Geum.ru

Усеченная пирамида в центре кровавой площади содрогнулась. Тот, кто уже много десятилетий был заключен в стеклянном саркофаге, рвался на свободу

Вид материалаДокументы

Содержание


«кто это сказал?!!»
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   13
Глава 4


«Полицейский произвол в отношении крупного ученого! Администрация Третьяковской галереи подтвердила информацию о том, что сегодня ночью был арестован Давид Давидович Пьянтриковский, специалист с мировым именем, выдающийся знаток западноевропейских тростей и зонтиков XIX в. Подробности пока не оглашаются, но мы будем следить за развитием скандала вокруг знаменитого деятеля Российской культуры...»(НТВ)

«Пресс-служба Великого Дома Чудь опровергла появившиеся в Тайном Городе слухи о смещении Франца де Гира с поста капитана гвардии. Эти провокационные сообщения призваны поколебать единство Ордена, но они не достигнут своей цели...»(«Тиградком»)* * *

Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь. Москва, проспект Вернадского, 3 августа, пятница, 18:03

«Ненависть пылает пожаром, зарево которого наводит ужас на врага. Ненависть – это сила. Это откровенная сила, сметающая все на своем пути. Вот только не в каждой битве победу празднует сильнейший. Смысл философии Кадаф – в умении управлять пожаром ненависти. Не дать ему погаснуть в неблагоприятных обстоятельствах и стремительно раздуть в нужный момент. Благословен и проклят тот, чья ненависть пылает неугасимым пламенем. Но трижды благословен и проклят тот, чья ненависть побеждает!»ВТОРОЕ ОТКРОВЕНИЕ АЗАГ-ТОТА.

– Ты будешь присутствовать во время обряда? – негромко спросила Вероника.

Она закончила вычерчивать на полу причудливые символы и, бросив кисточку в чашу с багровой краской, вытирала руки. В углах небольшой комнаты курились благовония, а к одной из стен был прибит разорванный трупик жертвенного ястреба – именно его кровь стала основой для краски ведьмы.

– Я обязан присутствовать, – усмехнулся Гюнтер.

– Ты все еще не доверяешь мне? – В голосе девушки не было гнева, только легкая обида. – Разве я не доказала искренность своего желания сотрудничать с Орденом? Я отдаю вам самое ценное, что есть уАзаг-Тота, – его наложниц.

– Еще не отдала, – уточнил Шайне.

– Вы будете знать их после того, как я завершу обряд.

– Вот тогда мы и поверим в твою искренность.

Вероника поджала губы, затем улыбнулась:

– Хорошо. Давай табличку.

Гюнтер протянул один из двух бронзовых прямоугольников, найденных у ведьмы во время обыска.

– И «стим».

Девушка разломила ампулу, осторожно смочила бесцветной жидкостью поверхность таблички и бережно поместила ее в центр начертанных правильным кругом символов. Вторую ампулу она, не распечатывая, положила рядом.

– Сколько времени займет обряд? – Шайне посмотрел на часы. – Через час я должен быть у великого магистра.

– Ты успеешь.

Вероника сбросила на пол легкий халат и заняла место жреца. Церемония, к которой она готовилась, не требовала от ведьмы полного обнажения, но девушка знала, что это понравится Гюнтеру, и сочла необходимым доставить мастеру войны небольшое удовольствие. Помимо собственно обряда, девушка планировала провести еще одно мероприятие, эксклюзивно для Шайне, и в целях его успешного завершения Веронике требовалось вывести Понтера из равновесия.

Это удалось. Ведьма услышала, как потяжелело дыхание мастера войны, и поняла, что жадный взгляд Шайне ощупывает каждую черточку ее совершенного тела. Сейчас – только взгляд, но совсем недавно руки Гюнтера смело путешествовали по чарующим изгибам Вероники, а его стоны могли разбудить мертвого. Ведьма знала, как доставить любовнику наивысшее блаженство, и не сомневалась, что мастер войны хорошо запомнил проведенное с ней время.

– Надеюсь, ты не будешь против, если я прочту заклинание на азаме? – не оборачиваясь, спросила девушка.

Немногие жители Тайного Города могли похвастаться знанием древнего языка гиперборейцев. Шайне откашлялся:

– Ведь этого требует обряд?

– К сожалению, во времена расцвета Гипербореи Азаг-Тот не говорил по-русски.

– В таком случае, как я могу быть против?

– Хорошо. – Вероника склонила голову, и стены замка услышали злые и могущественные звуки древнего азама:

Именем Воплощенной Ненависти, да будет проклята в веках твоя кровь! Именем твоим, Великий Господин, да будет проклята в веках твоя кровь! Именем твоим, Азаг-Тот, да будет проклята в веках твоя кровь! Я прошу благословить мой обряд! Прими ярость моего почитания в знак уважения и ненависти к тебе!

Ведьма взяла в левую руку медный кинжал и твердо провела лезвием по предплечью правой руки. На бронзовую табличку упали первые капли крови.

Кровь, проклятая твоей мудростью, взывает! Кровь, спрятанная твоей волей, требует! Кровь требует ненависти! Кровь требует благословения, Чтобы служить тебе!

Бронзовая табличка вспыхнула синим пламенем. Ледяным пламенем Кадаф, и волны обжигающе холодного ветра захватили комнату. Гюнтер, чувствуя, как стремительно покрывается мурашками кожа, отступил к стене и с уважением посмотрел на Веронику: обнаженная девушка не обращала на беспощадный ветер ни малейшего внимания.

Волей твоей, Азаг-Тот, Я требую знания о сестрах своих, Проклятых сестрах, Наложницах ненависти твоей!

Синий гиперборейский огонь охватил символы, и над ними образовалось густое красное облако: кровь жертвы.

– Я требую знаний!

Ведьма вошла в облако, и на ее коже появились капли крови.

– Да!!

Ледяной ветер завывал, стены комнаты покрылись кристалликами инея, Гюнтера трясло от холода и от близости дикой, первобытной силы, вызванной из небытия странным обрядом. Силе не нравилось присутствие рыцаря.

– Я требую знаний!!

Девушка, с ног до головы покрытая кровью жертвенного ястреба, вскинула руки и без сил рухнула на пол.

– Вероника! Вероника!

Ведьма открыла золотые глаза и слабо улыбнулась, увидев встревоженное лицо мастера войны.

– Гюнтер... У меня получилось... У меня все получилось!

Шайне провел рукой по лбу девушки:

– Неужели каждый гиперборейский обряд требует таких усилий?

– Нет... – прошептала Вероника. – Но я справилась... Я сумела.

– Ты узнала других перерожденных?

– Да. – Девушка глубоко вздохнула. – Поцелуй меня, пожалуйста.

Гюнтер склонился и коснулся губ ведьмы. Жадных, сладких. Он уже познал их вкус, но сейчас поцелуй заиграл какими-то новыми красками. В голове зашумело. Шайне с трудом оторвался от Вероники и удивленно посмотрел в ее золотые глаза.

– Что-то не так?

– Не знаю... -рыцарь облизнул губы. – Наверное, жертвенная кровь...

– Нет, – тихо ответила девушка. – Это вкус Золотого Корня.

Гюнтер вздрогнул, но оторвать взгляд от манящих золотых глаз ведьмы было выше его сил.

– Ты когда-нибудь пробовал его?

Шум в голове усиливался, становился изысканным, притягательным. Этот шум и прекрасная женщина, уютно устроившаяся в его объятиях, обещали невиданное прежде наслаждение.

– Мне нельзя, – хрипло пробормотал мастер войны. – Это смерть...

– Это жизнь.

Золотоглазая ведьма улыбнулась, и в ее руках появилась ампула с бесцветной жидкостью.


– Вероника выполнила наше условие, – доложил Гюнтер. Он остановился в шаге от трона великого магистра и протянул повелителю Ордена лист бумаги. – Вот имена и генетические коды двух других перерожденных наложниц Азаг-Тота. Они в наших руках!

– Прекрасно.

Леонард мельком взглянул на лист и уже собирался вернуть его Гюнтеру, но остановился, перечитал последние строчки и удивленно воззрился на мастера войны:

– Ты уверен?

– Насколько я вообще могу быть уверен в происходящем, – пожал плечами Шайне. – С другой стороны, Веронике нет смысла врать: она знает, что мы проверим ее слова.

– В данном случае проверка может оказаться затруднительной, – заметил великий магистр.

– Это так, – кивнул Гюнтер. – Но трудно поверить, что Вероника настолько хорошо разобралась в структуре Тайного Города, чтобы сознательно подставить эту женщину.

– Занятно, очень занятно, – пробурчал Леонард, вертя в руках лист. – Если Вероника не ошиблась, в наших руках может оказаться неплохой козырь. Или наоборот...

– Не думаю, что это нарушит разработанный план, – продолжил Шайне. – Мы всегда считали, что три гиперборейские ведьмы – это слишком много. Теперь же мы знаем, кто выступит дублером Вероники.

– Пожалуй, да, – после некоторого размышления согласился великий магистр. – Кандидатура весьма подходящая. – Он снова помолчал. – Я хочу, чтобы ты лично занялся второй перерожденной. Ты и Вероника.

– А...

– А эту женщину доставят в Замок за время вашего отсутствия. Подбери для этих целей пару командоров, которым ты доверяешь, и тщательно проинструктируй их – мы не можем допустить осечки.

– Хорошо, повелитель! – неожиданно громко ответил Шайне.

Леонард пристально посмотрел на мастера войны.

– Мне кажется, Гюнтер, ты несколько возбужден?

– Разумеется, повелитель, ведь нам предстоит великая битва!

– Мне бы хотелось, чтобы ты вошел в нее с холодной головой, – буркнул де Сент-Каре.

– Да, повелитель.

Мастер войны склонился в глубоком поклоне, скрывая горящие в его карих глазах малюсенькие золотые искры. Даже не сами искры, а только их следы.

* * *

Частный жилой дом,США, штат Нью-Джерси, 3 августа, пятница,20:16 (время московское)

– А посмотрите, какая кухня! Поверьте, вы должны ее увидеть! По одной только кухне можно сделать вывод обо всем доме! – Сара Рубин, старший менеджер компании «Лазарус и Ко. Торговля недвижимостью», увлекла клиентов за собой. – Просторная, светлая! А посмотрите, какой великолепный вид открывается из окон прямо на лужайку! У вас ведь есть дети?

– Двое, – гордо подтвердил глава выбирающего дом семейства.

Он получил приличную должность в Джерси и вынужден был податься на Восток из родного Орегона.

– Вы сможете держать их под полным контролем! Посмотрите! На лужайке можно установить качели, и пока ваши славные ребятки будут играть, их мама сможет приготовить что-нибудь вкусненькое.

Мама, дородная матрона в ужасных кружевах («Господи, какая все-таки провинция этот Орегон!») важно кивнула, но тут же снова поджала губы. Сара знала, что выглядит на ее фоне чересчур хорошо: подтянутая фигурка (просто замечательная для сорока лет!), умелый макияж, подчеркивающий холеное лицо, прекрасный костюм, поэтому изо всех сил старалась расположить к себе эту толстую дуру повышенными дозами дружелюбия.

«Не хватало еще, чтобы сделка сорвалась из-за глупой зависти этой курицы! Надо было одеться попроще».

– Скажите, – промямлил глава семейства, – а какую рассрочку может предложить ваша фирма?

Сара подошла к идеально чистому разделочному столу и раскрыла папку:

– Давайте обсудим.

Обсуждение затянулось на добрых тридцать минут. Въедливый глава семейства, то и дело скашивающий глаза на стройные ножки очаровательного менеджера, выяснял подробности финансовых условий с дотошностью аудитора. И только после того, как каждая запятая была выверена несколько раз, а сумма предварительного платежа обговорена до цента, он дал согласие явиться завтра в офис для подписания контракта, погрузился в «Чероки» и отбыл, сопровождаемый пыхтящей супругой.

Сара проводила клиентов, вернулась на кухню и улыбнулась разложенным на столе документам:

«Получилось!»

Этот дом станет ее пятой продажей за месяц, и премиальные составят очень даже приличную сумму. Она посмотрела на телефон:

«Позвонить Марку? Похвастаться?»

Сара потянулась к трубке, но неожиданно поняла, что в доме появился кто-то еще. Она не слышала шагов или голосов, не было шороха или приглушенного дыхания, просто вдруг пришло ощущение чужого присутствия. Очень ясное и твердое ощущение.

По спине Сары побежали холодные мурашки. Женщина резко обернулась:

– Кто здесь?

Кусок коридора, который она могла видеть через открытую дверь кухни, был пуст. Сара издала короткий, нервный смешок:

«Переработалась».

Снова повернулась к столу и вскрикнула.

Их было двое.

Мужчина, высокий, плечистый, с длинными рыжими волосами, забранными на затылке в хвост, и аккуратной рыцарской бородкой, стоял в двух шагах от Сары, внимательно глядя на нее большими карими глазами. На нем был добротный коричневый костюм, кремовая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей и широкий кожаный пояс. Правая пола пиджака чуть оттопыривалась, и Сара решила, что пришелец скрывает там кобуру с пистолетом. Чуть позже она поняла, что ошиблась: к поясу мужчины были пристегнуты ножны с прямым кинжалом.

– Сара Рубин? – осведомился пришелец, У него был странный акцент.

Ответить женщина не успела, вместо нее это сделала стоящая у окна спутница мужчины:

– Да, это она.

Ее английский был отвратителен, а внешний вид заставил Сару покрыться ледяным потом. Высокая девушка лет двадцати, с прекрасной фигурой, которую великолепно подчеркивало открытое летнее платье, была обрита наголо, и на правой стороне ее головы виднелась корявая черная татуировка. А еще глаза... Взглянув в них, Сара едва не задохнулась от ужаса: непроницаемые золотые глаза, лишенные и белков, и зрачков, и радужной оболочки. В них не было ничего, кроме тяжелого, тусклого золота.

– Что вам нужно? – Дыхание сбивалось, и Сара произнесла фразу очень медленно. – Дом продан.

– Вот это я называю деловой хваткой, – широко улыбнулся мужчина. – Первая мысль в экстремальной ситуации – о бизнесе.

Девушка поморщилась, судя по всему, она плохо понимала быстрый английский спутника.

– Скажите, Сара Рубин, у вас есть дети? – поинтересовался мужчина.

Сара с ужасом смотрела на пришельца:

– Что вы хотите? Какие дети? О чем вы?

– О боже, – рассмеялся мужчина. – Дети, Сара, дети. Такие, знаете, маленькие Рубины, сопливые, грязные, вызывающие у вас острые приступы гордости и счастья. Дети. Вы рожали детей?

Марк очень хотел ребенка, но Саре были отвратительны мысли о беременности. Расползшаяся по швам фигура, тошнота, родовые муки...

«Да при чем здесь дети?!»

Сара сделала шаг назад.

– Уходите! Я вызову полицию! Я...

Мужчина оказался рядом так стремительно, что женщине показалось, будто она спит. Мгновение назад он спокойно стоял в нескольких шагах, а теперь его сильные руки грубо прижали Сару к стене.

– У тебя есть дети?!

Бритоголовая девушка безучастно разглядывала лужайку за окном.

– Отпустите меня!!

– У тебя есть дети, сука?!!

– Нет!! Я еще слишком молода! Мы с Марком решили, что позже... Оставьте меня!!!

– Она говорит правду, – холодно подтвердила Вероника.

– Я вижу, – процедил Гюнтер. – Тем лучше.

Он профессионально сдавил несколько точек на шее Сары и осторожно опустил обмякшую женщину на пол.

– Небольшая потеря сознания пойдет ей на пользу.

– Ты удовлетворен? – спросила Вероника. – Детей нет, а значит, эта линия перерожденных наложниц в твоих руках.

– Я должен быть на сто процентов уверен, что эта женщина – перерожденная гиперборейская ведьма, – жестко бросил Гюнтер, вытаскивая из кармана пиджака ампулы со «стимом». – Я не могу ошибиться.

– Чтобы Золотой Корень вызвал нужный эффект, потребуется не менее четырех дней, – устало проворчала Вероника. – И ты это знаешь.

– У нас нет времени ждать, – хмыкнул Шайне. – Через час я должен быть в расположении гвардии: будет совещание с магистрами лож.

– И что ты хочешь сделать? – тихо спросила девушка.

– Мы вколем ей пять кубиков «стима», – в руках рыцаря появился шприц, и он ловко сломал головку первой ампулы. – Обычного чела такая доза убьет сразу, а перерожденная наложница выживет.

– Но мы можем повредить ее мозг.

– А зачем он ей?

Гюнтер закончил наполнение шприца, снял с Сары жакет и медленно ввел «стим» в вену. Вероника закусила губу:

– Что значит: «Зачем ей мозг»?

– Время пошло. – Шайне бросил шприц на пол и посмотрел на часы. – Если в этой женщине есть гиперборейская кровь, она очнется. Если нет – наступит полный паралич и смерть.

– Что значит: «Зачем ей мозг»?!

Она не могла не задать этот вопрос и не потребовать ответа на него: Сара была перерожденной наложницей Азаг-Тота! Одной из трех гиперборейских ведьм, оставшихся на Земле, и проклятая кровь Тасмит должна была забурлить.

– Тщательно обдумав сложившуюся ситуацию, – спокойно произнес Гюнтер, – великий магистр пришел к выводу, что три наложницы Азаг-Тота – это слишком много. Так будет спокойнее для нас... и для тебя. – Он подошел к ведьме и провел ладонью по ее щеке. – Разве я не прав, моя дорогая?

Он видел, что Веронику захлестывает... нет, даже не ненависть. Скорее остервенелое желание убивать, рвать на куски, но... Девушка слабо улыбнулась:

– Ты мог хотя бы предупредить меня.

– Я думал, ты прекрасно понимаешь, для чего мы ищем остальных наложниц, – почти нежно ответил Гюнтер и прикоснулся губами к щеке Вероники. – Поверь, я забочусь о тебе. Ты останешься единственной ведьмой на свете, и это станет главной страховкой...

– Я понимаю, – прошептала девушка.

– Вот и хорошо.

Сара негромко застонала.

– Кажется, наша новая знакомая собирается прийти в себя. – Шайне развернулся и подошел к женщине. – Ау! Сара!

Вторая наложница Азаг-Тота открыла золотые глаза.

– Что происходит?

– Ты не ошиблась, Вероника! – весело сообщил Гюн-тер. – Предки госпожи Сары Рубин действительно побывали в руках гиперборейцев!

Рыцарь вытащил прямой кинжал с богато украшенной рукояткой и хладнокровно перерезал горло старшему менеджеру компании «Лазарус и К°».

* * *

Москва, Кутузовский проспект, 3 августа, пятница, 20:29

Ярко-красный «Ауди ТТ» летел по левому ряду проспекта в сторону центра. В отличие от встречной полосы, по которой плотный поток автомобилей стремился вырваться из душного города, эта часть дороги была относительно свободной, и Яна не очень-то соблюдала скоростной режим: стрелка спидометра не опускалась ниже отметки сто километров в час.

– Через сколько ты будешь?

– Кортес, откуда я знаю? – Девушка недолюбливала устройство «свободных рук», а потому просто прижимала телефон к уху. – Я на Кутузовском, дорога свободна, так что решай сам.

– Заедешь в офис?

– Может, сразу поедем ужинать?

– Я заказал столик в «Ящеррице».

– Отлично! – Яна улыбнулась, но тут же скривилась: – Ой!

Тонкая иголочка холодной боли проникла в мозг.

– Что случилось?

– Не знаю. – Девушка помолчала. – Наверное, устала. Черт!

Второй удар был более силен. Чья-то тяжелая рука властно опустилась на затылок Яны, наполнив его нестерпимым холодом.

– Кортес!

– Яна, что случилось?!

– Кортес, это...

Девушка хотела сказать: это «Заговор слуа», она догадалась какое заклинание использует неизвестный противник но язык не повиновался.

– Яна! Что с тобой?

Перед глазами поплыли круги, руки предательски ослабли, задрожали, и телефон соскользнул на сиденье. Вести машину стало невозможно. Метка Темного Двора, украшающая правое плечо девушки, отчаянно пульсировала. Черная белка давала небольшую защиту от магической атаки, но сила, которую применили против Яны, была слишком велика.

«Остановись у обочины, – приказал чей-то голос. – Остановись, иначе разобьешься».

– Я не могу, – прошептала девушка.

«Просто перестань сопротивляться. Мы сделаем все сами».

Впереди, в каких-то ста метрах от бампера «Ауди», в левую полосу выползла «Газель», с черепашьей поспешностью обгоняющая еще более медлительную «четверку». Ярко-красный болид приближался к совершающим нехитрый маневр гонщикам с угрожающей скоростью.

«Если ты не подчинишься, ты погибнешь».

Подчиниться, прекратить сопротивление и позволить врагу полностью подчинить себе все тело. Душа Яны требовала отказаться, но разум, наблюдающий стремительно приближающийся бампер «Газели», смирился с неизбежным. На такой скорости не спасут даже подушки безопасности.

«Если ты погибнешь, то даже не поймешь, за что. Редкостная глупость».

Фургон и не думал брать вправо.

«У тебя очень мало времени».

– Твари! – Девушка закрыла глаза и расслабилась, позволив противнику окончательно перехватить управление. – Твари!

«Умница!»

«Ауди» резко вильнул, уходя от столкновения с «Газелью», сбросил скорость и остановился у обочины. Следом, бампер к бамперу, припарковался бордовый «Линкольн», из которого выскочили двое широкоплечих мужчин с рыжими волосами и аккуратными бородками. Бережно вытащив бесчувственную Яну из машины, они перенесли ее в свой автомобиль и тут же умчались.

А еще через минуту из наведенного по все еще работающему телефону портала выпрыгнул Кортес. Но было поздно.

* * *

Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь. Москва, Ленинградский проспект, 3 августа, пятница, 21:12

– Я нашел ее машину на Кутузовском, неподалеку от станции метро, – угрюмо произнес Кортес. – Ключи в замке зажигания. На сиденье включенный мобильник и сумочка. Она ничего не взяла с собой.

– Мы опросили всех: контролеров, дежурных по станции, полицейских, – мрачно добавил Артем. – Один постовой видел, как «Ауди» останавливался, он обратил на него внимание, потому что он очень резко затормозил у обочины. Но полицейский клянется, что из машины никто не выходил и рядом с ней никого не было.

– Ему отвели глаза, – буркнула Инга. – Это очевидно.

Сантьяга кивнул.

– Яна не позволила бы похитить себя обычным челам, – пробормотал Артем. – Ее взяли маги. Очень опытные и сильные маги.

Кортес скрипнул зубами:

– Комиссар, я...

– Кортес, – Сантьяга покачал головой, – мы с вами давно знаем друг друга, поэтому, пожалуйста, давайте обойдемся без лишних слов. Темный Двор высоко ценит сотрудничество с вашей командой, и мы приложим все силы, чтобы разобраться в ситуации. Я официально заявляю, что Яна находится под защитой Великого Дома Навь.

Эта фраза значила много: Темный Двор ревностно защищал своих подданных. С другой стороны, похитители, кем бы они ни были, наверняка знали о тесных взаимоотношениях между навами и наемниками. И все равно решились на операцию.

– Но кто мог ее похитить? – развела руками Инга. – Кому это понадобилось?

– У нас в последнее время даже не было никакого контракта, – поддакнул Артем.

– Старые враги? – предположила Рыжая.

– Кодекс запрещает мстить наемникам, – напомнил Артем. – Даже после ликвидации Богдана ле Ста все было тихо. Нет, здесь что-то другое.

Кортес покосился на комиссара:

– Может, все дело в нарастающем кризисе? Мы принимали участие во всех последних заварушках Тайного Города, и кто-то из ваших соперников решил вывести нас из игры?

– Возможно, – Сантьяга задумчиво потер висок. – Возможно, похищение действительно связано с текущим кризисом, но... – Комиссар помолчал. – Скажите, Кортес, вы знаете Яну гораздо лучше ваших компаньонов. – Нав снова выдержал паузу. – Она похожа на своих родителей?

– В каком смысле? – удивился наемник.

– Внешне. Знаете, дети обычно наследуют некоторые черты родителей: форма носа, глаза, губы. Не мне вам объяснять.

– Я понимаю... – Кортес тряхнул головой. – Неожиданный вопрос... На родителей? Ее отец умер, а мать... – Наемник нахмурился, припоминая детали. – Нет, на мать Яна мало похожа. Мы редко говорили на такие темы.

– А при чем здесь родители? – поинтересовался Артем.

– Сантьяга, не может быть. – Инга закусила губу. Она догадалась, куда клонит комиссар.

– Я должен проверить все варианты, – тихо ответил он.

– Какие варианты? – насторожился Кортес. Сантьяга внимательно посмотрел на наемника:

– Вероника Пономарева жива и, вероятно, выполняя приказ Ордена, ищет других перерожденных наложниц Азаг-Тота.

– Вы хотите сказать...

– Вполне возможно, что Яна – одна из них. Одна из трех оставшихся на планете гиперборейских ведьм.

* * *

Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь. Москва, проспект Вернадского, 3 августа, пятница, 21:13

Это сон?

Или явь?

Сознание накатывало волнами, но не задерживалось надолго. Разум не хотел воспринимать окружающую действительность. Не хотел, и всё. Но обрывочные фразы долетали до оглушенного мозга, вызывая непонимание и удивление.

– Десять кубиков!

– У нас же есть время! «Время на что?»

– Десять кубиков, я сказал!

«Десять кубиков чего?»

Тонкая игла нашла дорогу к вене. Боли от укола не было, видимо, мозг отказался ее воспринимать, но Яна физически ощутила, как ее кровь смешивается с чем-то чуждым, с чем-то ядовитым и неприятным... Как ее кровь смешивается с этим и становится другой. Как кровь становится ЕЕ НАСТОЯЩЕЙ КРОВЬЮ.

– Ее трясет!

– Но она не умерла.

– Накройте ее чем-нибудь. И развяжите.

– Кто знает, что она сделает, придя в себя?

– Это будет не скоро. Минимум, через пару часов.

– Я бы не хотел...

– Да развяжи ее, лейтенант, все равно эта девица уже наша.

«Наша? Чья? Вы ничего не путаете?» Яна проваливалась все глубже и глубже. Голоса затихали становились невнятным гулом, шепотом волн, тишиной. И эту проклятую тишину заполнила бессильная злоба на всех.

Злоба, постепенно перерастающая в ненависть.

– А она красивая.

– Конечно, Кортес вряд ли бы заинтересовался уродиной.

– Азаг-Тот тоже.

– Умеют жить, ублюдки.

«Кортес? Кортес, милый, где ты? Помоги!! Пожалуйста, не оставляй меня одну с этими подонками!»

«Забудь о нем».

«Кто это сказал?»

– Красивая грудь.

Руки, чужие руки скользят по телу. Что они делают? Кажется, натирают каким-то маслом. Открыть глаза! Надо открыть глаза! Посмотреть на врагов, запомнить. Надо открыть глаза!

«Они открыты!»

«Почему я ничего не вижу? Откуда этот золотой туман?»

«Это пройдет».

«КТО ЭТО СКАЗАЛ?!!»

– Кожа такая бархатистая, никогда не скажешь, что она наемник. Ухаживает за собой.

– О чем это вы здесь треплетесь?!

– Что, и поболтать нельзя?

– Забыли, кто тут у вас?

«Я! Здесь только я! А кто я такая?»

«Ты вспомнишь...»

– Сколько вы еще будете возиться?

– Вы же сами сказали: воспроизвести рисунок как можно точнее.

Покалывание на правой части головы. На коже. Кто-то наносит татуировку? На голову? Зачем? Там же волосы и ничего не будет видно. Что за безумие, делать татуировку на голове? Это же некрасиво! Я не хочу...

Яна слабо пошевелила пальцами – единственная доступная форма протеста – и почувствовала на них что-то мягкое, рассыпающееся... Несколько пышных черных локонов, которые по недосмотру цирюльника остались на руках девушки, упали на пол.

– Она приходит в себя? Чей-то палец одернул веко.

– Нет.

«Они остригли мои волосы...»

«Так надо».

«Кто ты? Кто разговаривает со мной?»

«Спи... спи...»

Жар в лицо. Горячий воздух ласкает кожу, дымок щекочет ноздри.

«Где-то рядом костер? Как тогда, с Кортесом, на острове. Он ловил рыбу на гарпун, а потом развел костер прямо на пляже и запек добычу в песке. Невероятно вкусно! Остров пустынный, необитаемый, можно делать что хочешь. В ту ночь мы так и не добрались до бунгало, проведя ее под чудным тропическим небом. И вместе встретили рассвет. И Кортес сказал, что солнце всходит только ради меня...»

«Кто такой Кортес?»

«Кортес?»

Кто-то громко застонал, и Яна открыла глаза.

– Как ты себя чувствуешь?

Высокая бритая наголо девица с золотыми, лишенными зрачков и белков глазами, участливо смотрела на Яну. Точнее, девушка поняла, что участливо: по интонации, по выражению лица, золотые глаза незнакомки были холодны и бесстрастны.

– Как ты себя чувствуешь?

– Плохо.

Язык едва слушался, и ответ получился невнятным. Но бритая поняла.

– Голова болит?

Виски горели так, словно незнакомка приложила к ним угли из своего костра.

– Да.

– Слишком много чистого «стима» сразу, – объяснила бритая. – Организм не справляется. Но ничего, сейчас я тебе сделаю классное зелье. То, что лучше всего подходит гиперборейской ведьме.

– Кому?

– А как ты думаешь, кто ты? – В дальнем углу комнаты корчился привязанный к железному столбу человек – под его ногами горел костер. Но незнакомка совсем не обращала внимания на такую мелочь. – Хочешь посмотреть на себя?

– Да. – Яна постепенно приходила в сознание, и теперь ее голос прозвучал гораздо увереннее. Девица протянула пленнице зеркало:

– Смотри.

Яна жадно взглянула на свое отражение и закусила губу.

«Нет!!»

Глаза, лишенные зрачков и белков. Глаза, холодные и бесстрастные. Глаза, наполненные тяжелым, мрачным золотом. Глаза незнакомки.

«Мои глаза!»

Пышные волосы исчезли, их словно соскоблили с головы, кожа была абсолютно гладкой и мягкой на ощупь. Никаких следов волос! А правую сторону черепа украшал витиеватый черный знак, такой же, как на голове незнакомки. Яна коснулась его пальцами.

– Это подпись Азаг-Тота, – объяснила девица.

– Да коснется нас его ненависть.

«Чьи это слова? Неужели мои губы?..»

Бритая улыбнулась:

– Меня зовут Вероника. Добро пожаловать в Гиперборею, сестренка.

– Меня зовут Яна, – рассеянно ответила пленница, продолжая изучать свое отражение.

– Назови имя, – попросила Вероника. – Ты должна помнить имя.

– Имя?

Странно, но теперь, когда первое удивление прошло, Яна неожиданно поняла, что ее нынешний образ не так уж и плох. Даже более того: он оригинален, подчеркнуто изыскан и, что самое главное, он правилен! Девушка вдруг подумала, как дико и нелепо смотрелись на ее голове волосы. Как глупы и обыденны были синие глаза. В них не было силы. Не было красоты вечности. Разве такие глаза способны отразить всю глубину ненависти Кадаф?

– Назови имя! – требовала Вероника.

– Лазь! – Оно пришло из ниоткуда. – Из памяти.

«Из моей памяти?» «Из моей». «Чье это имя?»

– Лазь! Значит, погибла Гуля. Туда и дорога этой уродине! – Вероника рассмеялась. – Яна, извини, что я устроила здесь барбекю, но ты должна была находиться поблизости от места проведения обряда – зелье очень быстро портится. – Она протянула девушке фарфоровую тарелку, на которой застыла странная бурая масса. – Съешь.

– Я не хочу.

От угощенья веяло силой и болью.

– Так надо, Яна, слизни, – повелительно приказала Вероника. – Ты должна это съесть!

Что-то чужое, поднявшееся из глубины души, заставило девушку слизнуть бурую массу.

– Как хорошо!

– Я же обещала!

Головная боль прошла. Тело наполнилось легкостью и энергией, чудной, бурлящей энергией. Яна вновь опустилась на ложе.

– Как хорошо...

И опять забытье.

«Кортес, Кортес, что они делают со мной?!»

«Кто такой Кортес?»

«Кортес мой мужчина...»

«Забудь о нем!»

«Забудь!»

Дикая боль в голове.

«Нет! Кортес! Помоги мне...»

И опять забытье...

И лучше бы не просыпаться...

* * *

Офис компании «Неприятные Ощущения». Москва, улица Большая Лубянка, 3 августа, пятница, 23:00

Никогда еще Артем не видел напарника в столь подавленном состоянии. Покинув Цитадель, угрюмый Кортес не проронил ни слова и даже старался не смотреть на компаньонов. Оказавшись в офисе «Неприятных Ощущений», куда Артем привез, друзей, Кортес для начала разбил о стену свой мобильный телефон, а затем принялся нарезать бесцельные круги по комнате.

– Гиперборейцы вне закона. – Видимо, эта мысль не давала наемнику покоя все время после разговора с комиссаром.

– Сантьяга обещал помочь... – осторожно начал Артем.

– Сантьяга один из тех, кто лично убивал тварей Азаг-Тота, – напомнил Кортес. – Кроме того, у него очередной кризис. И интересы Темного Двора. Если Великие Дома потребуют смерти всех гиперборейцев, комиссару некуда будет деваться.

– Комиссару всегда некуда деваться, – примирительно проговорил Артем. – А в итоге он каждый раз находит выход.

– Я не могу доверить ему судьбу Яны.

– Тогда скажи, что делать.

– Не знаю! – Кортес прошелся по офису, пнул кресло, на мгновенье задержался у шкафчика с кубком и резко развернулся: – Не знаю!

– Хватит ныть! – Кортес осекся: молчавшая до сих пор Инга произнесла эту фразу громко и безапелляционно. – Я думаю, ты должен обязательно поговорить с Яной!

– Что ты имеешь в виду?

– То и имею, – ответила девушка. – Она для тебя хоть что-нибудь значит?

– А ты как думаешь?

– Ты должен сказать ей об этом. Сам. Глядя в глаза.

– Предлагаешь ворваться в Замок? – осведомился Артем. – Ты представляешь, как его охраняют? Это тебе не пентхауз Юрбека. Тем более во время войны.

– О мелочах я еще не думала, – гордо бросила Инга. – Главное, мы должны понять: имеет для нас значение тот факт, что Яна перерожденная наложница Азаг-Тота, или нет?

– Для меня нет, – отчеканил Кортес. – Мне плевать.

– Мне тоже, – поддержал наемника Артем. – Яна наш друг, и этим все сказано.

– Я согласна, – кивнула Рыжая. – Ведьма она или нет, гиперборейка она или не гиперборейка, Яна – наша. И мы должны помочь ей, невзирая ни на что. И Яна должна знать об этом.

– Она это знает, – сообщил Кортес.

– Я думаю, сейчас она ничего не знает, – отрезала девушка. – И ни в чем не уверена. Яна наверняка выбита из колеи.

– Но в Тайном Городе... – начал было Артем.

– Плевать на Тайный Город, – заявила Инга. – Утрутся!

* * *

Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь. Москва, проспект Вернадского, 3 августа, пятница, 23:33

– Операторы докладывают, что подняли энергию защитных полей Замка почти до максимума, – сообщил командор войны Теодор ле Ман, подойдя к Гюнтеру. – Но, честно говоря, я не понимаю, капитан, зачем вы отдали это распоряжение: если наблюдатели Великих Домов не засекли прошлый гиперборейский аркан, то...

– Вероника собирается открыть Врата Нэба, – объяснил Шайне. – Всплеск энергии, который они дадут, очень высок, и противник может почувствовать его. Мы не имеем права рисковать.

Ле Ман кивнул, помолчал и снова спросил:

– Возможно, это не мое дело, капитан, но, может быть, мы напрасно оставили ведьму одну? Кто знает, что придет в ее гиперборейскую голову?

– Ерунда, командор, ерунда, – рассмеялся Гюнтер. – Даже если она нарушит наш приказ и вытащит сюда всех иерархов Кадаф, жить они будут очень недолго: мы выдали Веронике ровно столько Золотого Корня, сколько требуется на открытие врат, а без него гиперборейские ублюдки слабее тараканов. – Шайне зевнул. – Все под контролем.

После того как последний рыцарь покинул комнату, Вероника несколько минут просто сидела на каменном полу, неподвижно глядя на стену. Со стороны это выглядело так, словно девушка собирается с мыслями в преддверии сложного заклинания, повторяет про себя последовательность действий, готовит организм к резкому всплеску магической энергии. На самом деле она просто думала. Открытие Врат Нэба было непростым делом, но Веронике не требовалось времени на проработку деталей: знания были заложены в ее мозг, и память услужливо подсказывала девушке необходимую последовательность ритуала. Ведьма, воспользовавшись предоставленной паузой, в последний раз взвешивала последние события: свои поступки, реакцию чудов, их поведение, а также продумывала дальнейшие шаги. Те, которые последуют за открытием врат.

«Орден заглотнул наживку. Разумеется, верить рыцарям нельзя. Но главное сделано – они согласились сотрудничать. А с какой целью... – Вероника улыбнулась. – Цели еще надо достигнуть. И на этом пути Орден ожидает много неприятных сюрпризов».

Продолжая улыбаться, ведьма подтянула к себе клетку, по которой неистово носился маленький хорек, вытащила пушистого зверька, провела рукой по мягкому меху и резким, быстрым движением оторвала ему голову.

– Первая кровь хищника во имя ненависти твоей, Великий Господин. Кровь убийцы – лучшая кровь.

Вероника досуха выжала бьющуюся в конвульсиях жертву в котелок, в который была налита черная краска, отбросила тельце в сторону и взялась за небольшой аквариум, где плавала щука.

Ненависть Азаг-Тота требовала ответной ненависти, Великому Господину не нравились покорные жертвы, овцами бредущие на алтарь, – какую энергию можно вытянуть из них? Нет, приготовленный к закланию «агнец» должен сочиться яростью, должен пытаться убить жреца до самого последнего момента, должен ненавидеть. Именно поэтому гиперборейцы предпочитали убивать в своих обрядах хищников и воинов. Для открытия Врат Нэба Веронике было достаточно животных.

Хорек, щука и ястреб. Под негромкие, произнесенные на азаме фразы, их кровь смешалась с краской, и девушка почувствовала, что по комнате скользнула первая волна воздуха. Легкая, как перо феникса, холодная, как сердце Азаг-Тота.

– Прими мою благодарность, Великий Господин, за то, что согласился принять кровь этих тварей. Пусть их ненависть вольется в твой костер.

Ведьма взяла тонкую кисточку и принялась чертить Врата Нэба, не спеша, она никогда не отличалась способностями к рисованию, но очень старательно. Место жреца, печати Сторожевых Башен, символы Доступа, благословляющие подписи, знаки Силы... Изображение было гораздо сложнее Врат Нанна, которые Веронике уже доводилось открывать, но девушка справилась. Ее рука была тверда, глаз точен, и она ни разу не ошиблась в сопровождавших начертание молитвах на азаме, древнем языке гиперборейцев.

Покончив с художествами, девушка возложила на голову безупречно белый венец Ану, с изображенным на нем ключом Врат Нэба, сбросила с себя рубаху и громко возвестила:

– Волей твоей, Великий Господин, я открою врата Нэба!

Вторая волна ветра прошла по комнате. Более продолжительная. Более холодная.

Вероника опустилась на колени, поцеловала печать Врат, поднялась и расставила по своим местам светильники. Их было семь: четыре на Сторожевые Башни, два у места жреца, и один – в центр начертанной на полу композиции. Бронзовые светильники изготовили чуды по рисункам ведьмы. В масло каждого из них девушка налила «стим» и над каждым прочла заклятие Бога Огня, услышав которое языки пламени становились ровными и синими. И холодными. И совершенно не чадили.

– Прими мой заговор, как почитание ненависти твоей и силы!

Покончив со светильниками, ведьма взяла мешочек белой пшеничной муки, рассыпала ее вокруг Врат, изобразив правильную окружность, затем встала к северной Сторожевой Башне и, прикрыв глаза, стала медленно обходить композицию по часовой стрелке, нараспев читая старинное заклинание:

Дух Стремительной планеты, помни!

Нэб, Хранитель Богов, помни!

Нэб, Отец Святого Писания,

Подписанного меж тобой и родом человечьим,

Я взываю к тебе!..

Девять кругов – девять минут, Вероника двигалась очень медленно. Холодный воздух, едва ощущавшийся во время предыдущих манипуляций, обратился пронзительным ветром, клубящимся вокруг ведьмы ледяным пожаром и покрывающим стены комнаты синим инеем. Но девушка не чувствовала его вьюжного дыхания: что значит холод для чистокровной гиперборейской ведьмы? Даже мурашки не побежали по обнаженному телу Вероники.


Лазакас шин талсас канпа!
Нэбос атанатос канпа!
Йа гааш! Йа сааш! Йа каколомани-йаш!
Йа Маакалли!


Слова на древнем азаме, сложнейшем языке, которым иерархи Кадаф владели с рождения, добавляли льда в охваченную яростным морозом комнату. Черные знаки Врат покрылись кристалликами голубоватого льда. Беспощадно холодный вихрь просочился внутрь очерченного мукой круга и резвился в самих Вратах. Под его жестокими порывами огонь покинул центральный светильник, и ровное синее пламя поднялось до пояса девушки.

– Аштаг кареллиош! – провозгласила Вероника, становясь на место жреца.

Пламя синим облаком поднялось к потолку.

– Нэбос руаббат, Нэбос клон кашир!

Облако стало желтым, наполнившись тяжелым золотом Кадаф. Таким же, каким пылали глаза ведьмы.

– Нэбос дор мук-кирдар Азаг-Тот хколлен!!

Крупные капли золотого дождя упали на рисунок врат Нэба, который сразу же запылал синим огнем. Из каждой линии, начерченной черной краской, поднялось плотное синее пламя. Холодное пламя. А между его гудящими лепестками яростно извивался еще более холодный ветер.

– Наши миры соединились! Договором своего рода! Ключом Нэба! Подписью Великого Господина!

Пламя взметнулось до потолка. Светильники Сторожевых Башен выпустили огонь навстречу друг другу, создав вдоль линии, начертанной белой мукой, пылающую ледяным холодом изгородь.

– Я приказываю вратам распахнуться!

Пламя, игравшее на Вратах Нэба, мягко умерло, но ветер развеселился не на шутку, а в центре рисунка, там, где стоял рассыпавшийся под напором ледяного дыхания гиперборейской магии светильник, возник бугорок мелкой черной пыли.

– Я приказываю! И я имею право на это! Пусть будет так!

Пыль, освещенная призрачным золотым сиянием, все прибывала. Интенсивность потока возрастала, а пронзительный ветер подхватывал черные частички, образуя еще небольшое, но все увеличивающееся в размерах торнадо. Золотистое свечение медленно поднималось вверх, постепенно концентрируясь в яркую звездочку, и по мере того, как эта звездочка приближалась к потолку, пыль слипалась в плотный черный кокон.

Вероника радостно рассмеялась, сбросила венец Ану и легким движением ноги разорвала пшеничный круг:

– Получилось! Получилось!! Ты пришел!

Ветер стих, ледяное пламя погасло, оставив после себя лишь кристаллики синего льда на стенах. Посреди комнаты стоял высокий, не менее восьми футов ростом, мужчина, с пронзительно красной, словно горящей кожей и длинными черными волосами. Голову пришельца венчала причудливая железная корона, растущая прямо из могучих плеч и толстой шеи, а свободные желтые одежды, перехваченные широким поясом, были одеждами воина: плотные, но не стесняющие движений.

– Приветствую тебя, Элигор, – произнесла Вероника, нисколько не смущаясь своей наготы.

Золотые глаза краснокожего скользнули по подписи Азаг-Тота, украшающей бритую голову ведьмы, ноздри раздулись – пришелец явно оценил бурлящую в девушке энергию Кадаф, и только после этого он слегка кивнул:

– Приветствую тебя, Тасмит. – У Элигора был красивый бархатный баритон.

Дверь распахнулась, и на пороге возник улыбающийся Гюнтер.

– Орден рад тебя видеть, повелитель шестидесяти легионов! – громко произнес капитан гвардии. – Ты должен немедленно предстать перед великим магистром.

Гипербореец удивленно вскинул брови, пару мгновений презрительно разглядывал чуда, а затем вновь повернулся к Веронике:

– Ты предала нас, ведьма?

Шайне победительно рассмеялся, а девушка, угрюмо посмотрев на мастера войны, опустила плечи:

– У меня не было выхода.

Великий магистр принял Элигора в тронном зале не потому, что желал оказать гиперборейцу честь – Леонард де Сент-Каре просто не хотел садиться с иерархом Кадаф за один стол. Он молча подождал, пока любимый воитель Азаг-Тота подойдет к подножию трона, с минуту изучал тонкое, хищное лицо гиперборейца и только после этого внушительно произнес:

– Теперь ты понимаешь, благодаря кому оказался на Земле?

Гюнтер, который занял место у правой руки великого магистра, усмехнулся, Вероника опустила глаза.

– Единственное, что мне непонятно, так это то, почему я до сих пор жив, – не стал скрывать Элигор, яростно глядя прямо в глаза Леонарда. – Ты победил, чуд, радуйся. Каким-то, не знаю, каким образом, но тебе удалось склонить к предательству наложницу Великого Господина. – Гипербореец сплюнул. – Не думаю, что это было сложно-я всегда говорил Азаг-Тоту, чтобы он не доверял шлюхам, а он мне не верил. Теперь я в твоей власти, но не надейся, что моя ненависть погаснет.

– Честный ответ, – бесстрастно произнес де Сент-Каре. – Но я ждал чего-нибудь подобного от тебя, Элигор, в старых хрониках указывается, что ты был одним из лучших воинов Кадаф.

– Полагаю, это были навские хроники, – едко заметил гипербореец. – Не помню, чтобы я позволил хоть одному чуду бежать с поля боя.

По лицу великого магистра скользнул гнев:

– Ты ищешь смерти?

– Пока ты не предложил мне ничего иного, – пожал могучими плечами Элигор и свысока посмотрел на Шайне: даже далеко не низкорослый мастер войны доходил гиганту едва ли до плеча. – А я не привык пресмыкаться. Азаг-Тот, да хранит меня его ненависть, учит нас пылать яростью, а не сочиться трусостью.

– Не слишком ли он фанатичен? – буркнул де Сент-Каре. – Нужно было вытащить из Бестиария более смышленого иерарха.

Вероника поджала губы.

– Мы и не хотим, чтобы твоя ненависть погасла, воин, – вкрадчиво произнес Гюнтер. – И уж тем более не желаем, чтобы сердце твое наполнилось страхом – на войне не нужны трусы.

– Ты предлагаешь мне подраться?

– Я предлагаю тебе подраться вместе с нами. Против общего врага.

– Кажется, чуд, ты спутал меня с Красной Шапкой, – холодно процедил Элигор. – Я не наемник.

– И у нас есть то, что тебе нужно. – Шайне, сделавший вид, что не услышал ответ гиперборейца, достал из кармана камзола ампулу с бесцветной жидкостью.

– Что это? – презрительно спросил краснокожий гигант.

– Золотой Корень, – улыбнулся мастер войны. – У нас много Золотого Корня.

– За это вы купили наложницу?

– И за это тоже, – подтвердил Гюнтер, бросив веселый взгляд на опустившую голову Веронику. – Поверь, ей нравится у нас. Понравится и тебе.

– Поверь и ты, нелюдь, – неожиданно весело, в тон чуду отозвался гипербореец, – что в отличие от этой блудливой твари я не боюсь смерти. И если Золотой Корень – это все, что ты способен мне предложить, то можешь приступать к казни, да хранит меня ненависть Великого Господина.

– А если не все? – веско поинтересовался Леонард. – Если мы готовы предложить тебе еще кое-что?

– Что именно? – Гигант резко повернулся к великому магистру.

– Я не хочу тебя покупать, воин, – неожиданно миролюбиво произнес старик. – Я хочу договориться. Элигор помолчал.

– Вам нужны войска?

– Да, – признал Леонард. – Мы хотим использовать армию Кадаф против Великих Домов. Сейчас очень подходящий момент для большой войны.

– А что получим мы? – осведомился гипербореец.

– Возрождение.

Вероника удивленно посмотрела на де Сент-Каре, а тот, в свою очередь, не спускал тяжелого взгляда с Элигора.

– Объясни, – попросил повелитель шестидесяти легионов.

– Мы прекрасно понимаем, что воины Азаг-Тота не станут драться за Золотой Корень, – усмехнулся великий магистр. – А посему я готов предложить вам территорию, на которой вы сможете восстановить гиперборейский культ. После победы, разумеется.

– Подобная щедрость должна иметь четкие границы, – осторожно, после долгой паузы, сказал Элигор.

– Они существуют, – подтвердил Леонард, – но их немного.

– Я слушаю.

– Разумеется, вы не сможете перетащить на эту территорию замок Кадаф, ваша крепость останется в Глубоком Бестиарии, как и ее ключник.

– Вы так боитесь Носящего Желтую Маску? – скривился гипербореец.

– Опасаемся, – спокойно кивнул де Сент-Каре.

– Хорошо, – задумчиво протянул Элигор. – Честно говоря, я сам недолюбливаю ублюдка. Это все?

– Азаг-Тот останется там, где он находится сейчас, – твердо отчеканил великий магистр. – Он заключен навечно, и мы не собираемся предоставлять ему свободу.

– Ожидаемое условие, – сквозь зубы процедил гипербореец.

– И последнее: вам будет запрещено культивировать Золотой Корень. Орден будет поставлять его в необходимых количествах.

– Тогда в чем же заключается возрождение? – осведомился Элигор.

– В том, – жестко улыбнулся Леонард, – что вы перестанете быть пылью Глубокого Бестиария.

– И станем вашими вассалами!

– И вернетесь в мир.

Гипербореец резко вскочил, но так же резко остановился и глубоко вздохнул:

– Я должен подумать. – Он покосился на Шайне. – Прикажи отвести меня в камеру.

– В этом нет необходимости, – щедро махнул рукой Гюнтер, – мы верим в твое здравомыслие, Элигор. Вероника проводит тебя в свой кабинет и поведает о тех изменениях, которые произошли в мире. Мы ждем тебя через час.

Гиперборейцы молча, не поклонившись и не проявив никаких иных форм уважения, вышли из тронного зала.

– Твой кабинет прослушивается? – тихо спросил Элигор.

Они поднялись на несколько этажей и теперь шли по длинному коридору, направляясь к покоям Вероники.

Девушка молча кивнула в ответ и тут же, едва слышно пробормотала:

– Ты был великолепен, воин, даже Азаг-Тот не сыграл бы эту роль более убедительно.

Гипербореец быстро огляделся и, убедившись, что в коридоре пусто, стремительно опустился на колени и поцеловал девушке руку:

– Прими мою покорность и мою ненависть, Тасмит. Прости, что мне пришлось оскорбить тебя.

– Так было нужно, – прошептала ведьма. – Так было нужно.

* * *

– Красномордый урод, – устало буркнул великий магистр. – Неужели действительно нельзя было вытащить из Бестиария менее фанатичного адепта Азаг-Тота?

– У него нет менее фанатичных сторонников, – пожал плечами Гюнтер. – Нам еще повезло, что Вероника стала гиперборейской ведьмой благодаря перерождению: философия Кадаф чужда ей.

– Ты уверен?

Шайне самоуверенно улыбнулся:

– Я провел с ней достаточно много времени, чтобы убедиться, что Вероника обычный и очень перепуганный чел.

– Надеюсь, ты прав.

Гюнтер понял, что пора уходить, но не смог не задать мучивший его вопрос:

– Признаться, повелитель, предложение, которое вы сделали мерзавцу Кадаф, удивило меня. Вы действительно позволите им возродить Гиперборею?

Де Сент-Каре поморщился:

– Это будет зависеть от того, как твари Азаг-Тота станут воевать за нас. Если они докажут свою лояльность и управляемость, то я всерьез подумаю о предоставлении им определенной автономии – рано или поздно нам опять могут понадобиться штурмовые войска.

– Вы смотрите далеко вперед, повелитель, – пробормотал Шайне.

– Это моя обязанность. – Леонард помолчал. – А в случае неприятностей мы с легкостью раздавим гиперборейцев силами гвардии – рыцари недолюбливают тварей Кадаф.

– Это точно, – хохотнул Шайне.

Великий магистр внимательно посмотрел на капитана.

– Скажи, Гюнтер, как воины отнеслись к перспективе союза с ублюдками Азаг-Тота?

– Как солдаты! – уверенно заявил мастер войны. – Каждый рыцарь понимает, что интересы Ордена требуют гибкой политики.

– Это точно?

– Абсолютно.

* * *

Сон не шел. Не приходил, отгоняемый тяжелыми мыслями, не приносил успокоения в душу. Помучившись с полчаса, Рик Бамбарда сдался, перевернулся на спину и, не зажигая свет, уставился в черный потолок. В памяти вновь всплывали события прошедшего дня.

Впервые в жизни рыцарь, командор войны Бамбарда был озадачен. И не просто озадачен – он пребывал в полнейшем замешательстве. Услышанное на совещании у нового капитана гвардии не понравилось старому служаке. Очень не понравилось, а хуже всего то, что он должен был довести эту новость до подчиненных своими словами, а если уж быть до конца откровенным, то самому Рику требовалось не меньше дня, чтобы осознать, а главное – принять эту новость. Но времени не было. Был приказ. А командор войны Бамбарда не зря служил в гвардии почти сотню лет – что такое приказ, он понимал очень хорошо.

Приказы надо выполнять.

Рик вернулся в казарму, вызвал своих гвардейцев в комнату совещаний, вытянулся у стены и молча застыл, пытаясь собрать воедино пляшущие мысли. Он знал, что в расположении гвардии проходят десятки подобных совещаний. Каждый лейтенант, каждый рыцарь, командор войны получил приказ и должен был довести его до сведения подчиненных. Бамбарда с огромным удовольствием послал бы своих гвардейцев к какому-нибудь другому лейтенанту, да и сам бы послушал, чего греха таить, но командир не должен малодушничать ни в каких ситуациях.

– Господа гвардейцы! – Рик откашлялся. – Стало быть, наш вождь, великий магистр, повелел, э-э... довести до вашего сведения... э-э... следующее.

Речь была выстроена только до этого предела. Что и как говорить дальше, Бамбарда не представлял, но карие глаза гвардейцев, не отрываясь, смотрели на него. Да и приказ...

«Будь оно все проклято!»

– Как вы знаете, наш... э-э...

Гюнтер Шайне требовал, чтобы следующая фраза звучала так: «как вы знаете, мастер войны Франц де Гир запятнал свое имя трусливым поведением», но Рик, как ни старался, не смог произнести этот бред. Франц – трус?! Герой целой кучи войн? Чушь! Поэтому Бамбарда снова сбился и промямлил:

– Как вы знаете, э-э... Орден недоволен поведением зеленых выродков и в ближайшее время предъявит им ультиматум. Вы знаете его суть – люды завладели технологией синтеза Золотого Корня, что подрывает равновесие в Тайном Городе и угрожает славной Чуди. Поэтому великий магистр и... э-э... новый капитан гвардии приняли на себя ответственность перед советом Ордена и постановили, в случае необходимости, нанести упреждающий удар.

– Во славу Ордена!

– Ура!!

Лицо старого вояки смягчилось, но тут же снова напряглось. Оставалось сообщить самую гадкую новость. Точнее, две гадкие новости.

– К сожалению, э-э... капитан гвардии де Гир не согласился с советом Ордена и принял решение сложить с себя полномочия э-э... это первое. – В кабинете повисла гробовая тишина. – И второе. Поскольку Темный Двор отказался выступить против Зеленого Дома, великий магистр решил призвать на помощь гиперборейцев. Они составят штурмовые отряды.

Рик тяжело вздохнул и замолчал.

– Разумный подход, – осторожно произнес кто-то. – Зачем посылать в бой гвардию, если есть возможность пожертвовать тварями Кадаф.

– Гиперборейцы наши враги, – протянул в ответ другой рыцарь.

– Сейчас – союзники.

– Есть вещи, для которых не существует понятия «сейчас» или «раньше». Они установлены раз и навсегда.

– А сколько раз Орден вступал в тактические союзы с Темным Двором? Или с Зеленым Домом?

Бамбарда понимал, что это должен говорить он, командир, но пустил спор на самотек.

– Философия Кадаф чужда этому миру. Они никогда не скрывали, что их цель тотальное уничтожение.

– Пусть уничтожают зеленых.

– Франца де Гира сняли из-за этого? – спросил молодой рыцарь-мститель. – Из-за того, что он не хотел вступать в союз с Кадаф?

Рик попытался пожать плечами, а затем дернул головой:

– Да.

– А почему он не хотел вступать в союз?

Группа напряженно ожидала ответа. Бамбарда откашлялся и ответил так, как думал:

– Во-первых, он не верит гиперборейцам. А во-вторых... Во-вторых, мастер войны считает, что союз с тварями Кадаф обесчестит Орден. Великий магистр отбросил все ключевые договоренности, и теперь у Темного Двора и Зеленого Дома есть повод, чтобы объединиться и начать войну против нас.

Неправильные слова, ненужные, но ответить по-другому Рик не мог.

В эту ночь в казармах гвардии не спалось многим рыцарям.

* * *

Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь. Москва, Ленинградский проспект, 4 августа, суббота, 06:03

– ... Таким образом, в связи с нежеланием Великого Дома Людь сотрудничать с прочими Великими Домами на доверительной основе Орден не видит иного выхода, кроме объявления следующих требований:

1. Великий Дом Людь обязан до пятнадцати часов объяснить Ордену и Темному Двору свою позицию в данном вопросе;

2. Великий Дом Людь обязан немедленно допустить экспертов прочих Великих Домов к захваченной лаборатории, дабы они могли убедиться, в том, что она находится в неработоспособном состоянии;

3. Великий Дом Людь обязан немедленно начать переговоры относительно дальнейшей судьбы лаборатории.

В случае отказа Великого Дома Людь принять хотя бы одно из этих требований Орден оставляет за собой право на любые действия, которые сочтет необходимыми для обеспечения собственной безопасности...

Сантьяга выключил телевизор и посмотрел на князя:

– Блестящая речь, вы не находите?

– Ты обещал, что они начнут войну, – сварливо заметил повелитель Нави.

– Я обещал, что они начнут войну сегодня, – уточнил комиссар. – А перед этим постараются оправдать свои действия в наших глазах и соблюсти все обязательные церемонии. Кроме того, гвардия должна привыкнуть к новому капитану.

– С чего ты взял, что чуды заменили мастера войны? Они уверяют, что это не так.

– Ультиматум зачитал лично де Сент-Каре, – пожал плечами Сантьяга. – А обычно это делает Франц де Гир.

– И ты знаешь, кто его заменил?

– Догадываюсь.

Князь помолчал.

– Война начнется в три часа дня?

– Гм... – Сантьяга почесал кончик носа. – Пожалуй, чуть раньше. Гиперборейцы сумеют объяснить гордым рыцарям, что некоторые этические нормы на войне не действуют.

Из мрака кабинета высунулась голова Ортеги:

– Князь, люды настаивают на переговорах с вами.

– Они тоже смотрят телевизор, – заметил комиссар. – Готовьте канал, – распорядился повелитель Темного Двора.

– Демарш Великого Дома Чудь может серьезно навредить благополучию Тайного Города, – осторожно произнесла королева Всеслава. Несмотря на раннее утро, ее величество выглядела великолепно. – Горячность рыцарей давно вошла в поговорку, а война не нужна ни нам, ни, я уверена, вам.

– Почему вы решили, что Темный Двор собирается воевать? – осведомился князь. Королева тонко улыбнулась:

– Орден вряд ли бы решился на столь жесткий ультиматум, если бы не получил гарантии вашей поддержки.

Повелитель Нави помолчал, давая возможность Всеславе поверить в ее собственные выводы, и поинтересовался:

– Что вы предлагаете?

– Зеленый Дом крайне заинтересован в мирном разрешении конфликта.

– К сожалению, ваши действия идут вразрез с этим заявлением.

– Что вы имеете в виду? – подняла брови королева.

– Чуды высказались предельно ясно: вы должны выдать лабораторию и разработчика, – отрезал князь. – Это не обсуждается.

– Мы готовы провести переговоры по разделу добычи в самое ближайшее время. Предположим, завтра?

– Срок ультиматума истекает в пятнадцать часов сегодня, – напомнил князь. – Темный Двор готов выступить гарантом переговоров, но только в том случае, если Зеленый Дом немедленно, я подчеркиваю, немедленно, переправит в Цитадель лабораторию и разработчика, а также представит убедительные доказательства того, что Великий Дом Людь не владеет технологией синтеза Золотого Корня.

– Это очень наглое заявление!

– У вас еще есть время.

Сантьяга, повинуясь жесту повелителя, отключил канал связи.

* * *

– Мерзавец! – не выдержала Милана, едва погас экран. – Хитрый мерзавец!

– Если навы заключили союз с чудами, – угрюмо произнес барон Мечеслав, – то у нас возникнут большие проблемы. Необходимо или готовиться к большой войне, или садиться за стол переговоров.

– Что с лабораторией?

– Нам не удалось договориться с эрлийцами, – призналась воевода Дочерей Журавля. – Но жрицы прилагают максимум усилий и говорят, что через день-два поставят Монастырева на ноги.

– И еще потребуется минимум день, чтобы запустить производство, – прикинул Мечеслав. – Долго. Мы можем не продержаться столько времени против объединенных армий Великих Домов.

– Надо подумать, – пробормотала королева Всеслава – у нас еще есть время.

* * *

– Теперь люды предупреждены, – протянул один из советников.

– И не просто предупреждены, – поправил его Сантьяга. – Но имеют все основания предполагать, что мы заключили союз с Орденом. И будут готовиться к войне.

– Или пойдут на попятный, – буркнул советник. – Вам не кажется, князь, что в данном случае комиссар перехитрил сам себя?

– Не пойдут, – опередил повелителя Сантьяга.

– Объясни.

– Удар Ордена не должен был стать для людов сюрпризом, – спокойно ответил комиссар. – В противном случае мы рисковали, что война закончится очень быстро и не так, как мы планировали. Нет, люды должны быть готовы к нападению, только тогда рыцари увязнут под стенами Зеленого Дома.

– Но переговоры...

– А вот для того, чтобы королева Всеслава продолжала Удерживать лабораторию у себя, мы должны доказать ей, что Темный Двор не готов вести наступательную войну. Люды должны понять, что мы поддерживаем Орден из слабости, опасаясь, что Зеленый Дом начнет массовое производство «стима». Одновременно мы покажем Ордену, что они могут не опасаться удара в спину. – Комиссар помолчал и улыбнулся. – Так уж получилось, что в ходе текущего кризиса думаем в основном мы, и я не считаю зазорным продолжить это занятие.

– Что ты предлагаешь? – поинтересовался князь.

– Надо построить Пирамиду Неприступности.

– Не слишком ли большая цена? – недовольно спросил советник. – Ее строительство съест половину мощности Источника!

– Сорок процентов, – уточнил Сантьяга.

– Не важно!

– Важно! Потому что остальные Великие Дома будут считать, что мы вложили в строительство пирамиды всю оставшуюся у нас энергию.

– Мы сможем достигнуть необходимых целей на половине мощности Источника? – тихо спросил князь.

– Да, – кивнул комиссар.

Черный капюшон повелителя Темного Двора качнулся в сторону советников.

– Займитесь построением Пирамиды.

У дверей кабинета Сантьягу дожидался Доминга:

– Комиссар, на основании последних действий Гюнтера Шайне мы рассчитали его уточненный психологический портрет.

– Что-нибудь новое?

– Нет. Все слабости, которые были зафиксированы в прежнем досье, стали более выраженными, – доложил аналитик. – Впрочем, мы предполагаем вероятность того, что бравый командор уже подсел на «стим».

– На основании чего сделано предположение?

– Одно из допущений дает нам основание думать, что Шайнё увлекся Вероникой Пономаревой, – ответил «лас-вегас». – И, если это так, ведьма не могла не превратить рыцаря в наркомана.

– Да, я тоже обдумывал эту линию, – чуточку рассеянно пробормотал Сантьяга. – Большое спасибо, Доминга.

Комиссар прошел в кабинет, быстро пролистал принесенные аналитиком бумаги, проглядел последний, самый свежий лист, удовлетворенно хмыкнул и извлек из кармана тонюсенький мобильный телефон.

– Алло, Карим? Доброе утро.

– Доброе, но очень раннее, – немедленно отозвался собеседник. – Чем могу помочь?

– Карим, надеюсь, вы не забыли о моей маленькой просьбе? – осведомился Сантьяга.

– Как можно, комиссар?! – изумился шас. – Честно говоря, это оказалось несколько более затруднительным, чем я предполагал, но уверяю вас, что я постараюсь сделать все, что обещал.

– Карим, – голос Сантьяги посерьезнел. – Мне необходимо, чтобы вы исполнили мою просьбу как можно скорее. Даже еще раньше. Прошу вас поторопиться.

Собеседник помолчал несколько секунд, а затем осторожно произнес:

– Хорошо, комиссар, я понял. В самое ближайшее время.

Сантьяга отключил телефон и задумчиво подбросил его на ладони. «Стим» сделает Гюнтера чуть более сильным магом. Ненадолго, пока не сведет с ума, но сделает. Одновременно наркотик еще резче проявит ключевые черты характера командора, Шайне станет более нервным и импульсивным. А для интриги, которую собирался закрутить комиссар с помощью известнейшего в Тайном Городе журналиста Карима Томбы, это было очень кстати.