Сталинские высотки

Семь “пирамид” столицы. Так прозвали москвичи возведенные в Москве в 50-е годы прошлого столетия высотные здания. История их строительства весьма примечательна.

Официальный документ о создании комплекса высотных зданий - Постановление № 53 Совета Министров СССР “О строительстве в г. Москве многоэтажных зданий” - был подписан И. Сталиным в Кремле 13 января 1947 года.

Что же побудило вождя в трудное послевоенное время заняться осуществлением дорогостоящего проекта, когда многие города и села страны стояли в руинах?

На этот счет существуют различные версии. Один из старейших архитекторов столицы Вера Бордюговская - участница проектирования высотных домов - в своих мемуарах отмечала: “В Нью-Йорке в ту пору началась постройка небоскреба - здания секретариата ООН. Сам Трумэн (тогдашний президент США. - Прим. авт.) произнес речь и заложил первый камень с мемориальными датами в его основание. 39-этажное здание было выполнено в виде стального каркаса, который затем заключали в формы и заливали бетоном. Две стены небоскреба сделали из голубовато-зеленого стекла, две другие - узкие боковые - сплошь облицевали мрамором.

Вождь “всех времен и народов” Иосиф Сталин не хотел отставать от США, и в Москве началось “увековечивание эпохи”.

Как известно, тов. Сталин предпочитал выдавать директивы узкому кругу приближенных лиц, от которых они мгновенно поступали к непосредственным исполнителям.

Михаил Посохин, руководивший возведением “высотки” на площади Восстания, в своей книге “Дороги жизни” вспоминал: “О вкусах Сталина мы, молодые архитекторы, узнавали через вышестоящих людей и по рассказам окружающих. Видеть и слышать Сталина (нам) не приходилось. Но особенно четко его вкусы проявились при проектировании высотных домов в Москве, увенчанных по желанию Сталина остроконечными завершениями. Поговаривали, что вождю нравились сооружения в готическом стиле”.

Впрочем, более наглядными примерами для вождя могли послужить и остроконечные кремлевские башни.

Замыслы могущественного секретаря партии большевиков и председателя Советского правительства всегда незамедлительно претворялись в жизнь. Уже через неделю после выхода постановления № 53 (20 января) в Московском городском комитете ВКП(б) состоялось совещание под руководством тогдашнего его секретаря Попова Г.М. Он объявил собравшимся в зале представителям ряда министерств, что на их ведомства правительство возложило обязательства по непосредственному участию в строительстве высотных зданий.

Вот цитата из выступления Попова: “Ведь т. Сталин что сказал? Он говорит: ездят у нас в Америку, а потом приезжают и ахают - ах, какие огромные дома! Пускай ездят в Москву, также видят, какие у нас дома, пусть ахают...

Почему период социалистического строительства, период победы Советского Союза не должен быть ничем отмечен?.. Правительство пришло к выводу, что нужно построить жилье. Этим самым мы двинем и технику вперед, и построим гостиницы и административные здания... Материальную ответственность будет нести в первую очередь т. Прокофьев (нач. управления Дворца Советов при Совете Министров СССР. - Прим. авт.). А моральная ответственность - это завет товарища Сталина. Это была его идея, и мы должны с вами в этом отношении пунктуально выполнять это решение, ни в коей мере это решение непоколебимо”.

Группу архитекторов по разработке проектов первых высотных зданий возглавили двое маститых зодчих - В. Гельфрейх и А. Минкус. Они предложили несколько вариантов “высоток”. Авторы отлично понимали, что в будущих проектах следует учесть негласные пожелания Сталина: придать зданиям черты, роднящие их с памятниками самобытного древнерусского зодчества. Дома должны были иметь уступчатое или ярусное построение, причем высотной части каменного исполина следовало в буквальном смысле слова “вырастать” из низлежащих объемов.

В первом пункте памятного постановления говорилось: “Принять предложение товарища Сталина о строительстве в течение 1947-1952 гг. в Москве многоэтажных зданий: одного 32-этажного дома, двух 26-этажных и пяти 16-этажных домов”.

В частности, намечалось построить самый высокий дом на Ленинских горах (ныне Воробьевых. - Прим. авт.), в центре излучины Москвы-реки, разместив в нем гостиницу и жилые квартиры.

Одну из 26-этажных “высоток” решили соорудить в Зарядье, на месте предполагаемого строительства Дома Совета народных комиссаров. Другую - тоже с гостиницей и жилым сектором - хотели возвести в районе стадиона “Динамо”. 16-этажные “высотки” предполагалось построить в следующих местах: у Красных Ворот, на свободном участке Министерства путей сообщения; на площади Восстания (жилой дом); на Котельнической набережной, около Устьинского моста (жилой дом); на Смоленской площади (административное здание) и, наконец, в районе Каланчевской площади (административное здание).

Однако жизнь, естественно, внесла в этот план определенные коррективы. “Высоток” оказалось в итоге не восемь, а семь. Правительство решило отменить строительство многоэтажного здания в Зарядье (архитекторы Д. Чечулин и И. Тигранов). Не стали возводить и аналогичную многоэтажку в районе стадиона “Динамо”.

Kак уже писала “Московская промышленная газета” (см. № 21 от 7-13 июня 2001 г.), самое высокое здание столицы, что обосновалось на Ленинских горах, вместо гостиницы превратилось в величественный памятник науке - Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова. Со временем вблизи Москвы-реки появилась и незапланированная “высотка” - гостиница “Украина”.

Любопытно, что первая многоэтажка (сейчас в ней размещается Министерство иностранных дел России) была построена на Смоленской площади уже в 1952 г., при жизни И.В. Сталина.

В. Бордюговская вспоминает: “Участок, отведенный для строительства, имел трапециевидную форму - одной стороной он выходил на площадь, с боков был ограничен двумя магистралями, с четвертой - улицей Веснина (кстати, известного архитектора).

Шестиэтажные корпуса составляли основание сооружения, зрительно связывая его с окружающей застройкой. Центральная высотная часть эффектно возвышалась над этим общим для всего района основанием”.

Один из авторов “смоленской высотки” А. Минкус писал по этому поводу: “Подобные приемы композиции нашли свое великолепное воплощение и в лучших сооружениях Москвы. Мы это видим в таких замечательных сооружениях, как Московский Кремль, как его башни, особенно Спасская, Троицкая и Боровицкая”.

Наружную поверхность здания облицевали керамикой, декоративным бетоном, гранитом. На цоколи и элементы пандусов пошел красный гранит “карлахти”. Серый полированный гранит “коростышево” строители использовали для отделки резных порталов главного входа, порталов шестиэтажных корпусов и арок проезда во двор.

В прочности здания строители не сомневались: верили в надежность унифицированного сборного железобетонного связевого каркаса - на его основе были потом построены и другие “высотки”.

К слову сказать, “смоленскую высотку” венчает пикантная башенка со шпилем, не предусмотренная авторским замыслом. По слухам, ее собственной рукой начертал на проекте товарищ Сталин. Но не исключено, что это мог сделать угодливый “дозорный вождя” - Лаврентий Берия, бдительно следивший за работой архитекторов и строителей. Разумеется, ни у кого из исполнителей не поднялась рука убрать эту “самоделку” из проекта.

Надо заметить, что сам Сталин первостепенную роль в строительстве отводил архитекторам - истинным творцам, как он считал, а не строителям - исполнителям их творческих замыслов.

Рассказывают, что как-то во время посещения управления строительством Дворца Советов (задуманного как грандиозный памятник эпохе социализма, но так и не увидевшего свет) вождю представили вначале строителей, а затем - архитекторов. Сталин ткнул пальцем в сторону архитекторов, сказав: “Вот это строители, а это (перст в сторону начальника строительства) - их помощники”.

“Высотки” возводило множество людей. Среди них были и профессионалы своего дела, и солдаты, и даже заключенные. Все они работали самоотверженно, испытывая множество технических и бытовых неудобств, рискуя жизнью на непривычно высоких монтажных площадках.

Именно высотные сооружения во многом определили облик Москвы того времени. И ныне по силуэтам “высоток” можно проследить местонахождение Садового кольца, точки его пересечения с наиболее важными магистралями: Смоленская площадь, чуть в стороне - площадь Восстания, далее видны шпили “высоток” на Лермонтовской и Комсомольской площадях. У места слияния Яузы с рекой Москвой возвышается Котельническая “высотка”, вблизи Киевского вокзала расположено высотное здание гостиницы “Украина”.

Таким образом, размещение высотных зданий на территории Москвы, их объемы и силуэты носили не случайный характер, а были тесно связаны с живописным природным рельефом города и его радиально-кольцевой планировкой. Лишь храм Науки (МГУ), занимая господствующую высоту города, стоит особняком.

Величие внешнего облика высотных зданий сочеталось с удобством внутренней планировки, красотой художественной отделки. Здесь были использованы наиболее современные для того времени средства технического оборудования.

К сожалению, с приходом нового партийного руководства страны в середине 50-х годов развернулась кампания по борьбе с “архитектурными излишествами”. Подверглись “выволочкам” некоторые архитекторы “высоток” (Л. Поляков и А. Борецкий лишились званий лауреатов Государственной премии), а в построенной ими гостинице на Комсомольской площади ретивые партработники поспешили сбить с потолков оригинальную лепнину и убрать художественные полотна, украшавшие гостиничные номера.

Тем не менее высотные здания столицы остались яркими образцами архитектурного творчества минувшей эпохи. Недаром известный некогда турецкий поэт Назым Хикмет сказал о них так: “Здесь, в Москве, создана совершенно новая архитектура, какой я не видел нигде в других городах мира. Она не гнетет людей, как во многих городах Америки: например, в Нью-Йорке из-за небоскребов улицы превратились в мрачные “ущелья”.

Текст: Станислав Глушнев

Великолепная семерка

Знаменитые московские высотки были спроектированы сразу после войны: как-то же надо было выразить величие столицы-победительницы. За ходом работ следил лично Сталин. Восьмую высотку, в Зарядье, так тогда и не построили. Но семь прочих еще при строительстве обросли легендами и слухами. Например, говорили, что в центральном здании МГУ подвалы уходят вглубь на столько же, на сколько надземная часть — ввысь, и секретнейший переход соединяет университет с ближней сталинской дачей.

В шпиль “Украины” народная молва и вовсе “вмонтировала” пусковую ядерную установку. Достоверный факт: в высотки селили только лучших (ну или тогда казалось, что лучших). А как сейчас живется обитателям легендарных домов?

Высотка докторов

Для москвичей высотное здание на Кудринской площади, построенное в 1954 году архитектором Михаилом Посохиным, — это «Гастроном». Во-первых, во-вторых и в-третьих. Было бы даже странно, если бы в новые времена он уцелел. Но он, конечно, не уцелел. От прежнего великолепия остались обширные пространства за большими пыльными окнами да отпечатки букв на двери. Свежая вывеска «Гастроном» приглашает в ресторан, пару лет назад открывшийся в одном из залов бывшего гиганта. В нем по баснословным токийским ценам подают квазипарижскую еду.

Когда-то кроме магазина в высотке на площади Восстания был кинотеатр на два зала, парикмахерская и почта — в общем, все для спокойной и счастливой жизни. Ее вели здесь шахматист Смыслов, актер Абрикосов, личный переводчик Сталина товарищ Бережков и, как ни странно, доктор Вовси, один из главных обвиняемых по «Делу врачей».

Самым колоритным обитателем высотки был другой доктор — автор спасительных капель кардиолог Вотчал. Пациенты, завороженные его мастерством, бывало, спрашивали у доктора, как лечится он сам. Сделав серьезное выражение лица, он отвечал, что у него есть собака, к ней регулярно приходит хороший ветеринар и выписывает ей какие-то шарики, вот этими-то шариками он и лечится. «Главное, почти всегда помогает!» А вот как наставлял Вотчал своих студентов: «Во время консилиумов никогда не придерживайтесь мнения большинства, даже если оно и кажется верным, лучше поддержать меньшинство или предложить собственное мнение. Тогда возрастает вероятность стать знаменитым. В многоголосии большинства трудно быть услышанным. А вот поставив даже наобум диагноз и попав в точку, за дальнейшее можно не переживать, имя-то уж точно будет, и практика. Я этим правилом только и пользуюсь». Но капли все-таки изобрел.

В скверике перед высоткой по-прежнему, не обращая внимания на кучи мусора и вечно сонных бомжей, мамаши и бабули выгуливают своих потомков и собак. Только несколько раз за всю историю дома скверик становился шумным: пару лет назад в нем собирались участники городских футбольных команд, а в середине 90-х он был излюбленным местом отдыха соискателей американской визы.

Высотка на Кудринской — очевидно, из-за того что находится на пересечении шумных трасс (Садового кольца и Красной Пресни), — не пользуется у покупателей с бешеными деньгами первоочередным спросом. Двухкомнатная квартира общей площадью 60 квадратных метров была продана в сентябре за 140 000 долларов. Совсем не безумная цена, если учесть, что перед продажей хозяева сделали евроремонт, остеклопакетили окна и встроили итальянскую кухню.

Самые русские

Гостиницу «Ленинградская», сбоку припеку венчающую площадь трех вокзалов, строили в 1948—1953 годах архитекторы Поляков и Борецкий. Согласно их смелому замыслу, 26-этажная гостиница высотой 136 метров должна была воспроизводить мотивы русской архитектуры XVIII века, «нарышкинский» стиль.

Снаружи здание смотрится мрачновато. Только войдя внутрь, осознаешь всю роскошь постройки. Ну прямо дворец. Ограда, отделяющая холл от жилой части гостиницы, напоминает алтарные врата храма Христа Спасителя. Святой Георгий, висящий прямо напротив входа, не уступит Георгию из столичной мэрии. Светильники же очень похожи на паникадила.

За изыски внутреннего убранства, «украшательство» архитекторы гостиницы вместо Сталинской премии (ее вручили создателям остальных высоток) получили нагоняй.

Попасть в гостиницу можно только по пропускам, как в секретное учреждение. Но никакой рентгеновской пищалки-звенелки на входе нет. Дежурят два вышибалы и контролер пропусков. Вещи они не досматривают, зато, увидев большой чемодан, тут же подзывают носильщика, вне зависимости от того, нужен он хозяину багажа или нет.

Администратор Владимир Николаевич: «Особенно нас китайцы любят. Так нашего Георгия и щелкают: раньше-то запрещено было, теперь дорвались, расслабляются. Говорят, что у нас тут все очень национальное и сами мы очень национальные».

Чисто только то, что видно

В высотке на Кутузовском проспекте есть не только гостиница «Украина», но и обширный жилой корпус. Обитатели его до сих пор с благоговением вспоминают, как здание прихорашивали к юбилею Москвы. Вымеряли каждый сантиметр, откуда при движении и остановке кортежа будет видна грязь. Денег было в обрез, поэтому двор сохранился в первозданном «грязном» виде, зато верхнюю часть центрального здания почистили даже и cо двора — на тот случай, если кто вздумает облетать здание на вертолете. Пескоструйные работы выполняли французы, а прорабом был, конечно, русский: французы до такого вряд ли додумались бы.

Лет десять назад в «Украину» заехала группа митрополитов. Один из митрополитов долго не мог вылезти из машины — то посох застрянет, то ряса зацепится за ручки. Выгрузившись, митрополит начал выуживать из машины свою поклажу. Швейцар, до того безучастный, вызвался помочь. Митрополит отдал посох, но швейцар его не удержал, и посох упал — да так неудачно, что, подпрыгнув, раскололся на несколько частей. «Ой, ваша клюшка, батюшка, клюшка упала, разбилась», — воскликнул швейцар. «Какая это те-бе клюшка?! Я что, хоккеист, что ли?!» — разобиделся священнослужитель.

В середине 70-х в гостинице остановился поэт из Австралии Уанджука, приглашенный по просьбе Андрея Вознесенского. «Что же это мы все приглашаем каких-то олдриджей, нет чтобы пригласить действительно великого поэта Австралии Уанджуку», — возмущался Андрей Андреевич. Прошло около полугода, и Вознесенскому позвонили: «Уанджука приехал». Поэт, уже забыв о своей просьбе, долго не мог понять, что за Ванька Жуков, но поехал встречать. Аборигенский поэт прибыл в ноябре в одном нейлоновом костюмчике. Его лоснящееся лицо светилось радостью: это был первый выезд поэта из страны тысячелетий.

Союз писателей подготовил ему насыщенную программу: домик Чехова в Ялте, музей Ленина в Москве, Оружейная палата и Ленинград. Уже в аэропорту, однако, выяснилось, что австралиец говорит только на языке своего племени, а на других языках знает только имя Андрей, о существовании же Москвы слышит впервые. Так что Ленина и Чехова пришлось отменить. Вознесенский развлекал поэта как мог, водил его в Театр кукол и на балет. Но большую часть времени поэт сидел в номере и курил трубку, наблюдая за тем, как падает снег и образуется первый лед на реке. Когда Уанджука начал кашлять, ему подарили шапку и пальто и отправили в солнечную Грузию к поэту Иосифу Нонешвили.

Спустя много лет советскую делегацию повезли знакомить со старейшинами племени в Центральной Австралии. У аборигенов спрашивали, знают ли они, что такое Советский Союз, Грузия и Украина. И только один, самый старый абориген им ответил: «Украина — это когда в окне идет снег, а еще я знаю Андрея и Нонешвили».

Военный городок

Московский государственный университет, возведенный в 1947—1953 годах по проекту архитекторов Л. Руднева, С. Чернышева, П. Абросимова, А. Хрякова и инженера В. Насонова, — самая высокая из семи столичных высоток.

Его высота — 240 метров, в центральной части здания 36 этажей. Планировалось, что шпиль здания украсит огромная скульптура Ломоносова, но потом решили, что Ломоносов — слишком мелкая фигура по сравнению со Сталиным, барельеф которого в окружении знамен должны были прилепить на здание. В итоге ни Ломоносова, ни Сталина на высотке нет. Зато шпиль украшает девятиметровая желтая звезда.

Свергнутого же с небес Ломоносова уменьшили, украсив им университетский двор. Рядом с ним студенты отмечают окончание сессий.

Здание строили как режимный объект, впускали и выпускали только строем, по пропускам, и в конце одной из смен потеряли пятерых строителей. Обшарили двор, здание, лифты, места опохмелки, нигде не могли найти. Охранники и руководство уже готовились идти под расстрел. Потом вспомнили, что днем велись работы в звезде: там пропащие и нашлись. В конце смены строители решили расслабиться, в карты поиграть. Звезда просторная, светлая, на такой высоте сигнала окончания работ не слышно. Вот они и заигрались.

Как-то один из зеков, строивших здание, смастерил себе крылья из подручного материала и прыгнул с крыши. Ему не повезло, светлые крылья оказались слишком заметными на голубом небе. «Леталу» поймали при приземлении. Отделался бедняга усилением режима.

В лифтах центрального корпуса с незапамятных времен висели бесплатные телефоны-автоматы. И все вроде шло тип-топ. Потом телефонные звонки подорожали — и в лифтах университета стало не протолкнуться. Переполненные лифты кочевали с этажа на этаж, возя длинную вереницу очереди жаждущих позвонить на халяву. Пришлось телефоны упразднить.

В корпусах-пристройках «И», «К», «Л», «М» сейчас живут профессора с семьями, а в корпусах «Б» и «В» — студенты. В холлах жилых корпусов до сих пор сидит консьержка, рядом — красная кнопка тревоги, как в музее или сберкассе. Чуть что — милиция! В десять вечера двери объекта закрывают. Ничего не попишешь — режим.

Один из бывших эмгэушных педагогов, сын бывшего опять же мэра Москвы Попова, сделал капитальный ремонт квартиры и решил ее приватизировать. Так местные вспоминают, что бой был не на жизнь, а на смерть. Поповский сын баррикады устраивал, университетская администрация его выгоняла, едва до суда не дошло, так он поутих, начал по новой ремонтировать, во время стычек его квартира-то попортилась.

Квартиры принадлежат МГУ, и в собственность их не передают. Думаю, нашлось бы много желающих в графе «регистрация» в паспорте иметь запись: Москва, МГУ, корпус «И», квартира №...

У Красных ворот

У высотного полужилого здания у Красных Ворот (архитекторы А. Душкин, Б. Мезенцев, инженер В. Абрамов) вовсю кипит жизнь. Во внутреннем дворе открыт ресторан «Каменный

цветок», с жилой стороны идет бойкая торговля, причем торгуют всем: от грибов-солений до старомодной обуви и нижнего белья. Со стороны Садово-Спасской в высотке расположилось министерство транспортного машиностроения, с другого края — жилые корпуса. Из внутреннего двора можно попасть на подземную автостоянку. Двадцать пять лет гаражом заведует сторож дядя Саша. В его владениях есть все: от допотопных «волг» и «побед» до дорогущих иномарок, принадлежащих, по словам дяди Саши, «деловым русским» — в его терминологии это следующее поколение за «новыми русскими». «Машины у них хорошие, только их все время контролировать нужно, а то лишнее займут. Такие уж они, хоть и при деньгах, а на чужое всегда зарятся».

В правом крыле здания жил актер Борис Чирков («Юность Максима» помните?). К нему многие ходили, как в музей, он и экскурсии по своей квартире водил и, вообще, как мог нес культуру в массы.

А несколько лет назад в доме отмечали бриллиантовую свадьбу Петра и Ирины Фроловых. Долгое время их соседкой была Наталья Гундарева. Она часто заходила к Фроловым — то за ложкой изюма, то яиц попросить. А потом переехала. В высотке у нее были только что район и дом престижный: консьержка, коды на дверях, а квартира сама была маленькая. Когда переезжала, как-то невзначай бросила: «Может, больше и не увидимся». Ирина Федоровна: «Я тогда внимания на эту фразу не обратила. Пару раз с Наташенькой перезванивались, все-таки бывшие соседки. Гундарева в гости звала, а вот беда с ней приключилась. Ну, дай бог ей здоровья. Должны еще свидеться».

Познакомились Ирина и Петр на Черном море во время войны. Он на истребителе летал, а она снаряды к самолетам подвозила. На фронте поженились, воспитали детей, внуков, в этом году 63 года совместной жизни будут отмечать.

Фанера над Парижем

Здание министерства иностранных дел было построено по проекту архитекторов В. Гельфрейха и М. Минкуса в 1948—1953 годах. Попасть в высотку на Смоленской обычному человеку можно будет, только если примут закон о свободном посещении памятников истории в так называемый Международный день музеев. Вот уже несколько лет бьется над воплощением этой идеи депутат Мосгордумы Евгений Бунимович, но все без толку.

Окрестные жители утверждают, что последний ярус мидовского здания, прямо перед шатром, не настоящий. Якобы каждый год, 31 декабря, когда большинство обитателей высотки отправляются домой к салату “оливье” и шпротам, несколько рабочих неизменно поднимаются на самую верхотуру с ведрами краски и кистями. И на лютом морозе, пока до них никому нет дела, подкрашивают стену. Краска быстро густеет, долго сохнет, появляются пузыри. Сам же ярус сделан из... фанеры. Особенно отчетливо, говорят жители, это видно с площади Киевского вокзала.

Причина у этого безобразия очень простая: проект Сталину понравился, здание возводили в кратчайшие сроки, даже с опережением. Только вот затраты подсчитали неправильно, на сооружение еще одного каменного яруса денег не хватило. Чтобы успеть к сталинской инспекции, пришлось заделывать чем было.

Другая версия гласит, что высотка в своем первоначальном виде — без верхнего яруса — напомнила Сталину нью-йоркские небоскребы. Ассоциация не понравилась вождю, и он приказал доделать здание.

Самая главная высотка

Здание на Котельнической набережной по проекту Ростковского и Чечулина выстроили уже к 1952 году. Жильцов подбирали тщательно, случайных людей, даже по большому блату, в дом не пускали.

Замечательна история вселения Фаины Раневской в царские чертоги. Еще по старому месту жительства к актрисе пришли гэбэшные вербовщики. Я не могу, ответила актриса. Во-первых, живу в коммуналке. Во-вторых, разговариваю во сне. Буквально через месяц Фаина Георгиевна получила квартиру в Котельниках. Еще через месяц к ней явился офицер КГБ. К тому времени актриса уже успела подговорить своих соседей, и они написали в «органы» заявление: дескать, поселилась в доме странная актриса, которая во сне бубнит о происках империалистической разведки.

Своей квартирой актриса была не очень довольна. Окна Раневской выходили прямо на служебный вход в «Булочную». По утрам рабочие выгружали там свежую выпечку. Раневская говорила: «Мне повезло, я живу над хлебом и зрелищами».

В разное время в высотке жили Галина Уланова, Михаил Жаров, Александр Твардовский, Роман Кармен, Владимир Канделаки. Сейчас живут Клара Лучко, Нонна Мордюкова, Александр Ширвиндт, Никита Богословский, Андрей Вознесенский, Людмила Зыкина, Лидия Смирнова и многие, многие другие.

Лидия Смирнова, старожил высотки, до сих пор с умилением вспоминает, как она получала квартиру. Ей, уже известной актрисе, никак не удавалось обзавестись отдельным жильем. Муж несколько раз был у министра культуры, она сама писала Берии, что не может нормально работать, живя в коммуналке: съемки ночные, и роль не поучишь, дети бегают, мешают, она сама своим бубнением спать соседям не дает. Прошел слух, что квартиру Берия выделил. А через несколько дней его объявляют агентом империализма.

Но квартиру все же дали. «Через два месяца нам позвонили, чтобы мы ехали смотреть квартиру на Котельнической набережной. А мне было все равно какую, главное — чтобы отдельная. Попадаю в дом — красота. Роскошные люстры, бронзовые ручки, в холле полы натерты до блеска. Открыла квартиру — ахнула. Как во сне. Мебель, вешалки, буфет на кухне. На обратном пути в лифте в обморок упала. Очнулась, спрашивают, что со мной: мне, говорю, квартиру дали».

Про Ширвиндта же рассказывают вот что. Когда умер академик Чечулин, строивший высотку и в нее же вселившийся, освободился его гараж. Претендентов из жильцов было двое: актер Ширвиндт и поэт Евтушенко. Но как назло Евтушенко аккурат к тому времени написал стихотворение «Тараканы в высотке» (а они и впрямь курсировали по дому толпами). Поэт тогда доказывал, что тараканы — это аллегория, но ему никто не поверил. Директор дома Подкидов отдал гараж Ширвиндту.

Ширвиндт-младший почерпнул в высотке идею своего телевизионного шоу. Часть котельнического двора отгорожена сеткой: в этом загончике выгуливают собак. Вход в загон запирается на ключ, посторонний туда войти не может. За решеткой сразу видно, какие собаки гуляют, и потому драк серьезных здесь не бывает. Местные жители лелеяли мечту устроить дворовые представления — хозяин и его собака. Михаил Ширвиндт воплотил ее — правда, не в местном дворе, а в телевизионном.

Одно время квартиру в высотке занимали Марина Влади и Владимир Высоцкий. У Вознесенского даже стихи этому посвящены: «Живу в твоей высотке. /Пока что у державы /нет улицы Высоцкого,/зато есть — Окуджавы».

В начале 70-х в гости к гражданственному Вознесенскому приехал Тед Кеннеди с женой и многочисленными друзьями. Ранним утром шумная компания должна была отбыть в аэропорт Тбилиси. Уходя из квартиры, один из гостей, сенатор Юджин Маккарти, что-то искал, долго бродил по квартире, заглядывал в шкафы. Выяснилось, что он оставил свои калоши за дверью. Вознесенский, будучи абсолютно уверен, что их сперли, на всякий случай соврал, что их забрала почистить консьержка. Но калоши нашлись: лифтерша решила, что Вознесенский опять пришел пьяный и сдуру забыл их за дверью. Так лифтерша и поэт спасли честь Советского Союза, а сенатор уехал в солнечный Тбилиси в теплых калошах.

Не за горами время, когда в Москве появится восьмая высотка — «Триумф-Палас» в районе “Сокола”, рядом с Чапаевским парком, грандиозное сооружение с зимними садами, бассейнами, ресторанами, магазинами, парком и роскошными пентхаусами. Какие легенды оставят о себе ее жильцы?

Текст: Ирина Огилько

Источник: lty.ru

ссылка скрыта

Blog

Сталинские высотки

Содержание

СТАЛИНСКИЕ ВЫСОТКИ