Тема XVI экономический рост

Вид материала

Документы

Содержание 16.3. Пределы роста. Новые мальтузианцы Пессимистические выводы Мальтуса относительно перспектив будущего придали экономике облик «мрачной науки» (dismal Science), как Рис. 16.6. Мальтузианская ловушка Современные взгляды на население. Контроль за ростом населения. Состояние долговременной устойчивости в модели накопления капитала Технические новшества и возрастающий спрос. Направления инвестиций. 16.4. Проблемы экономического роста в России Таблица 16.3. Динамика ВВП России и его компонентов (1992 г. =100) 3.Избыточная милитаризация экономики. 4.Компенсирующая роль природного фактора.

Подобный материал:

• Лекция Экономический рост, 551.64kb.
• Тема Национальное хозяйство: задачи макроэкономического анализа. Экономический рост, 285.86kb.
• Конкурс научных работ аспирантов, соискателей, научных сотрудников "Экономический рост, 22.12kb.
• Пособие по изучению раздела дисциплины «экономический рост» для студентов всех специальностей, 656.55kb.
• 1. Социально-экономический кризис 1990-1998(99) годов и рост народного хозяйства страны, 71.58kb.
• Социально-экономический и политический кризис XVI – начала XVII, 877.96kb.
• Торговля и экономический рост, 157.32kb.
• Экономический рост в мировой экономике, 6.81kb.
• Всероссийский заочный финансово – экономический институт, 287.3kb.
• Тема : Нидерландская революция XVI века, 59.76kb.

16.3. Пределы роста.

Мальтузианская ловушка Одним из наиболее ранних исследователей связи населения с экономикой был английский экономист Томас Роберт Мальтус (1766–1834) в 1796 году опубликовал работу “Опыт о законе народонаселения”. В этом труде он попытался опровергнуть общепринятое среди экономистов мнение о том, что численность и рост населения являются синонимами богатства, и утверждал, что численность населения будет расти до тех пор, пока не столкнется с ограниченным предложением продуктов питания. Мальтус первым использовал выводы Б. Франклина об удвоении населения в американских колониях примерно каждые 25 лет и пришел к выводу о том, что универсальной тенденцией является рост населения в геометрической прогрессии. Иначе говоря, с каждым поколением происходит следующий прирост: 1, 2, 4, 8, 16, 32, 64,

128, 256, 512, 1024... Население увеличивается настолько быстро, что людям становится тесно на земном шаре. Мальтус утверждал также: поскольку затраты труда повы­шаются, а земельные площади фиксированы, производство продуктов может, в отличие от численности населения, увеличиваться лишь в арифметической прогрессии: 1, 2, 3, 4...

Заметим: Мальтус не утверждал, что население всегда и повсюду будет возрастать именно такими темпами. Речь идет лишь о тенденции, о том, что контроль над при­ростом населения и меры по его ограничению способны снизить темпы разрыва между увеличением численности людей, с одной стороны, и возможностями обеспечить их средствами существования — с другой. В своих более поздних, мало читаемых работах Мальтус отошел от своей доктрины, выразив надежду, что рост населения будет сдер­живаться снижением рождаемости в большей мере, нежели в результате эпидемий, войн и т. п.

Мальтус никогда полностью не отказывался от идеи промышленной революции. Он также не отрицал предположения о том, что после 1870 г. в большинстве стран Запада рост населения начнет замедляться одновременно с повышением уровня жизни и реальной заработной платы (этот феномен демографического движения будет рассмотрен особо).

Новые мальтузианцы трансформировали старые идеи, приспособив их к событиям 60-х годов, когда возросло внимание к проблемам экономического роста и стабильности.

Хотя Мальтус начал размышлять и писать о демографических проблемах далеко не первым, он первым сумел создать теорию народонаселения. Правда, его теория привлекла к себе внимание при его жизни не столько тем, что ее оценили как вклад в развитие демог­рафической науки, сколько тем, что в ней увидели опровержение оптимистических представлений Годвина, Кондорсе и Оуэна, будто бы человеческое общество может быть усовершенствовано с помощью социального законодательства. Для нас же гораз­до важнее то обстоятельство, что из теории Мальтуса следовали вполне определенные аналитические выводы. Сводя причину бедности к простому соотношению темпа прироста населения с темпом прироста жизненных благ, определяющих прожиточный мини­мум, теория Мальтуса установила некий стандарт, на который опирались все пред­ставления классиков об экономической политике. Мальтус всегда умел восстанавливать против себя всех, кто верил в возможность улучшения социальных условий. Он говорил, что всякая сознательная попытка улучшить усло­вия будет сметена неодолимой людской массой. Он любил повторять, что любые попытки побороть нищету, прибегая к прямым государственным субсидиям или к частной благотворительности, могут только ослабить главное ограничение роста на­селения — необходимость для каждого заботиться о себе самому и полностью отвечать за свою непредусмотрительность. Исходная посылка Мальтуса, заключается в противопоставлении биологической спо­собности к произведению потомства, определяемой природными инстинктами, у че­ловека так же, как у животных, и факторов, которые таковую способность ограничи­вают.

Указанные ограничения разделены на принудительные и предупредительные, - так, по Мальтусу, различаются силы, влияющие на нормы рождаемости и смертности. Над этим «позитивным» делением на две категории он поставил три вида «норматив­ных» факторов: бедность, порок и «нравственное обуздание». И позади всех — глав­ный фактор: «средства существования» (которые иногда определяются как условие биологическое, а иногда, как культурное), т.е. наличие минимума средств, необходи­мых для поддержания жизни.

Отождествляя «средства существования» с пищевыми продуктами, Мальтус хотел пока­зать согласно логике того времени, что быстро увеличивать производство продоволь­ствия просто не представляется возможным, так как ресурсы земли ограниченны, а технические усовершенствования в сельском хозяйстве идут слишком медленно. Для подтверждения своей правоты у него была магическая формула: закон убывающего плодородия почвы.

По существу, Мальтус противопоставил гипотетическую способность населения к росту в определенном темпе фактической невозможности увеличивать продоволь­ственные ресурсы тем же темпом.

Пессимистические выводы Мальтуса относительно перспектив будущего придали экономике облик «мрачной науки» (dismal Science), как назовет ее впоследствии Карлейль.

Поскольку земля – ресурс ограниченный, то каждый дополнительный работник добавляет меньший прирост продукта, чем предыдущий. Следовательно, производство продуктов питания на душу населения будет падать.

N – численность населения;

F/N – продовольствие на душу населения;


Рис. 16.6. Мальтузианская ловушка

N – увеличение и уменьшение численности населения из-за избытка или недостатка еды. Согласно Мальтусу, Земля способна прокормить не только ограниченное количество населения. Численность населения должна быть стабильной – N, тогда это позволит всем питаться на нормальном уровне; т.е. количество еды на душу населения будет соответствовать потребностям в еде для одного человека.

Одна из наиболее драматических попыток предсказать будущее была сделана уче­ными группы, известной в Европе как Римский клуб. Д. Форрестер в “Динамике мира” (1971), Д. Медоуз и его соавторы в “Пределах роста” (1972) создали компьютери­зованную модель экономики мира. В ней рост населения рассматривался по Мальтусу, исходя из того, что природные ресурсы истощаются, а технический прогресс — явление разрушительное. Будущее мира, согласно утверждениям Римского клуба, весьма мрачно: безграничный рост невозможен, он упирается в ограниченность ресурсов. Хотя границы производственных возможностей растут, существует предел роста. Предполагается, что при стабильной численности населения и нулевом росте будет расти качество выпускаемой продукции. В частности, срок службы. Если выросла долговечность производимых товаров, то можно выпускать меньше.

Взгляды многих ученых на экономический рост оказались под сильным влиянием неомальтузианцев, получивших ярлык “пессимистов изнутри и снаружи”. Компьютерная модель глобальной экономики “предсказывала” предел экономического роста, или свое­образный коллапс, вследствие разрушения окружающей среды, ограниченности земли и ее ресурсов, роста численности населения. По словам одного экономиста, неомальту­зианский компьютер “выл волком”.

Современные взгляды на население. Мальтус и ряд других ученых считали, что если выпустить рождаемость из-под контроля, население будет неудержимо прирастать. Однако история разных (и, возможно, в будущем развивающихся) стран идет другим путем, численность населения здесь стабилизировалась. В доиндустриальные времена была высокая рождаемость и высокая смертность, сегодня и тот, и другой показатель снизился.

Контроль за ростом населения. Следуя “рецептам” мальтузианцев, в некоторых странах активно применялись меры контроля над рождаемостью, причем самые разно­образные: от просветительных кампаний до стерилизации. В ход шло все, нередко пренебрегали даже постулатами религии. Классическим примером может быть Китай с населением более 1,2 млрд. человек. И результаты, хотя и медленно, дали о себе знать — рост населения стабилизировался. Для 2/3 населения земного шара борьба с нищетой все еще оборачивается мерами по снижению рождаемости.

У Смита и Мальтуса количество труда возрастало относительно земли. В современных моделях капитал растет быстрее, чем труд.. Что происходит с выпуском продукции в расчете на душу населения, если капитал растет по отношению к труду? Последствия совершенно аналогичны тем, которые имеют место, когда происходит увеличение затрат труда, а количество земли остается неизменным. В случае с капиталом закон снижающейся доходности вступает в действие, если капитал растет быстрее, чем труд, при отсутствии нововведений.

Таким образом, относительное возрастание капитала происходит по мере его более быстрого роста по сравнению с населением и трудом. При отсутствии технических улучшений это приведет к увеличению выпуска продукции, которое, однако, происходит медленнее, чем растет капитал. Более того, реальная заработная плата увеличится, а реальный доход на капитал и реальная процентная ставка уменьшатся.

Состояние долговременной устойчивости в модели накопления капитала (состояние, при котором уровни реальной заработной платы и процента постоянны) возможно при наиболее высоких уровнях доходов, при условии, что накоплено большое количество производственных зданий и оборудования. Эта версия хотя и не предполагает постоянного прогресса, но более оптимистична, чем унылый взгляд на проблему Мальтуса.

Технические новшества и возрастающий спрос. Фактически ни мрачные взгляды мальтузианцев, ни стагнационистские взгляды сторонников стабильной заработной платы и прибыли не подтверждены историей. В западных странах никогда не было аграрного перенаселения, так же как реальная заработная плата никогда не оказывалась в состоянии стагнации, если прекращался процесс накопления капитала.

В самом деле, быстрый рост инвестиций в науку, появление новых технологий, совершенствование системы управления обусловили быстрый рост производственных возможностей стран Европы и Северной Америки. Капитал и труд стали более продуктивными, кривая дохода на капитал и границы фактора цены двигаются вверх. Больший доход может быть получен при тех же затратах капитала и труда, если технологии совершенствуются, т. е. вместо движения к устойчивому состоянию с неизменным уровнем дохода, заработной платы и процента увеличивается доход на каждую единицу произведенных затрат. Если бы инвестиции не осуществлялись, то теория падения уровня прибыли К. Маркса, возможно, была бы правомерной. Но инвестиции увеличили продуктивность капитала и аннулировали закон падения уровня прибыли.

Направления инвестиций. Не все инвестиции индифферентны по отношению друг к другу. У одних фаворит капитал, у других — труд. Машины и тракторы, например, сокра­щают потребность в труде и увеличивают потребность в капитале. Вложения такого рода называются трудосберегающими инвестициями. Они приводят к увеличению прибыли по отношению к заработной плате. Инвестиции, сокращающие приложение капитала в большей степени, чем приложение труда, называются капиталосберегающими и повышают заработную плату по отношению к прибыли. Промежуточное положение занимают “нейтральные инвестиции”. Со времени начала промышленной революции инвестиции имеют характер трудосберегающих.

Экономическая структура не остается раз и навсегда данной. Она подвержена изменениям, причем чем быстрее совершаются эти изменения, чем эластичнее подгоняется структура к требованием времени, тем успешнее развивается экономика. Структурные изменения после Второй мировой войны захватили практически все страны, и хотя пути их не были одинаковыми, можно выделить из них два основных. В одном главенствуют стихийные силы, порождаемые чисто рыночными отношениями. Структура изменяется в результате изменений в норме прибыли. Разоряются или увольняются меньшей доходностью хозяева предприятий в элементах структуры, переставших быть перспективными. Капитал, рабочая сила, предпринимательская энергия устремляются туда, где сегодня стало выгоднее.

Другой путь – широкое использование государственных рычагов для ускорения прогрессивных структурных изменений (промышленная политика). Здесь обычно применяют необходимые прогнозные оценки, которые помогают заранее определить, какие элементы структуры должны подвергнуться сокращению, а каким элементам целесообразно оказать содействие.

Первый путь с известной степенью условности можно назвать американским. Здесь опорой служила преимущественно стихия рынка при пассивном государственном вмешательстве. Этот путь оказался долгим, чреватым значительными социальными издержками, сопровождался замедленным темпом роста эффективности производства.

Второй путь – это японский (по которому за Японией вот уже 30 лет идет Южная Корея), путь с опорой на централизованные рычаги регулирования, государственное планирование и ускоренный межотраслевой перелив ресурсов. Это путь более быстрый, с меньшими социальными издержками и значительными темпами роста производительности.

Реализация структурной политики в различных странах обладает определенной спецификой. В США в структурной политике применялись традиционные рычаги регулирования: кредитные и налоговые льготы, тарифная внешнеэкономическая политика. В этой стране как и в других странах Запада (например в Великобритании с приходом к власти М.Тетчер), экономическая политика правительства направлялась на защиту интересов производителей отраслей, находившихся в депрессии (металлургия, судостроение, текстильная промышленность, угледобыча), с целью их постепенного сокращения без стихийного «обвала».

Для Японии и ряда других азиатских стран характерна более активная структурная политика. С начала 50-х гг. в Японии стали создаваться «депрессионные картели» в отраслях, переживающих экономические трудности, застой и спад производства. Целью подобных образований было снижение общих объемов производства в отрасли, утратившей перспективность. За решением Министерства внешней торговли и промышленности в 60-х годах последовали государственные программы ликвидации шахт с высокими издержками и профессиональной переподготовки уволенных шахтеров. К концу 70-х годов работали лишь высокоэффективные шахты, численность работников угольной промышленности уменьшилась в 10 раз.

Активную роль в перепрофилировании в Японии играло министерство внешней торговли и промышленности. На него возлагалась ответственность за разработку плана стабилизации положения в отросли и сокращения объемов производства в ней. Правительство не имело административных полномочий по выполнению этого плана. Компаниям выдавались лишь рекомендации и вкладки, подкрепленные серьезным анализом и необходимой информацией.

Опыт структурных изменений в развитых странах говорит о том, что наибольший эффект они приносят при оптимальном сочетании стихийных рычагов с активным организационным воздействием государства. Нет сомнения, что среди наиболее важных мер, направленных на ускорение экономического роста, находятся микроэкономические меры, включающие защиту прав собственности, поддержание стабильной политической обстановки и обеспечение международной интеграции на основе политики свободной торговли.


16.4. Проблемы экономического роста в России

Россия — страна, обладающая богатыми природны­ми ресурсами, относительно квалифицированной ра­бочей силой, богатыми промышленными и технологи­ческими традициями — в принципе в состоянии обес­печить себе стабильное развитие в долгосрочной пер­спективе. Тем не менее, масштабы экономического застоя в 80-е годы (последнее десятилетие эпохи соци­ализма) и последовавший вслед за этим резкий эконо­мический спад 90-х годов практически не имеют ана­логов в мировой истории. Отечественная промышленность в начале 1999 г. выпускала в натуральном выражении почти втрое меньше продукции, чем в 1991 г.⁹. Спад производства пережили все постсоциалистические страны, проводившие реальные рыночные экономические реформы, и поэтому, в экономической литературе он получил название трансформационного¹⁰. Трансформационный спад - это, главным образом, падение объе­мов ВВП и инвестиций, связанное с изменением характера экономической системы, с переходом от советской экономике к рыночной (рис.16.1).


Таблица 16.3. Динамика ВВП России и его компонентов (1992 г. =100)


годы


Негативные явления, происходящие в экономике России после распада СССР, явля­ются продолжением процесса снижения эффективности общественного произ­водства, начавшегося в СССР еще в 50-е годы.

В послевоенный период США и СССР соперничали на международной арене за общественное мнение союзников в вопросах производства оружия и ракет, а также в области экономики. В 1958 г. советский премьер Хрущев хвастливо заявил, что СССР экономически похоронит США. В эпоху стагнации американской экономики, когда советские планы выполнялись и первый запуск советского спутника превратил Советский Союз в передовую технологическую державу, это казалось вполне возможным: СССР может обогнать смешанную экономику США¹¹. В СССР в результате невыполнения послевоенных пятилетних планов произошло замедление темпов экономического роста, причины которого будут рассмотрены ниже. С. Кон и Г. Шредер - эксперты по советской экономике - подсчитали, что относительная и абсолютное падение эффективности советской экономики в целом, и особенно в промышленности, обусловлено снижением эффективности использования капитальных фондов и замедлением темпов роста производительности труда.

Инвестиционная политика в СССР была направле­на главным образом на капитальное строительство, а после войны наращивание объемов производства в 1 подразделении стало носить самодовлеющий характер и происходило практически на неизменной технической основе, что привело к экстенсивному развитию 1 подразделения и формированию ресурсорасточительного типа производства во II под­разделении. Для процесса инвестирования характерны постоянно высокая доля капитальных вложений, направляемых в группу «А» и посте­пенное уменьшение доли капитальных вложений во все сферы жизнеобеспечения нации. В абсолютных цифрах за 1918—1940 гг. на развитие отраслей группы «А» было направлено 17,7 млрд. руб. капиталовложений, а группы «Б» — 3,8 млрд. руб., соотноше­ние инвестиций в оба комплекса составляло 4,5:1, а в 1981—1985 гг. соответственно — 264,4 млрд. и 36,3 млрд. руб.— более чем 7:1¹². В СССР наряду с сокращением удельного веса группы «Б» (в 1970 г. он составлял 26,6%, а в 1987 г.— 24,9%) в неблагоприятном направлении менялась и структура производства средств производства. Так, в продукции группы «А» в 1970 г. на средства производства приходилось лишь 20,3%, в то время как на предметы труда—79,7%, в 1985 г. соответственно—19,4 и 80,6%¹³. Низкое качество машино­строительной продукции сделало ее неконкурентоспособной на мировом рынке; СССР постепенно превращался в сырьевой придаток мировой экономики, что во многом опре­делялось необходимостью экспорта нефти и газа как практически един­ственного источника валютных поступлений¹⁴. Одновременно резко снижалась эффективность: падала фондоотдача и замедлялись темпы роста производительности труда. В 70-80 гг. происходило постепенное старение производствен­ного аппарата. Низкие нормы амортизации не стимулировали списание изношенных фондов, а введенная реформой 1966—1967 гг. плата за фон­ды из-за своей незначительной величины не смогла противодействовать излишнему накоплению старых средств труда. В результате коэффициент выбытия основных фондов сни­зился с 2,3% в 1970 г. до 1,9% в 1990 г., а коэффициент ввода новых фондов сократился с 10,5% в 1970 г. до 5,9 % в 1990 г.¹⁵

На протяжении 60-80-х гг. в СССР происхо­дило монотонное затухание как темпов роста национального дохода, так и темпов вовлечения в экономику традиционных источников экономического развития—увеличения численности занятых, основных фондов, капиталовложений, добычи топлива. Кризисные явления в экономике непрерывно нарастали и к середине 80-х годов достигли чрезвычайной остроты. Началось устойчивое снижение темпов роста экономики, что нашло отражение даже в официальной ста­тистике, которая, как считали эксперты МВФ, МБРР и ЕБРР, традиционно завышала показа­тели роста. Среднегодовые темпы прироста чистого материального про­дукта (ЧМП) снизились с почти 8% во второй половине 60-х годов до немногим более 3% в первой половине 80-х. При этом следует иметь в виду, что как второй по величине экспортер нефти в мире СССР оказал­ся в большом выигрыше от скачков цен на нефть в 1973—1974 и 1979— 1980 гг. Полученный в результате колоссальный выигрыш на изменени­ях в условиях торговли сгладил и в определенной мере завуалировал усиливающиеся недостатки стратегии экстенсивного роста и узкие ме­ста в существующей экономической системе¹⁶. С 1985 г. в целях оживления эконо­мического роста и ликвидации основных узких мест в экономике было выдвинуто несколько крупных инициатив. Их лейтмотивом было пере­оборудование и модернизация промышленности (главным образом за счет наращивания капиталовложений), но ключевых проблем, стоящих перед системой, они не решили, а эко­номические условия даже ухудшились. Прирост ЧМП, по официальным данным, в 1986—1987 гг. составил в среднем 2% в год, то есть оказался ниже среднегодовых темпов прироста, достигнутых в первой половине 80-х годов. Экономические трудности были усугублены резким падением ми­ровых цен на нефть в 1986 г., что отрицательно повлияло как на экспортные поступления, так и на бюджет и вызвало необходимость наращивания объемов экспорта в страны с конвертируемой валютой и резкого сокращения импорта¹⁷. Производительность труда в 1986—1988 гг. увеличивалась в среднем за год на 2,8%, а в 1990 г. официальная статистика отметила ее падение на 3%. В 1986—1990 гг. снизился фонд накопления национального дохода, тогда как в 1981—1985 гг. он увеличился на 15,6%¹⁸. Расчеты реального ВНП, «очищенного» от скрытой инфляции, сви­детельствуют о прекращении экономического роста не в 1990 г., как сле­дует из официальных данных, указанных в табл. S-18, а в 1986 г.¹⁹ Стаг­нация динамики реального ВНП на душу населения наступила еще раньше—уже во второй половине 70-х годов, когда среднегодовые темпы прироста этого показателя составили только 0,8%. В первой половине 80-х годов они были равны уже 0,6% в год²⁰.

Среди причин падения темпов экономического роста СССР можно выделить следующие.

1. Невосприимчивость советской экономики к технологическому прог­рессу. Удельный вес ресурсосберегающих технологий в СССР за 1960—1990 гг. в среднем увеличивался на 1% в год. Скорость диф­фузии технологий постоянно убывает и к началу 90-х гг. прибли­зилась к нулю²¹. В результате нарастало техническое отставание страны. Невостребованность технологического прогресса компен­сировалась избыточным ростом инвестиций и излишним потребле­нием природных ресурсов.

2. Чрезмерная инвестиционная активность в сфере производства и ги­пертрофированное накопление путем централизованно-планового принудительного ограничения склонности населения к потреблению. В результате, если в 1950 г. объем валовых капитальных вложений составил в СССР 30% уровня США, то в 70—80-е гг. объемы капиталовложений в этих двух странах примерно сравнялись, хотя национальный доход в СССР был менее 2/3 уровня США. Темпы прироста производ­ственных основных фондов в СССР устойчиво превышали темпы прироста вало­вых капитальных вложений, следовательно, их накопление увеличива­лось быстрее, чем возмещение выбытия, на которое расходовалось только 20% капиталовложений, а на прирост основных фондов—оставшиеся 80%²².

3.Избыточная милитаризация экономики. Хотя со­ветский военный бюджет в рублевом исчислении был в 4 раза меньше аме­риканского в долларах, но, поскольку «оборонный» рубль равнялся примерно 4—6 долл., то численность советской армии и производство основных видов вооружений в 2 и более раза превышают соответствую­щие показатели в США²³.

4.Компенсирующая роль природного фактора. Наряду с инвестициями природный фактор является важнейшим источником экономического роста страны, компенсирующим антиинновационный характер централизованно-плано­вой системы. В послевоенный период ве­личина национального богатства страны, включая запасы природных ресурсов, абсолютно сократилась примерно на 25%²⁴. При этом в расчете на душу населения национальное богатство (по неполным оценкам) с 1960 г. по 1988 г. уменьшилось в 1,8 раза, т.е. происходил процесс абсолютного обнищания населения. В СССР на создание 1 руб. имущества расходовалось 2,2 руб. природных богатств. Если бы энергоемкость и материалоемкость национального дохода в СССР была такой же, как и в промышленно развитых государствах, эта пропорция не превышала бы 1 руб./руб.²⁵

Невосприимчивость системы к технологическому прогрессу и попытка компенсировать его медленное распространение наращиванием массы инвестиций и природ­ных ресурсов закономерно создали пределы дальнейшего экономическо­го роста страны, что вызвало обнищание ны­не живущего поколения, вследствие чего потребление в СССР по отно­шению к США в рублевом исчислении составляло в 1989 г. 0,22, а в дол­ларовом—0,36 ²⁶.

Как показывают приведенные на рис.16.1 данные, по всем основным показателям раз­вития экономики кроме чистого экспорта в 1990-1998 гг. происходило падение. Только в 1997 г. отме­чался слабый рост ВВП, продукции промышленно­сти и сельского хозяйства, но в следующем, 1998 г., ВВП снова упал. В 1999 г. отмечался более заметный рост ВВП и продукции промышленности. Однако в целом по отношению к 1990 г. ВВП составил в 1999 г. лишь 59,5%²⁷. Рост промышленного производства про­должается уже 26 месяцев подряд (с сентября 1998 года) со среднегодовым темпом в 12%. Это абсолютный рекорд пос­леднего десятилетия. Уровень промышлен­ного производства в октябре 2000 г. превысил точ­ку кризисного минимума на 27,7% и оказал­ся выше уровня предкризисного максимума, достигнутого в октябре 1997 года, на 13,3%. Тем не менее, интенсивность индустриально­го производства в конце 2000 г. пока что вернулась только к уровню февраля-марта 1994 г.²⁸

Вместе с тем, несмотря на рост экономики за 1999-2000 гг., можно сказать, что задачи, стоявшие перед Россией в начале 90-х, - экономическая либерализация, финансовая стабилизация, разделение сфер от­ветственности и принципов действия экономики и государства, создание эф­фективного частного сектора, возобновление устойчивого и стабильного эко­номического роста - в большой степени остались нерешенными. Как считают многие экономисты либерального направления, в России в 1992-1999 гг. не было ни «шоковой терапии», ни либерализма, ни монетаризма²⁹.

Действия всех российских правительств в 90-е годы наиболее точно характе­ризуются понятием «популистская социалистическая политика», которая нанесла непоправимый ущерб нашей стране. К середине 90-х гг. Россия занимала 23 место в мировой классификации стран по размеру ВВП в текущих рыночных ценах. Располагая 11,47% мировой территории, РФ к началу 1998 г. обладала лишь 1,63% мирового ВВП и обеспечи­вала 1,37% мирового экспорта. Производительность в ее промышленном секторе не достигала и 20% уровня США, а в сельском хозяйстве составляла 1,2% от макси­мального показателя Нидерландов³⁰.

По размерам экономического потенциала Россия стала ус­тупать не только самим США, но и их отдельным штатам. Среди шта­тов США по объемам производимых товаров и услуг Россия оказалась на 10-м месте - вслед за Мичиганом и перед Джорджией - штатом с населением, лишь ненамного превышающим население Московской области. По уровню экономического раз­вития в 1998 г. Россия занимала 104-е место в мире. При продолжении в России прежней экономической политики к 2010 г. по произ­водству ВВП на душу населения Россия может опуститься на 120-е место в мире³¹.

Прямым фактором, который определяет эко­номический рост, являются капитальные вложе­ния. По сравнению с 1990 г. их общий объем со­кратился примерно в 5 раз, что более чем вдвое превышает сокращение ВВП и промышленного производства³². Стабильное восстановление российской экономики, испытывающей серьезную нехватку капитальных ре­сурсов (в среднем реальные объемы инвестиций со­кращались с 1991 г. на 16% в год), представляется ма­ловероятным без значительного сдвига в области на­копления капитала. Основная проблема России – это нехватка инвестиций. Между тем, с 1990 г. по 1999 г. абсолютный уровень инвестиций в российскую экономику сократился на ¾, причем объем инвестиций производственного назначения – на 4/5³³. Приток прямых частных иностранных инвестиций в 1993-1999 гг. составил около 10 млрд. долл., или примерно 8-10% объема капитала, вывезенного из страны за эти годы. Внешнее финансирование, получа­емое от международных финансовых организаций и правительств дру­гих государств, не покрывает потерь от вывоза капитала (всего от МВФ и Всемирного банка получено около 25 млрд. долл.). Таким образом, в настоящее время большую часть объема инвес­тиций в основной капитал осуществляют предприятия (83%), в том числе на 20% за счет привлеченных средств. Более половины этих вложений приходится на федеральные естественные монополии³⁴. Инвестиционный потенциал промышленности стал явно недостаточен для экономического роста. Совершенно очевидно, что годы реформ радикально подор­вали производственный потенциал экономики. Чтобы обновлять основные фонды промышленности хотя бы на 5% в год, требуется производить капитальные затраты в объеме 173,3 млрд. руб. Однако фак­тически все инвестиции в основной капитал составили в 1998 г. 135,2 млрд. руб. Эта тенденция очевидно неблагоприятна для решения проблем обновления и рестуктуризации производственного аппарата. За период 1990-1997 гг. падение производства в отраслях высоких технологий составило 50,4%, что почти вдвое снизило долю добавленной стоимости в продук­ции машиностроения. Доля производственного оборудова­ния старше 10 лет достигла в 1998 году 75,8%. Коэффициент обновления основных фондов в промышленности снизился с 6,9 в 1990 г. до 1,0 в 1998 г., в машиностро­ении — с 6,6 до 0,4³⁵. Доля производственного оборудования в возрасте до 5 лет составляет менее 10% против 65% в США³⁶.

Состояние производственного аппарата характеризуется степенью его из­носа, который на начало 1999 г. в среднем по промышленным предприятиям достиг 50,4%, в том числе полной - 18,5%. Многие годы выбытие основных производственных фондов превышает их ввод, в результате чего происходит сжатие как промышленного по­тенциала, так и основного капитала. Соотношение объемов начисленной за год амортизации и наличия ос­новных фондов свидетельствует о возможности замены за счет этого источ­ника во всех отраслях промышленности лишь 2-4% оборудования. В 1998 г. крупными и средними промышленны­ми предприятиями использовано 86% начисленной за год амортизации. При этом на инвестиционные цели направлено примерно 3/4 от всей суммы³⁷. Можно констатировать, что в России идет массовое выбытие физически и морально изношенных основных производственных фондов.

С самого начала рыночных преобразований в России был допущен серьез­нейший просчет, поскольку роль государственного регули­рования была сведена к минимуму, а сами преобразования были от­даны во власть рыночной стихии. Во многом экономичес­кое положение нашей страны обусловлено трудностями переходного пе­риода, сменой экономи­ческой сис­темы. Одни из них неизбежны, но, на­верное, других можно бы­ло бы избежать. Страны Восточной Европы имели примерно те же исходные позиции, но доби­лись го­раздо большего. Цена реформ в России оказывается значитель­но выше, чем в этих странах, именно потому, что российские реформаторы всерьез в ре­альной по­литике стали реализовывать три неизменных по­стулата неолибераль­ной ортодоксии, весьма со­мнительных с точки зрения их применимости в пере­ходных экономиках.

1 постулат - "любое государственное вмеша­тельство всегда вредит эффектив­ному размеще­нию ресурсов", то есть "ошибки государства все­гда хуже ошибок рынка".

2 постулат - "государственная собственность в принципе неэффективна, по­этому надо ее прива­тизировать как можно быстрее".

3 постулат - "любое изменение общего уровня цен