Geum.ru

Особенности уголовной политики, борьбы с преступностью в России и странах атр

Вид материалаДокументы

Содержание


Экстрадиция как институт уголовно-процессуального права республики казахстан
Квалификация убийств по законодательству россии и китая
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   14

Т.Т. Казиканов

кандидат юридических наук, старший научный сотрудник лаборатории по исследованию актуальных проблем исполнения наказаний, не связанных с лишением свободы Академии Комитета уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Республики Казахстан майор юстиции


ЭКСТРАДИЦИЯ КАК ИНСТИТУТ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН


Экстрадиция является одним из эффективных видов международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства, который обеспечивает неотвратимость наказания лиц, совершивших преступления и скрывающихся на территории иностранного государства.

Экстрадиция создает возможность привлекать к уголовной ответственности виновных лиц в случаях, когда совершенные ими преступления затрагивают общественно значимые ценности, одинаково воспринимаемые в большинстве правовых систем.

На основе данного института, отражающего интересы и признаки международного сотрудничества, на практике осуществляется защита общественных ценностей и обеспечиваются эффективные гарантии того, что лица, виновные в совершении преступлений, будут наказаны независимо от того, где они находятся, и того, компетентно ли государство, в котором они скрывается, с учетом международных договоров и пределов действия своего национального законодательства, привлечь их к уголовной ответственности (1).

Вопрос о природе и месте экстрадиции в системе права до сих пор является спорным. В теории не угасают дискуссии, к какой отрасли права необходимо отнести экстрадицию: международной, уголовной, уголовно-процессуальной.

До принятия УПК, регулирование взаимодействия по вопросам экстрадиции было прерогативой международных договоров и уголовного законодательства Республики Казахстан. Специальная норма была включена в Уголовный кодекс Республики Казахстан (ст. 8), но она не содержала понятия экстрадиции, а как справедливо заметил профессор И. И. Рогов, была обусловлена наличием конституционной нормы по этому вопросу, о невыдачи собственных граждан (2).

Экстрадиционная деятельность не может быть отнесена только лишь к одной отрасли права, так как она взаимосвязана с целым рядом институтов права (конституционного, международного, уголовного, уголовно-процессу-ального), непосредственно затрагивающих права личности, суверенитет государств, власть, политику, общественные, государственные и личностные правоотношения, вопросы гражданства, убежища, международного сотрудничества и др. (3).

Развитие международного сотрудничества в сфере экстрадиции диффундировало институт экстрадиции из международного права в уголовный процесс, что подтверждается процессуальной регламентацией института в УПК.

В связи с принятием УПК Республики Казахстан 1997 г., в котором экстрадиции посвящена 55 глава «Основные положения о порядке взаимодействия органов, ведущих уголовный процесс, с компетентными учреждениями и должностными лицами иностранных государств по уголовным делам» экстрадиция является институтом уголовно-процессуального права Республики Казахстан.

Экстрадиция является не только комплексным, но и межотраслевым институтом права, регламентируется как нормами международного права, в роли которых выступают международные договора, регулирующие экстрадицию, так и нормами национального права: Конституция, уголовное и уголовно-процессуальное законодательство и другие, регламентирующие на уровне национального права процедуру экстрадиции.

При решении экстрадиционных правоотношений особая роль отводится уголовно-процессуальному праву, так как экстрадиция как особый вид правовой помощи обычно сопряжена с арестом лица, подлежащего экстрадиции. Вследствие этого она затрагивает не только интересы государства, но и существенные интересы отдельных граждан. Именно поэтому в договорах детально регламентированы как основания, так и процедурные моменты экстрадиции: задержание, взятие под стражу, освобождение лица, задержанного или взятого под стражу и др.

Например, договоры между Республикой Казахстан и Китаем от 5 июля 1996 г., а также между Республикой Казахстан и Монголией о выдаче лиц, совершивших преступления, для привлечения к уголовной ответственности или для приведения приговора в исполнение от 22 октября 1993 г., Минская, Кишиневская конвенции предписывают государству, к которому обращено требование, немедленно принять меры к взятию под стражу лица, экстрадиция которого требуется.

Международные договоры определяют общие положения, что в случае обнаружения или установления места нахождения лица, совершившего экстрадиционное преступление, необходимо немедленно принять меры к взятию под стражу лица, выдача которого требуется (ст. 60 Минской конвенции и ст. 70 Кишиневской конвенции). То есть международным договором регламентируются общие вопросы экстрадиции, что в случае обнаружения его необходимо задержать и взять под стражу для выдачи, но не говорится, как это сделать, так как вопросы задержания и взятия под стражу регламентируются, входят в исключительную сферу применения национального уголовно-процессуального права.

Следует отметить, что международные договоры выражают лишь общие намерения государств-участников, их заключивших, они не содержат конкретной процессуальной регламентации процессуальных решений и действий, осуществляемых при решении экстрадиции. Международные договоры содержат нормы в большей степени отсылочного характера, нежели регламентирующие процессуальные правоотношения. В практической деятельности они, как правило, могут быть применены при включении их положений в уголовно-процессуальный закон» (4).

Уголовно-процессуальное законодательство – это законодательство процедурного характера по правилам привлечения виновного к ответственности по уголовному закону, обеспечения гарантий защиты прав личности в ходе уголовного преследования.

Осуществление экстрадиции сопряжено с процессуальными действиями, которые носят ярко выраженный императивный, принудительный характер. Они связаны с ограничением свободы задержанных лиц, подлежащих экстрадиции. Применение процессуальных мер принуждения должно быть обоснованным, а порядок их исполнения должен быть правомерным и отвечать принципам уголовного процесса, так как нарушение принципов уголовного процесса, в зависимости от характера и существенности, влечет признание состоявшегося производства по делу недействительным, отмену вынесенных в ходе такого производства решений либо признание собранных при этом фактических данных не имеющими силу доказательств. Вынесенные решения по вопросам экстрадиции должны быть законными, соответствовать тяжести совершенных преступных действий и учитывать интересы лиц, участвующих в уголовном процессе. Необходима и надежная гарантия того, что процедура экстрадиции и связанные с ней действия, направленные на пресечение экстрадиционного преступления, расследование, судебное рассмотрение уголовного дела, а также порядок определения меры наказания за преступление, будут удовлетворять всем предъявляемым принципам и требованиям, предусмотренным уголовно-процессуальным законом.

Гарантией законности и обоснованности принимаемых решений по вопросам экстрадиции является установленная и детально регламентированная процедура экстрадиции, начиная с возбуждения уголовного дела, предварительного расследования, судебного рассмотрения уголовного дела данной категории и до самой непосредственной экстрадиции лица, совершившего преступление.

В связи с этим возникает вопрос, могут ли в этом качестве выступать нормы международных договоров. Несомненно, нет, так как действия по осуществлению экстрадиции определяются в них лишь в самой общей форме. Хотя некоторые международно-правовые акты предусматривают процедуру экстрадиции. Необходимо отметить, что нормами международного права регулируются, прежде всего, отношения между государствами, а не внутренние отношения стран, заключивших договор.

Осуществление экстрадиции и связанных с ней действий должно протекать в сфере уголовного судопроизводства. Для того чтобы они удовлетворяли требованиям законности и обоснованности, порядок и условия осуществления экстрадиции должны быть детально регламентированы на уровне национального права. Соблюдение этих условий в настоящее время может быть обеспечено только путем применения к действиям по пресечению, расследованию и судебному рассмотрению дел в отношении лиц, подлежащих экстрадиции, норм национального уголовного судопроизводства. Следовательно, в тех случаях, когда указанные действия выполняются органами, ведущими уголовный процесс, они должны осуществляться в точном соответствии с положениями казахстанского уголовно-процессуального законодательства.

Необходимо отметить, что ни международные договоры, ни ведомственные нормативные акты компетентных органов, ответственных за экстрадицию, не говорят о формальных основаниях взятия под арест лица до получения самого требования по ходатайству компетентных органов иностранного государства, а также взятия лица под арест без указанного выше ходатайства, если имеется обоснованное подозрение, что данное лицо совершило на территории другого государства преступление, влекущее экстрадицию. Однако совершенно очевидно, что в этих случаях арест возможен только при соблюдении общего порядка, предусмотренного казахстанским уголовно-процессуальным законодательством, т. е. по определению суда или с санкции прокурора. Это и понятно, ведь в данном случае решение о заключении под стражу применяется компетентными органами государства.

Также договоры не устанавливают предельных сроков содержания лица, взятого под арест по требованию об экстрадиции (например, ст. ст. 72 и 73 Кишиневской конвенции). Представляется, что в решении этого вопроса органы предварительного расследования должны исходить из того, что содержание под стражей в качестве меры пресечения не может продолжаться более сроков, предусмотренных УПК.

Применительно к экстрадиции такой вывод следует и из анализа рассматриваемых международных договоров, регламентирующих производство экстрадиции. Выполнение международных обязательств по осуществлению экстрадиции предполагает возбуждение уголовного дела, экстрадиционный арест, ведение судопроизводства и саму непосредственную процедуру экстрадиции. Если бы в международно-правовом акте устанавливалась внутренняя процедура экстрадиции, то должны были бы применяться нормы этого международно-правового акта. Но, так как международные договоры (в частности, и Минская, и Кишиневская конвенции) этого не содержат, то они относят установление процедуры в отношении лиц, подлежащих экстрадиции, к усмотрению государств. Поскольку речь идет в отношении лиц, подлежащих экстрадиции за совершение уголовно-наказуемых деяний, уполномоченные органы не могут применять иные правила уголовного судопроизводства, чем те, которые установлены для этой цели национальным уголовно-процессуальным законодательством. Так, согласно положению Европейской конвенции, процедура экстрадиции и предварительный арест регулируются исключительно национальным законодательством (ст. 22).

Следовательно, и с точки зрения уголовного процесса, и с точки зрения международного права применение к экстрадиции правил и норм национального уголовно-процессуального закона является правомерным.

Из этого следует, что предусмотренные международными договорами процедуры экстрадиции должны выполняться компетентными должностными лицами в соответствии с требованиями и принципами уголовно-процессу­ального законодательства, так как реализация международных договоров осуществляется непосредственно УПК, который является основным нормативно-правовым актом национального права, регулирующим процедуру экстрадиции. Вопросы экстрадиции в УПК содержатся в главе 55 «Основные положения о порядке взаимодействия органов, ведущих уголовный процесс, с компетентными учреждениями и должностными лицами иностранных государств по уголовным делам». В данной главе отражены положения о процессуальном порядке направления требования о выдаче лица для привлечения к уголовной ответственности или исполнения приговора, о пределах уголовной ответственности выданного лица, об исполнении требования о выдаче гражданина иностранного государства, об основаниях отказа в выдаче, об экстрадиционном аресте, о транзитной перевозке, о передаче предметов и др.

Таким образом, уголовно-процессуальным правом регламентируется порядок задержания, экстрадиционного ареста, проведения всех необходимых следственных действий, проверка законности произведенных действий в отношении экстрадированного лица, процедура оформления требования об экстрадиции и др.

Экстрадиция занимает особое место в системе институтов уголовно-процессуального права Республики Казахстан. Это обусловлено тем, что:

- это один из институтов уголовно-процессуального права, что подтверждается, прежде всего, процессуально-правовой природой данного института;

- этот институт корреспондирует со смежными отраслями права (международным) и со смежными отраслями юридических знаний (ОРД, криминалистикой, социологией криминального поведения), – это обусловлено комплексностью данного института права: международным правом регулируется взаимная обязанность экстрадиции участвующими сторонами и условия ее выполнения; уголовным правом – юридические основания экстрадиции, обстоятельства, ее исключающие; уголовно-про­цессуальным правом – процедура оформления требования об экстрадиции, экстрадиционного ареста, этапирования экстрадируемого лица. В пределах одной отрасли права рассматриваемый институт, исходя из его сущности и предназначения, не может быть регламентирован с исчерпывающей полнотой;

- это средство реализации материального права. Принцип неотвратимости наказания – один из основных принципов уголовного права – одновременно представляет собой ту основу, которая делает возможным сотрудничество государств в борьбе с преступностью. Именно необходимость привлечения к уголовной ответственности каждого лица, совершившего преступление, ведет к сотрудничеству государств в сфере экстрадиции.

Экстрадиция всегда «привязана» к территориальности, это заключается в том, что все вопросы, связанные с экстрадицией, входят в компетенцию государства. Это характерно для всей многовековой истории развития рассматриваемого института и является естественным следствием территориального признака того или иного государства.

Таким образом, экстрадиция как эффективное средство борьбы с преступностью призвана:

- демонстрировать уважительное отношение Республики Казахстан к тем странам, которые запрашивают экстрадицию;

- требовать столь же уважительного отношения к себе со стороны иностранных государств;

- наполнять новым содержанием институт действия закона в пространстве;

- предопределять конструирование максимально универсальных норм, отвечающих особенностям национального права иных стран.

Подводя итог следует отметить, что, институт экстрадиции является не только комплексным институтом, регулируемым нормами международного и национального права, но является и межотраслевым, так как регулируется, помимо норм конституционного и уголовного права, также нормами национального уголовно-процессуального законодательства, что подтверждается прежде всего процессуально-правовой природой данного института. Надлежащее регулирование в национальном уголовно-процессуальном законодательстве института экстрадиции представляется необходимой гарантией самого правосудия, гарантией не менее важной, чем регулирование традиционных институтов и подотраслей уголовного судопроизводства.


1. Велчев Б. «Политическое преступление» в международном уголовном праве / Б. Велчев // Международная жизнь. 1999. № 5. С. 79.

2. Рогов И.И. Ответы на вопросы по применению новых Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов Республики Казахстан / И.И. Рогов // Закон и время. – 1998. №2. С. 53.

3. Волженкина В.М. Выдача в российском уголовном процессе / В.М. Волженкина. М., 2002. С.10.

4. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан: Общая часть. Комментарий. Алматы, 2002. С.30.


А.А. Кириллова

аспирант кафедры уголовного права и уголовного процесса Бурятского госуниверситета, судья Верховного суда Республики Бурятия


КВАЛИФИКАЦИЯ УБИЙСТВ ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ РОССИИ И КИТАЯ


История общественного развития таких государств, как Россия и КНР в некоторой степени похожа друг на друга. Китай является нашим ближайшим соседом, граница между нашими государствами протянулась на многие километры. Современный опыт этой страны, так или иначе, отражает исторический опыт развития российского общества.

Схожие геополитические условия Китайской Народной Республики и России, значительные экономические изменения в этих странах (обе страны прошли путь от плановой экономики к рыночной), сходные исторические и идеологические условия формирования уголовного законодательства предыдущих лет, делают, безусловно, актуальным сравнение уголовного законодательства КНР и России. При сходных подходах и тенденциях в развитии основных институтов уголовного законодательства отмечаются существенные различия в формировании уголовно-правовой базы.

В 1978 г. Китайская Народная Республика, встав на путь осуществления всесторонних преобразований, стала уделять самое пристальное внимание реформированию не только экономической и политической сфер, но и изменениям в правовой области (1).

Действующий в Китае Уголовный кодекс приспособлен к современной действительности. Официально считается, что Кодекс КНР был принят в 1979 г., однако 14 марта 1997 г. на 5-й сессии ВСНП 8-го созыва была принята новая редакция Уголовного кодекса 1997 г., который вступил в силу с 1 октября 1997 г. (2) Уголовный Кодекс РФ был принят в июне 1996 г. и введен в действие с 1 января 1997 г.

В настоящей статье сделана попытка сравнить уголовное законодательство России и КНР в части квалификации убийств.

В международном праве интересы жизни и здоровья человека признаны высшей ценностью, объявлены неприкосновенными и охраняются им, что служит важнейшей гарантией реального обеспечения безопасности человека в современном мире (3). Так, ст. 3 Всеобщей декларации прав человека провозглашает: «Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность» (4). В ст. 6 Международного пакта о гражданских и политических правах закреплено: «Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни» (5). Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод также содержит норму (ст. 2), где говорится: «Право каждого лица на жизнь охраняется законом» (6).

Все современные государства закрепили в своих законах неотъемлемое право человека на жизнь и объявили физическую неприкосновенность личности. В частности, согласно ст. 20 Конституции Российской Федерации: «Каждый имеет право на жизнь» (7).

Среди всех преступлений против жизни имеет наибольшую общественную опасность убийство.

Убийство было одним из самых серьезных преступлений в Древнем Китае. Квалифицированных и привилегированных видов убийства было очень много. Убийства различались по способам совершения, по лицам, на которых они направлялись, и т.д. Большое значение имели для квалификации убийства родственные отношения (8).

В большинстве государств законодатель не считает необходимым формулировать непосредственно в уголовном законе дефиницию убийства, в силу очевидности сути этого преступления. Так и Уголовный Кодекс КНР имеет лишь доктринальное определение этого понятия. Уголовный Кодекс РФ 1996 г., напротив, в ст. 105 раскрывает понятие убийства как умышленное причинение смерти другому человеку. До 1996 г. УК РФ также не давал определение понятию убийства. Законодатель, комментируя ст. 232 УК КНР, законодатель указывает, что под умышленным убийством следует понимать действия, направленные на преднамеренное незаконное лишение жизни другого человека. Так или иначе, в законодательствах тех странах, где такое определение не содержится, под убийством также понимается противоправное лишение одним человеком жизни другого человека.

Анализ уголовных кодексов России и КНР показывает, что в УК КНР в главе 4 Особенной части кодекса «Преступления против прав личности и демократических прав граждан» имеется одна статья 232, которая предусматривает такой состав преступления, как «умышленное убийство», УК РФ содержит в своем составе несколько статей (4), размещенных в главе 16 Особенной части УК. Так, УК РФ предусматривает ответственность за убийство (ст. 105), убийство матерью новорожденного ребенка (ст. 106), убийство, совершенное в состоянии аффекта (ст. 107), убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны либо превышение мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ст. 108).

При попытке сравнительного анализа различных видов убийств мы сталкиваемся с рядом затруднений в первую очередь юридического свойства. Они касаются как классификации убийств по видам (простой, квалифицированный), так и составов этих преступлений.

Статья 232 УК КНР указывает, что «умышленное убийство – наказывается смертной казнью, бессрочным лишением свободы или лишением свободы на срок свыше 10 лет; при смягчающих обстоятельствах – наказывается лишением свободы на срок от 3 до 10 лет». Из этого можно сделать вывод, что умышленное убийство – «тягчайшее преступление».

Жизнь – это естественное право человека, которое охраняется уголовным законом. Исходя из этого, право человека на жизнь – это непосредственный объект данного преступления, как по законодательству Российской Федерации, так и по законодательству Китайской Народной Республики. В этой связи, необходимо определить, что следует считать жизнью человека, ее начальным и конечным моментом.

В соответствии с рекомендациями об определении критериев живорождения и мертворождения (9) по законодательству России – начальным моментом жизни человека следует считать момент, когда плод отделился от утробы роженицы, за исключением пуповины, которая не перерезана, и у плода имеется дыхание или сердцебиение, пульсация пуповины либо произвольные движения мускулатуры.

В соответствии с Законом РФ от 22 декабря 1992 г. №4180-I «О трансплантации органов и (или) тканей человека» заключение о смерти дается на основе констатации необратимой гибели всего головного мозга.

Согласно законодательству Китая внутриутробный младенец и труп также не могут быть объектом убийства. Но если труп был ошибочно принят за живого человека и к нему был применен акт убийства, и ошибка стала известна, то лицо должно нести ответственность за неудавшееся преднамеренное убийство. Аналогично рассматривается данный вопрос и по УК России. Посягательство на мертвого человека, ошибочно принятого за живого, квалифицируется как покушение на убийство.

Субъектом преступления, т.е. лицом, подлежащим уголовной ответственности за данное преступление, является физическое лицо, достигшее ко времени совершения преступления 14 лет (ст. 17 УК КНР и ст. 20 УК РФ). С субъективной стороны убийство может быть лишь умышленным.

По уголовному праву России умышленным убийство признается, когда виновный сознавал, что он посягает на жизнь другого человека, предвидел, что его действия или бездействие могут причинить ему смерть, и желал наступления смерти (прямой умысел) или сознательно допускал (косвенный умысел) наступление последствий в виде смерти.

По законодательству КНР лицо, совершившее действие, субъективно имеет умысел (включая прямой или косвенный) лишить жизни другого человека. При этом мотив лица, совершившего действие, не влияет на признание его виновности (объективное вменение).

Между тем по УК РФ имеют значение побудительные мотивы совершения убийства. С ними законодатель связывает степень ответственности. Так, УК РФ различает квалифицированные виды убийств. К примеру, возьмем убийство по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды либо кровной мести (п. «л» ч.2 ст. 105 УК РФ). Законодатель относит к числу обязательных признаков данного вида убийства специальный мотив – ненависть к лицам другой национальности, расы, вероисповедания, либо стремление отомстить обидчику или членам его семьи, рода за подлинную или мнимую обиду, нанесенную убийце либо членам его семьи или рода (10).

В отношении определения актов «спонтанных убийств, без ясной цели» законодатель КНР рекомендует разделять разные ситуации и конкретно анализировать доказательства, подтверждающие, что у человека, совершившего убийство, неожиданно появился умысел убить. Если же нет доказательств, что человек, совершивший убийство, имел умысел на убийство, то характер действий устанавливается по фактическим последствиям совершенного действия.

С объективной стороны убийство по УК обеих стран может быть совершено как путем действия, так и бездействия. Объективно убийство выражается в умышленном незаконном лишении жизни другого человека. Здесь необходимо учитывать, что убийство – незаконное действие. Если действие, направленное на лишение жизни другого человека, законно, то оно, исходя из положения ст. 3 УК КНР, не является преступлением.

Способы действия, направленные на лишение жизни, могут быть разными. Они могут быть физическими (ранение, утопление и т.д.), психическими (сообщение сведений, приведших к параличу сердца и т.д.), путем использования различных орудий (холодное, огнестрельное и т.д.). Убийство может быть совершено и путем бездействия (например, вытекающего из служебной или профессиональной обязанности: намеренного не оказания помощи и т.д.).

В последнее время во многих странах ведется дискуссия о разрешении на законодательном уровне осуществления эвтаназии (удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти с целью прекращения его непереносимых страданий). Ни в России, ни в КНР не приняты законы, разрешающие эвтаназию.

Поэтому, если к человеку была применена эвтаназия, то по законодательству обеих стран (КНР и РФ) данное деяние расценивается как умышленное убийство.

Часть 2 ст. 105 УК РФ содержит квалифицированные виды убийств. К примеру, убийство двух и более лиц; убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга; убийство с особой жестокостью, убийство по мотиву кровной мести, убийство из хулиганских побуждений и др.

Что касается законодательства КНР, то обстоятельствами, отягчающими ответственность в соответствии с положениями, объясняющими УК, являются: мародерство во время предотвращения и контроля над возникшей эпидемии, повлекшее смерть; вымогание свидетельских показаний с помощью насилия, повлекшего смерть; жестокое обращение надзирателей, повлекшее смерть; многократность убийств или убийство многих людей; подлое намерение убийства (очевидно, имеется в виду убийство из корыстных побуждений, убийство по найму, с целью скрыть другое преступление, с целью использования органов и/или тканей человека); жестокий способ совершения и т.д.

При квалификации деяния, совершенного посредством поджога, подрыва, подкладывания опасных предметов и др., важно определить, создает ли действие угрозу общественной безопасности. По законодательству КНР, если лицо, целью которого было умышленное убийство одного или нескольких определенных лиц, используя поджог, подрыв, подкладывание опасных предметов и др., одновременно создало угрозу общественной безопасности, что заодно допускается виновным, то, исходя из принципа отягчающих обстоятельств, должна наступить ответственность по совокупности за поджог, подрыв, подкладывание опасных предметов и за убийство. Если лицо не могло угрожать общественной безопасности, то оно совершило только умышленное убийство.

По УК РФ убийство, совершенное общеопасным способом (п. «е» ч.2 ст. 105 УК РФ) предполагает сознательное применение способа убийства, который представлял реальную опасность для жизни других лиц, помимо жертвы. Судебная практика относит к общеопасным способам беспорядочную стрельбу в общественном месте при скоплении большого количества людей, поджог дома, взрыв гранаты и т.п. Для квалификации по п. «е» ч.2 ст. 105 УК РФ не имеет значения наступили или нет вредные последствия для других лиц. Если наступили такие последствия, то содеянное квалифицируется помимо п. «е» ч.2 ст. 105 УК РФ, также по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ либо по другим статьям УК РФ, предусматривающим ответственность за причинение вреда здоровью (ст. 111, 112, 115 УК РФ) (11).

Из принципа отягчающих обстоятельств законодатель КНР исходит и в тех случаях, когда убийство было сопряжено с использованием грубой силы при сопротивлении уплате налогов, оскорблении человеческого достоинства, при нанесении вреда общественным делам, что привело к смерти потерпевшего. В этих случаях деяние необходимо квалифицировать по совокупности преступлений как умышленное убийство и сопротивление уплате налогов, оскорбление человеческого достоинства, вмешательство в свободу брака, нанесение вреда общественным делам.

В некоторых случаях по уголовному законодательству КНР по делам по суициду наступает ответственность за умышленное убийство. Например, принуждение другого человека к суициду; провоцирование, содействие другому человеку совершить суицид; посредством суеверия и других способов завлечения совершить суицид; в случаях, когда взрослые привлекают малолетних детей или психически нездоровых людей к суициду.

Выше уже говорилось, что в Уголовном кодексе России имеются такие составы убийств, как убийство, совершенное в состоянии аффекта (ст. 107), убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ст. 108).

Уголовное законодательство КНР также предусматривает смягчающие обстоятельства, такие как превышение обороны, приведшее к убийству; убийство, вызванное гневом; случаи, когда пострадавший из-за серьезной ошибки совершил убийство; убийство из убеждения – «принцип превыше родственных связей».

В любом случае, при квалификации такого состава преступления, как убийство законодатель обеих рассматриваемых стран учитывает все обстоятельства дела в совокупности, в том числе смягчающие и отягчающие обстоятельства.

В заключение необходимо отметить, что квалификация убийств по законодательству России и Китая имеет большое сходство, но и имеются различия, обусловленные различием историко-национального происхождения.


1. Политическая система и право КНР в процессе реформ 1978-2005 /Руководитель авторского коллектива Гудошников Л.М. – М.: «Русская панорама», 2007. С.303.

2. Ахметшин Х.М. Современное уголовное законодательство КНР / Х.М. Ахметшин, Н.Х. Ахметшин, А.А. Петухов. – М.: «Муравей», 2000. С.254-411.

3. Тер-Акопов А.А. Безопасность человека: социальные и правовые основы / А.А. Тер-Акопов. М., 2005. с.38-39.

4. Всеобщая декларация прав (принята на третьей сессии Генеральной ассамблеи ООН Резолюцией 217 А (III) от 10 декабря 1948 г.).

5. Международный пакт о гражданских и политических правах (принят Резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи ООН от 16 декабря 1966 г.).

6. Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.) (с изменениями от 21 сентября 1970 г., 20 декабря 1971 г., 1 января, 6 ноября 1990 г., 11 мая 1994 г.).

7. Конституция Российской Федерации. М., 2003.

8. Глаких В.И. Ответственность за убийство и другие тяжкие преступления по уголовному законодательству Китайской Народной Республики / В.И. Глаких, Е.Н. Маслова. «Консультант+».

9. Приказ Министерства здравоохранения РФ от 4 декабря 1992 г. №318.

10. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. В.М. Лебедева. – М.: Норма, 2007. С.301.

11. Там же. С.297.