч. конф. – Горно-Алтайск, 2005. – С. 160-161.
   
9. Челтыгмашева, Л.В. Идейно-эстетическое своеобразие первых хакасских рассказов-очерков [Текст] / Л.В. Челтыгмашева // Сибирь – единое фольклорно-литературное полиэтническое пространство. Ч. 1. – Улан-Удэ: ГУП ИД «Буряад үнэн», 2005. – Вып. 1. – С. 59-64.
   
10. Челтыгмашева, Л.В. Фольклорно-мифологические образы в хакасской прозе 80-90-х гг. ХХ в. [Текст] / Л.В. Челтыгмашева // Методологические проблемы изучения истории литератур народов Сибири: материалы регион. науч. конф. – Кызыл: Аныяк, 2006. – С. 143-148.
    
11. Челтыгмашева, Л.В. Герой и время в повести Г.Н. Кучендаева «Жизнь Майора» [Текст] / Л.В. Челтыгмашева // Ежегодник ИСАТ ХГУ им. Н.Ф. Катанова. – Абакан: Изд-во Хакас. гос. ун-та им. Н.Ф. Катанова, 2006. – Вып. Х. – С. 76-78.
    
12. Челтыгмашева, Л.В. Концепция нового героя в прозе народов Саяно-Алтая 1920-1930-х гг. [Текст] / Л.В. Челтыгмашева // Становление и развитие книжного издательства в Хакасии: материалы всерос. науч.-практ. конф. – Абакан: Хакас. кн. изд-во, 2007. – С. 53-59.
    
13. Челтыгмашева, Л.В. Писатели Ширинского района [Текст] / Л.В. Челтыгмашева // Ширинская летопись: от века камня до современности. – Абакан: Хакас. кн. изд-во, 2007. – С. 290-296.
    

Статья в реферируемом издании

14. Челтыгмашева, Л.В. Функционально-художественная значимость мифологем в повести М. Турана «Ветвистый тополь» [Текст] / Л.В. Челтыгмашева // Гуманитарные науки в Сибири. Сер. Филология. – 2007. – № 4. – С. 90-92.
    

Свидетельство РПУ-У № 1020300970106 от 08.10.02


Подписано в печать 24.11.09. Формат 60х84 1/16.

Усл.печ.л. 1,16. Тираж 100. Заказ № 595.


Издательство Бурятского госуниверситета

670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а