Geum.ru

Эллинг-парник. Директор и Екатерина Мотылькова

Вид материалаДокументы

Содержание


Собираются рабочие
Выступают артисты
Входи директор
Подобный материал:
Андрей Родионов, Екатерина Троепольская


Нурофеновая эскадрилья (рабочее название)


Действующие лица:


Директор (он же – Голос в последней сцене)

Екатерина Мотылькова - технолог

Василий Логинов – бригадир

Иван Пастернак – формовщик

Корней Солодкин – бактериолог

Константин Алмазов (Кристалл) – специалист по удобрениям


Первое действие


Первая сцена

Эллинг-парник. Директор и Екатерина Мотылькова.


Директор:

Вот маленький самолет у меня в руке

С помощью самых современных технологий нано

В нашем маленьком авиа-парнике

Мы выращиваем их тут гроздьями словно бананы


Катя Мотылькова:

Я тут никогда не была! Как красиво!

В тело самолета вонзились тысячи иголок


Директор:

Чтобы самолет не рос криво

А красиво будет потом, товарищ технолог

Ваша основная задача – соблюдать технологии

Вот как раз идет ваша смена

Сейчас познакомлю вас с рабочими:

Логинов – начальник бригады. Бригада – лучшая, рекордсмены

Кремлевские курсанты сдают полночный пост,

А у них уже новое готово изобретение,

Всё, чтобы ускорить самолетов рост –

Наш самолет в прямом смысле растение!


Логинов!


Василий Логинов:

Да, господин директор


Директор:

Вот технолог новый, только из института

Старый технолог недавно повредил ветку,

Целая гроздь самолетов протухла


Логинов:

Да, чертова кукла была! А эта - милашка


Директор:

Собирай бригаду. Представлю быстро.

Смотри, без твоих шуточек – здесь нужна ласка

Нежно, как самолет, вырастишь специалиста


Собираются рабочие


Пастернак:

А Клавдию Петровну уже расстреляли?


Директор:

Ее лишили премии и перевели на проект «Сван»

Молчать о ней. Не слушайте, дорогая,


Логинов:

В нашей бригаде

Ты нам помогаешь, мы помогаем вам.

Единственное условие – никогда не ошибаться!


Мотылькова:

Как же мне не ошибаясь учиться?


Директор:

Ну что, хочу представить вам, ребятки,

Нового молодого работника, можно сказать, - личинку,

Из которой вы вырастите мотылька

Для опыления наших саморастущих самолетов.

Екатерина Мотылькова – технолог нано-ДНК

Институт с золотой медалью!


Рабочие:

Ёбта!


Директор:

Мы её тут немного попугали –

Что же, здесь не институт благородных девиц.

Учите её, вводите в детали

Производства наших прекрасных саморастущих птиц


Уходит


Логинов:

Ну что, Екатерина Мотылькова,

Давай представлю тебе моих парней,

Но начну с себя – Василий Логинов, будем знакомы,

Бригадир. А вот - Солодкин Корней.

Корней – бактериолог, матрица,

Нежелательные бактерии удаляет из биомассы

Его беда, что он все время сомневается,

Потому что он поэт


Пастернак:

А все поэты – пидарасы!


Логинов:

Этот острослов – наш Иван-Дурак

Чума нашей бригады

Знакомьтесь, Катя, Иван Пастернак,

Не поэт, зато его любят бабы

Иван пастернак – классный формовщик,

Мой напарник и ассистент,

Мой ученик. Иван, не морщись,

Ужасно требовательный к себе субъект


Пастернак:

И к другим


Логинов:

Об этом после – сама все поймет потом

Третий парень у нас – специалист по удобрениям

То есть, занимается дерьмецом


Пастернак:

И, кстати, без особого рвения


Логинов:

Зовут Константин Алмазов,

А мы его называем – Кристалл

Немного философ, списан из летчиков-ассов

Теперь его специализация – кал

Держись его, он – наш якорь

Ведь тут у нас порой доходит дело до драк

И первый зачинщик, спорщик ярый

Наш формовщик Иван Пастернак


Ну а теперь покончим с формальностями

Сегодня почти выходной, между прочим,

Приехали артисты сюда театральные

Устраивают перформанс для рабочих


Выступают артисты


Пастернак:

Ясный чистый зрачок утреннего солнца 
я пью сочок в аэропорту Перми 
и вдруг ко мне подходит идолопоклонница 
мягкий рот говорит: курни 

и навалилась тогда истома 
когда в шесть утра покурил с хиппушкой 
на нежный асфальт аэродрома 
я положил свою усталую тушку 

и тут объявили посадку 
стали мне на плечи пассажиры садиться 
и запихивать мне свой багаж в задницу 
ребра трещат и тяжко давят ягодицы 

выруливаю я на взлетную полосу 
а одна баба села мне прямо на сердце 
вот растопыриваю руки в стороны 
а вместо шасси пользуюсь перцем 

может прямо в глаз, который в белом облаке 
ресницами на фоне желтых лучей 
я - белоснежный лайнер обликом - 
швырну седоков со своих плечей 

тела бесполезных пассажиров 
по болотистым Прикамья долинам 
эй, земля, держи карман шире 
будущее - это торф и глина! 

мне не долететь тихо до шереметьева 
и с этой бабой пью я где-то в грязи, 
которая на пятый день, отметь его, 
сливается с бабой в общий образ Руси 

без своих пассажиров я приземляюсь 
в тихую твою среди сосен обитель 
и ты говоришь мне, печально улыбаясь 
нет, не аэробус ты, ты истребитель


Вторая сцена


Рабочие:

Нельзя ошибаться! Нельзя ошибаться!

Мы не имеем права на ошибку!

Любая неточность очень опасна

За малейший изъян поплатишься жизнью!


Логинов:

Может пойти криво плод номер два

Да ты здесь работаешь всего неделю

Нервничаешь?


Мотылькова:

Немного да…


Логинов:

Люди, когда нервничают, потеют

И начинают совершать ошибки,

А нам ни в коем случае нельзя ошибаться

Удобрение становится слишком жидким

Фюзеляж поражают грибка пятна!


Солодкин:

Ты все портишь, молодая, неопытная

Ты ведь ничего, ничего не понимаешь, плакса!


Пастернак:

Ты хочешь, чтобы тебе в ладоши хлопали,

А я хочу всего лишь живым остаться


Логинов:

Оставьте девочку в покое, она – стажер,

Хотя уже подписала главную бумагу


Алмазов:

Пойми, Мотылек, ты летишь в костер

Таким как ты здесь работать не надо


Мотылькова:

Я пришла сюда, потому что хотела чтобы

Дело, которое не получалось у многих людей,

Наконец получилось. Чтобы твои микробы

Наконец делали то, что надо, Корней

Чтобы формировался стреловидно

Самолета серебряный фюзеляж,

Иван Пастернак! Мешает тебе очевидно

Неделя всего, мой трудовой стаж?

Ты что-то скрываешь от меня, философ?

Почему ты все время начинаешь копаться в дерьме,

Когда я обращаюсь к тебе с каким-нибудь вопросом?

Скажи, в чем дело? Дело, конечно, во мне?!

Но вы уже три года не можете вырастить самолета!

Только все время меняете технолога!

Кстати, куда они деваются?


Солодкин:

Дело плохо


Алмазов:

Молчи, Корней, молчание – золото


Логинов:

Как ты сюда попала? Сюда трудно попасть..


Мотылькова:

Отец устроил, он – боевой летчик!

Он говорит: враг разинул пасть

Вот-вот вцепится нам в глотку!


Солодкин:

Да она же просто дурра!


Логинов:

Молчи, Корней!


Солодкин:

Нам нельзя ошибаться…


Мотылькова:

Но вы все время ошибаетесь!

Вот проявилась деформация ветвей,

Из-за чего перекрыт доступ бактериям памяти!


Солодкин:

Бригадир, заткни ей глотку!


Логинов:

Мотылькова, с тебя отчет!


Мотылькова:

Я каждый день сдаю отчеты,

Но под лежачий камень, Кристалл, удобрение твое течет,

А должно ложиться кусками! Кусками!


Алмазов:

Ладно, Логинов, зачем тебе её отчеты?

Ты все равно вычеркиваешь оттуда все цифры


Логинов:

Потому что у нас секретные самолеты

Так что, даже дерьма засекречены литры!


Все:

Нам нельзя ошибиться, нельзя ошибиться!

Смертельно вредна малейшая оплошность


Алмазов:

Скоро начнется последняя битва

Остановить ее невозможно

Логинов:

Откуда вылез внезапно этот стручок?


Солодкин:

Новый технолог не предусмотрел


Мотылькова:

Я написала об этом! Посмотрите отчет!


Солодкин:

Ну вот, ошиблась сука, теперь нам всем расстрел


Мотылькова:

Расстрел из-за лишнего отростка?


Солодкин:

И хорошо, что тебя накажут, сука,

Я лично донесу на тебя. И не смотри так грозно


Алмазов:

О да, Корней Солодкин – мастер тихого стука…


Мотылькова:

А почему вы говорите об этом так спокойно?

Который же я технолог по счету?

Которые попадают сюда к вам, как на бойню?

Меня убьют, и к вам опять направят кого-то?


Логинов:

Нет, Корней, ты не настучишь на нее


Солодкин:

Но тогда мы погибнем все, и ты, бригадир, тоже


Логинов:

Ты просто оторви этот стручок, мотылек

А ты, Солодкин, скажешь – тебе же выйдет дороже

Никто ничего не заметит


Мотылькова:

Отрывать ничего не стану

У черного стручка необычные нано-вибрации

Я выращу черный самолет, а ваши бананы

Потушим в котле на день авиации


Все:

Нельзя ошибаться! Нельзя ошибаться!

Мы не имеем права на ошибку

Любая неточность очень опасна

За малейший изъян поплатишься жизнью


Мотылькова:

Вы поете все время одну и ту же песню

Что ошибиться здесь – смерти подобно

А летчики в просторах небесных

Все равно погибают


Пастернак:

Да, когда по ним ракетою ебнут!


Все:

А здесь пока никто не фигачит ракетами

Но нам нельзя ошибаться! Нельзя! Нельзя!


Алмазов:

Смотри, мотылек, под твоими кедами

Горит земля! Горит земля!


Мотылькова:

Вы – совершенны!


Третья сцена


Пастернак:

Я видел, как наша Катя Мотылек

Обхаживает новый свой самолет

Ласкает и гладит чёрный стручок

И не по дням – по часам он растёт


Солодкин:

Всё это тошнотворная дрянь


Пастернак:

Что дрянь?


Солодкин:

Вся эта дрянь вокруг нас

Мы из кожи вон лезем, чтобы работать идеально

А у неё - главный вырастет ананас

А я буду больной, гнилой,

Упавший снова в грязь мордою

Мёртвый, как Виктор Цой,

Но гораздо менее модный


Пастернак:

У страны будут новые боевые машины

И молодежь, охочая до драк,

По её милости лишится жизни,

Когда призовут. В том числе и я – Иван Пастернак


Алмазов:

На нас всё равно нападут. Вспомни танк Т-34

Он появился перед войной, как в преддверье зимы - у животных меха

Мы вынуждены как боги жить в идеальном мире

А она ласкает этот самолёт, и его распирает от адской агрессии и греха


Пастернак:

Кто самый первый из нас отымел её?


Солодкин:

Мы как-то приехали

с ней пьяные к ней вспоминать если

я заснул, наверное, еще раньше, чем доехали

проснулся на кровати – она спит в моём кресле

и мы стали трахаться


Пастернак:

Как?


Солодкин:

Ей так посоветовали вы

Она так и сказала: меня предупредили специально,

Что ты проснёшься и овладеешь любым

Предметом в комнате, который тебе покажется сексуальным

И я уснула в кресле


Алмазов:

Эх, Корней-Корней


Пастернак:

А я был вторым, когда она тебя приревновала

К той, с которой ты лез целоваться, не помню, как зовут,

Выходных дней тогда было немало,

Потому что были праздники… был салют

Все эти дни я выходил из дома только за бухлом

А вышел на работу – и всё завершилось


Солодкин:

Ты всегда боишься, что тебя захомутают


Пастернак:

Люблю одиночество


Алмазов:

Ты – маньяк

Баба - как мороженое, если его не съесть, оно растает


Солодкин:

А растаявшее мороженое любит Иван Пастернак


Пастернак:

Потому что я – наркоман!


Солодкин:

Заткнись! Она может услышать

Алмазов:

Да она уже такое услышала, если подслушивает


Солодкин:

Из всего, что мы говорили, это – самое лишнее


Пастернак:

Из всего, что мы говорили, это – самое лучшее


Солодкин:

Она узнала?


Пастернак:

Нет, она ничего не знает

Да она просто любит плохих парней,

Поэтому трахалась со всеми нами


Солодкин:

Вы же трахались, Иван?


Пастернак:

Мы трахались, Корней,

Хотя это не должно тебя волновать


Алмазов:

Может быть, ты давал ей попробовать,

Перед тем, как уложить в кровать?


Пастернак:

Кристалл, ты относишься к людям так,

Как Корней Солодкин к своим бактериям и микробикам


Солодкин:

Просто нельзя давать ей пробовать таблеток


Пастернак:

Никто и не дает ей пробовать, чего не надо


Алмазов:

Ты не знаешь, насколько любознательна среда малолеток


Пастернак:

А ты не знаешь, насколько скрытна среда наркоманов!


Все:

Василий! Дядя Вася! Логинов!


Солодкин и Пастернак:

Скажи, что я прав! Скажи, что он – мудак!


Алмазов:

Да, скажи им, дядя Вася насчет технолога

То, чего не знают ни Солодкин, ни Пастернак


Логинов:

А ты, выходит, знаешь, Кристалл?


Алмазов:

А я, выходит, кое-что видел,

Только не знаю: начало, продолжение или финал


Логинов:

Где это?


Алмазов:

Да в кинотеатре


Солодкин:

Василий, что всё это значит?

Кристалл, что это за прогон?

В свойственной тебе манере телевизионной передачи

Про антиправительственные происки отдельных врагов


Алмазов:

Мне это не свойственно, сейчас я тактичен невероятно


Логинов:

Я, ребята, взял ей и всё рассказал, как совесть велит,

И показал ей всё и объяснил ей


Солодкин:

И трахнул


Алмазов:

И вывалил на неё свой несостоявшийся суицид

Это после него она уже не появляется два дня?

Она бюллетенит, она бюллетенит


Солодкин:

Василий, вы вместе жрали! На это не сподобился даже я

Я недооценил тебя, бывший библиотекарь


Пастернак:

Претворялся рабочей костью,

Говорил, что понял ошибки, принял решение


Алмазов:

Так что, Логинов, опять кидался при бабе?


Логинов:

Да, я сорвался, загрызли сомнения,

Как труп на тропическом пляже сжирают крабы


Солодкин:

Скажи, что было?


Логинов:

женское пульсирует нежное, чувствуй
в её теле добром мягком 
так говорил он зловещим утром
полный чёрным ядом, смертельным ядом

пошли в кино - это было необычно
не в кабак, не в надоевшую тусовку злую
задумал он тайное самоубийство
в кинотеатре на местах для поцелуев

для этого таблеток купил содержащих
тайную радость - чтоб умереть с удовольствием
и водку - отвратительную как жалость
к себе самому, всегда ему свойственную

а ведь речь не о нём - но надо ж
ситуацию обрисовать, чтоб понятно
было то, что теперь как ты знаешь
он полон был чёрным смертельным ядом

дай попробовать мне таблеточек -
первый раз, хоть и не знала она о цели
и хоть это странная речь для девочек - 
на ешь! и начался фильм, главный фильм недели

начало её переть очень сильно
и водку ещё она пьёт - как в романе "Елтышевы" Романа Сенчина 
вдруг видит перед собою группу рабочих в блузах синих
и те рабочие кричат: фосфорическая женщина! фосфорическая женщина!

где она моя тихая душа котёночья?
почему все вокруг глазами наивными зыркали,
почему в красных косынках полноватые тёлочки
а широколобые парни с кувалдами и штангенциркулями

замечательно! оптимистично! разумно!
выкрикивают все или шепчутся
сегодня в будущий коммунистический улей
самых лучших из нас возьмёт фосфорическая женщина

какой позитив! думает моя милая, а вслух -
я посланец института всего прикольного
ты и ты идёшь со мной, и этих двух
и тебя, если ты меня своим циркулем не уколешь 

и двум или трём самым уродливым отказав
она кричит: осторожно, следующая - будущее
и летит к нему, тому, чья душа чёрных язв
и смертельного яда лжи самоубивается будто бы!

ему ночь белым ядом мажет глаза
ему снится, что он расстрелян какими-то добряками
вот одна - вот вторая его мелкой тяжёлой любви белая стрекоза
разлетается с чёрной гнилой души его кусками

революция! расстреляны уже все враги кажется
на месте лубянки громадное белое: башня-парусник
там где облако на стекло словно мажется
его кабинет, за окном почти вровень, ему памятник

она входит - он говорит ей
мы решили вас уничтожить, фосфорическая женщина
вы согласны? выберите алгоритмы
я выбрала лучами белыми сожжение

ночью когда звёзды будут падать
какой, любимый, прекрасный тебе откроется вид
твоей душе с её чёрным ядом, смертельным ядом
станет приятнее оттого, что разум победит


Четвертая сцена


Все:

Граждане зрители!

Братья и сестры!

Начинается кутерьма!

Идет война народная!

Священная атомная православная война!

Час регнарек!

Время волка!

Третья мировая тяжелой бутсой

Пнул шар земли футбольный

Панцирь Антарктики расколот как блюдце!


Мотылькова:

Спасайтесь, белые медведи, тюлени, моржи и нерпы

Все идите ко мне!

Перессорились антарктические соседи

Из-за месторождений газа и нефти

Чайки! Косматые северные олени!

Гагары, песцы, овцебыки и полярная сова!

Все ко мне!

Идет война за ресурсы последние

Православная термоядерная война


Солодкин:

Ну что слышно с фронта?


Пастернак:

Бомбы падают, растут акции

Сводки с фронта слишком сахарны

Наша доблестная авиация

Наносит удары по их авиации траханой


Логинов:

К самому сроку поспели наши бананчики,

Набухли алые бутоны – ракеты

Наши дипломаты в Организации Объединенных Наций

Уже всему миру пригрозили концом света


Пастернак:

У русских на гидропонике вырос аэродром

Русские на Урале вырастили огурцы злобы

Им предал форму Пастернак!


Алмазов:

Их Алмазов удобрил дерьмом!


Солодкин:

Им Корней Солодкин отдал души своей микробы


Логинов:

А жизнь им подарила Катя Мотылькова


Алмазов:

А Василий Логинов её чуть не отсуицидил


Солодкин:

Ну теперь войне – конец!


Пастернак:

Нет, начнется снова


Логинов:

Война – это не только медиа-план, смета, отчет

Война – локомотив цивилизации – так говорит наш лидер


Входи директор


Директор:

В эллинге уже называют ваши самолеты «катюшами»

Молодец, Мотылькова! И все – молодцы!


Логинов:

А поскольку наши самолеты только тех, кто их вырастил, слушают

Поэтому, надеемся, скоро здесь пройдут обучение наши доблестные бойцы


Все:

Ура!


Директор:

А вы, по приказу главнокомандующего,

Названы первыми испытателями готовых саморастущих штурмовиков

Завтра вы отправляетесь в Антарктику,

Чтобы дать нашим недругам наглядный урок


Пастернак:

Мы что, должны сражаться вместо солдат?


Директор:

Другие кадры для управления самолетами не готовы

Сама садик я садила – сама буду убирать

Начальником эскадрильи назначается Екатерина Мотылькова


Алмазов:

Мы все очень рады! Поздравляю, Мотылёк!


Директор:

Ничего, парни, достаточно будет вашей эскадрильи

Вы должны гордиться, что регнарёк –

Это ваша пятерка под предводительством настоящей валькирьи!


Пастернак:

Почему же всё так?


Директор:

Всем известно, что вы тут употребляете


Второе действие

Первая сцена


На сцене Мотылькова и Алмазов


Мотылькова:

Горит звезда рыжая – это значит,

Что ночь на разговоры потрачена

Как она называется, знаешь?


Алмазов:

Ага, звезда называется – ржавчина


Мотылькова:

Нас направили сюда, как передовых

Потому что уверены, мы справимся, мы вернемся

Ведь кто же еще научит других

Создавать послушных и сильных нано-питомцев?


Алмазов:

Мотылёк, нас послали сюда, чтобы никогда больше не увидеть

Так реализует начальство свою мечту

Там за линией фронта есть свои ударники, которых начальство ненавидит

Именно с ними мы встретимся, набрав высоту


Мотылькова:

Ты всё время говоришь, что нас хотят свести в могилу

Но ведь больше никто не умеет строить таких кораблей


Алмазов:

А никакие корабли не нужны, Мотылёк, милый,

Им нужна ситуация, под которую они получат много-много рублей


Мотылькова:

Мы не нужны? Мы? А зачем нужны другие?

Те, у которых получаются лишь кривые, бесполезные баклажаны


Алмазов:

Ну если бы мы были скромно талантливы, но мы же – друиды

Никто не любит нас, наркоманов


Помолчав


Мотылькова:

Вот так, просто уничтожить, являясь нашими командирами?


Алмазов:

Видишь ли, Логинов ещё и склонен к суициду

И ведь не я один видел, как ты увлеченно ему ассистировала

В его недавней попытке достичь берегов Аида

До этого ведь был мерзкий случай, но дело замяли,

А сейчас к нашей бригаде относятся как к паршивой овце

Непредсказуемые заносчивые наркоманы едва ли

Вызывают симпатию, нам, короче, ПЦ


Молчат


Мотылькова:

Мы не вернемся, и о нас никто не заплачет


Алмазов:

Ну о нас снимут фильм, и наш директор поплачет, если с похмелья придет на сеанс


Мотылькова:

Хочу поговорить о любви


Алмазов:

Маньячка


Мотылькова:

Если ты не умеешь, давай дам мастер-класс

Называй меня разными именами ласковыми

«маньячку» я уже слышала, развивай, давай


Алмазов:

Мотылёк, ты ласковыми именами пользуешься, как масками

Ты нуждаешься в утешении, хорошо, ты попадешь в рай


Мотылькова:

А ты не попадешь?


Алмазов:

Неправильно задана тема

Я говорю «в рай», а значит, ты просто умрешь

Потусторонний мир населён демонами

Это в самом, самом, самом лучшем случае, Мотылёк


Мотылькова:

Достаточно просто поговорить со мной ласково!


Алмазов:

А я не ласков?


Мотылькова:

Нет, ты суров

Скажи, как будто я – кошка, ты принёс меня в клинику ветеринарскую,

Чтоб усыпить, сидишь в очереди, говоришь много ласковых, ободряющих слов


Алмазов:

А ты орёшь и мечешься


Мотылькова:

Ага,

А ты успокаиваешь меня голосом, чтобы я поменьше орала и металась


Алмазов:

Ну, допустим, я скажу: спокойно, нежная мелюзга

Потерпи, не мяукай, недолго осталось


Мотылькова:

О, нежно. Ты же был боевым лётчиком?


Алмазов:

Как и твой отец. а когда смерть боевых друзей к себе требовала,

Он всегда рассказывал об этом уклончиво

Да, Мотылёк?


Мотылькова:

У него друзей никогда не было

Характер сложный – он ни с кем не дружит

Ты похож на него, такой же ловкий.

А о чем настоящие братья по оружию

Говорят перед смертью?


Алмазов:

А бабах и о водке


Мотылькова:

А о чем говорят любовники перед расставанием?


Алмазов:

Когда? Перед сексом, после или вместо?


Мотылькова:

Бывает, люди просто сидят и разговаривают


Алмазов:

И тогда эти люди – жених и невеста


Мотылькова:

Они говорят, говорят


Алмазов:

Но внезапно наступает минута


Мотылькова:

Когда пора садиться за штурвал


встают


Мотылькова:

Им хорошо


Алмазов:

Им плохо


Мотылькова:

Им круто


Алмазов:

Им дерьмово


Мотылькова:

Их зовут Мотылёк и Кристалл


Вторая сцена


На сцене Пастернак и Солодкин. Стоят два стула


Пастернак:

В небе схватка! Напала Америка!

Цель – наш аэродром, прут всей силой бульдожьей

Началась у врага от страха истерика

Боятся нашей новой эскадрильи, стараются на земле уничтожить


Солодкин:

Откуда же узнали?


Все:

- Готов!

- Пошел!

- Бам!


Пастернак:

В бригадира ёбнуло, в бригадира


Солодкин:

Пухом земля! Взлетаем, Иван!

Ишь, ракеты пошли канделябром


Пастернак:

Что, прёт, Корней?


Солодкин:

Прёт, прёт

Всем, кто желает пасть смертью храбрых,

К вашим услугам мой самолёт


Пастернак:

Есть зелёный!


Солодкин:

Мои – два красных!


Пастернак:

Мама моя, сколько гадов


Солодкин:

Мягко, мягко начали драться

Есть два красных, есть! Нашла героев награда!

Катька! Слышишь?


Мотылькова (по рации):

Солодкин!

Слышу! Сбиваем в кучу! Солодкин, уходи вправо!

Иван, все вместе! Прямой наводкой!


Солодкин:

Что ты делаешь, Пастернак?


Пастернак:

Спасаю державу!


Солодкин:

Дистанция! Сбавили скорость!


Пастернак:

Да как же ее, эту скорость, сбавишь?!

Свет невечерний, свет горний! Эх, мне бы сейчас на приход бабу!


Солодкин:

Пастернак, можно обратить к тебе предложение вопросительное?

Мотылькову не спрашиваю, поскольку она – бешеная

А почему это нас не прикрывает рота прикрытия?

И почему рота поддержки нас не поддерживает?


Пастернак:

Может, попасть по своим боятся

Может быть, нам нужно для маневров пространство


Солодкин:

Нам помочь – им как серпом по яйцам

Для своих, как для врага, наша эскадрилья – сплошное инопланетянство


помолчав


Солодкин:

Поглощая солнечную энергию, мой самолёт вырабатывает кислород


Пастернак:

Я знаю, мой – тоже безупречен


Солодкин:

Питания в тюбиках хватит на целый год

А закончится, ну, можно полетать, пощипать курочек да овечек

Нахрен на такой совершенной технике

Нам принимать чью-то сторону?

Хватит участвовать в общей истерике

Пора самим творить историю

Отправимся на луну – там полно места

Устроим там кровавую диктатуру, но без быдла


Пастернак:

Три справа зелёных


Солодкин:

Давай улетим незаметно

Поставим два шезлонга там, откуда родину видно


Пастернак:

Шесть красных атакуют снизу, сверху – четыре

В меня попали, Корней, я горю


Солодкин:

Сможешь оторваться?


Пастернак:

Меня победили

Ты хорошо рассказывал про луну


Умирает


Солодкин:

Жирных мудаков в дорогих тачках

Их баб, от пота ставших солонее селедки

Их деток, накокаиненных неудачников

Очень тронет рассказ о том, как сражался Корней Солодкин


А сражался я руками, вспотевшими от наслаждения

Нежнейшее людское мясо из металлических лангустов

На лазерных шампурах системы наведения

Война – это самое-самое современное искусство


Не зная пощады, как пьяный художник,

Вонзал нож в собственную мазню

Чтоб горящие лётчики чувствовали, как внимательно и осторожно

Прокрадывается смерть под броню


Вот мчатся к земле шасси сгоревшего истребителя

Пылающий парашют возносит поток

В стропах запутались остатки победителя

Он летит прямо к Богу, кровавый мотылёк


Третья сцена


На луне.


Мотылькова:

Ничего не могу понять, я, кажется, стала самолётом

Он меня поглотил, он теперь – я сама

Я – самолёт. Я – самолёт, шасси-колёса

Катятся по пустыне, повсюду кратеры, это, наверно, луна


Я не хочу ни есть, ни пить. Я защищена полем

А поле это полно ромашек и васильков

Такой аромат вокруг, волей – неволей,

А, возможно, приятно остаться самолётом навеки веков


Нежатся крылья под полуденным солнцем

Ох, кто-то стоит, не камень, не столб,

Идёт сюда


Алмазов:

Здравствуй, Катенька, не камень и не столб я


Мотылькова:

Кристалл, ты жив? А где самолёт твой?


Алмазов:

Стоп,

Машина! Я очутился тут в несколько мгновений

Сидел за штурвалом, вдруг оказался здесь

Ничего удивительного, луна – место для приведений

Планета для мёртвых, а я такой и есть


Мотылькова:

Значит, я приняла самолёта вид

А твой самолёт тобою стал


Алмазов:

Всю жизнь скитаться мне здесь предстоит


Мотылькова:

Скитаться? Лети же со мной, Кристалл

Алмазов:

Мне придется проникнуть в твою кабину


Мотылькова:

А я расскажу, что чувствует организм,

Когда в женском самолёте летит мужчина

В необъятном космосе


Алмазов:

Всё тот же телесный низ


Мотылькова:

Смотри, по-моему, это наши

Там у горизонта кто-то ловкий

Выполняет фигуры высшего пилотажа


Алмазов:

Это Пастернак летит в Солодкине


Мотылькова:

А, может, Солодкин в Пастернаке?

Что это? Как они решились?

О чем кто думал во время атаки

То и свершилось


Алмазов:

То и свершилось


Мотылькова:

А где же он?


Алмазов:

Бригадир не пожелал смерти солдата

Он испугался, не покинул аэродром

Как змея под сапогом мужика-говнодава

Втоптан в грязь наш Василий врагом


Мотылькова:

А мы полетим навстречу неземным открытиям


Алмазов:

Бесплотные духи мастеров авиации

Здесь после битв придаются соитиям


Голос:

Врешь, Кристалл, здесь все, кто послал подальше цивилизацию

Здесь все, кто строил выдающиеся аппараты

Вот со свастикой летающая тарелка,

Покинувшая Германию, чтоб не участвовать в парадах,

Бойнях, резне и бандитских стрелках

Вот – китайская светящаяся медуза

Вот - улетевший из Америки робот-утка

Вот - древнерусский корабль летучий

А вот – летающая французская булка


Алмазов:

И что, все они носятся над луной, как мусор над помойкой?


Голос:

Нет, все они занимаются полезным трудом


Алмазов:

Наверное, изобретенный Леонардо да Винчи гелиокоптер летит на землю за водкой

А Никитка – первый русский летун – летит на Плутон за льдом


Голос:

Константин Алмазов, мы тут любим веселых

Не обидимся, если ты сразу не присоединишься, ради бога

Полетайте, подумайте, новосёлы,

Чем заняться тем, кто летуч и свободен

Мы также ждём тебя, Екатерина Мотылькова

На луне пригодится твоё доброе сердце


Мотылькова:

Без наркотиков, секса и рок-н-ролла?


Голос:

Нет, обязательно с наркотиками, рок-н-роллом и сексом


Мотылькова:

Конечно, мы остаёмся, Кристалл


Алмазов:

А если опять подстава?


Мотылькова:

У нас есть крылья


Голос:

Конечно, это подстава


Мотылькова:

Вот и финал

Рассказа о буднях боевой эскадрильи

Люди – будущие изобретатели!

Вы нас увидите

Правда


Алмазов:

Скоро!

За нашей работой следите внимательно


Мотылькова:

Как жёлтыми искрами вспыхивают метеоры


Алмазов:

Как мы стянем черные дыры силовыми швами

Как помирит красных карликов нежная Катя Мотылькова


Мотылькова:

Мы обязательно еще встретимся с вами

Как только вы будете к этому готовы!