Волшебный лягушонок, или Как рисовать вместе с детьми
| Вид материала | Документы |
- Час общения 6 класс, 96.96kb.
- Вместе с родителями без таблеток и микстур, 3067.84kb.
- Программа «Строим Европу для детей и вместе с детьми» ставит целью искоренить все виды, 91.18kb.
- «Сотворение мира», 99.2kb.
- Урок-сказка по математике, 70.61kb.
- Как работать вместе, 697.2kb.
- Конспект интегрированного занятия с использованием различных видов игр с детьми старшего, 91.57kb.
- Культ Адониса, 77.32kb.
- Почему Принцы становятся Лягушками?, 76.64kb.
- Открытие Олимпиады (24 мая) началось с торжественного построения юных спортсменов, 12.7kb.
^ Как мы делали картины
Обычно все начиналось с холста. Иногда мы покупали готовый загрунтованный и натянутый на подрамник холст. Иногда сами натягивали его и грунтовали (в этом случае дети активно помогали мне: держали гвозди, вколачивали их, отмеряли холст, покрывали его грунтом…). Мы вместе выбирали холсты и подрамники в магазине. Ведь надо было еще решить, какого размера взять холст и подрамник, какого качества, какой вариант конструкции подрамника предпочесть… Тут масса тонкостей. Мы старались почувствовать, что выбранные материалы «именно такие, как надо». Решение принималось обычно общим согласием. Если у одного из нас имелись серьезные сомнения, то покупка откладывалась, мы шли домой, а потом приходили через несколько дней.
Я старался не спешить. Любая картина должна «созреть». Материалы должны соответствовать. Ведь, например, фактура холста играет существенную роль в картине. Холст неоднороден: где-то нити тоньше, где-то – толще, где-то есть торчащие узелки… После того, как натянем его на подрамник, все изменится: нити холста уже не будут строго перпендикулярны друг другу, они изогнутся как-то… Небольшая «пропеллерность» подрамника тоже может сыграть свою роль – помочь или помешать.
Готовые холсты удобнее: сразу можно на них работать. Но не всегда это то, чего «просит душа». Во многих случаях очень важен процесс натягивания холста на подрамник и грунтования, формирования исходного пространства для появления картины.
Часть картин создавалась нами на древесно-стружечных плитах, на фанере или просто на плотном оргалите. Тут особую роль играет гладкость поверхности (нет исходного микрорельефа). А еще воодушевляет возможность придать картине любую форму, отойдя от классических прямоугольников и квадратов. Поработав ножовкой и напильником, мы лучше чувствовали исходный материал, могли выбирать разнообразные формы, в том числе и «изощренные». Но обычно мы лишь слегка скругляли или срезали углы или же превращали прямоугольную заготовку в трапецию, срезав наклонно одну или две стороны. А еще одно время делали из оргалита «непрямоугольные прямоугольники» (то есть чуть-чуть отличающиеся от правильной формы). Кстати, есть еще такой вариант: наклеивать холст на оргалит.
Следующим этапом делалось крепление: гвозди или шурупы и привязанная к ним веревочка сзади картины. Если для картины использовался тонкий оргалит и рамка не предполагалась, то сверлили дырки по краям и в них продевали веревочку. Веревочки мои дети плели сами из ниток – разноцветные, нужной толщины.
Я так подробно описываю подготовительный этап, потому что он очень важен. Мы учились понимать простые, базовые вещи, учились чувствовать исходный материал, внутренне готовились к таинству появления на свет новых картин. Подготовка к работе – это очень существенная часть процесса. Тем более, что мы, как я уже говорил, ориентировались «творить на века» – работы должны быть качественными не только с художественной точки зрения, но и в плане надежности их «конструкции», удобства повесить на стену, они должны хорошо храниться.
Особо хочется сказать об обстановке в магазинчике художественных товаров в училище имени Рериха. Мы до сих пор ходим туда как в клуб. Вдохновение там «висит в воздухе». Мы любим неспешно повыбирать материалы, поговорить с продавщицами, поглядеть по сторонам. Часто мы заходим просто приглядеться. Я даже мелкие канцелярские принадлежности, которые можно купить в массе других мест, люблю покупать в том магазинчике. Полчаса ходьбы до него от нашего дома по зеленым дворам и детским площадкам – это и прогулка, и подготовка, и постепенный переход в нужное «художественное» настроение. А заодно в училище можно посмотреть выставки работ студентов и педагогов, подышать атмосферой «высокого искусства».
Но вот холсты и доски подготовлены (обычно я параллельно работаю над серией картин, поэтому готовим мы всегда по несколько холстов и досок сразу). Последний слой грунта просох (они наносились с интервалами в 12-15 часов или более). Думаете, мы сразу же «бросались в бой»? Ни в коем случае! Куда спешить?
Пустые холсты развешивались по квартире. Мы смотрели на них, прикидывали, наблюдали их, привыкали к ним. Я носил их по дому, вертел так и эдак, перевешивал на разные места. Иногда возникали идеи, которые мы обсуждали, делали эскизы. Все сие происходило без особой концентрации, среди многих других дел. Подготовленные холсты могли так простоять и провисеть неделю, и две, и три… Но иногда, конечно, работа закипала сразу. Вдохновение ведь не удержишь.
Рисовали картину мы обычно, кладя холст горизонтально на кухонном столе. А сами все садились вокруг. Чаще всего сначала мы рисовали фон. Иногда мы это делали все вместе (по очереди или одновременно несколькими кистями), иногда вдвоем, иногда кто-то один, но с советами остальных. Палитрой пользовались редко. Чаще всего выдавливали масляные краски из тюбиков прямо на холст, туда же капали разбавитель, а уж потом размазывали. Красок я не жалел, так что они ложились рельефно, интересно. Я, наверное, никогда не забуду этих дивных впечатлений: мы с потрясающей концентрацией вчетвером размазываем краски по холсту, погруженные в созерцание возникающих и меняющихся узоров и сочетаний цветов, стараясь еще и не пропустить тот тонкий момент, когда надо остановиться.
Кстати, первые годы занятий живописью мои дети любили помалевать на задней стороне холста или доски. Мы там тоже грунтовали, и я разрешал Тиме, Коле и Маше изображать там что угодно. И ребята с энтузиазмом использовали такую возможность, создавая несложные абстрактные композиции. Иногда и я участвовал. Интересно, что такое «неглавное» заднее изображение вносит некое дополнение в восприятие «основного».
Анекдот из жизни
Как-то я принес штук пятнадцать своих картин в один альтернативный союз художников на отзыв. Эксперты посмотрели и сказали, что мне немного не хватает профессионализма. Они посоветовали продолжать работать над постижением законов живописи и потом приходить снова. Я кисло выслушал такой отзыв.
^ Затем один эксперт стал брать мои картины в руки и вертеть их, разглядывая со всех сторон (они вначале лежали на столах). И вдруг воскликнул:
– О! То, что надо! Свободно! Красиво! Легко! Вот вы бы спереди так рисовали!
^ Он хвалил изображения на оборотах холстов.
Меня как-то спросили, почему я наши общие картины подписываю только своим именем. Так решали дети. Ведь все же основной инициатор и исполнитель был я. Сейчас мы с Машей, правда, иногда отходим от данной традиции и пишем на обороте картины: «Рисовали Леша и Маша Карповы».
Ну так вот. После того, как фон нарисован, мы можем приступить к его созерцанию и к размышлениям, что на нем можно изобразить далее. На высыхание каждого слоя масляных красок уходит несколько дней, так что время есть на поиск решений.
Затем постепенно создается все основное изображение. Обычно мы делали серию из десятка картин два-три месяца или даже более. Конечно, бывало, сюжет картины приходил в голову заранее, тогда и фон уже рисовался с учетом всей концепции картины.
Иногда я карандашом намечал на загрунтованном холсте какие-то части изображения. А случалось, мы замазывали неудачную работу, но использовали ее микрорельеф в новой. Иногда даже оставляли видимыми некоторые старые элементы.
Картину можно как-то называть или не называть. Если название написать на лицевой стороне, то оно становится частью изображения. Иногда название помогает, без него картина как бы недоделанная. А иногда мешает, заужает ассоциации. Обычно у меня названия рождались в процессе работы или даже в самом ее конце.
О рамке. На первых картинах мы рамку просто рисовали: грунтовали холст не только спереди, но и сбоку, потом покрывали однотонной (обычно коричневой) краской, затем добавляли на рамку какие-то узоры (чаще всего белилами). Внутренней край рамки мне нравится делать неравномерным, но четким. Плавно изгибающаяся или ломаная линия, окаймляя пространство основного изображения, очень дополняет его.
Последние годы я часто покупаю готовые рамки и раскрашиваю их акриловыми красками, создавая общую композицию с изображением на холсте. А иногда мы клеили рейки прямо на кусок оргалита или фанеры – по краям, тоже таким образом формируя рамку. Причем эти рейки могут быть разные, неровные, обрезками и т.п.
Оценивали готовое произведение мы вместе. Для меня всегда были принципиально важны оценки моих детей – и по ходу работы, и по ее окончании. Даже вскользь брошенная фраза могла помочь мне радикально. Иногда я даже нудно приставал: «Ну посмотрите, ребята! Ну чего не хватает в этой картине?» Но окончательное решение я принимал сам.
Некоторые картины мы делали раздельно – каждый свою. Тима, уже тогда сильно увлекающийся игрой на гитаре, создал большой холст в совершенно не похожей на мою манере, изображающий две гитары и пространство их звуков. Коля любил делать небольшие изящные изображения, причем любимой темой были рыбы, пейзажи и свеча. Машенька рисовала тогда еще совсем по-детски: радуги, цветы, рыбок в пруду…
Большинство картин мы раздарили. Кое-что продали. У нас дома осталось немного. Первые годы мы не умели правильно фотографировать картины, снимки получались с сильными искажениями. Поэтому многие работы я могу только вспоминать. Иногда мы встречаемся с нашими картинами в гостях – это как встреча с людьми, которых давно знаешь.
Вот любимая картина – «Лягушонок с воздушными шариками». Сначала я на белом холсте просто провел наклонные полосы и сказал: «Тут будет небо». Коля взял краски и нарисовал голубовато-серые полосы. Когда все это высохло, пришла идея изобразить лягушонка с разноцветными шариками. Каждый шаг совершался очень ответственно. Вид лягушонка, его цвет, его улыбка, его поза – все создавалось под бдительным контролем Маши. Расположение и цвет каждого шарика обсуждались в нашем творческом коллективе. Потом я уже сам «извивал» линии веревочек. На заключительном этапе добавились фиолетовые звездочки – их придумали вместе, а местоположение каждой звездочки указывали дети. Много позже на рамке появился белый узор.
Кто-то, глядя на эту картину, скажет, что у лягушек пупков не бывает. Ну и что? А этот – с пупком. Как вы думаете, почему?
«Дельфины, прыгающие в воде» создавались совсем иначе. Я дал Маше синие, белые и зеленые подготовленные краски и предложил нарисовать бурлящую воду. Что она и сделала. А уж потом я добавил дельфинов (глядя на фотографии) и все остальное. Меня все спрашивают: «Как же у тебя получилась такая живая вода?!» А я рассказываю эту историю.
«Фантазия № 2» сделана в основном Тимой. Я подготовил оргалит, придав ему форму многоугольника, приклеил рейки в качестве рамки, загрунтовал и разделил пространство картины тонкими линиями на фрагменты. А Тима их раскрасил с присущей ему эмоциональной экспрессией. Затем я обвел границы участков более четко. В таком виде картина просуществовала пару лет. И только потом возникла идея изобразить на ней белых бабочек, которую я и воплотил.
А всего подобных картин мы одновременно сделали четыре – каждый раскрашивал свою. Две получились не очень удачные, их потом замазали. А на третьей вместо бабочек «пустили ходить» маленьких беленьких человечков. Ее потом подарили учительнице, и она повесила ее в классе.
Вот недавняя работа – красная бабочка. Ее мы делали вместе с Машей. Сюжет и большинство деталей и нюансов придумала она после того, как я начал работу, изобразив исходный фон. Машенька следила за процессом и направляла его, а рисовал я.
Вообще Маша – хранительница и владелица самой большой коллекции моих работ (почти все оставшиеся дома картины принадлежат ей). Она просит их ей дарить по случаю любого праздника: Новый Год, день рождения, Пасха, 8 Марта, Рождество, окончание учебного года… Говорит: «А иначе ты, папа, все раздаришь. А так дома будут храниться такие хорошие картины». И я понял со временем, что она права: надо не только продавать и дарить, но и себе оставлять.
Многие работы я делал практически самостоятельно. Но все равно это происходило в нашей квартире, дети могли наблюдать процесс, высказывать свои соображения. Мы жили в одном доме с этими картинами месяцами и годами. Так что все равно дело было общим.
Я очень высоко ценю те годы нашего активного совместного творчества. Они очень много дали мне и моим детям. И мы смогли через наши картины нести радость и оптимизм не только в нашу жизнь, но и в жизни многих других людей. Я не претендую на то, чтобы считать получившиеся в тот период произведения шедеврами живописи. Но они получились живые и настоящие, нужные и искренние, красивые и добрые. И это, конечно, немало. Мы делали дело. И в этом деле росли все вместе.
Всего в тот период родилось сотни полторы картин. Обычные размеры были 24х30 см, 30х40 см, максимум – 50х60 см. И мне очень приятно думать, что они живут где-то в разных местах в мире, что-то дают людям, кого-то радуют…
Как мы разрисовывали стены и мебель
Еще когда мальчишки были совсем маленькие, мы с ними начали экспериментировать с образами прямо на большом участке стены над диваном: вырезали куски цветной бумаги или цветного картона разной формы и приклеивали их на обои, создавая абстрактную композицию.
Процесс шел нерегулярно. В какой-то день композиция сильно расширялась и дополнялась, а в какие-то дни мы занимались чем-то другим. Я не могу даже сказать, что мы украшали таким образом комнату. Это было именно экспериментирование, игра, где промежуточные результаты фиксируются на какое-то время – дни, недели, месяцы. Каждый следующий шаг менял сложившийся образ.
Но все же, конечно, мы старались, чтобы было красиво. Ведь мы жили тут же. Стоя на диване, Тима и Коля приклеивали разноцветные куски и кусочки, согласовывая свои действия друг с другом и со мной. А я им чуть-чуть помогал. Из окна светило солнышко на стену и на нас. С клеем мы учились обращаться аккуратно, чтобы не закапать диван. Картон и бумагу мы особенно не экономили.
Неудачные или неподходящие вырезанные куски выбрасывались. Я всегда спокойно объяснял детям, что опыт, даже неудачный, помогает двигаться к более совершенному образу, помогает увидеть и прожить какие-то промежуточные, подготовительные этапы. И всегда утешал их, если что-то не получалось хорошо.
Маленькие дети не всегда склонны длительно заниматься чем-то одним. Поэтому обычно за день мы приклеивали всего несколько новых кусков, предварительно подвигав их по уже созданной композиции, или же сразу ощутив их место. Иногда мы приклеивали всего два-три кусочка, да и то маленькие.
Мозаика на стене стала нашей спутницей, нашей маленькой творческой нишей в интерьере квартиры. Через несколько лет она нам надоела, захотелось сменить образ на стене и создать что-то новое. И мы безжалостно отодрали со стены кусочки картона. Вы думаете, что процесс отдирания был неинтересен?!
Несколькими годами позже (уже родилась Маша, а сыновья, соответственно, подросли) возникла идея разрисовать всю квартиру. Конечно, такое дело требовало времени и более серьезной организации. У нас имелся большой запас тонкой белой бумаги и старых акварельных красок. Толстые беличьи кисточки тоже имелись. Крахмал для клейстера купили.
Сначала мы заклеили все свободные участки стен в обеих комнатах, в коридоре и на кухне белой бумагой. Даже двери и дверные косяки обклеили, чтобы и на них рисовать. И приступили к раскрашиванию.
Мы не рисовали чего-то конкретного, а просто создавали абстрактные «размывы», переходы из цвета в цвет, какие-то комбинации. Двухлетняя Машенька трудилась у пола (за ней, конечно, приходилось приглядывать). Сыновья лазали везде. А я даже не руководил процессом, а участвовал на равных. Мы не делили участки работы, а свободно переходили с места на место, продолжая и дополняя сделанное друг другом. И мы старались нарисовать так, чтобы нам потом приятно было в этом жить.
Три недели продолжался сей процесс. Работали целыми днями. Гулять тогда почти не получалось, так что мы с утра до вечера создавали пространство своей квартиры. Мы были полны энтузиазма и творческой энергии. И даже пол почти не измазюкали красками. И получилось хорошо. В одной из комнат до сих пор остались кусочки тех собственноручно сделанных «обоев». Несколько лет мы жили с ними, а потом, естественно, стали что-то менять. В кухне и коридоре наклеили обычные серые обои – на них хорошо смотрелись картины. В одной из комнат заново оклеили белой бумагой стены и нарисовали новые разводы, теперь уже только в одном, синевато-голубоватом, тоне. С дверей и дверных косяков бумагу совсем ободрали – все же неудобно…
Постепенно на некоторых участках стен стали появляться новые изображения, уже более серьезно проработанные художественно, которые Тима, Коля и Маша создавали индивидуально. Со временем и эти новые изображения меняются. Не избежали творческой участи и обычные серые обои в кухне и в коридоре – они давно уже разрисованы почти везде.
Но почему бы самим не раскрасить и другие предметы в доме? Начав робко со всяких там переводных картинок на кафеле, на холодильнике и на дверях, мы скоро уже не были удовлетворены масштабами. Хотелось более радикальных действий. К тому времени мы уже немного освоили масляные краски (художественные), но нам не хватало толчка.
Анекдот из жизни
Мой приятель Саша Михайлов, психотерапевт и владелец педагогической фирмы, солидный мужчина, не лишенный чувства юмора и творческого подхода к жизни, как-то раз зашел к нам в гости. Мы сидели на кухне и пили чай. Саша разглядывал наше художество на стенах и мудро хмыкал. Вдруг он как бы в шутку сказал:
– ^ А можно и мебель раскрашивать. Вот, например, табуретки, столы… Хе-хе.
Повисла немного напряженная пауза. Мы почуяли сигналы вдохновения. И вдруг ребята бросились в комнату за кистями и красками. Я попросил Сашу пересесть на стул. Четыре табуретки – четыре художника. Творческий экстаз охватил нас. Мы размазывали краски по табуреткам, создавая абстрактные композиции, а Саша глядел на нас и говорил что-то вроде:
– ^ Ну… это… ребята…вы уж… так резко… Ну вы даете!
Очень скоро, выплеснув вдохновение на табуретки и помыв кисти, мы снова сидели и пили чай. А плоды нашего творчества сохли на антресолях – им предстояло сушиться несколько недель. Ну что ж?! Сидели на стульях.
На раскрашенных табуретках сидеть оказалось интереснее. Правда, художественные масляные краски оказались не очень приспособленными для таких целей, и изображения скоро стали потихоньку стираться. То есть трансформировались.
Потом очередь дошла и до стульев. А панель перед своим письменным столом в стеллаже Коля перекрашивал многократно: сине-зеленые разводы, потом – небесно-голубые переходы, потом – благородный чисто черный цвет. До столов дело не дошло. Но двери в коридоре Маша украсила разноцветными линиями (акварельные краски – их и смыть легко, и работать ими просто). А дверку шкафчика на кухне Коля расцветил в оранжевых тонах.
Магическое слово «интерьер» приобрело для нас новый смысл. Теперь мы можем его создавать не только из готовых форм, но и изобретать свои формы. Я не могу сказать, что наша квартира являет собой образец гармоничного интерьера. У нас ведь не только художественная мастерская, но и спортивный зал, музыкальная студия, учебный класс, склад вещей, столярная мастерская, небольшой зверинец (грызуны), множество мягких игрушек и разнообразных игр, место для еды и отдыха… Да и жили мы все эти годы на очень скромные средства, так что речи о том, чтобы сделать интерьер изящным, и не шло.
Тщательно «прожитые» пространства коридора, кухни, комнат открывают свои тайны. По-моему, в таком подходе есть особая прелесть. Ведь даже самые шикарные интерьеры еще ничего не гарантируют в плане душевного комфорта и духовной позиции. А к месту прикрепленная детская картинка в сочетании с цветущей на подоконнике фиалкой превращают обшарпанные стены и давно не беленые потолки в часть естественной пространственной композиции с тонким очарованием.
Кстати, о потолках. Их мы не раскрасили. Так же, как и полы. Как-то «не пошло», что называется. Попробовали один раз на потолке нарисовать звезды разноцветные, но вышло некрасиво, и мы их смыли. Но в прихожей нижняя часть антресолей у входной двери оклеена бумагой, и там изображен птеродактиль (автор – Тима). И в коридоре антресоли снизу раскрашены – там Солнышко (рисовала Маша). Ведь это интересно: посмотрел вверх, а там что-то нарисовано.
Не так давно Маша все же немного поэкспериментировала с рисованием на полу: разукрасила дощечки паркета в одной из комнат на площади примерно в половину квадратного метра. Работала доченька акриловыми красками. Получилось интересно. От того, что мы ходим, краски постепенно стираются. То есть образ трансформируется.
У меня давно есть мечта: разукрасить внутреннее пространство какого-то помещения «от и до», имея все необходимые материалы, много времени и полную свободу творчества. Когда-нибудь, надеюсь, она осуществится. А пока мы продолжаем учиться на стенах нашей квартиры: дочка рисует полуметровых бабочек, а я – маленькие кружочки кое-где (когда остаются разведенные акриловые краски от других работ).
Конечно, важно, чтобы все жители квартиры одобряли такую линию поведения. Моя бывшая жена не очень одобряла, но потом рукой махнула. Старшая дочка во все это не влезала, ее основные интересы были вне дома. Потом, когда я остался один с тремя младшими детьми, в данном плане стало проще – вкусы всех нас четверых совпадали обычно, мы находили общие решения.
Детские игры с красками на стенах и на мебели – это здорово. Они многое дали нам и в творческом плане, и в плане психологической обстановки дома. Да и просто интересное занятие.