Проблема коммуникативной рациональности в западной философии второй половины 20-го начала 21-го века

Вид материала

Диссертация

Содержание Официальные оппоненты I. общая характеристика работы Актуальность темы исследования. Степень разработанности проблемы Цель и задачи исследования. Методологические основы исследования. Структура диссертации и ее основное содержание. Глава 1 «Идейные предпосылки формирования современных концепций коммуникативной рациональности» В первом параграфе «Проблема рациональности в теоретическом наследии М.Вебера» Во втором параграфе «Жизненный мир и разум в философии Э.Гуссерля» В третьем параграфе «Рациональность и смысловое конструирование жизненного мира в социально-философской концепции А.Шюца» Глава 2 «Альтернативы современного понимания проблемы коммуникативной рациональности» В первом параграфе «Коммунитарная установка современной западной философии и проблема коммуникативной рациональности» Во втором параграфе «Постмодернистская трактовка коммуникативной рациональности в неопрагматизме Р.Рорти» В третьем параграфе «Понимание коммуникативной рациональности в неомарксизме Ю.Хабермаса» Ii. научная новизна исследования и обоснование основных положений, выносимых на защиту Iii. историко-научная и практическая значимость исследования и апробация его результатов

Подобный материал:

• Дискуссия о проблеме рационального обоснования социальной справедливости в западной, 325.5kb.
• Наследие и. Канта и г. В. Ф. Гегеля и дискуссия по проблеме правового государства, 340.38kb.
• Автору программы или учителю. Таким образом построены разделы «Проза второй половины, 126.74kb.
• Учебно-методический комплекс дисциплины «История западной философии», часть 6 («Западная, 386.4kb.
• Тематическое планирование по литературе. 10 класс, 31.14kb.
• На правах рукописи, 636.42kb.
• Литература по философии для подготовки к вступительному экзамену в аспирантуру, 11.27kb.
• 1. 1 Русский пейзаж XIX века в оценке художественной критики, 185.46kb.
• Удмуртская проза второй половины ХХ начала ХХI века: человек и мир, эволюция, особенности, 1445.54kb.
• Абшиев Х. А. Роль передовой русской мнтеллигенции западной Сибири в истории политической, 153.82kb.

На правах рукописи


ЛОЗИНА Джульетта Владимировна


ПРОБЛЕМА КОММУНИКАТИВНОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ

В ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ

ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ 20-го – НАЧАЛА 21-го ВЕКА


Специальность 09.00.03. – история философии


АВТОРЕФЕРАТ


диссертации на соискание ученой степени

кандидата философских наук


Тверь 2009


Диссертация выполнена на кафедре теории и истории культуры

Тверского государственного университета.


Научный руководитель доктор философских наук, профессор

Губман Борис Львович


Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Михайлова Елена Евгеньевна

кандидат философских наук

Буланов Владимир Владимирович

Ведущая организация Академия повышения квалификации и переподготовки работников образования


Защита состоится «26» июня 2009 г. в 14.00 часов на заседании диссертационного совета по философским наукам (ДМ 212.263.07) в Тверском государственном университете по адресу: 170000, Тверь, ул. Желябова, д. 33.


С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тверского государственного университета по адресу:

170000, Тверь, ул. Скорбященская, д.44а (с авторефератом диссертации можно познакомиться на сайте ТвГУ://http university.tversu.ru/aspirants/abstracts)


Автореферат разослан «25» мая 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета С.П. Бельчевичен

кандидат философских наук, доцент.

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Проблема коммуникативной рациональности является одной из центральных в современной философии. Интерес к ней современных западных авторов обусловлен, в первую очередь, тем, что она вырисовывается в качестве центральной в контексте кризиса классической метафизики и формирования постметафизической ситуации, диктующей новый взгляд на содержание и функции философского знания. Анализ коммуникативной рациональности требует осмысления способов ее конституирования, нормативного содержания, корреляции с динамически изменяющимися реалиями современной эпохи. В социально-практическом плане коммуникативная рациональность предстает важнейшим основанием формирования демократического общества. В процессе демократической модернизации проблема коммуникативной рациональности приобретает большое значение и для России. Именно поэтому анализ дискуссии о коммуникативной рациональности в западной философии второй половины 20-го – начала 21-го века имеет не только большое научно-теоретическое, но и практическое значение.

Актуальность темы исследования. Рассмотрение взглядов представителей современной западной философии на проблему коммуникативной рациональности предполагает выяснение основных стратегий ее обсуждения, сложившиеся в границах феноменологии, герменевтики, философии лингвистического анализа, постпозитивизма, прагматизма и неопрагматизма, структурализма и постструктурализма, неомарксизма и иных влиятельных направлениях мысли. Их изучение дает возможность глубже понять сущность, ценностные основания и мировоззренческую направленность каждого из этих направлений современной философской мысли, выявить их отношение к классической западноевропейской и постклассической философии. Это создает основу для понимания специфики постклассической трактовки коммуникативной рациональности, возникшей на фоне стремительных изменений в современном мире.

Обращение к дискуссии о коммуникативной рациональности, ведущейся в сочинениях представителей современной западной философии, позволяет подойти к выявлению возможных методологических, аксиологических, деонтологических и эпистемологических оснований позитивного рассмотрения этой проблемы. В субъект-субъектной коммуникации складываются рациональные стандарты, задаю­щие способ мировидения в том или ином типе культуры. Коммуникативный разум вторгается в пределы непосредственной данности знаково-символических полей жизненного мира, осваивая их как неисчерпаемый ре­зервуар тематизации и создания новых смыслов. Картина реальности пред­стает в качестве результата рационального освоения жизненного мира, разде­ляемого в границах определенного культурного сообщества. При этом ее строение достаточно сложно и многослойно. Итогом вторжения коммуникативного разума в непосредственную данность жизненного мира оказывается создание универсалий культуры, за­дающих целостное видение реальности. Универсалии культуры являют собой первую онтологическую проекцию, упорядочивающую реалии мира в сфере обыденного языка. Они не просто предлагают участникам коммуникативного взаимодействия некоторые общие ракурсы истолкования человека и мира, но и несут в себе определенное ценностное наполнение как результат первично­го обобщения коллективной жизненной практики. Они варьируются в своем содержательном наполнении в зависимости от типа культуры и исторической стадии его существования. Рассматривая мир сквозь призму универсалий культуры, субъекты комму­никативного взаимодействия одновременно получают основания и для созда­ния многообразных специализированных образов реальности от искусства и морали до науки и философии. Каждая из форм культуры предстает в качест­ве особого способа рационализации смыслового содержания, полученного из жизненного мира.

В свете дискуссии по проблеме коммуникативной рациональности, ведущейся в современной западной социальной философии, более отчетливо вырисовываются перспективы демократической модернизации в современной России. Намеченные ею горизонты позволяют выявить ценностно-мировоззренческие основания осуществления коммуникативного процесса в сфере социально-политического взаимодействия, создающего условия построения устойчивой демократии.

Диссертационное исследование имеет педагогическое значение, поскольку сформулированные в его рамках выводы могут найти применение в преподавании целого ряда социально-гуманитарных наук, таких как история философии, социальная философия, политология и др.

Степень разработанности проблемы. Проблема коммуникативной рациональности привлекает внимание ведущих теоретиков современной философской мысли. Дискуссии, идущие сегодня в русле проблемного поля ее обсуждения, непосредственным образом обращены к классическому наследию философии эпохи Нового времени и постклассической мысли. Именно в процессе освоения историко-философской традиции обнаруживаются те основные мыслительные сценарии коммуникативной рациональности, которые создаются теоретиками современной западной философии. В имеющейся отечественной и зарубежной литературе, освещающей дискуссию по проблеме коммуникативной рациональности в западной философии второй половины 20-го – начала 21-го века, изучены ее исторические корни, а также отдельные аспекты, сопряженные с предложенными западными авторами стратегиями рассмотрения этой проблемы.

В зарубежной философской литературе основные линии рассмотрения проблемы коммуникативной рациональности, сложившиеся в западной мысли второй половины 20-го – начала 21-го века, намечены в фундаментальных трудах Р. Бернстина, Д. Ваттимо, Д. Дэвидсона, Ж.-Ф. Лиотара, Р. Рорти, Ю. Хабермаса, У. Эко и др¹. Многоаспектность проблемы коммуникативной рациональности обусловила многообразие исследовательских стратегий ее анализа, которые при всей их полярности обнаружили и возможность взаимного сближения и синтеза. Важную лепту в изучение таковой внесли труды теоретиков постпозитивизма (Х. Альберт, К. Поппер, Т.Кун, П.Фейерабенд и др.), лингвистической философии и неопрагматизма (Л. Витгенштейн, Д. Серль, П. Строссона, Д. Дэвидсон, М. Уайт, Р. Рорти и др.), структурализма и постструктурализма (М. Фуко, Ж. Деррида, Ж. Делеза, Ф. Гватарри, Ж.-Ф. Лиотара, Ж.-Л. Нанси и др.), герменевтики (М. Хайдеггер, Х.-Г. Гадамер, Р. Бубнер, П. Рикер), неомарксизма (Ю.Хабермас, К.-Аппель, А. Хоннет и др.). Свою кульминацию дискуссия о коммуникативной рациональности обрела на рубеже 20-го-21-го вв. в полемике Р. Рорти и Ю. Хабермаса, которая по сути дела намечает две полярные линии видения этой проблемы, суммируя итоги ее обсуждения в границах несхожих мировоззренческих парадигм.

Общая характеристика историко-философских корней и важных моментов дискуссии о коммуникативной рациональности второй половины 20-го – начала 21-го века, дана в трудах Н.С. Автономовой, П.П. Гайденко, Б.Л. Губмана, П.С. Гуревича, И. Т. Касавина, В.А. Лекторского, Ю.Н. Давыдова, М.К. Мамардашвили, Б.В. Маркова, Л.И. Микешиной, Н.В. Мотрошиловой, В.А. Подороги, В.Н. Фурса, И.П. Фарман, Н.С. Юлиной и др.². Их изучение позволяет выделить основные парадигмы обсуждения темы коммуникативной рациональности, сложившиеся в формате дискуссии второй половины 20-го – начала 21-го века.

Отдельные аспекты исследования этой проблемы представлены в работах российских авторов, анализировавших ее в контексте рассмотрения различных течений современной западной философии второй половины 20-го – начала 21-го века. Применительно к феноменологии и герменевтической парадигме они изучены в трудах В.У. Бабушкина, И.С. Вдовиной, П.П. Гайденко, А.А.Михайлова, А. В. Михайлова, Г.М. Тавризян и др.³ Структуралистский и поструктуралистский варианты подхода к этому вопросу рассмотрены в работах Н.С. Автономовой, А.А. Грицанова, Н.Б. Маньковской, В.А. Подороги и др.⁴. В исследованиях А.Ф. Грязнова, А.Ф.Зотова, М.С.Козловой, С.В. Никоненко, З.А. Сокулер и др. представлена трактовка темы коммуникативной рациональности в аналитической философии⁵. Ее неомарксистское понимание дано в работах Вершинина, А.Ф. Гайды, Давыдова Ю.Н., Б.В. Маркова, Н.В. Мотрошиловой, Е.Л. Петренко, В.Н. Фурса, И.П.Фарман и др.⁶

Вместе с тем, в существующей научной литературе до сих пор не сложилось целостного теоретического осмысления генезиса и содержания дискуссии по проблеме коммуникативной рациональности в западной мысли второй половины 20-го – начала 21-го века. Теоретическая неразработанность и практическая значимость этой проблемы обусловили выбор темы исследования, объектом которого является постклассическая западная философская мысль второй половины 20-го – начала 21-го века, а предметом – дискуссия по проблеме коммуникативной рациональности, ведущаяся ее представителями.

Цель и задачи исследования. Целью диссертации является исто­рико-философский анализ дискуссии представителей западной философской мысли второй половины 20-го – начала 21-го века по проблеме коммуникативной рациональности. Достижение поставленной цели предполагает решение ряда задач:

– рассмотреть теоретические истоки современной дискуссии по проблеме коммуникативной рациональности, сложившиеся в границах философского и социологического дискурса в первой половине 20-го столетия;

– изучить влияние теоретического наследия М.Вебера, связанного с рассмотрением рациональности и ее исторических форм, на формирование современных представлений о коммуникативной рациональности;

– выявить значение анализа жизненного мира и его рационализации, предложенного в философии Э. Гуссерля, для формирования проблемного поля дискуссии о коммуникативной рациональности, ведущейся в западной философской мысли второй половины 20-го – начала 21-го века;

– раскрыть особенности воздействия учения А. Шюца о смысловом конструировании жизненного мира на современную дискуссию о коммуникативной рациональности;

– провести рассмотрение основополагающих черт коммунитарной установки, сложившейся в современной западной философии, в границах которой рассматривается проблема коммуникативной рациональности;

– предложить интерпретацию постмодернистской трактовки коммуникативной рациональности, сложившейся в неопрагматизме Р.Рорти;

– проанализировать понимание коммуникативной рациональности в неомарксизме Ю.Хабермаса.

Источниками исследования являются прежде всего произведения Р.Рорти, Ю. Хабермаса и других участников дискуссии по проблеме коммуникативной рациональности, ведущейся в западной социально-философской мысли второй половины 20-го – начала 21-го века, а также теоретическое наследие М. Вебера, Л. Витгенштейна, Э. Гуссерля, А. Щюца и других авторов, чье идейное наследие сформировало тематическое поле обсуждения этой проблемы. К числу источников следует также отнести произведения философов Античности, Нового времени и современности, обсуждаемые в их сочинениях. Источниковая база диссертации включает также новейшие исследования современных западных авторов, посвященные изучению воззрений представителей западной социально-философской мысли второй половины 20-го – начала 21-го века на проблему коммуникативной рациональности.

Методологические основы исследования. Используемые методы исследования определены особенностями темы. В диссертационном исследовании используется герменевтическая методология, проблемно-тематический способ анализа и изложения материала. При написании работы применялись структурный, струк­турно-функциональный, исторический и сравнительно-исторический методы.

Структура диссертации и ее основное содержание. Работа со­стоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Общий объем диссертации - 182 страницы.

Во «Введении» обосновывается актуальность темы ис­следования, рассматривается степень научной разработанности постав­ленной проблемы, определяются объект, предмет, цели и задачи диссертационной работы, раскрывается методологическая основа диссертации, а также ее на­учная новизна и положения, выносимые на защиту.

Глава 1 «Идейные предпосылки формирования современных концепций коммуникативной рациональности» посвящена анализу генезиса современных концепций коммуникативной рациональности.

В первом параграфе «Проблема рациональности в теоретическом наследии М.Вебера» исследуется интерпретация М.Вебером рациональности действий субъектов, конституирующей единое поле социальности их сообщества, и рациональности как определяющей черте современной европейской культуры.

Во втором параграфе «Жизненный мир и разум в философии Э.Гуссерля» раскрыты историко-философские корни и содержание теоретической платформы рационального обоснования концепции «жизненного мира» в феноменологии Э.Гуссерля.

В третьем параграфе «Рациональность и смысловое конструирование жизненного мира в социально-философской концепции А.Шюца» выявлены основополагающие черты теоретического синтеза, осуществленного этим автором.

Глава 2 «Альтернативы современного понимания проблемы коммуникативной рациональности» сфокусирована на особенностях обоснования коммуникативной рациональности в западной философии второй половины 20-го – начала 21 века, и, прежде всего, на наиболее актуальных для современного фазиса обсуждения этой проблемы вариантах ее трактовки в неомарксистской концепции Ю.Хабермаса и неопрагматизме Р.Рорти.

В первом параграфе «Коммунитарная установка современной западной философии и проблема коммуникативной рациональности» дан анализ основных парадигм подхода к проблеме коммуникативной рациональности, сложившихся в западной философии второй половины 20-го – начала 21-го века.

Во втором параграфе «Постмодернистская трактовка коммуникативной рациональности в неопрагматизме Р.Рорти» раскрыты философско-методологические основания истолкования коммуникативной рациональности в концепции Р.Рорти.

В третьем параграфе «Понимание коммуникативной рациональности в неомарксизме Ю.Хабермаса» демонстрируются основные черты видения Ю. Хабермасом коммуникативной рациональности в исторически меняющемся социокультурном контексте.

В «Заключении» подведены итоги диссертационного исследования, сформулированы его основные выводы.


II. НАУЧНАЯ НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ И ОБОСНОВАНИЕ ОСНОВНЫХ ПОЛОЖЕНИЙ, ВЫНОСИМЫХ НА ЗАЩИТУ

Научная новизна исследования заключается в следующих положе­ниях:

1. Исследованы теоретические истоки современной дискуссии по проблеме коммуникативной рациональности, сложившиеся в границах философского и социологического дискурса в первой половине 20-го столетия. Само обращение к рефлексивному рассмотрению этой темы охарактеризовано в качестве итога кризиса классической новоевропейской метафизики сознания и формирования постметафизического способа философского теоретизирования, отмеченного повышенным вниманием к феномену субъект-субъектного взаимодействия, в котором рождаются исторически обусловленные рациональные формы коммуникации и коррелятивные им образы мира.

2. В качестве важнейших конкретных феноменов, подготовивших становление проблемного поля современной дискуссии о коммуникативной рациональности рассмотрены возникшие еще в первой половине 20-го века концепции М. Вебера, Э. Гуссерля и А. Шюца. В поле синтеза философского и социологического дискурса в рамках этих концепций возникает принципиальная для современной мысли идея о том, что именно социальное взаимодействие людей составляет источник исторически трансформирующихся форм рациональности, сопряженных с ними способов мысли и действия, уходящих своими корнями в интегрированный языком мир повседневности – «жизненный мир».

3. Показано, что коммунитарная доминанта, социокультурная центрированность ведущих направлений западной философской мысли второй половины 20-го – начала 21-го века объясняют повышенный интерес ее представителей к различным граням проблемы коммуникативной рациональности - ее социокультурной обусловленности, лингво-семантических характеристик, характеризующих ее феноменов понимания, интерпретации, перевода, интертекстуальности и т.д. Это прослеживается на материале таких несхожих во многом направлений постметафизической мысли как постпозитивизм, лингвистическая философия, неопрагматизм, структурализм, постструктурализм, герменевтика и неомарксизм.

4. Свою кульминацию дискуссия о коммуникативной рациональности обрела на рубеже 20-го  21-го вв. в полемике Р. Рорти и Ю. Хабермаса, которая по сути дела намечает две полярные линии видения этой проблемы, суммируя итоги ее обсуждения в границах несхожих мировоззренческих парадигм. Выявлено, что в границах неопрагматизма Р. Рорти превалирует трактовка коммуникативной рациональности, отмеченная номиналистическим утверждением невозможности проникновения в исторически уникальные и лингвистически замкнутые культурные миры, в то время как неомарксизм Ю. Хабермаса сопряжен с более оправданной в теоретико-методологическом и практическом планах стратегией преодоления подобного партикуляризма на базе поиска универсальных оснований межчеловеческого взаимодействия.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Формирование мыслительных предпосылок современного видения проблемы коммуникативной рациональности складывается на фоне утверждения постметафизического способа философской рефлексии еще в первой половине 20-го столетия. Оно происходит в интердисциплинарном дискурсивном пространстве философии, лингвистики, истории, экономики, юриспруденции и других социально-гуманитарных дисциплин. Особая роль в процессе генезиса представлений о коммуникативной рациональности принадлежит теоретическим построениям М. Вебера, Э. Гуссерля и А. Шюца, в границах которых состоялся продуктивный синтез философского и социологического знания, позволивший увидеть в коммуникативных субъект-субъетных связях процесс непрестанной рациональной тематизации жизненного мира.

В теоретическом наследии М.Вебера проводится идея о рациональности как конституирующей осмысленное взаимодействие людей, производящей саму основу социальной жизни. Его теория рациональности притязает на раскрытие содержания действий людей, понимание другого человека как рационального существа. М. Вебер предвосхитил многие содержательные моменты современного видения коммуникативной рациональности, рассматривая социальный мир как итог рационального соглашения людей друг с другом, продуцирующего многообразие исторически своеобразных типов рациональности. В современных дискуссиях особенно часто воспроизводится тема формальной рациональности как определяющей черте европейской культуры Нового времени и наших дней.

М.Вебер основоположник «понимающей» социологии и теории социального действия, применивший ее принципы к экономической истории, к исследованию политической власти, религии, права. Он берет в качестве исходной категории тот идеальный случай действия, когда оно не может быть расщеплено на две разные реальности – смысловую и психическую, когда цель действия и цель действующего не расходятся между собой. В качестве методологического фундамента науки у него выступает целерациональное действие. Вебер рассматривает целерациональное действие как идеальный тип, поэтому он заявляет, что «рационалистический» характер его метода вовсе не предполагает рационалистической трактовки самой социальной реальности. Целерациональность – это, по Веберу, методологическая, а не онтологическая установка ученого, это средство анализа действительности, а не характеристика самой этой действительности.

Вебер выделяет четыре вида социального действия: целерациональное, ценностно-рациональное, аффективное и традиционное. Вебер расположил четыре указанных типа действия в порядке возрастающей рациональности. Традиционное и аффективное действия можно назвать субъективно-иррациональными, в виду того, что объективно оба могут оказаться рациональными. Ценностно-рациональное действие уже содержит в себе субъективно-рациональный момент, поскольку действующий сознательно соотносит свои поступки с определенной ценностью как целью. Но этот тип действия только относительно рационален, поскольку, прежде всего, сама ценность принимается без дальнейшего опосредствования и обоснования и не принимаются во внимание побочные следствия поступка. Абсолютно рациональным в установленном Вебером смысле слова является только целерациональное действие, если оно протекает в чистом виде.

Вебер убежден, что рационализация социального действия, создание его конвенциональных форм есть тенденция самого исторического процесса. И хотя этот процесс протекает без помех и отклонений, европейская история последних столетий и вовлечение других, неевропейских, цивилизаций на путь индустриализации, проложенный Западом, свидетельствуют, по Веберу, о том, что рационализация есть всемирно-исторический процесс.

Вебер развил идею возрастания роли целерационального действия с точки зрения структуры общества в целом, говоря о том, что рационализируется способ ведения хозяйства, рационализируется управление как в области экономики, так и в области политики, науки, культуры – во всех сферах социальной жизни; рационализируется образ мышления людей, так же как и способ их чувствования и образ жизни в целом. При этом, возрастает социальная роль науки, представляющей собой, по Веберу, наиболее чистое воплощение принципа рациональности. Наука проникает прежде всего в производство, а затем в управление, и, наконец, также и в быт, – в этом Вебер видит одно из свидетельств универсальной рационализации современного общества.

2. Начиная с самых первых работ Э. Гуссерля проблема науки и научности составляла центральную тему феноменологии. Он выступает с идеей «философии как строгой науки». Создаваемая им феноменология, по его убеждению, призвана воплотить в жизнь принцип строгой научности, который до сих пор еще не был по-настоящему реализован. Однако, феноменология Э. Гуссерля обретает свою кульминацию в проблематике жизненного мира, близкой по существу основному пафосу философии жизни. Говоря о жизненном мире, он, прежде всего подчеркивает его донаучный характер: это «до-» указывает как на историческое предшествование жизненного мира наукам и конструируемым ими «картинам мира», так и на генетическое: «объективные» истины, способы их верификации, условия истинности – все это основано на том, что уже в качестве несомненно истинного (само собой разумеющегося) дано сообществу ученых как необходимый набор предпосылок выполнения ими своих научных задач. В таком же отношении находится жизненный мир к любой – необязательно научной – жизненной практике.Эти идеи Э. Гуссерля оказали существенное влияние на современнное видение проблемы предпосылок коммуникативной рациональности.

Понятие «жизненного мира» Э. Гуссерля является смысловым фундаментом человеческого знания, в том числе и знания естественнонаучного. Именно забвение жизненного мира, абстрагирование от него, разрыв с ним механики нового времени положил, по Гуссерлю, начало превращению ее в объективизм и натурализм и тем самым подготовил кризис европейских наук. В отличие от мира конституированного и идеализированного, жизненный мир не создается нами искусственно, в некоторой особой обстановке, а дан непосредственно до всякой особой установки сознания, причем дан с полнейшей очевидностью всякому человеку. Это дорефлексивная данность в отличие от теоретической установки, требующей предварительной рефлексии и перестройки сознания. Именно этот мир, говорит Гуссерль, является той общей почвой, на которой вырастают все науки. Поэтому для осмысления научных понятий и принципов мы должны обратиться к этому повседневному миру. Жизненный мир Гуссерля изначален и первичен по отношению ко всякому возможному, в том числе и научному познанию и опыту.

В гуссерлевской расшифровке понятия «жизненного мира» сразу видится сфера «феноменов», обозначавшаяся уже в ранней феноменологии. В «Кризисе европейских наук» происходит более четкое осознание Гуссерлем того обстоятельства, что феноменология не является наукоучением, а скорее «критикой» научного познания с точки зрения вопроса о восприятии «непосредственных очевидностей», общезначимых истин. Гуссерль считает рационализм и «объективизм» Нового времени «неподлинной» философией из-за того, что главным и высшим по значению объектом философского анализа был признан мир научного опыта, а сфера жизненного мира была признана «просто субъективно-релятивной».

В ходе эволюции философии Гуссерля уточнялся не только предмет феноменологии, но и менялось понимание науки и научной рациональности. Однако оставалась неизменной гуссерлева трактовка естествознания нового времени как «натуралистического объективизма» и его стремление показать границы научной рациональности, которая существенно отличается от философского разума. В «Кризисе европейских наук» благодаря введению понятия «жизненного мира» Гуссерль превращает трансцендентальную феноменологию в своего рода философию истории, сближаясь, таким образом, с историцизмом неогегельянства и историческим вариантом философии жизни. Феноменология выдвинула новые по сравнению с классической философией проблемы и соответственно избрала непривычные методологические средства для их разрешения. При этом Гуссерль действительно был одним из первых, кто описал новую проблемную сферу широко и систематически. Здесь во многом содержится разгадка его глубокого влияния на современную западную философию, постановку ею проблемы рационализации жизненного мира.

3. Социальная феноменология А. Шюца представляет собой те­оретический синтез «поздней» конститутивной феноменологии Э. Гуссерля и «понимающей» теории социального действия М. Вебера. Осуществляя анализ феноменологической философии и немецкой «понимающей» социологии, А. Шюц использует фундаментальные установки гуссерлевской феноменологии в качестве инструментов для прояснения базисных социально-философских понятий. Важ­нейшим методологическим императивом феноменологической социологии А. Щюц полагает сформулированный им постулат о том, что при переходе на иной уровень социологического ана­лиза все ранее использованные понятия претерпевают суще­ственный сдвиг значений, часто не замечаемый самим исследо­вателем. Много непонимания и путаницы в социальных науках, убежден А. Шюц, проистекает из непонимания этого основопо­лагающего методологического императива. Но опираясь на дос­тижения М. Вебера, А. Шюц разворачивает свои исследования в направлении, обратном тому, в котором исторически и логичес­ки развивалось само веберовское социологическое мышление. Он анализирует такие понятия, как «субъективно осмысленное действие», «понимание на основе наблюдения», «мотивационное понимание», разводит понятия субъективной и объективной ин­терпретации. В учении А. Шюца раскрываются важные основания социальной коммуникации.

Особое внимание уделяет Шюц проблеме рациональности в социальном мире. Термин «рациональность» играет в структуре социальной науки специфическую роль «ключевого понятия». Шюц анализирует различные двусмысленности, содержащиеся в понятии «рациональность», в его применении к уровню повседневного опыта. Во-первых, часто слово «рациональный» используется как синоним слова «разумный». Во-вторых, иногда рациональное действие приравнивается к обдуманному поступку; в-третьих, рациональное действие определяют как «спланированное» или «спроектированное» действие; в-четвертых, нередко «рациональное» отождествляют с предсказуемым; в-пятых, в интерпретации некоторых авторов «рациональное» соотносится с «логичным».

Философски весьма абстрактное понятие жизненного мира А. Шюц включает в корпус собственно социологических поня­тий, выделяя три смысловых варианта его использования. Каждое их них лишь частично описывает жизненный мир, тогда как последний вы­ступает для них объединяющей целостностью. Во-первых, жизненный мир – это мир в естественной установке сознания, с помощью которой человек живет и действу­ет в жизненном мире. Эта установка прагматична, утилитарна и включает в себя различные области релевантности. Во-вторых, жизненный мир – это интегративная характеристика челове­ческого бытия и поведения в социальном мире. Каждая от­дельно взятая ситуация является эпизодом в цепи человечес­кой жизни, и поведение в ней человека основано на его предшествующем жизненном опыте. Как содержание, так и по­следствия этого опыта уникальны. Феноменологически это озна­чает, что жизненный мир человека – это его бытие в биогра­фически детерминированной ситуации. Наконец, в-третьих, понятие жизненного мира включает в себя и те средства, с помо­щью которых человек ориентируется в жизненной ситуации и достигает поставленных целей, используя ранее уже рассмотрен­ный нами запас наличного знания. Человек не может ни интерпре­тировать свой опыт и наблюдения, ни строить жизненные пла­ны, ни даже определить ситуацию, в которой он находится, не обращаясь к персональному запасу наличного знания.

В концепции Шюца жизненный мир предстает как всеохватная сфера человеческого опыта, ориен­тации и действий, посредством которых люди осуществляют свои планы, дела и интересы, манипулируя объектами и обща­ясь с другими людьми. Смысл понятия жизненного мира у Шюца состоит в том, что он воплощает опыт интер­субъективности – личный опыт человеческого общения. Ме­сто опыта самопостижения чистого сознания трансценден­тального Эго в социальной феноменологии занимает опыт социального отношения – опыт встречи с чужим сознанием как соучастником в определении смыслов. Поэтому фундаментальной задачей социальной феноменологии становится описание процесса феноменологического конституирования интерсубъективного социального мира, т.е. социально-одоб­ренных способов его интерпретации, лежащих в основе самой возможности социальных коммуникаций.

4. Идея коммуникативной рациональности как исторически определенного типа конструирова­ния образа мира, разделяемого в том или ином сообществе и реализующего некоторую целевую программу, складывается в западной философии второй половины 20-го – начала 21-го века на фоне утверждения постметафизического способа теоретзирования и коррелятивной ему коммунитарной установки. Она предполагает решающую роль социальных связей, субъект-субъектной коммуникации в создании образа реальности. Плюрализм индивидуальных и коллективных субъектов и создаваемых ими рациональных, социокультурно обусловленных образов мира – составная часть современных представлений о коммуникативной рациональности, в становление которых внесли свой вклад различные направления постметафизической мысли. Постпозитивисты предложили различные версии понимания исторической динамики форм научной рациональности. Теоретики лингвистической философии и неопрагматизма связали собственное видение проблемы коммуникативной рациональности с лингво-семантическим подходом. Если классический структурализм был сфокусирован на проблеме культурного априори, то постструктурализм уделил большое внимание историческому генерированию текстов, феномену интертекстуальности, властной функции языка и критическому диалогу с традицией. Герменевтика связала проблему понимания, интерпретации и различных форм повествования о мире с экзистенциальным опытом субъекта, живущего во времени. Неомарксизм обогатил видение коммуникативной рациональности праксеологическим подходом. Современная дискуссия о коммуникативной рациональности нашла свою кульминацию в полемике Р. Рорти и Ю. Хабермаса, в контексте которой центральной проблемой является возможность обнаружения универсально значимых теоретических и практических стандартов рациональности.

Сама по себе эта идея коммуникативной рациональности рождается в полемике с классической метафизикой сознания Нового времени. Очевидно, что идея коммуникативной рациональности генетически связа­на с критикой гегелевского видения саморазвертывания абсолютного духовного нача­ла, рефлексивно снимающего в своем развитии предшествующие историче­ские этапы собственного становления. Пытаясь связать воедино историю и спекулятивный принцип ее реконструирования, Гегель не смог подняться над монологическим вариантом рассмотрения самодвижения абсолютной идеи. Универсальная логика хотя и призвана резюмировать историю предшест­вующей метафизики, но по своей внутренней доминанте отвергает иные сце­нарии понимания реальности и выступает в качестве движущей силы станов­ления природы и социального мира.

Постметафизическая мысль современности, имеющая своим центральным звеном идею коммуникативной рациональности, - результат развития неклассической философии и связана с критикой возможности воспроизведения фундаментальных бытийных основ мироздания средствами чистого умозрения. В ее границах дискредитируются притязания разума на создание жестких теоретико-мировоззренческих конструкций метафизического плана. Современная постметафизическая мысль коррелятивна таким значительными изменениями в социокультурной жизни как становление информационного общества, утверждение постнеклассической модели науки, экспансия постмодерной культуры и т.д. Анализируя проблему коммуникативной рациональности, представители лингвистической философии, постпозитивизм, неопрагматизма, герменевтики, постструктурализма, неомарксизма и других направлений современной мысли предлагают содержательное рассмотрение роли интерсубъективных отношений и языка в осмыслении мира, демонстрируют контекстуальность, плюрализм и потенциальную неполноту любых интерпретаций реальности, возникающих в границах исторически трансформирующихся и конвенционально принимаемых стандартов рациональности.

Современные представления о взаимосвязи культуры и рациональности неминуемо должны развиваться на коммуникативной основе. В субъект-субъектной коммуникации складываются рациональные стандарты, задаю­щие способ мировидения в том или ином типе культуры. Коммуникативный разум вторгается в пределы непосредственной данности знаково-символических полей жизненного мира, осваивая их как неисчерпаемый резервуар тематизации и создания новых смыслов. Картина реальности предстает в качестве результата рационального освоения жизненного мира, разде­ляемого в границах определенного культурного сообщества.

Рассмотрение культуры в ключе обнаружения в ней коммуникативно порождаемых и поддерживаемых форм рациональности, обладающих относительной независимостью от деятельности индивидуальных субъектов, не должно привести к ее пониманию как некоей анонимно существующей тотальности. Напротив, коммуникативная рациональность репродуцируется и обновляется благодаря деятельности экзистенциального субъекта с присущи­ми ему константными векторами рационального освоения мира. Коммуника­тивная рациональность конституируется через деятельность индивидуальных субъектов. Сама же деятельность индивидуальных субъектов немыслима вне диалога, коммуникации и оформляется в ее поле.

5. Философия Р. Рорти представляет собою вариант осмысления природы коммуникативной рациональности в ключе радикального постмодернизма и ориентирована против ее трактовки, предложенной Ю. Хабермасом, ищущим универсальные основания субъект-субъектного взаимопонимания. Р. Рорти работает в широком поле идей современной мысли, синтезируя воззрения представителей постпозитивизма, лингвистической философии, постсруктурализма, герменевтики и иных направлений на базе платформы неопрагматизма. Подобно Ю. Хабермасу, он выступает с острой критикой классической метафизики сознания эпохи Модерности, но в своем прочтении феномена межчеловеческой коммуникации как важнейшего предмета философского истолкования он приходит к выводам, которые отрицают возможность обнаружения обеспечивющих ее универсальных рациональных познавательны и морально-практических стандартов. Хабермасианскому универсализму он, прежде всего противопоставляет идеи радикального номинализма и историзма, которые, на его взгляд, запечатлеваются в факте уникальности, случайности происходящего в несхожих культурных мирах, обладающих собственными словарями описания вершащихся в них событий. Такой поход к языковым играм, которые в них осуществляются, изначально исключает универсальные стандарты рационального перевода, культурного взаимопонимания. Одновременно он сопряжен с унаследованным от романтиков способом иронической рефлексии. В итоге позиция Р. Рорти порождает не только серьезные теоретические проблемы, но и политические следствия. Именуя себя «либеральным ироником» и не отрицая свою связь с традицией Просвещения, Рорти не верит в возможность универсального и повсеместного утверждения уважения личности и ее свободы и лишь взывает к солидарности с человеческими существами, оказавшимся вне пределов западного мира, сочувствию им.

Констатируемый Рорти «лингвистический поворот» состоит в переходе от предметного разговора к разговору о словах, с помощью которых мы говорим о предмете. У человека нет и не может быть онтологически адекватного языка; принятие за таковой физического языка – чистая конвенция, могущая с изменением парадигмы смениться на совершенно иную. Вера в способность научного языка открывать подлинную ре­альность и «Истину» столь же иллюзорна, как и вера в способность философии быть зеркалом природы. Язык науки зарекомендовал себя наиболее успешным для прагматических целей предсказания и контроля, не более того. Признание современной когнитивной культурой невозмож­ности фундаменталистского обоснования знания, что Рорти принимает за неопровержимую истину, означает разрушение почвы под ногами не только философии, но и науки. Никакая теория, в том числе и научная, в эпистемологическом отношении не репрезентирует реальность и не открывает «Истины». Наука – один из исторических способов мета­форического изображения реальности, не дающий привилегированного доступа к какой-либо сути.

Философия, по Рорти, как и культура вообще, является не поиском истины, а раз­говором и коммуникацией. Переориентация с познания и истины на разговор и коммуникацию могла бы создать основу для утвер­ждения в жизни нового типа философии, построенной не на «объективности», а на «иронии» и «солидарности». Главный позитив деконструктивистского проекта Рорти состо­ит в стимуляции философов из лагеря рационалистов совершенствовать инструментарий, необходимый для осуществления новых конструктив­ных задач. В истории философии таким всегда было следствие радикалистской романтической критики.

6. Неомарксистский подход Ю. Хабермаса придал новые грани обсуждению темы коммуникативной рациональности. Эволюция общества рассматривается Хабермасом в перспективе постоянной рационализации жизненного мира через коммуникативную деятельность, в процессе которой возникают возможности осмысления истоков кризисных явлений, разрушающих идентичность социальной системы и препятствующих ее управлению. Критическое осмысление кризисных конфликтов и выработка рецептов восстановления или нового типа системной идентичности зависит от возможностей легитимации, присущих тому или иному типу общества, формации. Рациональное рассмотрение и обсуждение социальных проблем в состоянии обеспечивать определенный баланс между системой и жизненным миром. Коммуникативное действие, формирующее нормативные (институциональные и ценностные) основания субъект-субъектных связей, питает стратегическое и инструментальное действие. На его базе становится возможной системная и социальная интеграция. Синтезируя идеи представителей немецкой классической философии и Маркса, ведущих теоретиков социально-философской мысли минувшего столетия, Хабермас создал теорию коммуникативного действия, которая делает акцент на роли рациональности, совместных усилий теоретического и практического разума в истории. Им всемерно акцентируется значимость рациональности не только в ее критическом, но и в конструктивно-созидательном измерении. Концептуальный аппарат этой теории достаточно действенен в анализе общественной эволюции и современной ситуации.

Идею обусловленности исторического развития постоянными усилиями человека по рационализации своего жизненного пространства Хабермас принимает в редакции М. Вебера, который исходя из собственного альтернативного Марксу анализа капитализма, посмотрел в целом на историю Запада под углом зрения совершенствования рациональности. Хабермас полагает возможным позитивное использование возможностей рациональности в ее коммуникативной ипостаси в процессе преобразования общественной жизни. В своей типологии действия Хабермас различает действие, ориентированном на успех, и действие, имеющее своей целью достижение взаимопонимания. К первому типу он относит так называемое инструментальное и стратегическое действия. Ко второму – коммуникативное действие. Только стратегическое и коммуникативные действия представляются Хабермасу социальными. Инструментальное же действие технологично и асоциально, хотя может использоваться в социальных целях. Стратегическое действие может быть как открытым, так и завуалировано латентным, и предполагает манипуляцию субъектами, входящими в его орбиту, и продуцирование систематически искаженного дискурса. Коммуникативное же действие ориентировано, напротив, на обретение взаимопонимания и консенсуса как в дискурсивной, так и в практически-действенной плоскостях.

В теории коммуникативного действия Хабермас акцентирует роль рациональности, совместных усилий теоретического и практического разума в истории. Он подчеркивает значимость рациональности не только в ее критическом, но и в конструктивно-созидательном измерении. Концептуальный аппарат этой теории достаточно действенен в анализе общественной эволюции и современной ситуации. Теория коммуникативного действия Хабермаса несет в себе как критический импульс постметафизической эпохи, так и позитивную стратегию новой интерпретации социокультурной реальности. Коммуникативная модель, избираемая Хабермасом для рассмотрения становления общества как некоторой целостности, предусматривает существование в их одновременности как персональной автономии, так и сообщества участников диалога, способных обнаружить некие нормативные моральные и правовые рамки сосуществования. Эта кантовская посылка, лежащая в основе теории коммуникативного действия, обнаруживается в основании видения общественной жизни, предлагаемого Хабермасом. Исходя из нее, он и полемизирует с классическим марксизмом в духе собственного либерально-коммунитарного синтеза.


III. ИСТОРИКО-НАУЧНАЯ И ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ И АПРОБАЦИЯ ЕГО РЕЗУЛЬТАТОВ

Научно-практическая значимость исследования. Работа представляет собою историко-философский анализ дискуссии представителей западной социально-философской мысли второй половины 20-го – начала 21-го века по проблеме коммуникативной рациональности. Этот вопрос не был до настоящего времени достаточно изучен в историко-философской литературе. Выводы осуществленного диссертационного исследования имеют научно-практическое значение при обсуждении вопроса о перспективах утверждения коммуникативной рациональности в рамках глобального сообщества и в России. Теоретические выводы диссертационной работы могут найти применение в практике преподавания истории философии, социальной философии, политологии, культурологии и ряда других вузовских курсов.

Апробация результатов исследования. Основные результаты диссертационного исследования нашли отражение в 8 публикациях автора. Они доложены на всероссийской научной заочной конференции «Образование в ХХI веке» (Тверь, 2006 г.), на межвузовской студенческой научно-практической конференции «Актуальные проблемы образования» (Тверь, 2007 г.), а также на постоянно действующем научно-практическом семинаре кафедры теории и истории культуры Тверского госуниверситета.

Публикации:

1. Лозина Д.В. Социальная жизнь и рациональность в концепции М.Вебера // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «Философские науки». № 2. 2006. С. 182-188 (0,6 а.л.).
   
2. Лозина Д.В. Проблема коммуникативной рациональности в социальной философии Ю.Хабермаса // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. № 40. Аспирантские тетради. СПб, 2008. С.188-190 (0, 5 а.л.).
   
3. Лозина Д.В. Эволюция общества и рациональность в теории М. Вебера // Образование в ХХI веке. Материалы всероссийской научной заочной конференции. Вып. 7. Тверь, 2006. С.31-34 (0,6 а.л.).
   
4. Лозина Д.В. Проблема рациональности в теоретическом наследии М.Вебера // Культура и рациональность. Тверь, 2006. С. 68-72 (0, 5 а.л.).
   
5. Лозина Д.В. Жизненный мир и интерсубъективность в концепции А. Щюца // Актуальные проблемы образования. Материалы межвузовской студенческой научно-практической конференции. 2 ноября 2006 г.Тверь, 2007. С. 50-53 (0, 5 а.л.).
   
6. Лозина Д.В. Смысловое конструирование жизненного мира в социально-философской концепции А.Щюца // Вестник Тверского государственного университета. Серия: Философия. № 1. 2007 С. 166-172 (0, 6 а.л.).
   
7. Лозина Д.В. Концепции коммуникативной рациональности Ю. Хабермаса // Вестник Тверского государственного университета. Серия: Философия. № 12. 2008. С. 92-96 (0, 5 а.л.).
   
8. Лозина Д.В. Концепция коммуникативной рациональности в неопрагматизме Р.Рорти // Вестник Тверского государственного университета. Серия: Философия. № 12. 2008. С. 92-96 (0, 5 а.л.).
   

Технический редактор А.В. Жильцов

Подписано в печать 21.05.2009. Формат 60 ´ 84 ¹/₁₆.

Усл. печ. л. 1,25. Тираж 100 экз. Заказ № 203.

Тверской государственный университет

Редакционно-издательское управление

Адрес: Россия, 170100, г. Тверь, ул. Желябова, 33.

Тел. РИУ: (4822) 35-60-63.