Мировой экономики, управления и права
| Вид материала | Книга |
- Мировой экономики, управления и права, 9699.86kb.
- Правительство Российской Федерации Национальный исследовательский университет «Высшая, 706.06kb.
- Социальная монополия: к постановке проблемы, 94.35kb.
- Чоу впо «Института экономики, управления и права (г. Казань)» Миссия, 15.2kb.
- Учебно-методический комплекс для студентов специальности 080107 «Налоги и налогообложение», 1963.18kb.
- Направление подготовки 080100 «Экономика», 112.24kb.
- Программа международной научно-практической конференции «Глобализация: мифы и реальность», 217.21kb.
- Роль права в регулировании экономики, обеспечении экономической свободы и безопасности, 402.89kb.
- В г. Тольятти Экономический факультет Кафедра «Мировой экономики» методические рекомендации, 282.77kb.
- Порядок реализации магистерской программы «Международные отношения и европейские исследования», 74.66kb.
А. В. Шеслер, нач. каф. уголовного права ТЮИ МВД РФ,
д-р юрид. наук, профессор
С. С. Шеслер, канд. юрид. наук (ТЮИ МВД РФ)
Криминологическая характеристика преступных групп
В целях эффективного предупредительного воздействия на преступные груп-пы необходимо дать им криминологическую характеристику, которая основывается на таких обязательных параметрах группы, как ее состав, структура и групповые процессы в ней3.
Состав преступной группы характеризуется, прежде всего, ее численностью. В социологической и социально-психологической литературе принято делить группы на диады, триады и группы большей численности. Представляется, что подобным образом можно классифицировать и преступные группы на диады (группы из 2-х человек), триады (группы из 3-х человек) и тетрады (группы из 4-х и более человек). Такая классификация обусловлена качественной характеристикой отношений в группах различной численности. Наиболее тесные эмоциональные контакты складываются в группе из 2-х человек, поскольку эти контакты представляют собой сугубо эмоциональные межличностные отношения. В группе из 3-х человек отношения между ее участниками качественно меняются, появляется уже отношение группы к каждому ее участнику, отношения между участником группы становятся более отчужденными4. Группы большей численности характеризуются специалистами как более продуктивные, так как в таких группах легче организовать в случае необходимости взаимозаменяемость ее членов, легче распределить между ними определенные функции, более сильным является групповое давление на личность1. Нельзя также забывать о том, что одна группа может делиться на отдельные подгруппы2. Это позволяет группе сохранить себя при увеличении ее численности и свидетельствует о динамичности количественного признака группы.
В литературе отмечается, что оптимальный размер группы во многом зависит от содержания ее деятельности3. Такой подход является исключительно важным для правоохранительной деятельности. Дело в том, что к уголовной ответственности в значительном числе случаев привлекаются не все участники группового преступления. Внимательный анализ сотрудниками оперативных и следственных подразделений характера преступлений, обращение в необходимых случаях за консультациями к специалистам (психологам, социологам и т.д.) позволяет установить относительно точное число участников преступления и затем выявить их персонально.
Увеличение численности преступной группы сказывается на повышении ее общественной опасности. Однако это происходит только в тех случаях, когда количественные изменения приводят к соответствующим качественным изменениям других обязательных параметров группы: структуры коммуникативных связей, дифференциации лидерства, повышению устойчивости. Это, в свою очередь, влечет усиление негативных индивидуальных способностей лиц, учас-
Академический вестник
твующих в совместной преступной деятельности, повышение результативности группового преступления, а также изменение масштабов и характера совместной преступной деятельности.
Структура преступной группы предполагает прежде всего характеристику ее коммуникативных связей. Зарубежные исследователи выделяют четыре формы коммуникации в группах. Первый способ – это «колесо», в котором коммуникация всех участников проходит через центр. Второй и третий способы – «цепочка» и «игрек», в которых помимо центра, играющего основную роль в процессе передачи информации, имеются также другие направления коммуникации. Четвертый способ – «круг», в котором ни один из участников группы не занимает центральное положение4. Отечественные исследователи выделяют и другие способы коммуникации5. В юридической литературе также выделяются многообразные формы коммуникативных связей в преступных группах6.
На наш взгляд, по характеру коммуникативных связей следует выделять семь типов преступных групп.
1. «Полная» структура. Она характеризуется тем, что каждый член преступной группы установил связь со всеми другими ее членами. Такая система связей характерна для преступных групп небольшой численности. Эти группы могут не иметь ярко выраженного лидера. Несмотря на децентрализованный характер связей в таких группах, они способны существовать длительное время даже при изоляции их отдельных участников (например, при привлечении их к уголовной ответственности), так как коммуникативные связи в этих группах не прерываются.
2. «Круг». Эта структура также децентрализована, так как информация в группе идет по кругу от одного лица к другому, таким же образом строится система межличностных отношений. Группа с такой структурой может быть легко разрушена. В частности, привлечение одного из участников группы к уголовной ответственности может привести к разложению группы в целом.
3. «Цепь» – разновидность децентрализованной структуры группы, так как в ней отсутствует центральная фигура. Информация в группе идет от первого участника к последнему через остальных, также строится система отношений между членами группы. Группа легко разрушается, для этого достаточно изолировать в цепи одного из ее участников. Обычно по этой схеме осуществляются убийства по найму.
4. «Колесо» представляет собой централизованную систему коммуникации, в которой информационные и иные внутригрупповые процессы замыкаются на лидере. Изоляция второстепенных участников преступной группы не приводит к ее разложению, необходима изоляция лидера, являющегося источником криминальной активности группы.
5. «Фигура со стержнем». Эта структура также является централизованной, так как все коммуникативные процессы замыкаются на лидере группы, оказывающем на группу внешнее управляющее воздействие через одного ее участника, используя ее внутреннюю самоорганизацию. Изоляция лидера может не привести к ее разложению, так как сохранившаяся в ней система коммуникативных связей способна породить нового лидера, например, лицо, которое было связано с изолированным лидером. Такая система коммуникативных связей характерна для преступных групп несовершеннолетних, на деятельность которых оказывает влияние взрослый лидер, не являющийся по сути членом группы. Однако эта система связей не исключена и в преступных группах взрослых.
6. «Комбинированная» структура встречается в преступных группах наиболее часто, может быть как централизованной, так и децентрализованной. Ее особенность состоит в том, что система коммуникативных связей между участниками группы бывает двух и более видов.
7. «Сложная» структура характеризуется тем, что преступная группа состоит из нескольких относительно самостоятельных подгрупп, имеющих своих лидеров и свою структуру коммуникативных связей. Такая структура характерна для организованных групп, нацеленных на длительную преступную деятельность.
Специфика коммуникативных связей может влиять на степень общественной опасности группового преступления опосредованно. Это обусловлено тем, что определенной структуре коммуникативных связей соответствует определенный тип взаимодействия нескольких лиц. В социальной психологии выделяют три основных типа взаимодействия как организации совместной деятельности: а) совместно-индивидуальную деятельность, когда каждый делает свою часть общей работы независимо от других; б) совместно-последовательную деятельность, когда общая задача выполняется последовательно каждым участником; в) совместно-взаимодействующая деятельность, когда имеет место одновременное взаимодействие каждого участника со всеми остальными1. При «полной» структуре имеет место, как правило, совместно-взаимодействующая деятельность, при структуре «колесо» – совместно-индивидуальная деятельность, при структуре «круг», «цепь», «фигура со стержнем» – совместно-последовательная. При «комбинированной» и «сложной» структурах возможны все типы взаимодействия между участниками преступных групп. Cовместно-индивидуальная и совместно-последовательная деятельность менее опасна, чем деятельность совместно-взаимодействующих лиц. Последний тип взаимодействия сопровождается, как правило, выполнением участниками преступной группы объективной стороны конкретного состава преступления, а это в значительной мере повышает результативность группового преступления2.
Групповые процессы в преступных общностях представлены, прежде всего, лидерством и степенью их устойчивости. Лидерство обеспечивает необходимую жизнедеятельность и эффективное функционирование этих общностей, являясь элементом, связывающим все звенья групп. В социально-психологи-ческой литературе отмечается, что лидерство представляет собой один из процессов организации и управления малой группой, способствующий достижению групповых целей. Лидерство возникает спонтанно в группе со сложившейся системой групповых норм, является результатом как объективных, так и
Академический вестник
субъективных факторов. Объективные факторы определяются потребностями, целями, задачами и всем социально-психологическим обликом группы и выражаются в признании определенного лица лидером. Субъективные факторы вторичны и заключаются в индивидуальных свойствах члена малой группы, являющегося лидером. Индивидуальные свойства лидера должны наиболее полно соответствовать социально-психологическому облику малой группы. Лидер должен быть наиболее референтным для малой группы лицом1.
Указанные закономерности характерны и для преступных групп. Лидер – наиболее референтное в каждой группе лицо, так как он вносит наиболее значительный вклад в ее жизнедеятельность, а его личные качества наиболее полно соответствуют объективным потребностям группы, ее социально-психологическому облику. Как правило, лидеры выделяются организаторскими способностями, интеллектом, волей, физически развиты, наиболее активно участвуют в деятельности группы, многие из них имели судимости.
По содержанию деятельности выделяют лидера-вдохновителя, предлагающего программу поведения группы; лидера-исполнителя, организатора уже заданной программы; лидера, являющегося одновременно как вдохновителем, так и организатором заданной программы. В зависимости от стиля управления выделяют авторитарных, демократических лидеров и лидеров, сочетающих оба стиля руководства группой. По характеру деятельности различаются лидеры ситуационные, проявляющие лидерские качества в определенных ситуациях, и лидеры универсальные, постоянно проявляющие лидерские качества2. Представляется, что виды преступных групп также могут быть выделены по характеру лидерства, прежде всего по стилю управления группой. Демократический стиль управления характерен для значительной части преступных групп несовершеннолетних. Основная часть обычных преступных групп характеризуется смешанным стилем лидерства. Для устойчивых преступных групп характерен, как правило, авторитарный стиль лидерства. В группах отсутствует психологическое равенство, рядовые участники находятся в большой зависимости от лидеров, реализовывают заданную им программу поведения. Данное обстоятельство обусловлено, прежде всего, устоявшимся преступным характером деятельности групп, господствующими в них нормами и ценностями, ориентациями участников. Наиболее полно лидерство раскрывается в преступных группах высокого уровня развития, являясь дифференцированным и не ограничиваясь исключительно действиями организатора преступлений.
Особую значимость для существования групп приобретает деятельность лидеров-вдохновителей, функции которых многообразны. Эти лидеры выполняют «идеологическую» программу групп (приобщают подростков к антиобщественным нормам и ценностям, преступной субкультуре, обучают формам и методам противодействия), организовывают «правовой всеобуч» участников группы (дают необходимые знания о законодательстве, методах сокрытия следов преступления, способах воздействия на свидетелей, потерпевших и другие источники доказательств, тактике общения с работниками правоохранительных органов и т.д.), дают толкование групповых норм, участвуют в органах «правосудия» группировок («сходках»), представляют интересы каждой группы при вступлении в отношения с другими преступными группами и т.д. Лидерами-идеологами обычно являются наиболее авторитетные их участники, хорошо знающие нормы, обычаи и традиции криминальной среды.
Лидеры-исполнители обеспечивают текущее функционирование группы: повседневно объединяют и направляют усилия других членов группы на совершение конкретных преступлений или на участие в досуговых мероприятиях, контролируют выполнение функций другими участниками группы (например, периодичность и правильность сбора денег казначеем), управляют деятельностью групп для достижения других общих целей.
Знание основных лидерских характеристик необходимо, во-первых, потому, что преступная среда становится более консолидированной и организованной, и основными источниками этих процессов являются ее лидеры. Во-вторых, многие преступные группы в целях сохранения своей способности к воспроизводству принимают меры конспирации по сокрытию лидеров и представляют вместо них других лиц, выполняющих второстепенные функции1. При совершении конкретных преступлений сокрытие истинной организаторской роли конкретных лиц именуется в юридической литературе маскировкой2. В подобных ситуациях для оперативно-розыскных, процессуальных и профилактических целей необходима помощь специалистов, способных провести психологическую экспертизу преступной группы, выявить особенности коммуникативных связей в них, и, исходя из этого, установить источник криминальной активности – лидера. Подобного рода экспертизы в ряде случаев успешно применяются на практике3.
Сформировавшееся лидерство, как и другие обязательные параметры преступной группы, повышает ее общественную опасность, так как усиление негативных индивидуальных способностей участников преступной группы приобретает целенаправленный и упорядоченный характер, а деятельность лидера по воспроизводству отношений между участниками преступной группы усиливает прецедентность ее существования.
В связи с усилением организованности криминальной деятельности важнейшей является классификация преступных групп, основанная на степени их устойчивости, которая представляет собой одну из важнейших характеристик групповых процессов. Понятие устойчивости преступной группы необходимо рассматривать как в уголовно-правовом, так и в криминологическом аспекте. Рассмотрение устойчивости преступных групп в уголовно-правовом аспекте необходимо для выделения наиболее опасных форм совместного участия нескольких лиц в совершении преступления с целью отражения их в уголовном законе, а также для определения оснований и пределов уголовной ответственности каждого из участников таких групп. В уголовно-правовом значении устой-
Академический вестник
чивость преступной группы состоит в стойкости преступных устремлений ее участников. Объективное проявление устойчивости составят: длительный по времени или интенсивный за короткий промежуток времени период преступной деятельности участников группы; соорганизованность ее участников и их относительно стабильный состав; постоянство форм и методов преступной деятельности. В криминологическом значении устойчивость преступной группы должна исследоваться, кроме того, с точки зрения стойкости группы к профилактическому воздействию. Поэтому объективное выражение устойчивости преступной группы в криминологическом значении должно включать в себя способность группы продолжать преступную деятельность при длительном или интенсивном воздействии на ее структуру или отдельных ее членов (прежде всего лидеров и активных участников) различных субъектов как общей, так и специальной профилактики (например, правоохранительных органов) с целью разложения группы или ее переориентации на общественно полезную деятельность1. Таким образом, исходя из наличия или отсутствия признака устойчивости (или отдельных ее элементов), можно выделить следующие виды преступных групп:
– нестойкие преступные группы;
– преступные группы с отдельными элементами устойчивости;
– устойчивые преступные группы.
Нестойкие преступные группы являются основной формой групповой криминальной активности населения, т. к. таких групп большинство. Характерной особенностью групп первого типа является их малочисленность, как правило, 2-3 человека. Нестойкий характер преступных групп этого типа состоит в отсутствии у их участников ориентации на длительную преступную деятельность. Объективно это находит выражение в кратковременном существовании преступных групп как субъекта преступной деятельности (в основном не более суток), небольшом числе совершенных преступлений (обычно 1-2), их низкой соорганизованности, а также в распаде этих общностей после воздействия на деятельность их участников правоохранительных органов. Такие группы совершают больше насильственных преступлений, чем группы второго и третьего типа. Структура коммуникативных связей в преступных группах первого типа является в основном простой, т.е. отношения между участниками строятся по схеме «полной» структуры. Простой характер коммуникативных связей сказывается на организации преступной деятельности в группах, которая либо отсутствует, либо носит слабовыраженный характер. Даже техническое разделение ролей при соисполнительстве носит эпизодический характер, касается обычно второстепенных моментов совершения преступления и осуществляется в процессе самого совершения преступления. На неорганизованный характер преступной деятельности участников этих групп указывает также отсутствие в значительном числе случаев предварительного сговора на совершение преступления или его элементарный характер, кроме того, отсутствие приготовительных к преступлению действий в смысле ст. 30 УК РФ. Лидерство отдельных лиц в преступной деятельности чаще проявляется в инициативе совершить конкретное преступление или в высказывании такой идеи и не охватывается признаками организатора преступления в смысле ст. 33 УК РФ, либо выражается в определенном доминировании одного из участников групп в непреступных видах деятельности.
Преступные группы второго типа условно можно назвать «переходными» от групп первого типа к группам более высокого уровня развития. От преступных групп первого типа они отличаются обычно большей численностью участников, наличием отдельных элементов устойчивости. В субъективном отношении наличие отдельных элементов устойчивости у групп второго типа состоит в большей, чем в группах первого типа, ориентации участников на преступную деятельность. Объективными показателями этой устойчивости являются следующие признаки: более длительное существование преступных групп как коллективного субъекта для деятельности; большее, чем в группах первого типа, число совершенных участниками преступлений; определенная соорганизованность участников; способность групп продолжать определенное время преступную деятельность при профилактическом воздействии на них. Активный период преступной деятельности большинства преступных групп второго типа составляет свыше одного месяца. Причем прекращение деятельности этих групп связано с воздействием на них правоохранительных органов (например, с привлечением к уголовной ответственности ряда активных участников групп за совершенные ими преступления), а не с их распадом, обусловленным внутригрупповыми процессами (потерей эмоциональной основы общения, нарушением функциональных связей, взаимной враждой и т.д.). За период своей деятельности участниками преступных групп второго типа совершается в большинстве случаев до 5 преступлений. Следует отметить определенное смещение криминальной активности преступных групп второго типа, по сравнению с преступными группами первого типа, от насильственных преступлений к корыстно-насильственным преступлениям, так как их участниками совершается меньше изнасилований, хулиганств и больше краж, грабежей, разбоев. Структура коммуникативных связей в преступных группах второго типа является более сложной, чем в преступных группах первого типа: помимо «полной» структуры, чаще встречаются иные виды коммуникативных связей. Более сложная система коммуникативных связей находит отражение в определенной соорганизованности участников преступных групп. Преступления совершаются по предварительному сговору, который в большинстве случаев предусматривает детализацию события преступления. Следует также отметить, что предварительный сговор воплощался в наличии приготовительных к преступлению действий в смысле ст. 30 УК РФ. Лидерство в преступных группах второго типа еще не сложилось в полной мере. Хотя в каждой из групп выделяются по своим личным качествам (физическому развитию, умственным способностям) отдельные лица, которые пока не осуществляют руководства группой или не выполняют в ней функции «идейного» наставника.
И, наконец, признаком, позволяющим судить о наличии отдельных элементов устойчивости у преступных групп второго типа, является способность этих общностей продолжать преступную деятельность в течение определенного периода (до нескольких месяцев) при воздействии на них правоохранительных органов, которые пытаются разложить организационную структуру этих групп.
Академический вестник
От преступных групп первого и второго типа устойчивые преступные группы отличаются, прежде всего, по наличию признака устойчивости, который состоит в стойкости преступных намерений их участников, то есть в стремлении постоянно или длительное время заниматься преступной деятельностью. Объективное выражение этой устойчивости составляют следующие признаки: длительный период преступной деятельности групп; значительное число преступлений, совершенных участниками групп; их соорганизованность и относительно стабильный состав; способность групп активно продолжать преступную деятельность при длительном профилактическом воздействии на их организационную структуру (прежде всего правоохранительных органов). Период преступной деятельности устойчивых преступных групп продолжается в отдельных случаях в течение нескольких лет и воплощается в десятках совершенных преступлений. Причем в тех случаях, когда группы образовались для совершения 1-2 преступлений, эти преступления носили характер устойчивой преступной деятельности в виде продолжаемых (как правило, при хищениях) или длящихся (как правило, при незаконном предпринимательстве) преступлений. Интересно смещение криминальной активности устойчивых преступных групп от насильственных и корыстно-насильственных преступлений к корыстным преступлениям по сравнению с преступными группами первого и второго типов. Устойчивая направленность участников преступных групп третьего типа на неоднократное совершение преступлений приводит к тому, что преступная деятельность занимает существенное место в образе жизни этих общностей, в сильной степени опосредует межличностные отношения их участников, которые складываются в большинстве случаев не по принципу взаимных симпатий, а в зависимости от того, насколько их личные качества соответствуют ведущей деятельности – преступной. Остальные виды деятельности (например, досуг) оказываются подчиненными этой деятельности. Наиболее высокий социальный статус обретали те участники группы, чьи индивидуальные свойства в наибольшей степени соответствовали преступной деятельности.
Структура коммуникативных связей в устойчивых преступных группах является еще более сложной, чем в преступных группах второго типа, т.к. чаще встречаются отношения, выстроенные по схеме «комбинированной» и «сложной» структуры. Усложненный характер коммуникативных связей во многом определяет высокий уровень организации преступной деятельности этих групп. Преступления их участники совершают, как правило, с предварительным сговором, им предшествуют приготовительные действия (разработка плана совершения преступлений, подготовка орудий и средств и т.д.). В значительном числе случаев участники преступных групп, готовясь к совершению сложных преступлений, используют метод «деловой игры»: то есть моделируют событие преступления, уничтожение доказательств, поведение на допросах и т.д.
Для устойчивых преступных групп характерен в основном авторитарный стиль лидерства, который к тому же обычно является универсальным, т.к. лидер группы не ограничивается исключительно функциями организатора преступлений и проявляет лидерские качества в других жизненно важных сферах деятельности групп. Это связано с тем, что лидерство в группах, во-первых, является стабильным, так как стабильной является организационная структура самих групп. При этом имеется в виду лидерство в преступной группе как сформировавшийся институт, определенная социальная позиция в системе внутригрупповых связей, а не социальная роль лидера, принадлежащая конкретным лицам, которые в борьбе за власть могут постоянно сменять друг друга. Во-вторых, лидеры сохраняют свои лидерские позиции как в противоправной, так и в подчиненной ей досуговой деятельности.
Особенно очевидно устойчивость этих преступных групп проявляется в их стойкости ко всякому профилактическому воздействию. Некоторые группы существуют и активно продолжают преступную деятельность в течение нескольких лет, несмотря на оказываемое на них со стороны правоохранительных органов воздействие. Эти группы трудно разложить и невозможно переориентировать на позитивную деятельность, т.к. качество межличностных отношений, организационная структура, сложившаяся система норм в группах позволяют им постоянно самовоспроизводиться.
Рассматриваемая классификация преступных групп позволяет дифференцировать их общественную опасность, которая возрастает по мере усиления устойчивости преступных групп. Это означает, во-первых, повышение их вредоносности в связи с усилением негативных индивидуальных способностей их участников и других лиц, а также усилением результативности групповых преступлений, во-вторых, повышение их прецедентности как совокупного субъекта преступной деятельности. Усиление негативных индивидуальных способностей вытекает из воздействия преступных групп на личность входящих в них участников, а также лиц, попавших в сферу деятельности этих общностей. В нестойких преступных группах воздействие на личность возникает в результате такого явления, как конформизм, который выражается в согласии личности с мнением группы в конкретной жизненной ситуации (например, ситуации совершения преступления). В таких случаях конформизм носит разовый характер и действует в конкретной ситуации в равной степени как на участников группы, так и на лиц, в нее не входящих и оказавшихся в силу различных причин в одно время с участниками группы на месте совершения преступления. В значительном числе случаев конформизм является внешним, поскольку еще не сформировались групповые нормы, которые личность могла бы идентифицировать со своими ценностными ориентациями. В преступных группах с отдельными элементами устойчивости конформизм приобретает уже внутренний характер, так как группа становится референтной, то есть лица, находящиеся в ней, идентифицируют себя с группой, а лица, находящиеся вне группы, желают войти в нее. Внутренний конформизм становится возможным в силу того, что в группе уже выработана определенная система норм, с которыми личность может сравнить свои ценностные ориентации. Более сильное негативное воздействие на личность оказывают устойчивые преступные группы, которые создают негативную социальную среду, влиянию которой в сильной степени подвержены как участники группы, так и лица, в нее не входящие.
Всякое групповое преступление опаснее аналогичного преступления, совершенного в одиночку, в связи с тем, что разделение функций и согласование уси-лий совместно действующих лиц повышает результативность преступления. Од-нако с возрастанием устойчивости преступной группы происходит дальнейшая дифференциация функций и более четкое согласование усилий между участниками групп. В устойчивых преступных группах дифференциация функций достигает степени специализации их участников на совершении отдельных дейст-
Академический вестник
вий, составляющих преступную деятельность. Согласование усилий участников превращается в планирование деятельности. Указанные обстоятельства увеличи-вают вероятность наступления преступных последствий, снижают возможность прерывания или изменения развития причинной связи между совместными дей-ствиями и этими последствиями. Поэтому возрастание устойчивости преступных групп сказывается на повышении результативности совершаемых ими прес-туплений. Повышение прецедентности преступных групп в связи с возрастанием их устойчивости и совершаемых ими преступлений обусловлено усилением мотивации их участников на преступную деятельность, а, следовательно, и на совместное их существование в качестве единого субъекта такой деятельности.
С. И. Шульгин, ст. преподаватель каф.
уголовно-прав. дисциплин ЮФ НовосибГТУ
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ЗАЩИТА ЛИЦ, ВНЕДРЯЕМЫХ
В КРИМИНАЛЬНО-КРИМИНОГЕННУЮ СРЕДУ
Понятие «оперативно-розыскная деятельность», как законная, специфическая деятельность уполномоченных правоохранительных органов для широкого круга граждан России, стала понятна в связи с принятием Закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» в 1992 г.
Однако в процессе его применения выяснилось, что многие положения требуют существенной доработки и некоторых изменений. Поэтому был принят новый закон, регламентирующий оперативно-розыскную деятельность1. До принятия вышеупомянутых законов такая деятельность в России и союзных республиках, начиная с 1917 г. являлась абсолютно незаконной. Единственное упоминание об оперативно-розыскной работе содержалось лишь в 118-й статье Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (и в соответствующих законах союзных республик). Там было сказано следующее: "На органы дознания возлагается принятие необходимых оперативно-розыскных... мер в целях обнаружения преступлений и лиц, их совершивших..." Какие именно меры, ни в одном законе не говорилось. Естественно, на слово «агент» было наложено строжайшее табу даже в кругу профессионалов, и ни о какой правовой или социальной защите речи и не могло идти.
В целом необходимость принятия закона, регулирующего оперативно-розыс-кную деятельность и «легализацию» лиц, оказывающих негласное сотрудничество таким органам, диктовалась изменениями, происходящими в Российском обществе в конце 80-х, начала 90-х гг. прошлого века. Многие ранее закрытые темы стали достоянием общества. Появились негативные публикации, ставящие под сомнение саму необходимость проведения негласных мероприятий в отношении определённой категории граждан, о нарушении нравственных принципов и конституционных норм.
Всё громче звучали голоса ликвидировать оперативную систему информации, клеймили позором институт негласного сотрудничества, забывая о том, что безопасность самого общества и государства в огромной степени зависит от полученной информации о готовящемся преступлении именно от конфидентов.
События последних лет как раз и показали слабость органов МВД и ФСБ в противостоянии терроризму в связи с низкой осведомлённостью о подготавливаемых актах и о лицах, их осуществляющих. Взрывы в крупнейших городах России, авиационный терроризм и последняя трагедия в г. Беслане, заставили пересмотреть свои взгляды самых ярых противников конфиденциального сотрудничества с оперативно-розыскными органами.
Если исходить из общей посылки самого понятия оперативно-розыскной деятельности, ни одно сложное преступление, внедрение в организованное престу-пное сообщество или организованное преступное формирование невозможно без конфидентов и проведения серьёзных оперативно-розыскных мероприятий.
С древнейших времён ядром оперативно-розыскной, разведывательной и контрразведывательной деятельности был агентурный метод, «т.е. совокупность приёмов и способов легендированного поведения негласных сотрудников (агентов) и оперативных сотрудников правоохранительных органов и спецслужб по выведыванию оперативно-значимой информации и документированию противоправных действий путём становления или развития доверительных отношений с её обладателями»1.
В соответствии с решаемыми задачами оперативно-розыскной деятельности одним из сложных оперативно-розыскных мероприятий является оперативное внедрение2 и уголовно-правовая защита участников данного оперативно-розы-скного мероприятия (ОРМ)3.
Оперативное внедрение – это ОРМ, заключающееся в легендированном вводе (продвижении) сотрудников оперативных подразделений и лиц, оказывающих им конфиденциальное содействие, в криминальную среду и объекты, в целях разведывательного сбора информации, необходимой для решения задач оперативно-розыскной деятельности (ОРД)4.
К числу объектов оперативного внедрения могут быть отнесены организованные преступные формирования; отдельные лица, обоснованно подозреваемые в подготовке или в причастности к совершению преступлений; объекты экономики и т.д.
Оперативное внедрение предполагает ввод в криминально-криминогенную среду как должностных лиц оперативно-розыскного органа, так и конфидентов, осуществляющих свою деятельность на контрактной основе, в связи с чем и возникают проблемные вопросы, связанные с уголовно-правовой защитой таких лиц. На наш взгляд, некоторые проблемы уголовно-правовой защиты участников оперативного внедрения не в полной мере отражены в законах, в том числе и при выполнении задач, возложенных на них оперативно-розыскны-ми подразделениями. Нередко действия лиц, участвующих в оперативно-розыск-
Академический вестник
ных мероприятиях, близки к преступным действиям, либо отведённая этим лицам роль создаёт угрозу их личной безопасности. Для выполнения поставленной задачи внедряемые лица должен быть вне подозрения разрабатываемых, и своими действиями должны соответствовать легенде.
Организованные преступные формирования имеют свои службы безопасности, зачастую, состоящие из бывших профессиональных работников правоохранительных органов, и также проводят мероприятия с целью предотвращения утечки информации и выявления лиц, оказывающих содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность. В данном случае возникают ситуации, когда участники оперативного внедрения вынуждены совершать преступления, в том числе тяжкие и особо тяжкие, или защищать свою жизнь.
ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» в ст. 16 раскрывает содержание правовой защиты таких лиц. В частности там определено, что при защите жизни и здоровья граждан, их конституционных прав и законных интересов, а также для обеспечения безопасности общества и государства от преступных посягательств допускается вынужденное причинение вреда правоохраняемым интересам должностным лицом органа, осуществляющего ОРД, либо конфидентом, совершаемое при правомерным выполнении указанным лицом своего служебного или общественного долга. Большинство авторов, изучающих эту проблему, например, Д.В. Ривман1 считает, что средствами уголовно-правовой защиты являются нормы уголовного законодательства об обстоятельствах, исключающих преступность деяния (ст. 37-39 УК РФ). Причем, автор не аргументирует свою позицию, дословно: «На сотрудников оперативных подразделений полностью распространяется (т.е. не требуется никаких дополнительных условий или оснований) положение уголовного законодательства об обстоятельствах, исключающих преступность деяния…». На наш взгляд, это не совсем верно.
По мнению О.В. Вагина2, законодательное закрепление мер социальной и правовой защиты участников ОРД лишь частично решает проблемы, стоящие перед практическими подразделениями, хотя и создают основу для их решения. Порядок и условия применения общих гарантий социальной защиты, предусмотренных Федеральными законами («О милиции, «О внешней разведке», «О ФСБ»), внутриведомственными инструкциями и приказами, не отражают специфики защиты в оперативно-розыскной деятельности. Исходя из положений ФЗ об ОРД только прямые руководители, уполномоченные на осуществление оперативно-розыскной деятельности, вправе вмешиваться в законные действия сотрудников при проведении ими в пределах своих полномочий оперативно-розыскных мероприятий. Должностное лицо, уполномоченное на проведение оперативно-розыскной деятельности, в ходе проведения ОРМ при получении приказа или указания, противоречащего закону, обязано руководствоваться законом. Однако, на практике, с учетом особой сложности и опасности выполнения специальных заданий при оперативном внедрении в организованные преступные группы, внедряемое лицо действует, исходя из сложившейся обстановки, в том числе совершая тяжкие и особо тяжкие преступления. Развивая это положение, можно сделать вывод, что уголовное законодательство не даёт четких гарантий освобождения от уголовной ответственности лиц, внедряемых в криминально-криминогенную среду.
Что касается ст. 37 УК РФ, то в этом смысле законодатель четко определил свою позицию, и причинение смерти в результате необходимой обороны, когда жизни обороняющегося или другого лица угрожает опасность, не может являться преступлением. Аналогично решается вопрос при причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление, при отсутствии превышения мер, необходимых для задержания (ст. 38 УК РФ).
Статья 39 УК РФ предусматривает в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, крайнюю необходимость при соблюдении определенных условий:
- опасность должна угрожать правоохраняемым интересам личности, государственным либо общественным интересам;
- опасность должна быть наличной;
- опасность должна быть действительной;
- причинение вреда является единственным способом избежать грозящей опасности;
- причинённый вред должен быть меньше вреда предотвращённого.
По мнению проф. А.И. Марцева1, «правомерность деяния лица, причиняющего вред при крайней необходимости, обуславливается тем, что оно совершается ради того, чтобы предотвратить ещё больший вред. Именно в таком выборе лицом способа своего поведения заключается общественная полезность и правомерность поведения». Теория и практика предполагает, что в результате крайней необходимости вред причиняется третьему лицу, вообще непричастному к событию, т.е. страдает в том числе, совершенно невинный человек.
Для решения задач оперативного внедрения такая позиция совершенно очевидна, но всё это возможно при определённых условиях. А как быть, например, при «крещении кровью». Человеческая жизнь в любом случае является наивысшей ценностью по сравнению с выполняемой задачей внедряемых лиц, таким образом, лишение жизни другого человека является большим вредом, чем предотвращенный. В лучшем случае суд может применить ст. 61 УК РФ (Обстоятельства, смягчающие наказание) при условии ходатайства органа, осуществляющего ОРД, что, несомненно, приведёт к расшифровке со всеми вытекающими последствиями в местах лишения свободы.
На наш взгляд, имеется существенная необходимость дополнить отдельной нормой, регламентирующей выполнение оперативно-розыскных мероприятий, главу 8 УК РФ «Обстоятельства, исключающие преступность деяния», или дополнить статью 39 УК РФ этим же содержанием, а именно, «не является преступлением причинение вреда правоохраняемым интересам в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий в целях предотвращения более тяжких последствий для общества и государства».
Таким образом, необходима разработка такого закона, который отразил бы эти и некоторые другие аспекты уголовно-правовой защиты лиц, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность.
Академический вестник
Научная жизнь Академии
Защитили диссертации на соискание ученой степени
кандидата юридических наук
аспиранты кафедр юридического факультета
в 2007/2008 учебном году:
| Махмутов Талгат Тумбаевич Научный руководитель канд. юрид. наук, доцент Ю. В. Даровских |
права и законных интересов субъектов оперативно-розыскных правоотношений» |
| Исламов Мурат Эреджепович Научный руководитель канд. юрид. наук, доцент Ю. В. Даровских |
Тема: «Правовое регулирование задержания лица по подозрению в совершении преступления в российском уголовном процессе» |
| Делев Дмитрий Иванович Научный руководитель д-р юрид. наук, профессор А. П. Сунцов |
|
25-26 октября 2007 г. состоялась
Международная научно-практическая конференция на тему:
«Совершенствование деятельности
правоохранительных органов по борьбе с преступностью в современных условиях»
22 мая 2008 г. проведен Всероссийский «круглый стол» на тему:
«Правовая и политическая система России
на современном этапе и перспективы ее развития»
СОДЕРЖАНИЕ
Костко Н. А. ………………………………………………………………………..………………... 3
ОТ ИНСТИТУТА К АКАДЕМИИ: РЕЗУЛЬТАТЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ
Раздел I. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ НАУК
ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОГО ЦИКЛА
Агафонов В. В. …………………………………………….………………………………..……... 8
СООТНОШЕНИЕ ГАРАНТИЙ НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ
И НЕОТВЕТСТВЕННОСТИ В РАМКАХ ПАРЛАМЕНТСКОГО ИММУНИТЕТА
Борноволоков П. А., Кокорин И. С. …………………………………………………..…... 14
КОМПЕТЕНТНОСТЬ ДЕПУТАТОВ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ
ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ В РОССИИ
Бырдин Е. Н. …………………………………………………………………………………….…. 17
ЛЬГОТЫ И ПРИВИЛЕГИИ В ПРАВЕ: СООТНОШЕНИЕ ПОНЯТИЙ
Ванюшин Я. Л. …………………………………………………………………………..…….….. 23
Некоторые аспекты современной миграционной политики
в контексте социально-экономических вопросов
местного самоуправления
Воронина Е. В. …………………………………………………………………………...…….…. 26
АВТОНОМНЫЕ ОКРУГА: ВОЗВРАТ К ПРОШЛОМУ
Горовенко С. В. ……………………………………………………………………………….….. 32
ПРОБЛЕМЫ ОХРАНЫ КОММЕРЧЕСКОЙ ТАЙНЫ
В ТРУДОВЫХ ОТНОШЕНИЯХ
Грошев С. Н., Морева О. С. ………………………………………………………….………. 35
К ВОПРОСУ О ТЕОРИЯХ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА
Грошева И. А. ……………………………………………………………………………….…….. 39
СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ:
ОПЫТ СТРУКТУРНО-ФУНКЦИОНАЛЬНОГО АНАЛИЗА
Девятов С. А. ……………………………………………………………………………….……… 43
ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ В СУБЪЕКТАХ РФ
Иванова Ю. В.,…………………………………………………………..………………….……... 50
ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ
ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В РОССИИ
Киричек Е. В. ……………………………………………………………………………….……... 57
ПРОБЛЕМЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ И СВОБОД
ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ –
СОЦИАЛЬНОМ ГОСУДАРСТВЕ
Климов И. П. …………………………………………………………………………………..….. 63
значение исторического опыта для формирования
современной правовой и политической системы России
Академический вестник
ЛАЗАРЕВА В. А.………………………………………………………………………………...… 67
ПРОБЛЕМЫ СООТНОШЕНИЯ
АУТЕНТИЧНОГО ТОЛКОВАНИЯ И ПРАВОТВОРЧЕСТВА
Цишковский Е. А., Кузакбирдиев С. С. ………………………………….……….….... 73
ПРИРОДА ДОКТРИНАЛЬНОГО ТОЛКОВАНИЯ ПРАВА
Шиликов С. И. …………………………………………………………………………….…….. 79
ИННОВАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ И ПЕРЕВОДЧЕСКОЙ ВУЗОВСКОЙ ПОДГОТОВКИ СПЕЦИАЛИСТОВ: РЕГИОНАЛЬНЫЙ ОПЫТ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Раздел II. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЧАСТНОГО ПРАВА