Учебное пособие для студентов 4 курса дневного отделения по специальности 030501 «Юриспруденция» Издательство «Самарский университет»

Вид материала

Учебное пособие

Содержание Независимость судебно-медицинского эксперта Компетентность эксперта Соблюдение процессуального порядка назначения и проведения экспертизы – Соблюдение прав и свобод человека и гражданина

Подобный материал:

• Программа курса и методические рекомендации для студентов дневного отделения по специальности, 967.08kb.
• Учебное пособие Издательство «Самарский университет» 2002, 650.47kb.
• Методическое пособие для студентов, обучающихся по специальности 030501 «Юриспруденция, 858.97kb.
• Учебно-методическое пособие для студентов-бакалавров Iкурса дневного отделения и студентов-специалистов, 1806.19kb.
• Программа курса для студентов По специальности 030501- "Юриспруденция", 807.97kb.
• Е. И. Каширина Международное гуманитарное право в вопросах и ответах учебное пособие, 169.91kb.
• Качан Михаил Юрьевич программа курса, 418.73kb.
• О. И. Быльченко учебно-методический комплекс по дисциплине «история политических, 1638.27kb.
• Учебное пособие по курсу «управление банковским продуктом» Составитель: к э. н., доцент, 955.86kb.
• Магистерская программа 521408 Уголовный процесс, криминалистика и судебная экспертиза,, 1821.93kb.

Глава IV. Оценка заключения эксперта по уголовному делу¹


§1. Оценка относимости и допустимости

заключения эксперта


Под относимостью доказательства понимается его связь с предметом доказывания. Относимость характеризует доказательство с точки зрения его содержания. Гносеологическое требование к содержанию сводится к тому, что оно должно нести характеристики (быть информационным эквивалентом) объекта познания. Эта гносеологическая сторона предусматривается процессуальными правилами относимости². Относимость доказательств определяется наличием связи между содержанием сведений об устанавливаемых фактах и самими фактами, подлежащими установлению и имеющими значение для правильного разрешения дела³. Относящимися к делу признается лишь то доказательство, которое прямо или косвенно подтверждает какие-либо из обстоятельств, подлежащих доказыванию по делу (ст. 73 УПК)⁴.

Относимость заключения эксперта не вызывает сомнения, когда обстоятельства, подлежащие выяснению с помощью экспертизы, входят в предмет доказывания. В других случаях экспертным путем исследу­ются иные факты, которые не имеют самостоятельного правового зна­чения, а служат средством установления фактов, входящих в пред­мет доказывания⁵.

Признавая важную роль экспертизы, которую она может играть для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию, законодатель в ст. 196 УПК сформулировал правила об обязательном назначении экспертизы: «Назначение и производство судебной экспертизы обязательно, если необходимо установить:

1) причины смерти;

2) характер и степень вреда, причиненного здоровью;

3) психическое или физическое состояние подозреваемого, обвиняемого, когда возникает сомнение в его вменяемости или способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве;

4) психическое или физическое состояние потерпевшего, когда возникает сомнение в его способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания;

5) возраст подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, когда это имеет значение для уголовного дела, а документы, подтверждающие его возраст, отсутствуют или вызывают сомнение».

Круг вопросов, который можно разрешить путем производства экспертизы в реальности значительно более широк, и определить его границы в законе невозможно. При этом незыблемым остаётся главное правило: обстоятельства, устанавливаемые экспертным путем должны быть юридически значимыми, то есть иметь значение для правильного по существу, законного и справедливого разрешения уголовного дела.

В следственной, судебной и экспертной практике, как правило, решение вопроса об относимости заключения эксперта не вызывает никаких затруднений. В связи с этим вопрос об относимости заключения судебно-медицинского эксперта может показаться сугубо теоретическим и не представляющим большого значения для практики. Однако некоторые детали, связанные с оценкой относимости заключения судебно-медицинского эксперта, заслуживают внимания не только в теоретическом, но и в практическом отношении.

Факторы, которые могут влиять на оценку заключения судебно-медицинского эксперта, можно разделить на две группы: 1) внутренние, которые обусловлены процессами, происходящими внутри системы «лицо, назначившее экспертизу – судебно-медицинский эксперт»; 2) внешние, которые обусловлены, процессами, не зависящими от лица, назначившего судебно-медицинскую экспертизу и судебно-медицинского эксперта.

Если говорить о внутренних факторах, то нет необходимости анализировать действия лица, назначившего судебно-медицинскую экспертизу, поскольку формулируя вопросы, подлежащие разрешению в процессе производства экспертизы, данное лицо обоснованно считает их относящимися к расследованию и разрешению конкретного уголовного дела. Нередко в следственной и судебной практике встречаются случаи, когда вопросы, поставленные на разрешение судебно-медицинского эксперта, не входят в его компетенцию, но это отдельно подлежит рассмотрению в аспекте допустимости заключения эксперта.

Когда же речь идет об оценке относимости, необходимо сосредоточить внимание на действиях эксперта, которые он может совершать в процессе исследования конкретного объекта экспертизы, делать об этих действиях соответствующие записи в заключении эксперта, но которые вместе с тем не имеют отношения к обстоятельствам, подлежащим доказыванию. Данные действия, в свою очередь, можно разделить на два вида: 1) действия, связанные с целенаправленным исследованием объекта экспертизы; 2) действия, не связанные с целенаправленным исследованием объекта экспертизы.

Изучение 170 заключений судебно-медицинской экспертизы позволяет говорить о том, что при целенаправленном исследовании конкретного объекта судебно-медицинской экспертизы (например, трупа) экспертом могут устанавливаться факты, не имеющие отношения к обстоятельствам, подлежащим доказыванию. Так, при судебно-медицинской экспертизе трупа гр-на Н., 23 лет, умершего в результате огнестрельного повреждения (ст. 105 УК РФ) судебно-медицинский эксперт установил морфологические признаки, свидетельствующие о том, что гр-н Н. при жизни страдал поликистозом левой почки. Данный факт нашел отражение в заключении судебно-медицинского эксперта, но какой-либо связи с обстоятельствами, подлежащими доказыванию по ст. 105 УК РФ он не имеет.

Действия, не связанные с целенаправленным исследованием объекта экспертизы могут иметь научное и практическое значение для развития соответствующих сфер специальных знаний и видов профессиональной деятельности, но не представлять никакого значения для расследования и разрешения уголовного дела.

Отдельного рассмотрения заслуживают действия, не связанные с целенаправленным исследованием объекта экспертизы (в данном случае – также судебно-медицинской), которые не имеют отношения к конкретному уголовному делу, но могут иметь значение для другого уголовного дела. Речь идет о том, что судебно-медицинский эксперт не в процессуальном, а в должностном плане, может быть субъектом иных правоотношений, например, правоотношений, возникающих по поводу трансплантации органов и тканей человека. Так, согласно ч. 2 ст. 10 Закона РФ от 22 декабря 1992 г. № 4180-I «О трансплантации органов и (или) тканей человека» в том случае, когда требуется проведение судебно-медицинской экспертизы, разрешение на изъятие органов и (или) тканей у трупа должно быть дано также судебно-медицинским экспертом с уведомлением об этом прокурора. Очевидно, что если, соблюдены все нормы данного закона, а также Федерального закон от 12 января 1996 года № 8-ФЗ «О погребении и похоронном деле», то никаких негативных последствий для судебно-медицинского эксперта не возникает. Данные о произведенных им действиях, находят отражение в заключении эксперта и, безусловно, не имеют отношения для рассмотрения конкретного уголовного дела. Вместе с тем средства массовой информации в последние годы широко сообщали о злоупотреблениях в сфере трансплантации органов или тканей человека. Ясно, что в случае возбуждения уголовного дела (например, по ст. 244 УК РФ), действия судебно-медицинского эксперта, связанные с трансплантацией органов и тканей трупа, нашедшие отражение в заключении эксперта, будут признаны относимыми по этому конкретному уголовному делу.

Для правильной оценки относимости заключения субъекту доказывания в любом случае необходимо:

во-первых, определить значение для дела самих обстоятельств, устанавливаемых с помощью заключения эксперта;

во-вторых, определить значение заключения эксперта для установления данных обстоятельств.

Проблемы допустимости доказательств и её оценке в отечественной уголовно-процессуальной науке традиционно вызывали немало споров. Решения законодателя, направленные на определение безусловных критериев допустимости доказательств, лишь отчасти способствуют унификации подходов в решении этих проблем как в теории, так и на практике.

В ч. 2 ст. 75 УПК определено: «К недопустимым доказательствам относятся:

1) показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде;

2) показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности;

3) иные доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса».

В отношении экспертных заключений сколько-нибудь конкретных указаний о недопустимости в законе нет. Оценка допустимости заключения эксперта осуществляется на основе общих критериев допустимости доказательств с учетом специфики этого вида доказательств. В литературе предлагается оценивать допустимость заключения экспертов, исходя из следующего:

1. Проведена ли экспертиза надлежащим лицом, и не имелись ли основания для отвода эксперта?

2. Надлежащие ли объекты были предметом ис­следования эксперта?

3. Является ли по содержанию документ, пред­ставленный экспертом, заключением экспертизы?

4. Предупреждался ли эксперт об уголовной от­ветственности за дачу заведомо ложного заключения?

5. Надлежащим ли образом удостоверено содер­жание заключения?¹

Критерии допустимости заключения эксперта разрабатываются авторами на основе традиционного представления о том, что допустимость доказательства – это свойство, характеризующее форму его получения и процессуального закрепления. С.А.Шейфер определяет эти критерии так:

1. Объективность и незаинтересованность эксперта в исходе дела. Выявление следователем обстоятельств, служащих основанием для отвода эксперта (личная, прямая или косвенная заинтересованность в исходе дела, служебная или иная зависимость от сторон или их представителей), означает, что заключение эксперта исходит от ненадлежащего лица и поэтому является недопустимым доказательством.

2. Наличие у эксперта специальных познаний, необходимых для проведения экспертизы данного вида. Отсутствие данных познаний, т.е. некомпетентность эксперта может быть установлена путем ознакомления с имеющимися у него соответствующими документами также приведет к признанию заключения недопустимым доказательством.

3. Соблюдение процессуального порядка назначения и проведения экспертизы. Обнаружив, что при назначении и проведении экспертизы были допущены существенные и не устранимые отступления от требований уголовно-процессуального закона, следователь приходит к выводу о недопустимости заключения эксперта¹.

Авторами предложены и основные требования, которым должно удовлетворять содержание самого документа, именуемого заключением эксперта:

1) объективность изложения хода исследования;

2) обоснованность заключения экспер­та;

3) соблюдение предписаний процессуального закона;

4) логичес­кая последовательность;

5) полнота заключения;

6) наглядность;

7) ясность изложения;

8) определенность².

Наряду с этим, учитывая принципы, на которых основывается государственная судебно-экспертная деятельность, установленные ст. 4 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» такие, как: законность, соблюдение прав и свобод человека и гражданина, прав юридического лица, независимость эксперта, объективности, всесторонности и полноты исследований, проводимых с использованием современных достижений науки и техники, можно сформулировать следующие общие критерии оценки допустимости заключения судебно-медицинского эксперта:

1. Независимость судебно-медицинского эксперта.

2. Компетентность судебно-медицинского эксперта.

3. Объективность, всесторонность и полнота исследований, проводимых с использованием современных достижений науки и техники.

4. Соблюдение процессуального порядка назначения и проведения экспертизы.

5. Соблюдение прав и свобод человека и гражданина.

Независимость судебно-медицинского эксперта как общий (родовой) критерий можно конкретизировать путем анализа частных (видовых) критериев. С этой целью необходимо обратиться к содержанию отдельных статей УПК,

Федерального закона № 73-ФЗ и Основ законодательства об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г. № 5487-1 (далее – Основы). В ст. 70 УПК наряду с общими основаниями для отвода субъектов уголовного судопроизводства, названных в главе 9 УПК, применительно к отводу эксперта в п. 2 ч. 2 ст. 70 определено: «если он находился или находится в служебной или иной зависимости от сторон или их представителей. В ст. 7 Федерального закона № 73-ФЗ указано: «При производстве судебной экспертизы эксперт независим, он не может находиться в какой-либо зависимости от органа или лица, назначивших судебную экспертизу, сторон и других лиц, заинтересованных в исходе дела. Эксперт дает заключение, основываясь на результатах проведенных исследований в соответствии со своими специальными знаниями.

Не допускается воздействие на эксперта со стороны судов, судей, органов дознания, лиц, производящих дознание, следователей и прокуроров, а также иных государственных органов, организаций, объединений и отдельных лиц в целях получения заключения в пользу кого-либо из участников процесса или в интересах других лиц.

Лица, виновные в оказании воздействия на эксперта, подлежат ответственности в соответствии с законодательством Российской Федерации».

На основании всего изложенного можно сформулировать следующие видовые критерии независимости эксперта:

- отсутствие какой-либо зависимости от юридических, должностных и физических лиц, вовлеченных в расследование и разрешение конкретного уголовного дела, а также заинтересованных в результатах судебно-медицинской экспертизы;

- дача судебно-медицинским экспертом заключения только на основании результатов проведенных исследований в соответствии со своими специальными знаниями в области судебной медицины;

- запрещение воздействия на судебно-медицинского эксперта со стороны юридических, должностных и физических лиц, вовлеченных в расследование и разрешение конкретного уголовного дела, а также заинтересованных в результатах судебно-медицинской экспертизы.

Видовые критерии допустимости заключения эксперта, связанные с фактическим основанием его дачи и запрещением оказания воздействия на эксперта, очевидны и не требуют отдельного исследования. Значительно труднее вопрос об отсутствии какой-либо зависимости эксперта от юридических, должностных и физических лиц. Данный видовой критерий и раскрывает сущность общего критерия независимости. На наш взгляд, имеется два ключевых момента, которые чаще всего порождают сомнение в независимости эксперта – это служебная зависимость и получаемое экспертом вознаграждение.

Компетентность эксперта, на наш взгляд, является одним из важнейших критериев при оценке допустимости судебно-медицинского эксперта. Трудность установления данного критерия заключается в том, что лица, назначившие судебно-медицинскую экспертизу, как правило, не сомневаются в компетенции эксперта, а судебно-медицинские эксперты, в свою очередь, как правило, выходят за пределы своей компетенции. Проведенный нами анализ судебной и экспертной практики позволяет констатировать, что компетенция судебно-медицинского эксперта определяется только по одному – формальному признаку, в ущерб другому – содержательному признаку: в реальности это приводит к путанице в понятиях «компетенция» и «компетентность», которые применительно к эксперту, действительно, довольно близки по значению, но не тождественны. Формальный признак компетенции судебно-медицинского эксперта требует раскрытия через анализ законодательных и подзаконных актов.

Конституционный Суд РФ в своем Определении от 18 декабря 2003 г. подчеркнул, что участник процесса должен быть ознакомлен с данными, свидетельствующими о надлежащей квалификации эксперта.

Федеральным законом № 73-ФЗ определены профессиональные и квалификационные требования, предъявляемые к эксперту. Согласно ст. 13 должность эксперта в государственных судебно-экспертных учреждениях может занимать гражданин Российской Федерации, имеющий высшее профессиональное образование и прошедший последующую подготовку по конкретной экспертной специальности в порядке, установленном нормативными правовыми актами соответствующих федеральных органов исполнительной власти. Должность эксперта в экспертных подразделениях федерального органа исполнительной власти в области внутренних дел может также занимать гражданин Российской Федерации, имеющий среднее специальное экспертное образование. Определение уровня профессиональной подготовки экспертов и аттестация их на право самостоятельного производства судебной экспертизы осуществляются экспертно-квалификационными комиссиями в порядке, установленном нормативными правовыми актами соответствующих федеральных органов исполнительной власти. Уровень профессиональной подготовки экспертов подлежит пересмотру указанными комиссиями каждые пять лет.

Говоря о формальных признаках компетентности судебно-медицинского, например, эксперта, следует остановиться на вопросе сертификации и лицензирования. Так, согласно ч.1 ст.54 Основ право на занятие медицинской и фармацевтической деятельностью в Российской Федерации имеют лица, получившие высшее или среднее медицинское и фармацевтическое образование в Российской Федерации, имеющие диплом и специальное звание, а также сертификат специалиста и лицензию на осуществление медицинской или фармацевтической деятельности.

В соответствии с ч.2 ст.54 Основ сертификат специалиста выдается на основании послевузовского профессионального образования (аспирантура, ординатура), или дополнительного образования (повышение квалификации, специализация), или проверочного испытания, проводимого комиссиями профессиональных медицинских и фармацевтических ассоциаций, по теории и практике избранной специальности, вопросам законодательства в области охраны здоровья граждан.

В настоящее время в Российской Федерации все лица, обучающиеся в интернатуре по специальности «судебно-медицинская экспертиза», после ее окончания, получают соответствующий сертификат специалиста. Для рассмотрения вопроса о лицензировании медицинской деятельности (судебно-медицинской экспертизы) необходимо обратиться к подзаконным актам (приказам Минздрава).

Здесь следует заметить, что в УПК РФ недопустимость доказательства, определяется получением их с нарушением настоящего Кодекса. Конституция РФ более широко определяет критерий недопустимости доказательств – получение их с нарушением федерального закона. Такой широкий подход к оценке допустимости доказательств был характерен для УПК РСФСР. Следует ли из этого, что УПК РФ сужает правовую основу оценки допустимости доказательств? Представляется, что нет. Такой вывод можно сделать на основании анализа норм УПК РФ.

Во-первых, оценивая доказательства, субъекты доказывания руководствуются не только УПК РФ. Так, в соответствии с ч. 1 ст. 17 УПК РФ судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью.

Во-вторых, многие нормы УПК РФ изложены бланкетным способом, поэтому характер нарушения их с содержательной точки зрения можно раскрыть лишь при изучении других нормативно-правовых актов. В связи с этим заслуживает внимания анализ п. 4 и п. 9 ч. 1 ст. 204 УПК РФ.

В соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 204 УПК РФ в заключении эксперта указываются «сведения об экспертном учреждении …». В данном пункте не раскрывается объем и содержание сведений об экспертном учреждении. Например, сведения об экспертном учреждении, в котором производится судебно-медицинская экспертиза, должны включать в себя информацию о наличии у данного учреждения лицензии на конкретный вид судебно-медицинской экспертизы, поскольку этот вид деятельности относится к числу лицензируемых. Данный факт, безусловно, должен учитываться в процессе оценки допустимости заключения эксперта.

Наряду с формальным признаком компетенции судебно-медицинского эксперта большое значение имеет и содержательный ее признак.

М.Г. Любарский, В.Г. Дрейден считают, что наряду со специаль­ными познаниями, научную компетенцию эксперта определяют такие эле­менты, как:

а) опыт в проведении определенных исследований и в ока­зании профессиональной помощи участникам процесса;

б) знание специ­альной (научной) и методической литературы, в которой освещен на­копленный опыт экспертной работы;

в) знание и владение различными методиками исследований³².

С целью изучения вопроса о том, как судьи, прокуроры, следователи, адвокаты и судебно-медицинские эксперты определяют пределы компетенции эксперта при решении вопроса о причине смерти нами проведено соответствующее анкетирование. На вопрос: «Каким образом Вы определяете пределы компетенции эксперта при решении вопроса о причиной связи» респонденты ответили, что в компетенцию судебно-медицинского эксперта входит: установление признаков причинной связи (20% судей, 8% прокуроров, 16% следователей, 21% адвокатов, 60% судебно-медицинских экспертов); установление признаков причинной связи и ее наличие (50% судей, 44% прокуроров, 39% следователей, 46% адвокатов, 16 % судебно-медицинских экспертов); решение вопроса о наличии причинной связи (26% судей, 19% прокуроров, 41% следователей, 27% адвокатов; в анкетах судебно-медицинских экспертов данный ответ отсутствовал); в компетенцию судебно-медицинского эксперта не входит решение вопроса о причинной связи (4% судей, 29% прокуроров, 4% следователей, 6% адвокатов, 24% судебно-медицинских экспертов). Результаты анкетирования свидетельствуют о том, что пределы компетенции судебно-медицинского эксперта при решении вопроса о причинной связи нуждаются в дальнейшем изучении и уточнении. Сравнительно небольшой процент судей, прокуроров, следователей и адвокатов верно, на наш взгляд, отмечали, что в компетенцию судебно-медицинского эксперта входит установление признаков причинной связи. Итогом этого может быть, например, неверное формулирование экспертного задания по вопросу об установлении причинной связи при расследовании и разрешении уголовных дел, связанных с ненадлежащим исполнением медицинскими работниками своих профессиональных обязанностей, и как следствие – выход эксперта за пределы своей компетенции при его разрешении.

Объективность, всесторонность и полнота исследований, проводимых с использованием современных достижений науки и техники является существенным комплексным родовым критерием допустимости заключения судебно-медицинского эксперта.

Согласно п. 9 ч. 1 ст. 204 УПК РФ в заключении эксперта указываются «содержание и результаты исследований с указанием примененных методик». Очевидно, что без детального анализа других нормативно-правовых актов не возможно констатировать нарушение требований данной нормы УПК РФ. Такой детальный анализ возможен при изучении ст. 8 Федерального закона № 73-ФЗ, согласно которой эксперт проводит исследования объективно, на строго научной и практической основе, в пределах соответствующей специальности, всесторонне и в полном объеме. Заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных.

Следует подчеркнуть, что наряду с фактическими и научными гарантиями, объективность судебно-медицинского эксперта призваны обеспечивать и процессуальные гарантии, определенные в УПК и детализированные в Федеральном законе № 73-ФЗ. Для обеспечения объективности экспертизы уголовно-процессуальный закон наделяет эксперта достаточно широкими правами, включая право ходатайствовать о предоставлении ему дополнительных материалов, необходимых для дачи заключения, привлечении к экспертизе других экспертов; участвовать с разрешения органа расследования в процессуальных действиях (ч. 3 ст. 57 УПК). Он также имеет право на экспертную инициативу, т.е. на установление обстоятельства, по поводу которого вопрос перед ним не поставлен, но которое имеет отношение к предмету экспертного исследования. В этом же ряду (обеспечение объективности) автор рассматривает права следователя присутствовать при проведении экспертизы, а также право присутствовать с разрешения следователя при проведении экспертизы подозреваемого, обвиняемого, его защитника.

Сочетание единоличного и коллегиального в экспертном процессе заслуживает особого внимания в аспекте обеспечения объективности исследования. Принцип такого сочетания важен и при производстве судебных экспертиз. В следственной и судебной практике нередко возникает потребность в специальных знаниях, являющихся предметом различных отраслей науки. В этом случае назначается комиссионная экспертиза, к числу которых Федеральный закон № 73-ФЗ относит и комплексные экспертизы , в отличие от УПК (ст.ст.200 и 201), в котором эти понятия достаточно жёстко разграничены. Согласно ст. 21 комиссионная судебная экспертиза производится несколькими, но не менее чем двумя экспертами одной или разных специальностей (по УПК, соответственно, комиссионная – ст.200 или комплексная – ст.201). Комиссионный характер судебной экспертизы определяется органом или лицом, ее назначившими, либо руководителем государственного судебно-экспертного учреждения.

Видно, что коллегиальные начала экспертного процесса проявляются в самом начале производства экспертизы – в согласовании комиссии экспертов цели, последовательности и объема предстоящих исследований. Вместе с тем единоличные начала экспертного процесса, исходя из приведенной нормы, также проявляются достаточно отчетливо в деятельности каждого эксперта, который независимо и самостоятельно проводит исследования, оценивает результаты, полученные им лично и другими экспертами, и формулирует выводы по поставленным вопросам в пределах своих специальных познаний. В соответствии со ст. 22 Федерального закона № 73-ФЗ при производстве комиссионной судебной экспертизы экспертами одной специальности каждый из них проводит исследования в полном объеме и они совместно анализируют полученные результаты. Придя к общему мнению, эксперты составляют и подписывают совместное заключение или сообщение о невозможности дачи заключения. В случае возникновения разногласий между экспертами каждый из них или эксперт, который не согласен с другими, дает отдельное заключение.

При производстве комиссионной судебной экспертизы экспертами разных специальностей (комплексная экспертиза), как определено ст. 23 Федерального закона № 73-ФЗ, каждый из них проводит исследования в пределах своих специальных знаний. В заключении экспертов, участвующих в производстве комплексной экспертизы, указывается, какие исследования и в каком объеме провел каждый эксперт, какие факты он установил и к каким выводам пришел. Каждый эксперт, участвующий в производстве комплексной экспертизы, подписывает ту часть заключения, которая содержит описание проведенных им исследований, и несет за нее ответственность. Общий вывод делают эксперты, компетентные в оценке полученных результатов и формулировании данного вывода. Если основанием общего вывода являются факты, установленные одним или несколькими экспертами, это должно быть указано в заключении.

Сочетание коллегиального и единоличного в экспертном процессе в данном случае проявляется в формировании общего вывода, основанием которого могут быть факты, установленные одним или несколькими экспертами. Ранее уже было обращено внимание на противоречие между нормами УПК и Закона об экспертной деятельности в этой части. Напомним: в ст.201 УПК вообще не предусмотрено никаких общих выводов по результатам комплексной экспертизы, хотя очевидно, что эксперты разных специальностей привлекаются к ее производству именно ради каких-то общих, условно говоря, «междисциплинарных» выводов.

Из текста ст.201 УПК прямо следует, что эксперты действуют самостоятельно и изолированно друг от друга, а чем заканчивается комплексная экспертиза как таковая, вообще не ясно. С этой точки зрения формулировки Федерального закона № 73-ФЗ представляются более удачными, а значит, комплексная экспертиза – это тоже комиссионная экспертиза, производимая комиссией экспертов, представляющих разные специальности.

В случае возникновения разногласий между экспертами, каждый эксперт может выступить в личном качестве, давая отдельное заключение. Это тоже прямо следует из обоих анализируемых законов применительно к обоим видам экспертиз, но и здесь заметим, что возникновение разногласий при изолированной работе экспертов (а именно о ней прямо сказано в ст.201 УПК) вообще невозможно, они возникают только при формулировании общих выводов, ради которых и назначалась комплексная экспертиза.

Объективность судебно-медицинской экспертизы в значительной степени повышается в случае производства ее несколькими экспертами. Представляется важным закрепление на уровне законодательного акта нормы о том, что судебно-медицинская экспертиза трупа производится комиссионно (двумя и более судебно-медицинскими экспертами). Так, в соответствии со ст. 87 УПК ФРГ вскрытие трупа производят два врача.

Важно, что в состав экспертной комиссии могут входить не только судебно-медицинские эксперты, но и врачи других специальностей. Поскольку практика получения судебно-медицинскими экспертами консультаций у других специалистов получает негативную оценку субъектов доказывания. А. Савченко, рассматривая случай из судебной практики, отмечает: «эксперт медицинское обследование потерпевшего не проводил и сделал свои выводы на основании справки медпункта вокзала, куда потерпевший был доставлен работниками милиции. Не потерпевший направляется на консультации, а эксперт проводящий экспертизу, получает консультации у специалистов. Представляется, что сам факт получения консультаций экспертом по тем или иным медицинским вопросам свидетельствует о его недостаточной компетенции¹, так как он фактически использует показания другого специалиста. Это обстоятельство ставит под сомнение объективность выводов эксперта»².

Соблюдение процессуального порядка назначения и проведения экспертизы – следующий критерий оценки допустимости заключения судебно-медицинского эксперта. Допустимость заключения эксперта зависит также от соблюдения процессуального закона при подготовке и предоставлении материалов эксперту. В этом аспекте субъекты доказывания придают значение порядку обнаружения, фиксации, изъятия, упаковки, транспортировки материалов, которые будут предоставлены в распоряжение судебно-медицинского эксперта. Так, при обнаружении на месте происшествия предмета со следами, похожими на кровь, несоблюдение правил обнаружения, фиксации, изъятия, упаковки, транспортировки может послужить основанием признания вещественного доказательства недопустимым, как и заключения эксперта, производившего исследование данного доказательства.

Президиум Верховного Суда Российской Федерации отменил при­говор в отношении Г., осужденного по ч. 3 ст. 117 УК в связи с серьезными нарушениями процессуального закона. Из дома Г. были изъяты две простыни, на которых имеются следы преступления, и упа­кованы в два целлофановых пакета. Однако вопреки требованиям ст. 179 УПК они опечатаны не были. Более того, в нарушении ст.ст. 83, 84 УПК следователем не был осуществлен осмотр данных простыней, не составлено их подробное описание и они не признаны вещественными доказательствами. На судебно-биологическую экспертизу простыни по­ступили также в неопечатанном виде и уже в одном пакете. При до­полнительном осмотре места происшествия была изъята наволочка со следами вещества бурого цвета, но она не осматривалась и на экспертизу не направлялась¹.

Подобные нарушения процессуального закона при подготовке и предоставлении материалов для производства экспертизы приводят к признанию доказательств (вещественные доказательства, заключение эксперта) недопустимыми.

Ю.К. Орлов отмечает, что для оценки заключения эксперта имеет значение допустимость объектов, исследовавшихся экспертом. Если они будут признаны недопустимыми, то автоматически теряет это свойство и само заключение. Поэтому всегда должна быть проверена процессуальная доброкачественность объектов экспертного исследования².

В связи с этим лицо, производящее дознание, следователь, прокурор, суд должны обращать внимание на подлинность объектов экспертизы, правильность получения образцов для сравнительного исследования, пригодность объектов для производства экспертизы. Оценка заключения эксперта с этих по­зиций включает в себя решение следующих вопросов:

1) непосредствен­ное изучение материалов экспертизы;

2) предъявление объектов экс­пертизы участникам процесса (подозреваемому, обвиняемому, подсуди­мому, потерпевшему);

3) сопоставление данных о материалах экспер­тизы изложенных в протоколах следственных действий с направленны­ми на экспертизу материалами;

4) сопоставление данных о материалах экспертизы, изложенных в постановлении (определении) о ее назначении, с материалами экспертизы;

5) анализ заключения эксперта¹.

Нередки случаи, когда судебно-медицинский эксперт лишен возможности ответить на тот или иной вопрос вследствие необратимых изменений объекта исследования, например, гнилостных изменений трупа.

Волжским районным судом Самарской области Р. осужден по ст. 103 УК РСФСР. Он признан виновным в умышленном убийстве без отягчающих обстоятельств, совершенном при следующих обстоятельствах. 15 мая 1995 г. в вечернее время Р. с целью убийства из-за неприязненных отношений обманным путем на автомашине привез свою жену О. в лес, где стал избивать ее кулаками и ногами. После того как она потеряла сознание, он удушил ее, используя принадлежа­щий ему брючный ремень, который, затянул на шее при помощи палки. Согласно заключению судебно-медицинского эксперта у потерпевшей обнаружены повреждения: переломы подъязычной кости, ребер (6, 8 слева и 8, 9 справа). Переломы ребер относятся к менее тяжким телесным повреждениям. Ввиду выраженных гнилостных изменений не предста­вилось возможным установить причину смерти, однако наличие на шее трупа О. ремня указывает на то, что вероятной причиной ее смерти послужило сдавливание шеи ремнем при удушении. По заключению эксперта, обнаруженные на трупе О. переломы ребер относятся к менее тяжким телесным повреждениям, и они не могли быть причиной смерти потерпевшей. Сте­пень тяжести других повреждений, в частности перелома подъязычной кости, эксперт не устано­вил, указав, что «в связи с гнилостными измене­ниями оценка перелома подъязычной кости неце­лесообразна». Органы предварительного следствия и суд не выяснили, в чем причина нецелесообраз­ности оценки данного повреждения, поскольку при тех же условиях эксперт определил степень тяжести других повреждений. Не установлен механизм образования по­смертных телесных повреждений — перелома двух ребер справа. Органы следствия не приняли всех мер для выяснения причины смерти потерпевшей. Учитывая невозможность восполнения выяв­ленной неполноты предварительного следствия в судебном заседании, необходимость проведения следственных действий, выяснения причин про­тиворечий в показаниях свидетелей, представи­теля потерпевшей, осужденного, установления причины смерти потерпевшей, приговор суда и кассационное определение подлежат отмене, а дело — направлению на дополнительное рассле­дование¹.

При оценке допустимости заключения эксперта существенное значение имеет анализ самого хода исследования. Некоторые авторы высказыва­ют сомнение по поводу возможности субъектов доказывания давать адекватную оценку исследовательской части заключения эксперта. По мнению Л.Е. Владимирова, суд самостоятелен в выборе экспертов, но раз последние выбраны, судья следует за ними как слепой за своим поводырем. Он считал, что эксперты, основывающие свои заключения на какой-либо науке, суть научные судьи, приговор которых является решением специального вопроса в деле². Представление о судебно-медицинском эксперте как о научном судье было даже перенесено в Положение о судебно-медицинских экспертах, утвержденное НКЗ и НКЮ 24 октября 1921 года. В ст. 6 данного Положения записано: «Являясь научным судьею фактов, судебно-медицинский эксперт должен быть поставлен в условия, вполне обеспечивающие его самодеятель­ность и инициативу во всех стадиях судебного процесса и гарантиру­ющие полную независимость его деятельности, заключений и выводов»¹.

В действующей Инструкции о производстве судебно-медицинской экспертизы уже не говорится об эксперте как о научном судье. Однако эта точка зрения всякий раз подразумевается, когда высказывается сомнение в возможности правильной оценки исследовательской части заключения эксперта субъектами доказывания.

Действительно, экспертная практика, как криминалистическая, так и судебно-медицинская пополняется новыми методами исследования, сочетающими методы качественного и количественного анализа. Разрабатываются количественные методы и в системе доказательств.

Во-первых, в об­разовательную программу юридических факультетов входит изучение основ судебной медицины, судебной психиатрии, различных видов кри­миналистических экспертиз, что позволяет субъектам доказывания со знанием дела анализировать исследовательскую часть заключения экс­перта. Во-вторых, исследования по конкретным видам экспертиз про­изводятся согласно утвержденным правилам, что в значительной степени облегчает оценку методики проведенных экспер­том исследований. В-третьих, ошибки в исследовательской части заклю­чения эксперта могут быть настолько очевидными, что для обнаруже­ния их могут и не потребоваться знания основ судебной медицины или психиатрии. Последнее можно проиллюстрировать примером из обзора практики рассмотрения Верховным Судом Российской Федерации уголов­ных дел в кассационном и надзорном порядке.

По делу В., осужденного Самарским областным судом по п. "б", ст. 102, ст. 207 УК, в основу приговора положены акты экспертиз, хотя они являлись неполными и односторонними, не позволяющими объяснить ряд противоречивых объективных данных. Так, в ходе рас­следования был изъят нож, длина клинка которого 26 см, а на экс­пертизу направлен нож с длиной клинка 17 см. По заключению экспер­та, проводившего физико-техническую экспертизу, представленным на экспертизу ножом могли быть причинены обнаруженные у потерпевшего повреждения при условии вхождения его в тело на глубину не более 6 см. В противном случае этим ножом ранения не могли быть нанесены. Согласно заключению судебно-медицинского эксперта, потерпевшему причинено ранение грудной и брюшной полости с повреждением внутренних органов, раневой канал которого составил 14 см¹.

Важно также подчеркнуть, что исследование заключения эксперта могут осуществлять лица, не имеющие высшего юридического образования. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. № 9 «О некоторых вопросах при­менения судами уголовно-процессуальных норм, рeгламентирующих производство в суде присяжных», подчеркивается, что в силу ч. 1 ст. 465 УПК заключе­ния экспертов по вопросам, перечисленным в ст. 79 УПК, подлежат обязательному исследованию². С. Насонов в связи с этим подчеркивает, что в основу оценки присяжными заключения эксперта может быть положена существующая в повседневной жизни априорная вера в непогрешимость профессио­налов, людей с высоким статусом в определенной сфере. А это создает определенные затруднения для сторон, особенно если они оспаривают достоверность экспертного заключения. Представляется, что единственным эффективным способом нейтрализации слепой веры эксперту явля­ется активное привлечение сторонами присяжных за­седателей к самой оценке достоверности заключения на основе анализа его исследовательской части и вы­водов — в совокупности с другими доказательствами. Оценка присяжными достоверности заключения экс­перта может охватывать следующие его аспекты: на­дежность примененной методики, достаточность представленных эксперту исходных материалов, пол­ноту экспертного заключения¹.

Из названных требований наибольшее значение для оценки допус­тимости заключения эксперта имеет соблюдение предписаний процес­суального закона, но и другие требования заслуживают внимания субъектов доказывания. Объективность достигается подробным изло­жением хода исследования. Обоснованность заключения эксперта пред­полагает подтверждение и объяснение каждого факта, установленного экспертом, лишь данными, полученными в ходе исследования, и поло­жениями, установленными наукой и практикой. Логическая последова­тельность заключается в отсутствии противоречий в содержании ис­следовательской части и выводах эксперта. Полнота заключения свя­зана с выполнением всех предписаний соответствующих правил иссле­дования конкретных объектов экспертизы и с формулированием ответов на все вопросы, поставленные на разрешение эксперту. Наглядность обеспечивается изготовлением фототаблиц, схем, фрактограмм, рент­генограмм и т.п. в дополнение к письменному изложению результатов исследования. Ясность изложения требует исключения из заключения эксперта специальных терминов (при необходимости их применения, каждый термин должен быть пояснен). Определенность означает такое изложение заключения эксперта, которое исключает многозначность его толкования.

Е.Р. Россинская отмечает, что принятая в других отраслях знания практика стандартизации и паспортизации методик - в области судебной экспертизы пока отсутствует². Приведенные нормы свидетельствует о начале движения в сторону стандартизации и паспортизации методик при производстве судебно-медицинской экспертизы.

Р.С. Белкин справедливо считал анализ научной обоснованности заключения эксперта одним из решающих моментов в исследовании и оценке данного доказательства. Под научной обоснованностью, по его мнению, следует понимать:

а) соответствие выводов эксперта прове­денному исследованию, наличие внутренней логической связи между содержанием исследования и выводами из его результатов;

б) приме­нение экспертом современных, наиболее эффективных методов исследо­вания;

в) достаточность для сделанных выводов исследовавшегося материала¹.

Отсутствие научной обоснованности заключения эксперта служит достаточным основанием для негативной оценки результатов первичной экспертизы и назначения повторной экспертизы.

Сомнения в правильности заключения эксперта обычно возникают в том случае, когда материалы экспертизы противоречат обстоятель­ствам дела. В.А. Притузова отмечает, что если материалы экспертизы противоречат обстоятельствам, установленным следователем, то, как правило, назначается повторная экспертиза, которая поручается бо­лее квалифицированным экспертам². Однако это не следует рассматривать в аспекте инстанционности в производстве экспертизы. М.А. Чельцов и Н.В. Чельцова в связи с этим верно под­черкивали: «Уголовно-процессуальный кодекс не знает никаких ин­станций при проведении экспертизы. Ценность экспертного заключения определяется не должностным положением эксперта в том или ином ор­гане Министерства здравоохранения или иного ведомства, а исключи­тельно научной убедительностью своих выводов, т.е. соответствием выдвинутых экспертом опытных положений установленному фактическому материалу дела¹.

Далее о возможности оценки исследовательской части экспертного заключения лицами, не обладающими специальными знаниями в соответствующей сфере будет сказано более подробно. Здесь лишь заметим, что восприятие эксперта как научного судьи на современном этапе развития правовой теории и практики неприемлемо. В равной степени опасными для судьбы уголовных дел являются два заблуждения: а) что оценивать исследовательские части экспертных заключений вообще нет смысла, поскольку слово эксперта – истина в последней инстанции; б) что субъекты доказывания способны самостоятельно оценивать исследовательские части экспертных заключений без привлечения дополнительных процессуальных возможностей.

Решение о производстве повторной экспертизы должно быть обосновано следователем (судом), на что постоянно обращают внима­ние высшие судебные инстанции. В обзоре кассационной практики Верховного Суда Российской Федерации по делам с частными протеста­ми на определения судов о направлении уголовных дел для дополни­тельного расследования отмечено: «Предложив провести повторную судебно-медицинскую экспертизу, суд в своем определении вообще не указал» почему проведенные ранее экспертизы неполны и какие вопро­сы подлежат исследованию при проведении повторной экспертизы².

Соблюдение прав и свобод человека и гражданина – критерий оценки допустимости заключения судебно-медицинского эксперта, важность которого не вызывает никакого сомнения. И.Л. Петрухин отмечает, что новый УПК провозглашает а качестве важнейшей цели судопроизводства защиту прав и законных интересов человека, будь то обвиняемый, потерпевший или свидетель³.

Согласно ст. 2 Конституции РФ человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства. Права и свободы человека и гражданина установлены главой 2 Конституции РФ. В числе принципов уголовного судопроизводства в УПК определены: уважение чести и достоинства личности (ст. 9), неприкосновенность личности (ст. 10), охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном процессе.