Кафедра филологического образования и межпредметной интеграции умц факультета гуманитарного образования Олимпиадная работа по литературе (муниципальный этап)
| Вид материала | Документы |
- Валентина Анатольевна Терешина старший преподаватель кафедры филологического образования, 18.97kb.
- Научно-методическая подготовка студентов-русистов к интеграции филологических дисциплин, 789.64kb.
- Кафедра филологического образования Всероссийская олимпиада школьников по литературе, 49.4kb.
- Программа для вступительного собеседования по литературе для абитуриентов филологического, 155.28kb.
- Шмакотина Ольга Владимировна студентка Филологического факультета Забггпу фунтусова, 1179.13kb.
- Евразийский национальный университет им. Л. Н. Гумилева, 28.34kb.
- Междометные образования с компонентом «Бог»: структурно-семантический и когнитивный, 330.62kb.
- Конкурс проводится в три этапа: 1 этап (муниципальный), 72.49kb.
- Развитие аналитических способностей учащихся при изучении синтаксиса в условиях непрерывного, 812.77kb.
- Вопросы интеграции науки и образования, 1087.99kb.
Комитет общего и профессионального образования Ленинградской области
ГАОУ ДПО «Ленинградский областной институт развития образования»
Кафедра филологического образования и межпредметной интеграции
УМЦ факультета гуманитарного образования
Олимпиадная работа по литературе (муниципальный этап)
2011 – 2012 учебный год
9 класс
І часть.
Время выполнения работы – 1 час.
История и теория литературы, культура.
І. Знание текста художественного произведения.
1. По данному фрагменту определите автора и его произведение.
а). «…Кроме особенного достоинства для нас, сынов России, ее летописи имеют общее. Взглянем на пространство сей единственной Державы: мысль цепенеет; никогда Рим в своем величии не мог равняться с нею, господствуя от Тибра до Кавказа, Эльбы и песков Африканских. Не удивительно ли, как земли, разделенные вечными преградами естества, неизмеримыми пустынями и лесами непроходимыми, хладными и жаркими климатами, как Астрахань и Лапландия, Сибирь и Бессарабия, могли составить одну Державу с Москвою? Менее ли чудесна и смесь ее жителей, разноплеменных, разновидных и столь удаленных друг от друга в степенях образования? Подобно Америке Россия имеет своих Диких; подобно другим странам Европы являет плоды долговременной гражданской жизни…»
б). Царей и царств земных отрада,
Возлюбленная тишина,
Блаженство сел, градов ограда,
Коль ты полезна и красна!
Вокруг тебя цветы пестреют
И классы на полях желтеют;
Сокровищ полны корабли
Дерзают в море за тобою;
Ты сыплешь щедрою рукою
Свое богатство по земли.
в). Под большим шатром
Голубых небес,
Вижу ─ даль степей
Зеленеется.
И на гранях их,
Выше темных туч,
Цепи гор стоят
Великанами.
По степям, в моря,
Реки катятся,
И лежат пути
Во все стороны…
г). Звезда полей во мгле заледенелой,
Остановившись, смотрит в полынью.
Уж на часах двенадцать прозвенело,
И сон окутал родину мою…
Звезда полей! В минуты потрясений
Я вспоминал, как тихо за холмом
Она горит над золотом осенним,
Она горит над зимним серебром…
2. Назовите произведения, в которых эти фразы взяты в качестве эпиграфа? Назовите авторов этих произведений.
а). На зеркало неча пенять, коли рожа крива.
Народная пословица.
б). Старинные люди, мой батюшка.
«Недоросль».
в). «Вкушая, вкусих мало меда, и се аз умираю».
I-я Книга Царств.
ІІ. Историко-литературный блок.
- Назовите известные Вам литературные журналы 1-й половины 19 века.
2. Соотнести годы жизни и имена писателей:
1743 – 1816 Л.Н. Толстой
1745 - 1792 Г.Р. Державин
1783 – 1852 Д.И. Фонвизин
1795 – 1829 В.А. Жуковский
1828 – 1910 А.С. Грибоедов
ІІІ. Теоретико-литературный блок.
- Напишите статью для словаря литературоведческих терминов «Русский народный стих».
- Этюд – небольшое по объёму произведение, посвящённое какому-то отдельному явлению. Как правило, оно лишено сюжетной основы. Напишите этюд о море, используя метафоры, сравнения, гиперболы.
ІΥ. Литература и другие виды искусства.
- Вспомните известные Вам кинофильмы, снятые по произведениям А.С. Пушкина.
- Игрой на каком щипковом инструменте сопровождали своё пение сказители былин?
ІІ часть.
Время выполнения работы – 3 часа.
Комплексный анализ художественного текста.
М.М. Пришвин.
Сочинитель.
Наверху сошла с кустов роса, и внизу под кустами блестит только в пазухе такого листка, где никогда и не просыхает. Коровы наелись и грудой стояли у болотного бочага. Подпасок Ванюшка лежал на кочках дугой. Не сразу и догадаешься, как вышла дуга, он, должно быть, лег на кочку головой, но, пока спал, кочка умялась, голова опустилась, получился высокий живот, и голова и ноги внизу.
Я его давно знаю, – ярко рыжая голова, и на лице крупные веснушки, одна к другой, глаза блестящие, чистые, как обсосанный леденец. Я давно его принял в Берендеево царство и, когда вижу, мимо ни за что не пройду. Мне сегодня удача, хочу с ним побыть и бужу маленького Берендея. Он открыл один глаз на мгновение <…> и опять уснул. Я стал трясти его и хохотать...
Когда он совсем пришел в себя, я вынул из сумки последний номер «Охотника» с моим рассказом и дал ему.
– Прочитай, Ваня, это я написал. Он принялся читать. А я закурил папиросу и занялся своей записной книжкой на пятнадцать минут, – так уже замечено, что курится у меня ровно пятнадцать минут. Когда кончилась папироса, а пастух все читал, я перебил его вопросом:
– Покажи, много прочел? Он указал: за четверть часа он прочел две с половиной строчки, а всего было триста.
– Дай сюда журнал, – сказал я, – мне надо идти. Не стоит читать.
Он охотно отдал журнал со словами:
– Правда, не стоит читать.
Я удивился: таких откровенных и добродушных читателей как-то не приходилось встречать даже среди крестьян. Чуть ущемило, но больше понравилось. Он же зевнул и сказал:
– Если бы ты по правде писал, а то ведь, наверное, всё выдумал?
– Не всё, – ответил я, – но есть немного.
– Вот я бы – так написал!
– Всё бы по правде?
– Всё. Вот взял бы и про ночь написал, как ночь на болоте проходит.
– Ну, как же?
– А вот как. Ночь. Куст большой, большой у бочага. Я сижу под кустом, а утята – свись, свись, свись.
Остановился. Я подумал – он ищет слов или дожидается образов. Вот очнулся, вынул жалейку и стал просверливать на ней седьмую дырочку.
– Ну, а дальше то что? – спросил я. – Ты же по правде хотел ночь представить.
– А я же и представил, – ответил он, – всё по правде. Куст большой, большой! Я сижу под ним, а утята всю ночь – свись, свись, свись.
– Очень уж коротко.
– Что ты, коротко! – удивился подпасок. – Всю то ночь напролёт: свись, свись, свись.
Соображая этот рассказ, я сказал:
– Как хорошо!
– Неуж плохо, – ответил он.
И заиграл на дудочке, сделанной из волчьего дерева, тростника и коровьего рога.
Сборник «Зелёный шум»
Комитет общего и профессионального образования Ленинградской области
ГАОУ ДПО «Ленинградский областной институт развития образования»
УМЦ факультета гуманитарного образования
Кафедра филологического образования и межпредметной интеграции
Олимпиадная работа по литературе (муниципальный этап)
2011 – 2012 учебный год
10 класс
І часть.
Время выполнения работы – 1 час.
История и теория литературы, культура.
І. Знание текста художественного произведения.
1. По данному фрагменту определите автора и его произведение.
а). Просёлочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень;
Люблю дымок спалённой жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь жёлтой нивы
Чету белеющих берез.
б). Край любимый! Сердцу снятся
Скирды солнца в водах лонных.
Я хотел бы затеряться
В зеленях твоих стозвонных.
По меже, на перемётке,
Резеда и риза кашки.
И вызванивают в чётки
Ивы - кроткие монашки.
в). О, неподатливый язык!
Чего бы попросту − мужик,
Пойми, певал и до меня:
«Россия, родина моя!»
Но и с калужского холма
Мне открывалася она −
Даль, тридевятая земля!
Чужбина, родина моя!
г). Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать ─
В Россию можно только верить.
2. Назовите произведения, в которых эти фразы взяты в качестве эпиграфа? Назовите авторов этих произведений.
а). На зеркало неча пенять, коли рожа крива.
Народная пословица.
б). В а н я (в кучерском армячке). Папаша! Кто строил эту дорогу?
П а п а ш а (в пальто на красной подкладке). Граф Петр Андреич Клейнмихель, душенька!
Разговор в вагоне.
в). О rus!
Hor.
О Русь!
ІІ. Историко-литературный блок.
- Назовите известные Вам литературные журналы 2-й половины 19 века.
2. Соотнесите годы жизни и имена писателей:
1818 – 1883 А.Н. Островский
1821 – 1881 И.С. Тургенев
1823 – 1886 Н.С. Лесков
1826 – 1889 Ф.М. Достоевский
1831 – 1895 М. Е. Салтыков-Щедрин
ІІІ. Теоретико-литературный блок.
- Напишите статью для словаря литературоведческих терминов «Силлабический стих».
- Этюд – небольшое по объёму произведение, посвящённое какому-то отдельному явлению. Как правило, оно лишено сюжетной основы.
Напишите этюд о грозе, используя аллитерацию, эпитет, оксюморон.
ІΥ. Литература и другие виды искусства.
- Вспомните известные Вам кинофильмы, снятые по произведениям А.П.Чехова.
- Кем написаны наиболее известные прижизненные портреты А.С.Пушкина?
ІІ часть.
Время выполнения работы – 3 часа.
Комплексный анализ художественного текста.
В.П. Астафьев.
Есенина поют.
«Над окошком месяц. Под окошком ветер. Облетевший тополь серебрист и светел...» − доносится из приемника. И от пальцев ног, рук, от корешков волос, из каждой клеточки тела поднимается к сердцу капелька крови, колет его, наполняет слезами и горьким восторгом, хочется куда-то побежать, обнять кого-нибудь живого, покаяться перед всем миром или забиться в угол и выреветь всю горечь, какая только есть в сердце, и ту, что пребудет ещё в нём.
Голосистые женщины с тихим вздохом ведут и ведут про месяц за окошком, про тальянку, что плачет за околицей, и песнопевиц этих тоже жалко, хочется утешить их, пожалеть, обнадёжить.
Какая очищающая скорбь!
На дворе нету месяца. На дворе туман. Выдохнулся из земли, заполнил леса, затопил поляны, прикрыл реку − всё утопло в нём. Дождливое нынче лето, полегли льны, упала рожь, не растёт ячмень, овсы не вышли даже в трубку. И всё туманы, туманы. Может, и бывает месяц, но не видно его, и спать на селе ложатся рано. И голоса единого не слышно. Ничего не слышно, ничего не видно, отдалилась песня от села, глохнет жизнь без нее.
За рекой, в опустевшей деревне живут две старухи, летом врозь, зимой сбегаются в одну избу, чтоб меньше тратилось дров. Они и поныне моются в русских печах, едят картошки, которые варят в одном чугуне и себе, и скотине, ждут лета, чтоб повидаться с детками. Те приезжают серединой лета, к грибам, ягодам, жаркому, загарному солнцу, привозят матерям в сетках оранжевые апельсины с алжирскими наклейками да заграничные обноски.
А им бы, матерям-то, обувку покрепче, понепромокаемей, мучки бы белой да сахарку − устали они жевать чёрствый хлеб, и хоть стряпать за войну разучились, сляпали бы чего-нито свеженькое. К магазину им не пробиться − как ударит падера, заметет снегом поля, заторосит реку − зима и вовсе отрежет их от мира. Пробовали на лыжах − падают, стары больно.
Приезжал к одной бабке сынок из Ленинграда. Зимой отчего-то прибыл, добрел до матери по сугробам, стучит, а она его не пускает − по голосу уж не узнаёт.
Я спросил у парня: «Сколько зарабатываешь?» − «Мы, строители, хорошо зарабатываем, меньше двухсот не выходит!» − «Помогаешь ли матери-то?» — «А чё ей помогать-то? У ей пенсия двадцать шесть рэ, да кружева все еще плетет...»
Плачет тальянка, плачет.
Только не там, не за рекою, а в моем сердце. И видится мне всё в исходном свете, меж летом и осенью, меж вечером и днем. Лошадь вон старая, единственная на три полупустых села, без интереса ест траву. Пьяный пастух за околицей по-чёрному лает заморённых телят; к речке с ведром спускается Анна, молодая годами и старая ликом женщина.
Двадцать шесть ей было, троих детей имела, а муженёк лих на выпивку удался, выпивший − скор на руку. Задрался как-то на семейном празднике, братья навалились, повязали, носом ткнули в подушку и забыли про него − утром хватились: холоден. Так без мужа и вырастила Анна детей. Сыны теперь норовят ей на лето внуков сбыть, на вино денег просят, «куркулихой» называют. А и, правда, куркулиха − вдвоём с матерью живут в деревне, где прежде было за сорок дворов: коси кругом − не накосишься, сади овощ − не насадишься, кричи людей зимней порой − не докличешься...
«Дальний плач тальянки, голос одинокий...»
Отчего же это и почему так мало пели и поют у нас Есенина-то? Самого певучего поэта! Неужто и мёртвого все его отторгают локтями? Неужто и в самом деле его страшно пускать к народу? Возьмут русские люди и порвут на себе рубаху, а вместе с нею и сердце разорвут, как мне сейчас впору выскрести его ногтями из тела, из мяса, чтоб больно и боязно было, чтоб отмучиться той мукой, которой не перенёс, не пережил поэт, страдающий разом всеми страданиями своего народа и мучаясь за всех людей, за всякую живую тварь недоступной нам всевышней мукой, которую мы часто слышим в себе и потому льнем, тянемся к слову рязанского парня, чтоб ещё и ещё раз отозвалась, разбередила нашу душу его боль, его всесветная тоска.
Я часто чувствую его таким себе близким и родным, что и разговариваю с ним во сне, называю братом, младшим братом, грустным братом, и всё утешаю, утешаю его...
А где утешишь? Нету его, сиротинки горемычной. Лишь душа светлая витает над Россией и тревожит, тревожит нас. А нам всё объясняют и втолковывают, что он ни в чём не виноват и наш-де он, наш. Уже и сами судьи, определявшие, кто «наш» и «не наш», сделались «не нашими», вычеркнуты из памяти людской, но песнь, звук, грусть поэта навечно с нами, а нам всё объясняют и объясняют необъяснимое, непостижимое, потому что он − «не наш» и «не ваш», он – Богово дитя, он Богом и взят на небеса, ибо Богу и самому хорошие и светлые души нужны, вот Он и пропалывает людской огород − глянешь окрест: татарники одни да лопухи, и на опустелой земле горючая трава да дремучие бурьянники прут вверх, трясут красными головами, будто комиссарскими фуражками, кричат о себе, колются, семенем сорным, липучим сорят...
«За окошком месяц...» Тьма за окошком, пустые сёла и пустая земля. Слушать здесь Есенина невыносимо. До приторности засахаренную слезу страдальца-поэта вылизывают пошлым языком, пялят расшивную русскую рубаху на кавказский бешмет, а она не лезет на них, рвется, цепляется за бутафорские газыри.
«Я и сам когда-то пел не уставая: где ты, моя липа, липа вековая?» И в самом деле, где ты, наша липа, липа вековая? Теплый очаг? Месяц? Родина моя, Русь − где ты?
Лежат окрест туманы, плотно, недвижно, никакой звук не пробивается. Едва-едва просочился из-за реки блёклым пятнышком свет в деревенском окошке. Живы старушки. Наработались. Ужинают. Вечер еще длится или уже ночь?
На траве мокро, с листьев капает, фыркает конь в мокром лугу, умолк за деревней трактор. И лежит без конца и края, в лесах и перелесках, среди хлебов и льнов, возле рек и озер, с умолкшей церковью посередине, оплаканная русским певцом Россия.
Смолкни, военная труба! Уймись, велеречивый оратор! Не кривляйтесь, новомодные ревуны! Выключите магнитофоны и транзисторы, ребята!
Шапки долой, Россия!
Есенина поют!
Сборник «Затеси»
Комитет общего и профессионального образования Ленинградской области
ГАОУ ДПО «Ленинградский областной институт развития образования»
Кафедра филологического образования и межпредметной интеграции
УМЦ факультета гуманитарного образования
Олимпиадная работа по литературе (муниципальный этап)
2011 – 2012 учебный год
11 класс
І часть.
Время выполнения работы – 1 час.
История и теория литературы, культура.
І. Знание текста художественного произведения.
1. По данному фрагменту определите автора и его произведение.
а). Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?
Царь, да Сибирь, да Ермак, да тюрьма!
Эх, не пора ль разлучиться, раскаяться...
Вольному сердцу на что твоя тьма?
Знала ли что? Или в бога ты верила?
Что там услышишь из песен твоих?
Чудь начудила, да Меря намерила
Гатей, дорог да столбов верстовых...
б). Касаясь трёх великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.
Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке,
И в краткий миг припомнить разом надо
Всё, что у нас осталось вдалеке.
Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал,
Ты вспоминаешь родину – такую,
Какой её ты в детстве увидал.
в). «…Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо всё, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».
г). …Сила с неправдою
Не уживается,
Жертва неправдою
Не вызывается –
Русь не шелохнется,
Русь – как убитая!
А загорелась в ней
Искра сокрытая –
Встали – небужены,
Вышли – непрошены,
Жита по зернышку
Горы наношены!
Рать подымается –
Неисчислимая,
Сила в ней скажется
Несокрушимая!..
2. Назовите произведения, в которых эти фразы взяты в качестве эпиграфа? Назовите авторов этих произведений.
а). Переходя улицу, оглянись по сторонам.
( Правило уличного движения).
б). Пошел мелкий снег и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение тёмное небо смешалось с снежным морем. Всё исчезло.
−Ну, барин,− закричал ямщик, − беда: буран!
«Капитанская дочка».
в). L. Van Beethoven.
2 Son. (op. 2, № 2).
Largo Appassionato
ІІ. Историко-литературный блок.
- Назовите известные Вам литературные журналы 1-й половины 20 века.
2. Соотнесите годы жизни и имена писателей:
1860 – 1904 А.А. Ахматова
1868 – 1936 В.В. Маяковский
1870 – 1953 А.П. Чехов
1889 – 1966 М. Горький
1893 – 1930 И.А. Бунин
ІІІ. Теоретико-литературный блок.
- Напишите статью для словаря литературоведческих терминов «Тонический стих».
- Вам предлагается строка из стихотворения С.А. Есенина: «О Русь, взмахни крылами…»
Составьте по аналогии свою строку. Напишите четверостишие избранным размером.
ІΥ. Литература и другие виды искусства.
- Вспомните известные Вам кинофильмы, снятые по произведениям М. Горького.
- Назовите первого иллюстратора поэмы А. А. Блока «Двенадцать».
ІІ часть.
Время выполнения работы – 3 часа.
Комплексный анализ художественного текста.
В.В. Набоков.
Рождественский рассказ.
Наступило молчанье. Антон Голый, безжалостно освещённый лампой, молодой, толстолицый, в косоворотке под чёрным пиджаком, напряжённо потупясь, стал собирать листы рукописи, которые он во время чтения откладывал, как попало. Его пестун, критик из "Красной Яви", смотрел в пол, хлопая себя по карманам в поисках спичек. Писатель Новодворцев молчал тоже, но его молчание было другое − маститое. В крупном пенсне, чрезвычайно лобастый, с двумя полосками редких тёмных волос, натянутых поперёк лысины, и с сединой на подстриженных висках, он сидел, прикрыв глаза, словно продолжал слушать, скрестив толстые ноги, защемив руку между коленом одной ноги и подколенной косточкой другой. Уже не в первый раз к нему приводили вот таких угрюмых истовых сочинителей из крестьян. И уже не в первый раз ему брезжил в их неопытных повестях отсвет − до сих пор критикой не отмеченный − его собственного двадцатипятилетнего творчества; ибо в рассказе Голого неловко повторялась его же тема, тема его повести "Грань", написанной с волнением и надеждой, напечатанной в прошлом году и ничего не прибавившей к его прочной, но тусклой славе.
Критик закурил. Голый, не поднимая глаз, совал рукопись в портфель, − но хозяин продолжал молчать, − не потому, что не знал, как оценить рассказ, а потому, что робко и тоскливо ждал, что критик, быть может, скажет те слова, которые ему, Новодворцеву, неудобно сказать: тема, мол, взята новодворцевская, Новодворцевым внушён этот образ молчаливого, бескорыстно преданного своему делу рабочего, который не образованьем, а какой-то нутряной, спокойной мощью одерживает психологическую победу над злобным интеллигентом. Но критик, сгорбившись на краю кожаного дивана, как большая печальная птица, − безнадёжно молчал.
Тогда Новодворцев, поняв, что и нынче желанных слов не услышит, и, стараясь сосредоточить мысль на том, что все-таки к нему, а не к Неверову привели начинающего писателя на суд, переменил положение ног, подсунул другую руку и, деловито сказав "так-с", глядя на жилу, вздувшуюся у Голого на лбу, стал тихо и гладко говорить. Он говорил, что рассказ крепко сделан, что чувствуется сила коллектива в том месте, где мужики на свои деньги начинают строить школу, что в описании любви Петра к Анюте есть какие-то промахи слога, но слышится зов весны, <…> и все время, пока он говорил, ему почему-то вспоминалось, как недавно он послал тому же критику письмо, в котором напоминал, что в январе исполняется двадцать пять лет его писательской деятельности, но что он убедительно просит никаких чествований не устраивать, ввиду того, что еще продолжаются для Союза годы интенсивной работы...
"А вот интеллигент у вас не удался, − говорил он. − Не чувствуется настоящей обречённости..."
Но критик молчал. Это был костлявый, расхлябанный, рыжий человек, страдающий, по слухам, чахоткой, но на самом деле, вероятно, здоровый как бык. Он ответил, письмом же, что одобряет такое решение, и на этом дело и кончилось. Должно быть, в виде тайной компенсации привел Голого... И Новодворцеву стало вдруг так грустно, − не обидно, а просто грустно, − что он осекся и начал платком протирать стекла, и глаза у него оказались совсем добрыми.
Критик встал. "Куда же вы, еще рано..." − сказал Новодворцев, но встал тоже. Антон Голый кашлянул и прижал портфель к боку.
"Писатель из него выйдет, это так", − равнодушно сказал критик, блуждая по комнате и тыкая в воздухе потухшей папиросой. Напевая вполголоса, сквозь зубы, с зыкающим звуком, он повис над письменным столом, затем постоял у этажерки, где добротный "Капитал" жил между потрёпанным Леонидом Андреевым и безымянной книгой без корешка; наконец, все той же склоняющейся походкой подошел к окну, отодвинул синюю штору.
"Заходите, заходите, − говорил Новодворцев Антону Голому, который отрывисто кланялся и потом браво расправлял плечи. − Вот напишите еще что-нибудь − принесите". "Масса снегу навалило, − сказал критик, отпустив штору. − Сегодня, кстати, сочельник".
Он стал вяло искать пальто и шапку. "Во время оно, в сей день, ваша братия строчила рождественские фельетончики..."
"Со мной не случалось", − сказал Новодворцев. Критик усмехнулся. "Напрасно. Вот бы написал рождественский рассказ. По-новому".
Антон Голый кашлянул в кулак. "А у нас", − начал он хриплым басом и опять прочистил горло.
"Я серьезно говорю, − продолжал критик, влезая в пальто. − Можно очень ловко построить. Спасибо... Уже".
"А у нас, − сказал Антон Голый, − был такой случай. Учитель, вздумал на праздниках ребятам ёлку. Устроить. Нацепил сверху. Красную звезду".
"Нет, это не совсем годится, − сказал критик. − В рассказике это выйдет грубовато. Можно острее поставить. Борьба двух миров. Все это на фоне снега".
"Вообще с символами нужно осторожнее обращаться, − хмуро сказал Новодворцев. − Вот у меня есть сосед − препорядочный человек. А все-таки так выражается: "Голгофа пролетариата..."
Когда гости ушли, он сел к письменному столу, подпёр ухо толстой белой рукой. Около чернильницы стояло нечто вроде квадратного стакана с тремя вставками, воткнутыми в синюю стеклянную икру. Этой вещи было лет десять, пятнадцать, − она прошла через все бури, миры вокруг неё растряхивались, − но ни одна стеклянная дробинка не потерялась. Он выбрал перо, придвинул лист бумаги, подложил ещё несколько листов, чтобы было пухлее писать...
"Но о чём?" − громко сказал Новодворцев и ляжкой отодвинул стул, зашагал по комнате. В левом ухе нестерпимо звенело.
"А ведь этот скот нарочно сказал", − подумал он, и, словно проделывая в свой черед недавний путь критика по комнате, пошел к окну.
"Советует... Издевательский тон... Вероятно, думает, что оригинальности у меня больше нет... Вот закачу в самом деле рождественский рассказ... Потом будет сам вспоминать, печатно: захожу я к нему однажды и так, между прочим, говорю: "Изобразили бы вы, Дмитрий Дмитриевич, борьбу старого и нового на фоне рождественского, в кавычках, снега. Продолжали бы до конца ту линию, которую вы так замечательно провели в "Грани", − помните сон Туманова? Вот эту линию... И в эту ночь родилось то произведение, которое..."
Окно выходило во двор. Луны не было видно... нет, впрочем, вон там сияние из-за тёмной трубы. Во дворе были сложены дрова, покрытые светящимся ковром снега. В одном окне горел зеленый колпак лампы, кто-то работал у стола; как бисер, блестели счеты. С краю крыши вдруг упали, совершенно беззвучно, несколько снежных комьев. И опять − оцепенение.
Он почувствовал ту щекочущую пустоту, которая всегда у него сопровождала желание писать. В этой пустоте что-то принимало образ, росло. Рождество, новое, особое. Этот старый снег и новый конфликт...
За стеной он услышал осторожный стук шагов. Это вернулся к себе сосед, скромный, вежливый, − коммунист до мозга костей. С чувством беспредельного упоения, сладкого ожидания Новодворцев снова присел к столу. Настроение, краски зреющего произведения уже были. Оставалось только создать остов − тему. Ёлка − вот с чего следовало начать. Он подумал о том, что, вероятно, в некоторых домах бывшие люди, запуганные, злобные, обречённые (он их представил себе так ясно...) украшают бумажками тайно срубленную в лесу ёлку. Этой мишуры теперь негде купить, ёлок не сваливают больше под тенью Исакия...
Мягкий, словно в суконце обёрнутый стук. Дверь открылась на вершок. Деликатно, не просовывая головы, сосед сказал:
"Попрошу у вас пёрышко. Лучше тупое, если есть..." Новодворцев дал.
"Бладасте", − сказал сосед и бесшумно затворил дверь. Этот незначительный перерыв как-то ослабил образ, который уже созревал. Он вспомнил, что в "Грани" Туманов жалеет о пышности прежних праздников. Плохо, если получится только повторение. Некстати пронеслось и другое воспоминание. Недавно, на одном вечере, какая-то дамочка сказала своему мужу: "Ты во многом очень похож на Туманова". Несколько дней он был очень счастлив. А потом с этой дамочкой познакомился, и оказалось, что Туманов − жених её сестры. И это был не первый обман. Критик один сказал ему, что напишет статью о "тумановщине". Что-то было бесконечно лестное в этом слове, начинающемся с маленькой буквы. Но критик уехал на Кавказ изучать грузинских поэтов. А все же бывало и приятное. Такой перечень, например: Горький, Новодворцев, Чириков...
В автобиографии, приложенной к полному собранию сочинений (шесть томов, с портретом), он описал, с каким трудом он, сын простых родителей, пробился в люди. На самом деле юность у него была счастливая. Хорошая такая бодрость, вера, успехи. Двадцать пять лет тому назад в толстом журнале появилась его первая повесть. Его любил Короленко. Он бывал арестован. Из-за него закрыли одну газету. Теперь его гражданские надежды сбылись. Среди молодых, среди новых он чувствовал себя легко, вольно. Новая жизнь была душе его впрок и впору. Шесть томов. Его имя известно. Но тусклая слава, тусклая...
Он скользнул обратно к образу ёлки − и вдруг, ни с того ни с сего вспомнил гостиную в одном купеческом доме, большую книгу статей и стихов с золотым обрезом (в пользу голодающих), как-то связанную с этим домом, и ёлку в гостиной, и женщину, которую он тогда любил, и то, как все огни ёлки хрустальным дрожанием отражались в её широко раскрытых глазах, когда она с высокой ветки срывала мандарин. Это было лет двадцать, а то и больше назад, − но как мелочи запоминаются.
С досадой отвернулся он от этого воспоминания, и опять, как всегда, вообразил убогие ёлки, которые, верно, сейчас украшают... Из этого не сделаешь рассказа, но, впрочем, можно обострить... Эмигранты плачут вокруг ёлки, напялили мундиры, пахнущие нафталином, смотрят на ёлку и плачут. Где-нибудь в Париже. Старый генерал вспоминает, как бил по зубам, и вырезает ангела из золотого картона... Он подумал о генерале, которого действительно знал, который действительно был теперь заграницей, − и никак не мог представить его себе плачущим, коленопреклонённым перед ёлкой...
"Но я на верном пути," − вслух произнёс Новодворцев, нетерпеливо преследуя какую-то ускользающую мысль. И что-то новое, неожиданное стало грезиться ему. Европейский город, сытые люди в шубах. Озарённая витрина. За стеклом огромная ёлка, обложенная по низу окороками; и на ветках дорогие фрукты. Символ довольствия. А перед витриной, на ледяном тротуаре...
И, с торжественным волнением, чувствуя, что он нашёл нужное, единственное, − что напишет нечто изумительное, изобразит, как никто, столкновение двух классов, двух миров, он принялся писать. Он писал о дородной ёлке в бесстыдно освещённой витрине и о голодном рабочем, жертве локаута, который на ёлку смотрел суровым и тяжёлым взглядом.
"Наглая ёлка", писал Новодворцев, "переливалась всеми огнями радуги".
1928 г.
Ключи к заданиям.
9 класс.
- 1.
а). Н. М. Карамзин. «История государства Российского».
б). М. В. Ломоносов. «Ода на день восшествия на престол Елисаветы Петровны, 1747 года».
в). И. С. Никитин. «Русь».
г). Н.М. Рубцов. «Звезда полей».
2.
а). Н. В. Гоголь. «Ревизор».
б). А. С. Пушкин. «Капитанская дочка».
в). М. Ю. Лермонтов. «Мцыри».
- 1 1. Библиотека для чтения», «Вестник Европы», «Маяк», «Москвитянин», «Московский наблюдатель», «Московский телеграф», «Отечественные записки», «Русский Музеум», «Современник», «Телескоп».
2. 1743 – 1816 Г.Р. Державин
1745 - 1792 Д.И. Фонвизин
1783 – 1852 В.А. Жуковский
1795 – 1829 А.С. Грибоедов
1828 – 1910 Л.Н. Толстой
- III. 1. Русский народный стих – общее название тонических стихотворных форм устного народного творчества: говорного стиха (загадки, поговорки, пословицы, прибаутки), речитативного стиха (баллады, былины, исторические песни, духовные стихи) и песенного стиха (лирические песни).
IV. 1. «Алеко», «Бал», «Барышня-крестьянка», «Бахчисарайский фонтан», «Борис Годунов», «Выстрел», «Дубровский», «Евгений Онегин», «Капитанская дочка», «Коллежский регистратор», «Маленькие трагедии», «Метель», «Пиковая дама», «Путешествие в Арзрум», «Руслан и Людмила», «Русский бунт», «Сказка о царе Салтане», «Сказ про то, как царь Петр арапа женил», «Станционный смотритель» и т.д.
2. На гуслях.
.
Ключи к заданиям.
10 класс.
I. 1.
а). М.Ю. Лермонтов. «Родина».
б). С.А. Есенин. «Край любимый! Сердцу снятся…»
в). М.И. Цветаева. «Родина».
г). Ф. И. Тютчев. «Умом Россию не понять…».
2.
а). Н. В. Гоголь. « Ревизор».
б). Н.А. Некрасов. «Железная дорога».
в) А. С. Пушкин. «Евгений Онегин».
II.
1. «Вестник Европы», «Время», «Журнал для всех», «Звезда», «Москвитянин», «Нива», «Отечественные записки», «Русский архив», «Русский вестник», «Русская мысль», «Русская речь», «Русское слово», «Современник», «Стрекоза», «Эпоха» и т.д.
2. 1818 – 1883 И.С. Тургенев
1821 – 1881 Ф.М. Достоевский
1823 – 1886 А.Н. Островский
1826 – 1889 М.Е. Салтыков-Щедрин
1831 – 1895 Н.С. Лесков
III. 1. Силлабический стих – форма силлабического стихосложения, основанная на одинаковом количестве слогов в каждой стихотворной строке: длина стиха определяется количеством слогов. Как правило, в середине строки из 8-ми и более слогов присутствует цезура.
IV.
- «Август», «Анна на шее», «Анюта», «Ваня на 42-ой улице», «В городе С.», «Главный свидетель», «Дама с собачкой», «Деревенская жизнь», «Дом с мезонином», «Душечка», «Дядя Ваня», «Если бы знать», «Злоумышленник», «Кое-что из губернской жизни», «Лебединая песня», «Маска», «Медведь», «Мой ласковый и нежный зверь», «Моя жизнь», «Налим», «Невеста», «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Плохой хороший человек», «Попрыгунья», «Провинциальный роман», «Роман с контрабасом», «Свадьба», «Смерть чиновника», «Три сестры», «Хамелеон», «Хирургия», «Чайка», «Человек в футляре», «Чеховские мотивы», «Шведская спичка», «Эти разные, разные лица…», «Юбилей» и т.д.
2. Василием Андреевичем Тропининым, Орестом Адамовичем Кипренским.
Ключи к заданиям.
11 класс.
I. 1.
а). А. А. Блок. «Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?»
б). К. М. Симонов. «Родина».
в). Н. В. Гоголь. «Мёртвые души».
г). Н. А. Некрасов. «Кому на Руси жить хорошо».
2.
а). И. Ильф, Е. Петров. «Золотой теленок».
б). М. А. Булгаков. «Белая гвардия».
в). А. И. Куприн. «Гранатовый браслет».
II.
1. «Аполлон», «Вестник Европы», «Весы», «Жизнь и творчество», «Журнал для всех», «Звезда», «Золотое руно», «Красная новь», «Нива», «Новый мир», «Понедельник», «Роман-газета», «Русский архив», «Русский вестник», «Русская мысль» и др.
2. 1860 – 1904 А.П. Чехов
1868 – 1936 М. Горький
1870 – 1953 И.А. Бунина
1889 – 1966 А.А. Ахматова
1893 – 1930 В.В. Маяковский.
III.
1. Тонический стих (акцентный стих) – стихотворный метр в тоническом стихосложении. В стихотворении, написанном акцентным стихом, стихи равны по числу ударений, а количество безударных слогов, расположенных между ударными, свободно и может составлять от нуля до семи. Общая формула акцентного стиха: —′ 0/7―′ 0/7…
IV.
1. «Васса», «В людях», «Дело Артамоновых», «Детство Горького», «Егор Булычев и другие», «Жизнь Клима Самгина», «Летние люди», «Мальва», «Мать», «Мещане», «Мои университеты», «На дне», «Скуки ради», «Табор уходит в небо», «Фома Гордеев» и т д.
2. Юрий Павлович Анненков.