Geum.ru

Языковая репрезентация феномена игры в адыгской и английской лингвокультурах 10. 02. 19 теория языка

Вид материалаПрезентация

Содержание


Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях
Подобный материал:
1   2

В заключении представлены основные выводы исследования.

Феномен игры как культурная универсалия релевантно репрезентируется в естественном языке, составляя важнейший пласт лингвокультурной традиции любого этноса. О культурогенных корнях данной фундаментальной категории позволяет говорить тот факт, что игровое начало присуще практически любой сфере человеческой деятельности. Другими словами, игра является конститутивным признаком бытия Человека. Трактовку категории игры как одного из основных сущностных свойств духовной жизни убедительно подтверждает и иллюстрирует рассмотрение данного феномена с лингвокультурологических позиций. Исследование феномена игры в лингвокультурологическом аспекте способствует адекватному выявлению особенностей этнического языкового сознания. Антропоцентричность подобного исследования бесспорна.

Принимая в диссертационной работе трактовку лингвокультурологии как научной дисциплины, изучающей взаимодетерминированность языка и культуры, языка и этнического менталитета и возникшей на основе триады «язык – культура – человек», мы учитываем и общеметодологический аспект исследования лингвокультурных концептов, направленный на разработку как категориального аппарата данной научной парадигмы, так и методику его описания.

Из существующих подходов к лингвокультурологическому пониманию концепта в диссертации принят тот, который предполагает включение в число концептов лексем, составляющих содержание этнического языкового сознания и формирующих ЯКМ носителей соответствующей лингвокультурной традиции. Мы причисляем их к культурогенным концептам того или иного этнического сообщества. Совокупность именно таких концептов образует концептосферу языка.

Так как лингвокультурология, исследуя соотношение языка и культуры, ориентируется на проявление способов языкового выражения этнического менталитета, наш научный интерес фокусировался на выявлении как универсального в составе анализируемых ментальных образований, так и этнически специфического. Иными словами, наше исследование, как и любое другое лингвокультурологическое исследование, было ориентировано на систематизирующее описание номинации общих и отличительных феноменологических свойств феномена игры, релевантных для различных ЯКМ (в данном случае – адыгской и английской). При этом неизбежным представляется исследовательское направление от имени концепта к совокупности смыслов, номинируемых им.

Диссертационная работа выполнена и в контексте тезиса, в соответствии с которым лингвокультурология как самостоятельная научная дисциплина правомерна в той мере, в какой она исследует содержательные свойства языковых двуплановых единиц, как бы далеко оба плана ни были «разведены».

Так как релевантные черты игровой деятельности универсальны, существуют и типовые ситуации игрового общения – как межкультурные, так и внутрикультурные. Игровое пространство человечества обусловливает и возникновение общего концептуального поля, которое эксплицируется, прежде всего, в лексических, фразеологических и паремических единицах языка. Этим и мотивирован выбор языкового материала для исследования.

Указанные языковые единицы признаны наиболее релевантными для лингвокультурологического анализа концептов, так как в них эксплицитно отражена сама специфика когнитивного опыта этноса. Именно фразеологическое и паремическое пространства языка создают тот постоянный фон, который предваряет вербальное восприятие, приобретающее на основе этого фона статус образа, характерного данной лингвокультуре.

Исследуя языковую концептуализацию игры в адыгской и английской лингвокультурах, мы исходили из того, как данный феномен «покрывается словами, отвечающими ему» (Й. Хейзинга). При этом учитывалось, что не все языки номинируют игру в одной лексеме и разные языки неодинаково «вмещают» проявления данной человеческой деятельности в одно слово. Исследованный в работе языковой материал подтверждает, что рассматриваемая универсальная культурная категория не во всех языках дифференцируется одинаково.

С указанной точки зрения и анализировались концептуальные поля игры в кабардино-черкесском и английском языках. Мы выясняли, обобщены ли в них все формы игры в одном термине, или же в данных ЯКМ для различных форм игр имеются разные номинации.

При исследовании паремиологического уровня рассматриваемого феномена учитывались особенности исторического и национально-культурного развития носителей анализируемых лингвокультурных традиций. Кроме того, в работе учтен следующий теоретико-методологический постулат: так как в языке вербально закрепляется культурная специфика картины мира того или иного этноса, своеобразие этнической традиции осознается при контактах и сравнении с другими культурами.

Анализ номинации игровой концептосферы в рассматриваемых ЯКМ показал следующее.

В обоих исследуемых языках функционируют паремии и ФЕ с игровыми компонентами «джэгу», «play» и «game», которые выражают период времени, возрастные ограничения. При этом в английской паремической концептосфере репрезентированы такие значения концептов «play» и «game», как «детская игра», тогда как в адыгских паремиях о возрастных ограничениях, наряду с этим значением, концепт «джэгу» используется также в значении «игрище».

В английских паремиях и ФЕ с компонентом «play», «game» особое внимание уделяется выигрышу, успеху и способам достижения желаемой цели, что не наблюдается в адыгских паремиях.

И в адыгской, и в английской ЯКМ в равной степени функционируют паремии, выражающие риск, опасность. В адыгском пословичном поле человек предостерегается от игр с огнем, медведем, водой, любовью и от самих игр. Согласно английским паремиям, не рекомендуются игры с огнем, медведем и острыми предметами.

Как показал исследуемый материал, номинация детских игр в определенной мере отражает быт народа и его трудовую деятельность, а также фрагменты системы национального менталитета этноса в целом. В детских играх имплицированы важные ритуальные и социальные функции.

В кабардино-черкесской и английской лингвокультурах репрезентированы схожие детские игры (прятки, классики, салки), которые часто имитируют бытовую и промысловую деятельность взрослых. В номинации английских детских игр наблюдаются заимствования из других культур (Chinese whispers – Китайский шепот; French Elastic or French Skipping – Французская резинка или Французские прыжки), что, по нашим наблюдениям, не свойственно адыгским играм. Разграничение многих игр по гендерному признаку характерно для адыгской игровой культуры.

Номинации развивающих игр, направленных на формирование познавательной деятельности ребенка, отличаются большим разнообразием. Тонкостям родного языка дети учатся в играх со словом. Подобные игры получили большое распространение в адыгской лингвокультуре.

В целом номинация адыгских детских игр отличается, по нашим наблюдениям, бóльшим разнообразием. В большей мере прослеживается и практическая направленность адыгских детских игр.

Для обозначения такой своеобразной формы деятельности, как драматическое искусство, в адыгских языках также используется наименование, связанное с общим понятием игры - «джэгун». Однако, наряду с этой лексемой, используется также другая – «гъэзэщ1эн» (выполнять, исполнять, играть). В английском языке драматическое искусство также передается с помощью понятия play – игра.

Важнейшим компонентом сферы игры является музыка. Ей свойственны основные признаки игровой деятельности. Исполнение на музыкальных инструментах номинируется лексемой со значением «игра» во многих языках, в том числе и в английском.

В адыгской лингвокультуре глагол «джэгун» не применяется для выражения игры на музыкальном инструменте. В данном случае используется другой глагол - «еуэн», значение которого «бить, ударять, колотить, ударить кого-л. или по чему-л.».

Одним из ядерных концептуальных признаков феномена игры в адыгской лингвокультуре и важнейшим компонентом традиционной культуры является джэгу (игрище). В английской лингвокультуре для обозначения данной формы игры используются различные лексемы (public merrymaking, festive gathering).

Обширная программа джэгу включала обрядовые песни и танцы, жертвоприношения и ритуальное принятие пищи, джигитовку, скачки на приз, торжественное вручение призов и подарков, выбор королевы игрищ. Понятие «игрище» ассоциируется в первую очередь с танцами. Магическими актами, которые должны были обеспечить удачу в борьбе с силами природы, принести успех в труде, на охоте, в бою с врагами и т.д. являлись танцы с участием больших масс людей.

В адыгской культуре институт джэгуак1уэ относится к явлениям, охватываемым феноменом игры. Джэгуак1уэ были сатириками, они осуждали словом и смехом все, что не отвечало народному представлению о мужестве, добре и красоте. Являясь хранителями древних преданий и многих эпизодов истории страны, джэгуак1уэ сопровождали воинов, вдохновляя их перед боем.

Функциональным многообразием и специфичностью содержания отличается народно-песенное наследие адыгской культуры. В адыгском музыкальном творчестве одно из центральных мест занимают песни-плачи гъыбзэ (букв. язык плача).

Спортивные состязания как одна из форм проявления игровой деятельности репрезентированы в исследуемых ЯКМ в различных номинациях.

Народные адыгские и английские игры связаны с определенными обрядами и праздниками.

Основное резюме по анализу концептуальных полей игры в адыгской и английской лингвокультурах сводится к следующему: не все формы игры номинированы в одной лексеме – для различных проявлений феномена игры имеются разные номинации. Данная универсальная категория дифференцируется в исследованных ЯКМ неодинаково.

Универсальные феноменологические свойства игры номинированы в обоих языках на основе репрезентации релевантных черт игровой деятельности в целом. Этноспецифичные конфигурации игровых констант предопределены культурно-историческими парадигмами соответствующих языковых сообществ.

Перспективу дальнейшего исследования репрезентации феномена игры в лингвокультурной традиции мы видим в продолжении изучения языковой концептуализации данной универсальной категории на материале текстов различных жанров, а также путем опроса информантов, что позволит более адекватно отразить этнокультурную специфику объективации различных игровых концептосфер.


ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

Статья в ведущем рецензируемом журнале, рекомендованном ВАК РФ
  1. Игровое начало в лингвокультуре // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия «Филология и искусствоведение» - Майкоп: Изд-во АГУ, 2009. – Вып. 4. – 282. - С.86-91.

Статьи, опубликованные в других изданиях
  1. Языковая концептуализация игры в адыгской языковой картине мира // Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру. Материалы V Международного конгресса. – Пятигорск: ПГЛУ, 2007. – С.258-260. – (в соавторстве с З.Х. Бижевой).
  2. Игра как культурное явление // Материалы VI Международной научной конференции «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии». – Майкоп: Изд-во АГУ, 2008. – (24-26 апреля) - С. 35-36.
  3. Лингвокультурологический аспект обучения языкам в школе // Проблемы обучения родным языкам в условиях полиэтнического общества: Материалы всероссийской научно-практической конференции – Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2008. – С. 55-58. – (в соавторстве с Э.Р. Хутовой).
  4. Языковая концептуализация игрища в традиционной культуре адыгов // Материалы VII Международной научной конференции молодых ученых, посвященной 70-летию Адыгейского государственного университета (4-5 февраля 2010 года). – Майкоп: Изд-во АГУ, 2010. – Том I. – С. 175-177.
  5. Выражение понятия игры в языке // Сборник статей аспирантов, соискателей, молодых ученых и специалистов. Нальчик: Издательство «Принт-центр», 2010. – С. 1-3.
  6. Концептосфера детской игры в английской и кабардино-черкесской культуре // Материалы международной научной конференции «Сопоставительная филология и полилингвизм». – Казань, 2010. – С.312-314.
  7. Танец – важнейший компонент игрища // Материалы международной научной конференции «Национальные образы мира в художественной культуре». – Нальчик, Каб.-Балк. ун-т, 2010. – С. 258-260.