Geum.ru

Учебно-методическое пособие казачество на Ставрополье г. Ставрополь, 2011 г

Вид материалаУчебно-методическое пособие

Содержание


Тема 10. великие русские писатели о казаках.
Тема 11. казачьи регалии и символы.
Терское войско.
Кубанское войско.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   11
ТЕМА 10. ВЕЛИКИЕ РУССКИЕ ПИСАТЕЛИ О КАЗАКАХ.

История казачества и его роли в истории России всегда являлась предметом восхищения. Казаки всегда являли собой идеал образцового поведения. Их героизм вызывал восхищение.

Одним из ярчайших свидетельств того, что казачество было неотъемлемой частью культуры нашей Родины, является тот факт, что образ казака прочно закрепился в нашей культуре. Многие выдающиеся писатели обращались к образу казака и казачьей истории.

Великие русские писатели в поисках примеров лучшей народной доли обращаются к казачеству, к его социальному устройству, к его ценностям и идеалам, видя в них приемлемые формы и смыслы жизни для русских людей (Л.Н.Толстой: «Будущность России – казачество…»). К середине XIX века в общественном сознании впервые, во многом благодаря высоким оценкам казачьих идеалов и социальных ценностей со стороны таких российских писателей-гуманистов, как А.С.Пушкин, М.Ю.Лермонтов, Н.В.Гоголь, Л.Н.Толстой, формируется совершенный образ-идеал человека российской национальной культуры. Основу самосознания этого образа – патриота своего края и Родины-России, характеризующегося высокой степенью духовно-психологической и практической готовности к защите Отечества, приверженного демократическим формам устроения жизни и свободному землепользованию внутри общины, экономически самодостаточного, с высокой личностной статусностью, но в то же время с православной духовно-соборной ментальностью, ответственного за свою жизнь перед Богом и обществом (казачьим миром) – составляли воспитательные ценности, идеалы и смыслы казачьей культуры.

Очень красиво о казаках пишет выдающийся писатель Николай Васильевич Гоголь. Какими героическими образами наполнены его произведения! Непреклонный Остап, даже под пытками не проронивший не звука, чтобы не показать слабости врагам. Его отец Тарас Бульба, отдавший жизнь за то, чтобы сохранить православный дух и независимость казаков. Гоголь, отлично зная повседневную жизнь казачества, так ярко рисует картины его быта, что так и кажется, что вот сидит он на одной лавке с Тарасом Бульбой, кушает галушки, курит люльку и подумывает о славных казачьих делах. А как весело рассказывает Гоголь о казаках и их жизни в своих «Вечерах на хуторе близ Диканьки»! Тут ты видишь и как жили казаки, как работали и чего боялись.

Но не только Н.В.Гоголь писал о казаках. Был знаком с казацким миром и А.С.Пушкин. В творчестве Александра Сергеевича глубоко отражены казачьи мотивы. Поэт в своём творчестве блестяще показал развитие казачества: от беспокойной мятежной вольницы до благородного патриотического воинства, на которое выпала великая миссия отстаивания российских рубежей.

Издержки казачьей вольницы, распри, столкновение амбиций, разрушительность казачьей стихии, выплеснувшиеся в годы Смуты, разинского восстания, пугачевщины, казались Пушкину угрожающими для судеб Российской державы.

В примечаниях к первой главе «Истории Пугачева» Александр Сергеевич затронул проблему происхождения казачества. Его возмущали заявления иностранных авторов о неславянском происхождении казаков. «То, что писали об них иностранцы,– заявлял Пушкин,– не может быть сюда причислено; ибо большая часть таковых сочинений основана на догадках, ничем не доказанных, часто противоречащих истине и нелепых. Так, например, сочинитель примечаний на родословную историю татар Абулгази Баядур-Хана утверждает, что казаки уральские произошли от древних кипчаков… Все сии нелепости, которые не заслуживают опровержения для русских, приняты однако ж в прочих частях Европы за справедливые».

В отличие от авторов, пытающихся (и продолжающих эти попытки сегодня!) отделить казачество от русского народа, Пушкин досконально знал и изучал историю и культуру казаков. Он углубленно работал не только с письменными источниками, но и с тем материалом, который сегодня все чаще называют «устной историей». В 1824 г., посетив неподалеку от Бендер место укрепленного лагеря Карла XII, поэт познакомился со стотридцатилетним казаком, бывшем в этом лагере и видевшим шведского короля. Пушкин расспрашивал его, надеясь услышать что-либо о Мазепе.

О результатах своей поездки к уральским и оренбургским казакам поэт говорил: «Я посетил места, где произошли главные события эпохи, мною описанной, поверяя мёртвые документы словами живых, но уже престарелых очевидцев, и вновь поверяя их дряхлеющую память историческою притчею».

Поэт очень бережно относился к народной оценке исторических событий и старался в своем художественном творчестве быть как можно ближе к ним. Показательно в этом отношении становление в сознании Пушкина образа Ермака. Пушкина не устраивает тот идеализированный Ермак, которого воспевал Рылеев («Ревела буря, гром гремел…»).

А.С.Пушкин, описал в черновой редакции «Путешествия в Арзрум» встречу с линейными кавказскими казаками. Поэт нарисовал картину взаимоотношения в казачьей семье, представил положение женщины-казачки, вынужденной во время долгого отсутствия мужа брать на себя все заботы о доме, а потому и обладавшей определенной независимостью.

Впервые показав в русской литературе непарадную, неофициальную сторону войны в «Путешествии в Арзрум», великий писатель не стал бичевать ее неприглядные формы и сумел воочию увидеть истинный смысл казачьей доблести и беззаветного служения России.

Русские писатели всегда черпали в казаках своё вдохновение. Особе место казакам в своём творчестве уделял М.Ю.Лермонтов.

Кавказская тема в творческом наследии М.Ю. Лермонтова до настоящего времени вызывает ожесточенные споры, окружается легендами и домыслами, подвигает исследователей на новые поиски. Сверяются и уточняются маршруты его путешествий, источники гениальных лермонтовских творений. Много тайн оставил нам поэт и офицер.

В одном из боев с чеченцами в октябре 1840 г. был ранен командир казачьей сотни разведчиков Руфин Дорохов. Командование отрядом конных добровольцев было поручено поручику М.Ю. Лермонтову. Как писал один из первых биографов поэта П.А. Висковатов, Лермонтов «умел привязать к себе людей, совершенно входя в их образ жизни. Он спал на голой земле, ел с ними из одного котла и разделял все трудности похода». Но для хорошего командира этого мало. Чтобы понравиться таким лихим рубакам и наездникам, как линейцы, необходимо было стать лучшим из них, обладать силой, искусством верховой езды и владения холодным оружием.

При небольшом росте и не идеальной фигуре Лермонтов был человеком сильного сложения. Видимо, совершенно очаровал казаков поэт и своим умением держаться в седле. «Я долго изучал горскую посадку: ничем нельзя так польстить моему самолюбию, как, признавая мое искусство в верховой езде на кавказский лад», - говорит Лермонтов устами Печорина.

В качестве аргумента против участия М.Ю. Лермонтова в закубанской экспедиции 1837 г. некоторые лермонтоведы сегодня ссылаются на то, что приятель и убийца поэта Н.С. Мартынов ни в повести «Гуаша», ни в своем мемуарном очерке об участии в походе генерала А.А. Вельяминова, нигде не упоминает о Михаиле Юрьевиче. Но это становится понятным, если принять во внимание, что отставной майор Гребенского казачьего полка мучительно завидовал пламенной храбрости Лермонтова, его репутации боевого офицера.

Представления о казачестве в творческом наследии поэта складывались как под влиянием изучения прошлого русского народа, так и на основе личных впечатлений, полученных на Кавказе.

Интересно в этом плане обратиться к повести «Фаталист». Казачья станица в «Фаталисте» описана довольно скупо, но лермонтовское изображение, по словам И.Л. Андронникова, «остается в памяти на всю жизнь и другими описаниями не вытесняется». Очень выразителен образ казака-убийцы. Почему казак убивает боевого русского офицера, а затем отказывается сдаться с повинной? Только ли дело в том, что он «как напьется чихиря, так и пошел крошить все, что ни попало»? Нет ли в этом эпизоде желания (наряду, безусловно, с главным замыслом сюжета о предопределении) отразить ту мятежную, вольную казачью натуру, которая стремилась вырваться из под жестко направляющей ее порывы в необходимом направлении имперской власти?

В живописном наследии М.Ю. Лермонтова есть картина «Эпизод Кавказской войны». Д.А. Столыпин, посылая в Лермонтовский музей эту акварель, писал, что в одной рекогносцировке число русских войск было незначительным, и появились лезгины. Был отдан приказ зажечь степь. М.Ю. Лермонтов, возвращаясь после выполнения данного ему поручения к начальству, увидел эту сцену. Один лезгин проскакал сквозь пламя и напал на казаков-пластунов. Промахнувшись из винтовки, горец хотел ударить казака прикладом, но пластун увернулся и поразил лезгина кинжалом. Мы видим, что, казалось бы, незначительные штрихи в лермонтовском творчестве наполнены реалиями Кавказской войны. Строчкам о кинжале в стихотворении «Поэт» «Он взят за Тереком отважным казаком / На хладном трупе господина» находим, например, подтверждение в письме кавказского военачальника генерал-лейтенанта Г.И. Глазенапа. «Не какие-нибудь оскорбительные с нашей стороны поступки, - пишет генерал, - вызывали горцев на эти разбои. Ими руководила чаще всего природная удаль, презрение к опасностям, а главное - ненасытная алчность к золоту, которое они, по роду своей жизни, употреблять не умели. Правда, они приобретали за него из Багдада и Дамаска дорогое оружие, но оно обыкновенно доставалось в добычу линейным казакам, которые все почти имели их шашки, кинжалы, пистолеты, даже седла и бурки, отнятые с боя».

В стихотворении «Валерик» описан бой между кавказским мюридом и гребенским казаком. «Этот род рыцарских поединков, - писал П.А. Висковатов, - практиковался, несмотря на официальное его запрещение. Чеченцы на запрет не обращали, конечно, внимания, а из русских находились охотники принимать вызовы».

Жизнь и творчество Михаила Юрьевича Лермонтова тесно связаны с казачеством. В своем дневнике он писал, что в детские годы слышал рассказы о лихих атаманах Степане Разине, Кондратии Булавине и Емельяне Пугачеве. Для него это были народные герои, рыцари духа, люди вольные, сильные телом и умом.

Предок Лермонтова, Юрий Андреевич Лермонт, в XVII веке выехал из Шотландии в Польшу. В 1633 году вместе с войском Лжедмитрия попал в Москву. Познакомился, подружился с казаками и остался жить в России. И дальше судьба все время сводила Лермонтовых с казаками.

Первые встречи с казаками у М. Ю. Лермонтова произошли в 1818, 1820, 1825 годах, когда он вместе с родными ездил на Кавказ в Горячеводск через казачьи земли. Один из маршрутов поездок по Старо-Тифлисскому почтовому тракту № 1016 был таким: Тарханы - Тамбов - Козлов - Липецк - Воронеж - Павловск - Новочеркасск - Пятигорск.

В июне 1832 года Михаил Лермонтов решил избрать военную карьеру. Он бросил нравственно-политическое отделение Московского университета, переехал в Санкт-Петербург и поступил в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, где верховой езде обучали казаки. Однажды лошадь расшибла Лермонтову ногу ниже колена до кости, но он перенес травму стоически.

В 1834 году, по окончании школы, Лермонтов был определен в лейб-гвардии гусарский полк, стоявший в Царском Селе. Полком командовал двоюродный дядя поэта Николай Федорович Плаутин (1794-1866 гг.).

19 марта 1837 года поэт выехал из Санкт-Петербурга в ссылку на Кавказ. Путь лежал через село Конь-Колодезь. Раньше оно называлось Бестужево. Петр I подарил его будущему первому русскому вице-адмиралу Науму Акимовичу Сенявину. Однажды конь спас Сенявина от стаи волков, вывез его к колодцу. Сопровождавший же Сенявина казак при этом погиб в схватке с матерым волком. С тех пор село называется Конь-Колодезь. Сенявин поставил на тракте памятник — пирамиду с конем на вершине.

Лермонтов знал, что здесь раньше проезжал Пушкин. Михаил Юрьевич написал на пирамиде стихотворение, посвященное Александру Сергеевичу. Затем он заехал в село Семидубравное у города Землянск — в поместье Александра Львовича Потапова, родственника М.Г. Потапов. Пир пошел горой. Дошло до того, что местный атаман возил поэта на своей спине. Казаки баловали Лермонтова. Не раз они спасали ему жизнь. Этой темой очень интересовался воронежский писатель-казак Николай Алексеевич Задонский, автор исторического романа о казаках “Донская либерия”.

В сентябре 1837 года Лермонтов был на Тамани. В повести «Тамань» Лермонтов рассказал о людях, населяющих этот казачий край. Чувствуется, что и сама Тамань, и казаки ему полюбились. Сейчас существует Дом-музей Лермонтова в Тамани, который часто посещают кубанские казаки и их дети.

В октябре 1837 года Николай I был в Новочеркасске. Казаки похлопотали перед царем о Лермонтове. И тот простил поэта. Уже в декабре М.Ю.Лермонтов гостил у своего родственника А.А. Хастатова в его казачьем имении в станице Шелковой (Шелковской) на Тереке.

13 апреля 1840 года император Николай I приказал снова перевести гвардии поручика Михаила Лермонтова в действующую армию на Кавказ. Снова была поездка по казачьим местам, встречи с казаками.

В июне 1840 года, по дороге в Чечню, М.Ю. Лермонтов три дня гостил в Новочеркасске у генерала М.Г. Хомутова, о чем писал в письме А.А. Лопухину. Много места в письме занимает описание казачьего театра.

Десятого октября 1840 года Лермонтов принял под свое командование сотню казаков. Эта сотня и сам Лермонтов отличились 12 и 15 октября в боях за Шалинским лесом и при переправе через реку Аргун. Сотник Лермонтов не стоял над схваткой. Он лично водил казаков в бой за матушку Россию, за что был представлен к награде. С 16 по 26 октября 1840 года поэт писал из Чечни А. А. Лопухину: «Милый Алеша. Пишу тебе из крепости Грозной, в которую мы, то есть отряд, возвратился после 20-дневной экспедиции в Чечне. Не знаю, что будет дальше, а пока судьба меня не очень обижает: я получил в наследство от Дорохова, которого ранили, отборную команду охотников, состоящую из ста казаков...».

Въезжая на казачью территорию, Лермонтов написал стихотворение «Прощай, немытая Россия...». Здесь была совсем иная жизнь. Его восхищало зажиточное, вольное, благополучное и добропорядочноe житье казаков.

В дороге поэт простыл, у него обострился ревматизм. Лечился М. Ю. Лермонтов в военном госпитале в Ставрополе, в который прибыл девятого мая 1841 года. В то время начальником штаба Кавказской и Черноморской казачьих линий был родственник Лермонтова генерал Павел Иванович Петров. Так что поэт чувствовал себя в Ставрополе, как в родной семье.

Лермонтов любил все, что связано с казаками: оружие, одежду, язык, традиции, песни... Носил казачью бурку. Казаки тоже уважали поручика Тенгинского пехотного полка Лермонтова, знали его творчество. Когда весной 1842 года гроб с телом убитого поэта его денщик Андрей Иванович Соколов, слуга И.А. Соколов и кучер Иван Николаевич Вертюков везли по Астраханскому тракту для перезахоронения в Тарханы, началась непогода. Хопер разлился. Пришлось сделать остановку на неделю в станице Михайловской-на-Хопре. Гроб в железном ящике был поставлен в Сретенской церкви. И казачий священник совершил обряд отпевания. Хоть Лермонтов и не был казаком, казаки видели в нем родственную душу. Все дни, что гроб с телом Лермонтова стоял в церкви, попрощаться с ним приходили казаки из окрестных хуторов.

Особое место в перечне великих русских писателей принадлежит Л.Н.Толстому. В своём творчество он неоднократно обращался к теме казачества.

Ни одно из произведений Толстого, написанных до 1863 года, не вызывало такой широкой дискуссии в критике, как «Казаки». Повесть не просто упоминалась среди других произведений, а подробно разбиралась в специально посвященных ей статьях.

Несмотря на простой сюжет, повесть вызвала острую, оживленную полемику. Критика в целом была единодушна в понимании главной мысли произведения.

«Главная, основная мысль новой повести графа Толстого очевидна,— писал один критик. — Это столкновение хорошей, но поломанной искусственной цивилизацией души с бытом грубым, но свежим, цельным, крепко сплоченным,— причем победа остается, конечно, на стороне последнего».

Поэт и критик Я. Полонский в писал о «Казаках»: «Цивилизация не удовлетворяет нас. Не поискать ли этого удовлетворения в простоте полудикой жизни, на лоне природы? Вот задушевная мысль, проводимая автором».

Напряженная работа над повестью, первоначальный замысел которой возник в 1852 году во время пребывания на Кавказе — сопровождалась мучительными поисками. Менялось заглавие кавказской повести (первоначально «Беглец», «Казак»). Результатом становится многоплановое, емкое произведение, разворачивающее героическую историю различных цивилизаций, «слитых» гением писателя.

Во-первых, это мир возвышенный, «горний»: мир удалых казаков и чеченцев, их врагов-джигитов. Женский мир станицы. Затем — срединное царство — «кордон» — граница, где несут службу казаки и вскользь упоминаемая передовая линия, место службы русской армии, в основном, пехоты.

В начале повести Оленин едет на Кавказ полный мнимых чужих представлений и романтических штампов. «Воображение его теперь уже было в будущем, на Кавказе. Все мечты о будущем соединялись с образами Амалат-беков, черкешенок, гор, обрывов, страшных потоков и опасностей. Все это представлялось смутно, неясно». На фоне этого ожидания Оленин «подумал, что горы и облака имеют совершенно одинаковый вид и что особенная красота снеговых гор, о которых ему толковали, есть такая же выдумка, как музыка Баха и любовь к женщине, в которые он не верил, — и он перестал дожидаться гор».

Плавный переход из мира цивилизации в мир дикой природы кроме этих повторяющихся слов написан скорее в стиле военного донесения, чем романтических повестей. К моменту путешествия героя Толстого Кавказ уже был хорошо освоен в русской литературе. «Кавказский пленник» и «Путешествие в Арзрум», лирика Пушкина, «Герой нашего времени» и поэмы Лермонтова создали определенный образ в восприятии Кавказа. Любовь путешественника «к дикарке», вослед Байрону разрабатывали авторы романтических повестей-путешествий на Восток.  

Л.Н. Толстой знакомит читателя с замкнутым станичным миром, который находится на части Терской линии. Автор предваряет рассказ географическими и историческими сведениями о владениях казаков, тонко вплетая в деловую прозу авторское мнение. «На север от них начинаются песчаные буруны Ногайской или Моздокской степи… На юг за Тереком — Большая Чечня, Кочкалыковский хребет, Черные горы, еще какой-то хребет, и, наконец, снежные горы, которые только видны, но в которых никто никогда еще не был.». Последнее утверждение является чистой идеализацией, но способствует созданию у читателя ощущения первозданности, в том числе и от описания Кавказа.

В «Казаках» Толстой знакомит читателя с новыми реалиями, пространством и народами. Казаки описаны наиболее полно. Толстой дает курсивом их слова и выражения, снабжая их сносками.

Толстой ставит себе сложную задачу — сохранить яркость красок Кавказа, но рассказать не о горцах, а о русских жителях приграничных мест, перемешавшихся с местным населением, вобравших черты различных народов.

Религиозная принадлежность является главной и для казаков, и для характеризующего их Льва Николаевича Толстого. Несмотря на владение местными обычаями и языками «несмотря на то, этот христианский народец, закинутый в уголок земли, окруженный полудикими магометанскими племенами и солдатами, считает себя на высокой степени развития и признает человеком только одного казака». В наиболее значительные моменты жизни они могут произнести «Отцу и сыну и святому духу», но верят они, скорее, в природу, чем в Бога.

Фольклорный лексический репертуар «Казаков» поддержан несколькими песнями, исполнявшимися в станице. Это и любовные девичьи песни. Это и сатирическая песня своего сочинения дяди Ерошки, который «мастер играть: татарскую, казацкую, господскую, солдатскую, какую хошь» и, самая пронзительная — тавлинская, которая довела исполнителя до слез, поскольку в ней речь идет о том, как «молодец погнал баранту из аула в горы, русские пришли, сожгли аул, всех мужчин перебили, всех баб в плен побрали. Молодец пришел из гор: где был аул, там пустое место; матери нет, братьев нет, дома нет; одно дерево осталось. Молодец сел под дерево и заплакал. Один, как ты, один остался, и запел молодец: ай, дай! далалай!».

Велика казачья душа! И сколько раздолья слышится в казачьих песнях. Воспевая красоты нашего края, писатели всегда обращаются своей мыслью к казачеству. Именно казаки впитали в себя всё многообразие, всю самобытность нашего региона. Здесь тебе и горький запах полыни и величественная красота гор; и молодецкая удаль и непреклонная гордость.

Вопросы к теме

  1. Что привлекало выдающихся русских писателей в истории казачества?
  2. Составьте портрет казака по произведениям Л.Н.Толстого, Н.В.Гоголя, А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова.
  3. Что писал А.С.Пушкин о происхождении казачества?
  4. Охарактеризуйте быт казаков по произведениям Л.Н.Толстого, Н.В.Гоголя, А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова.


ТЕМА 11. КАЗАЧЬИ РЕГАЛИИ И СИМВОЛЫ.

У каждого народа есть свои символы, в которых как бы раскрывается его сущность - душа. Эти символы называются регалиями. Так же регалии наделяют человека, которому они принадлежат властью и являются священными.

У казаков так же были свои регалии, которые могли символизировать атаманскую власть или дух символику того или иного казачьего войска.

И первое о чём мы узнаем, это - клейноды. Клейноды - войсковые знаки, регалии или атрибуты власти. По малороссийским летописцам, под ними разумелись: «корогва, королевская, златописанная», бунчук, булава, ссылка скрыта, печать «сребная», «котли медные великие с добошем», ссылка скрыта (пушки), ссылка скрыта, значки и ссылка скрыта. Впервые клейноды пожалованы запорожскому войску Стефаном Баторием в ссылка скрыта г., как признаки независимого существования низовых казаков. Затем клейноды жаловали и русские цари: в ссылка скрыта г. - ссылка скрыта, в ссылка скрыта г. - Анна Иоанновна, в ссылка скрыта г. - ссылка скрыта. Каждый из клейнод составлял принадлежность одного лица. Все они хранились, исключая «палок до литавр» и войсковых армат, или в сечевой покровской церкви, или в войсковой скарбнице, откуда выносились только по особому приказу атамана.

Особое место в ряду казачьих регалий занимают регалии атаманские, так как атаман это лицо войска. И на первом месте в числе атаманских регалий стоят булава и насека. Булава (от ссылка скрыта — шишка, желвак, ком, набалдашник) - ссылка скрыта ударно-раздробляющего действия с деревянной или металлической рукоятью (стержнем) и шаровидной головкой — ударной частью, нередко снабжённой шипами. Различают обычную шарообразную булаву и ссылка скрыта или ссылка скрыта, к головке которого приваривались рубящие кромки. Длина булавы около 50—80 ссылка скрыта. Булава донских атаманов состояла из ореховой палки длиной в три аршина (1 аршин- 71см) с серебряным шаром на конце. Разновидностью булавы был шестопер — палка с шестью щитиками-перьями на конце.

Булава как знак начальнической власти становится известной в Европе с X столетия. Сохранилось, например, известие, что на печати франкского короля Лотаря (954—987) было выбито его изображение со скипетром в одной руке и с шестопером (разновидность булавы) в другой. Исстари в казачьих войсках булава олицетворяла верховную власть, служила неотъемлемым атрибутом атамана. Булава - так называется деревянная или металлическая палка, с весьма разнообразно украшенным шаром, или яблоком, на конце, некогда служившая военным оружием — палица, а впоследствии — жезл правления у гетманов польских и запорожских казаков. Булавы разделялись на большие, малые и перначи, или шестоперы (тоже жезл полковничий), и, как знак достоинства, представляли то же, что ныне фельдмаршальский жезл. Булава, издавна принятый знак власти польских гетманов, малороссийским гетманам была дарована впервые польским королем Стефаном Баторием в 1576 г., который этим знаком желал их уравнять с литовскими коронными. Обыкновенная гетманская булава представляла орехового или другого дерева палку, длиною 3/4 аршина, с серебряным вызолоченным шаром (или шарообразным восьмигранником), убранным бирюзой, изумрудом, жемчугом или др. драгоценными камнями; другой конец булавы обделывался в серебряную, большей частью узорчатую оправу. На булаве часто вырезывалась фамилия владельца и пожаловавшего ее или какое-либо изречение из Св. Писания, нередко герб (у Мазепы) или вензель (у Самойловича). В 1649 г. польский король пожаловал Хмельницкому булаву всю из серебра, а булава от турецкого султана была вся осыпана жемчугом и драгоценными камнями. По принятии Малороссии в подданство, малороссийские гетманы стали получать булавы, как бунчуки и знамена, из Москвы. Алексей Михайлович через ближнего боярина Бутурлина послал первую булаву Богдану Хмельницкому, всю из серебра, с надписью 1654 и со своим вензелем, «для того благополучно благочестивому воинству и всем людям начальствуешь, гордящихся на православие и непокоривых да того себе смириши; воинство ж твое благочестивое яко же доныне добре устраивал еси, сице да и прочее время сим пресветлые его Царские державы знамением, булавою тако смотрели вне управляти возможеши». Иногда булава делалась и длиннее обыкновенного и служила вместо палки; с такою булавою был представлен Голицыну арестованный в церкви Самойлович. Вместе с булавою гетманы для доходов получали ранговые имения, называвшиеся булавинскими.

От гетманских булав меньшим размером отличались булавы-перначи, или шестоперы (шесть граней в голове), которые носили за поясом полковники. У запорожских атаманов большие булавы делались из серебра, а малые — из железа. На Дону и на Запорожье пернач посылался путешественникам в знак защиты. К булавам принадлежат также донские насеки, или трости. В 1704 г. Петр Великий пожаловал донскому атаману, казакам и всему войску насеку, которую по указу царя должно сделать «из простого дерева, толстую, длиною в полтретья аршина, и выписать краскою на ореховый цвет Ивану Петрову... и на той насеке наверху, на оправе вырезать так: Насека Войска Донского 1704 года».

Екатерина II в 1776 г. прислала Алексею Иловайскому большую булаву и обыкновенную — обе с надписями. Насека — деревянная, 2 1/4 аршина длины, голова из двух стиснутых вместе серебряных шаров, наверху — два крестообразно помещенных черных орла. Булава же из черного дерева, длиною 1 аршин, с круглым серебряно-вызолоченным наконечником.

Булавы в торжественных случаях выносились войсковым есаулом. Татищев сообщает, что булавы давались от государей русских и воеводам большого полка.

Главный же атрибут атаманской власти, хорошо известный и по фольклорным, и по письменным источникам, это - насека.

Атаманская насека представляла собой длинный жезл с серебряным набалдашником, на котором делались насечки по числу избранных атаманов. Жезл атамана был аршина в два вышиною; верхний конец его был облит свинцом, так что он имел вид булавы. Жезл же есаула состоял из ровной палки аршина в 3 вышиною. Насеками они назывались сначала потому, говорит предание, что атаманы и есаулы, будучи безграмотны, насекали на них кресты и другие знаки для меры, приметы либо счета. Но есть и другая версия о происхождении насеки: «позже насечки стали делать для красоты… Делали так: в лесу выбирали молодое деревцо, делали на нем надрезы и оставляли расти. Через год или два надрезы зарастали и делалось красиво. Его срубливали, обделывали и делали насеку». Есть некоторые основания полагать, что такой способ изготовления атаманской насеки был не поздним, а наоборот - более древним, а сама насека изначально создавалась не как утилитарный предмет (вещь), а исключительно как символ, и символика ее была сложной, многоплановой.

Теперь же обратимся к другой регалии казачьих войск, такой как бунчук, генетически связанных с атаманской насекой. У донских казаков был известен клейнод Бобылев хвост. Он «состоял из древка в 3 аршина, наверху с вызолоченным медным шаром, к которому был прикреплен парящий орел, из шара выходили длинные белые волосы». Сами казаки называли Бобылев хвост символом воли. У запорожских казаков главный символ войска – бунчук – был сплетен из черных и белых конских хвостов, исходящих из медной позолоченной маковки.

По всей видимости, символика такой же и атаманской насеки была многозначной, со временем она трансформировалась, видоизменялась. Изготовление насеки из «живого» дерева вполне соотносится с представлениями о воплощении в ней духа дерева (жизненной силы). Возможно, отголоском ритуала изготовления атаманской насеки или плети (понимаемые как обретение магической силы) стали действия юношей в восточнославянском обряде посвящения - они должны были прыгать вверх, отрубая вершины молодых деревьев или делая зарубки на стволе. В казачьей культуре упражнение юношей-малолеток и взрослых казаков, предполагавшее умение срубать на скаку шашкой воткнутые в землю ветки - было одним из наиболее распространенных во время джигитовок. Очевидно уже со временем «живое» дерево было заменено ветками, но память о сломленной/засохшей верхушке дерева, как символе переходного состояния и в поздней традиции сохранялась в текстах «провожальных» казачьих песен («Как в том-то саду стоит яблонька,/ У той-то яблоньки суха маковка,/ Когда она расцветать будет,/ Вот тогда я домой буду».

Наконец, о том, что атаманская насека символизировала и самого атамана (первичная идея воплощения его души) наглядно свидетельствует ритуал выбора нового атамана, перед началом которого атаман отдавал свою насеку, «штубы стояла перед сбором».

В день собрания на майдан собиралось все общество станицы; выходил старый, «отходивший термин» атаман и клал на поставленный среди круга стол насеку (знак своей власти). Кланялся кругу и терялся в толпе.

До выбора нового атамана роль главного выполняла, по сути, лежащая посреди круга насека. Эта традиция вполне вписывается в обряд передачи «особого» знания от одного колдуна другому с помощью таких предметов, как палка, батожок или веник, широко распространенный в верованиях восточных славян. Очевидно, дальнейшие перевоплощения «сломленной ветки», зафиксированные фольклором (стрела, лодка) - это, по сути, перевоплощения самого героя, и в таком случае нарезки на атаманской насеке могли символизировать этапы прохождения им испытаний (знаки судьбы).»

Каждое казачье войско имело свою войсковую печать, которой скреплялись принимаемые грамоты.

Особое место в регалиях казаков принадлежит знамёнам. И это не удивительно, так как казаки - это в первую очередь воины, защитники отечества, а для каждого воина знамя - священно.

Знамя всегда было важнейшим символом подразделения любой армии. Знамя должно было служить ориентиром в гуще рукопашной схватки, где смешались свои и чужие. Реющее над полем полотнище показывало, где дерутся свои, куда должен пробиваться воин, потерявший из виду своих товарищей. Естественно, каждая из сторон стремилась лишить неприятеля его ориентиров, «подсечь» вражеские стяги. Сделать это было непросто: именно потому, что вокруг знамени сплачивались воины, и добраться до него атакующие могли, лишь истребив всех, стоящих на пути. «В русском народе,— замечал военный историк и публицист Ф. Ф. Орлов,— с давних пор существует почитание военных знамен как святыни. При встрече со знаменем какого-либо полка многие снимают шапки, осеняет себя крестным знамением православный народ»… Что означает стоять или умереть за знамя, у нас все отлично знают и понимают, кто и не был на военной службе». Сила народной традиции понятна, так как фундамент представлений о высоком значении боевого знамени на Руси закладывался еще задолго до того, как Петр Великий создал регулярную армию.

Знамена стали символами геройства и доблести. Прибитое к древку полотнище, которое нельзя бросить, как бы трудно ни было, за которым надо идти до конца, всегда напомнит воину о долге, чести, о святости уз товарищества. Это прекрасно понимал император Петр Великий. «Устав воинский сухопутный» 1716 г. гласил: «Которые стоя пред неприятелем или в акции уйдут и знамя свое или штандарт до последней капли крови оборонять не будут, оные имеют шельмованы быть; а когда поимаются, убиты будут; или ежели возможно в роту или полк отданы и тамо без процесса на первом древе, которое прилунится, повешены будут». Любопытно, что противоречивость петровских реформ проявляется и в отношении к знаменам. Роль знамен и штандартов была низведена до интендантского имущества, наравне с котлами, палатками и прочим. Эти святыни, которые всякий солдат, согласно петровскому же «Уставу воинскому сухопутному» должен был защищать «не щадя живота своего», заменялись новыми через определенный срок и фактически служили только ориентирами на поле сражения.

После того, как казаки стали всё активнее входить в орбиту интересов России знамёна им стали жаловаться царями. Первое знамя, полученное донскими казаками за боевые успехи, было послано на Дон 18 марта 1614 года первым государем из династии Романовых Михаилом Федоровичем, в избрании которого на российский престол донцы сыграли одну из решающих ролей. Это знамя казаки получили не за содействие Романовым в их утверждении на престоле, а за подвиги, свершенные в боях за освобождение России от самозванцев и поляков, пытавшихся поработить эту великую страну. В царской грамоте, приложенной к знамени, подчеркивались мотивы пожалования донцам этой награды и добавлялось, что знамя даруется для того, чтобы было «с чем против недругов стоять и на них ходить».

Терцы и гребенцы свои первые три наградных знамени получили 20 марта 1727 года, которые были выполнены из розового шелка. На одном был изображён двуглавый орёл черного цвета, увенчанный тремя коронами. На знамени была надпись: «За верность». Войсковому атаману Аграханского войска в 1727 году императрица даровала «деревянную, оправленную с обоих концов в серебро насеку», атаману Терского войска прислала печать по образцу донской «только меньшего размера», с надписью «Терско-Семейное казачье войско». В войске и до этого была своя печать, изображавшая с 1704 года оленя, пораженного стрелой. Более ранняя печать изображала казака, сидящего на бочке с порохом, с ружьём и кальяном.

10 марта 1732 года императрица Анна Иоановна пожаловала Волгскому полку 12 знамён и насеку войсковому атаману.

22 сентября 1830 года казаки первой Терской казачьей батареи были удостоены знаков отличия на головные уборы с надписью «За отличие». Через год Гребенское и Волгское войска, Моздокский и Горский полки были награждены знаменами с надписью «За отличие в Турецкую войну и за дела, бывшие против горцев в 1828—1829 г.г.». Подобными знаменами, но с дополнительной надписью «...и за взятие Андии и Дарго» были награждены Терско-Кизлярское и Терско-Семейное войска.

Следующая награда поступает почти через 20 лет. 6 января 1850 года знаменем с надписью «За отличные подвиги при покорении Малой Чечни в 1849 году» был награжден: Сунженский полк, а через полгода — Владикавказский полк знаменем «За отличную усердную службу».

Само Кавказское линейное войско было награждено через шесть лет Георгиевским знаменем «За храбрость и примерную службу в войну против французов, англичан и турок в 1853, 1854, 1856 годах». Знамя было выполнено из шелковой материи белого цвета. Древко заканчивалось серебряным копьем. В середине знамени — Георгиевский Крест, по краям надписи. Две серебряные кисти спускались па георгиевской ленте.

В марте 1860 года Георгиевскими знаменами с надписью «За военные подвиги против непокорных горцев» были удостоены Гребенской, Кизлярский, 2-й Сунженский полки, Моздокский, 1-й Сунженский и Горский полки.

Через год Георгиевским знаменем «За отличную усердную службу и за отличие при покорении Восточного и Западного Кавказа» награждается первый и второй Волгские полки.

Не менее славную историю прошли боевые знамёна кубанских казаков.

Кроме знамён у азаков ещё была такая регалия как прапор. Прапор — небольшое ссылка скрыта с длинными хвостами.

Казачьи войска традиционно считались гордостью русской армии, и в силу сложившихся исторических традиций стояли особняком от всех остальных подразделений российского воинства. Образовавшиеся еще во второй половине XV века «вольные люди» оказались необходимыми русскому правительству, заинтересованному в надежной защите рубеже страны. Их не только не преследовали, более того, государство содержало казацкие общины, наделяя их землей, снабжая оружием, снаряжением, обеспечивало свободу, взамен требуя охранять южные границы.

Храбрость и воинское умение казаков поощрялось не только деньгами и землями, но и наградами. История сохранила факты награждения казаков так называемыми «золотыми» – войско Ермака получило «золотые» за отличие в Сибирской военной экспедиции. В 1654 году в связи с воссоединением Украины и России в войска Богдана Хмельницкого было послано более 70 тысяч знаков отличия различного достоинства. Казацкие командиры награждались медалями с портретом монарха, носившимися на шейной ленте. В XVIII веке складывается уже особый тип медалей для иррегулярных казачьих войск: на лицевой стороне – обязательный императорский портрет, на оборотной, в особой фигурной рамке, украшенной знаменами и копьями, – надпись, содержащая название должности и имя награжденного. Известны однотипные медали для верхушки казачества Донского, Запорожского, Волжского, Терского, Уральского и других. Для рядовых казаков чеканились коллективные награды: на аверсе помещался портрет императора, на реверсе надпись («За службу и храбрость», «За усердие к службе»), без указания имени награждаемого.

Естественно, каждое казачье войско имело свою эмблему- герб. В настоящее время Указом Президента утверждены следующие гербы казачьих войск Северного Кавказа:

- Терское войско. В черном поле, под червленой главой, - Императорский штандарт на золотом древке перевязью вправо, поверх него -серебряная волнистая перевязь влево. В главе - возникающий золотой двуглавый орел - главная фигура Государственного герба Российской Федерации. За щитом, в косой крест, - золотые атаманские насеки, перевитые лазоревой, с узкой серебряной каймой, лентой.

Герб Терского войскового казачьего общества может выполняться в одноцветном изображении.

Допускается использование в качестве малого герба Терского войскового казачьего общества щита с расположенными на нем фигурами.

- Кубанское войско. В пурпурном поле, под червленой главой, - золотая зубчатая стена, мурованная черным, с двумя такими же башнями и открытыми между ними воротами. Между башен, из-за стены, выходят золотой пернач и - по сторонам от него - два серебряных бунчука на золотых древках с золотыми навершиями в виде копья над полумесяцем рогами вверх. В главе - возникающий золотой двуглавый орел -главная фигура Государственного герба Российской Федерации. За щитом - лазоревый штандарт с навершием в виде золотого двуглавого орла, на золотом древке с золотым же подтоком, с золотой бахромой и кистями. На полотнище - в золотом лавровом венке - вензель императора Александра II. По сторонам, за щитом, в косой крест положены четыре лазоревых знамени с золотыми навершиями в виде копья, на золотых древках с золотыми же подтоками, с золотой бахромой и кистями. На полотнищах - в золотых лаврово-дубовых венках - вензели императрицы Екатерины II, императоров Павла I, Александра I и Николая I. Древки штандарта и знамен перевиты червленой, с узкой серебряной каймой, лентой.

Казачество очень дорожило своими регалиями, которые являлись для него священными. Именно регалии были и являются тем звеном, которое связывает поколения казаков. В трудный момент казак должен позаботиться о спасении святынь. Ярким примером может служить история Кубанских регалий. 28 февраля 1918 года атаман Кубанского казачьего войска Филимонов и кубанское правительство, не рискнув сопротивляться красным, без боя покидали Екатеринодар. Накануне отступления позаботились о спасении Регалий. Решили вверить их судьбу казакам станицы Брюховецкой. Глухой февральской ночью в сопровождении офицерского конвоя ящики с Регалиями (их везли в гробах) были доставлены в станицу.

Вначале ящики с Регалиями хранились под присмотром станичного атамана И.С.Шевеля. Когда красные подошли к Брюховецкой, Шевель вызвал одного старого, надёжного казака из глухого хутора и, как вспоминал впоследствии, в 1939 году один из лидеров зарубежных кубанских казаков генерал С.П.Звягинцев, «предложил ему принять на себя жертвенный подвиг».

Поздней ночью старый казак подъехал на подводе к атаманскому дому. Скрытно погрузили ящики и спрятали груз в соломе. Даже домочадцы не были посвящены в эту тайну: опасный груз стоил бы головы. Спустя некоторое время его перенесли далеко за хутор. Один ящик закопали посреди гати. Земля лишь сверху была скована морозцем, а дальше – мягкая, рыхлая. Остальные ящики закопали в поле в разных местах. Начавшаяся метель замела следы. Вскоре на хуторе появились красные. Спрашивали о «таинственных гробах», перерыли солому, обыскали хаты… Казаки молчали.

Вскоре белые отбили Екатеринодар. Генерал В.Г.Науменко – будущий атаман Кубанского казачьего войска за рубежом – во главе Корниловского полка первым ворвался в город. Вернулись краевое правительство, атаман, войсковой штаб. Доставили и водворили на прежнее место казачьи Регалии. К счастью, сырость мало повлияла на них; пострадали лишь две высочайшие грамоты из ящика, закопанного в гати. Подвиг казаков станицы Брюховецкой не был забыт: их чествовали в родной станице, произвели в офицерские чины, специальным приказом атамана увековечили их заслуги.

Однако «сто дней» кубанских казаков подошли к концу: наступали красные. Очевидный исход военных событий предопределил решение старого атамана Букретова. Надежд на скорое возвращение уже никто, включая атамана, не питал. Было отдано распоряжение отправить Регалии за границу. В дальнейшем кубанские святыни попали в Белград, а затем, попутешествовав по Европе, оказались в Америке.

В годы Гражданской войны казачество постигла тяжёлая участь. Многие были вынуждены уехать из страны. Вместе с казаками на чужбину отправлялись и их регалии. Но в последнее время активно предпринимаются шаги по их возвращению. Так и Кубанские регалии были возвращены на Родину.

Вопросы к теме

  1. Что такое клейноды, и что они в себя включали?
  2. Что символизировали булава и насека?
  3. Какое значение имели знамёна и прапор?
  4. Почему казак должен дорожить войсковыми регалиями?

Copyright © 2023. All rights Reserved.