Основные понятия и проблемы античной философии

Вид материала

Документы

Содержание 4. Единое и многое

Подобный материал:

• Темы контрольных работ по курсу «история античной философии» для студентов 1 курса, 92kb.
• Вопрос Космоцентризм и основные понятия античной философии(Космос, Природа, Логос,, 2365.82kb.
• Проблема Единого — Многого в античной философии. Основные типы ее решения в натурфилософии, 2804.04kb.
• Программа Гак по философии (отв ред. Кондрашов В. А.) 2008-2009-2010 год, 231.41kb.
• Ильин В. В. История философии: Учебник для вузов. Спб.: Питер, 2003. Глава 3 античная, 5773.96kb.
• Тема Возникновение античной философии Специфика историко-философского подхода к античности., 91.03kb.
• Задачи и проблемы информатики 9 Инемного философии… 9 Использованная литература, 196.06kb.
• Концепция Аристотеля. Философские школы эллинистического периода. Общие черты средневековой, 15.72kb.
• Экзаменационные вопросы по основам философии философия как отрасль знания. Происхождение, 19.96kb.
• Учебно-методический комплекс дисциплины «философия», 512.67kb.

3. СУЩНОСТЬ

Мы ус­та­но­ви­ли, что в ос­но­ва­нии ан­тично­го ми­ро­со­зер­ца­ния лежит пред­став­ле­ние о бы­тии как не­из­мен­ном пре­бы­ва­нии, так что са­ма фи­ло­со­фия ока­зы­ва­ет­ся ос­но­ван­ной на по­ня­тии су­ще­го или сущ­но­сти. Толь­ко су­щее мыс­ли­мо и, имея опо­ру в бы­тии, са­мо­стоя­тель­но, не за­ви­сит от из­ме­не­ния и течения или (со­глас­но бо­лее пол­но­му по­ни­ма­нию, в ла­тин­ской транс­крип­ции) есть суб­стан­ция, т.е. ос­но­ва­ние са­мо­го се­бя. Ан­тичные мыс­ли­те­ли значитель­но рас­хо­дят­ся в по­ни­ма­нии сущ­но­сти. Так, для Пла­то­на су­щее — это идея, или эй­дос, ис­тин­ная причина су­ще­го, а так­же и воз­ник­но­ве­ния, — причина, по­зво­ляю­щая знать дан­ную, эту, вещь в качес­т­ве та­ко­вой, оп­ре­де­лен­ной в ее пред­на­значении под сво­его ро­да гне­том, игом или яр­мом бы­тия-эй­до­са, а тем са­мым и при­ла­гать к ней имя и оп­ре­де­ле­ние, про­зре­вать еди­ное во мно­гом, то­ж­де­ст­вен­ное в не­то­ж­де­ст­вен­ном и пре­бы­ва­ние в ста­нов­ле­нии (ср. «Го­су­дар­ст­во», VI, 507b, 508a; «Теэтет» 185b слл.; «Фе­дон», 99с слл.). Су­щее это от­де­ле­но от ве­щей, за­пре­дель­но, или транс­цен­дент­но им, что, в час­т­но­сти, вы­ра­жа­ет­ся в от­де­лен­но­сти бы­тия от по­то­ка воз­ник­но­ве­ния. Для Ари­сто­те­ля же пер­вичная сущ­ность — это то, что не сказы­ва­ет­ся ни о чем дру­гом, но о чем ска­зы­ва­ет­ся все дру­гое («Ка­те­го­рии» 2а11 слл.; «Ме­та­фи­зи­ка» III 6, 1003а9; VII 3, 1029а8). Ины­ми сло­ва­ми, сущ­ность — уни­вер­саль­ный сток всех свойств, са­мо­су­щее. Впрочем, для Ари­сто­те­ля по­доб­ным са­мо­су­щим пре­ж­де все­го яв­ля­ет­ся кон­крет­ное “оп­ре­де­лен­ное нечто”, “вот это” и толь­ко по­том — все­об­щее, вто­рая сущность. Но “вот это”, очевид­но, долж­но быть со­став­ным, т.е. пред­по­ла­гать как фор­му, так и ма­те­рию, — и здесь один из пунк­тов су­ще­ст­вен­но­го рас­хо­ж­де­ния Ари­сто­те­ля с Пла­то­ном. Од­на­ко для обо­их круп­ней­ших античных фи­ло­со­фов сущ­ность или су­щее пред­став­ля­ет нечто то­ж­де­ст­вен­ное, нечто оп­ре­де­лен­ное, причас­т­ное це­ли, смыс­лу, бы­тию.

То­ж­де­ст­вен­ность же су­ще­го про­яв­ля­ет­ся имен­но в том, что оно са­мо­стоя­тель­но, — по­это­му все свой­ст­ва сущ­но­сти или, го­во­ря язы­ком ари­сто­те­лев­ской ло­ги­ки, все предикаты субъ­ек­та-суб­стан­ции за­ви­сят и оп­ре­де­ля­ют­ся са­мой сущ­но­стью, а не на­обо­рот. Или иначе: сущ­ность пер­вее свойств, — и по оп­ре­де­ле­нию, и по по­зна­нию, и по вре­ме­ни (Ари­сто­тель, «Ме­та­фи­зи­ка» IV 2, 1004b10; VII 1, 1028a33–34; «Ни­ко­ма­хо­ва Эти­ка», I 4, 1096а21). Предикаты ска­зы­ва­ют­ся о под­ле­жа­щем, су­щем (по Ари­сто­те­лю); ве­щи сви­де­тель­ст­ву­ют в сво­ей причас­т­но­сти о па­ра­диг­ме — идее (по Пла­то­ну). По­это­му су­щее — то, что су­ще­ст­ву­ет через се­бя, хо­тя и по причас­т­но­сти Бла­гу, началу бы­тий­но­го умо­по­сти­гае­мо­го ми­ра суще­го, а свой­ст­во су­ще­ст­ву­ет через дру­гое.

По­то­му су­щее, бы­тие пред­став­ля­ет под­лин­ную объ­ек­тив­ную реаль­ность. (При­ори­тет объ­ек­тив­но­го за­фик­си­ро­ван в са­мой струк­ту­ре па­де­жей древ­не­гречес­ко­го язы­ка: име­ни­тель­ный — ро­ди­тель­ный — да­тель­ный — ви­ни­тель­ный. Име­ни­тель­ный фик­си­ру­ет объ­ект-под­ле­жа­щее; ро­ди­тель­ный обоз­начает дви­же­ние от­ку­да, т.е. от объ­ек­та к субъ­ек­ту, го­во­ря­ще­му; да­тель­ный обоз­начает пре­бы­ва­ние где, т.е. здесь, при субъ­ек­те, и на­ко­нец ви­ни­тель­ный — дви­же­ние ку­да, т.е. об­рат­но к началу, к пред­ме­ту са­мо­му по се­бе.) И все же бы­тие все­гда пред­по­ла­га­ет иное (са­ма фор­ма диа­ло­гичес­ко­го пись­ма, ко­то­рую из­би­ра­ет Пла­тон, пред­по­ла­га­ет дру­гое, не на­ми по­ро­ж­дае­мое, вза­им­ную сущ­ность, в ко­то­рой ка­ж­дое ос­та­ет­ся все-та­ки са­мо­стоя­тель­ным, не те­ря­ет сво­его ли­ца, ли­ка) об­ще­ние-кой­но­нию, т.е. взаи­мо­дей­ст­вие и связь. Да и в кос­мо­се пре­хо­дя­щих тел и пред­ме­тов все на­хо­дит­ся в свя­зи, сим­па­тии все­го во всем, яв­ляя при­том и бы­тие по причас­т­но­сти ему; по­ня­тие же причас­т­но­сти есть по­ня­тие свя­зи. Ес­ли же це­лый мир пред­став­ля­ет­ся со­б­ра­ни­ем свя­зей, од­них толь­ко функ­цио­наль­ных за­ви­си­мо­стей, то он упо­доб­ля­ет­ся мно­же­ст­ву зер­кал, ко­то­рые мно­го­крат­но от­ра­жа­ют друг дру­га, но ко­то­рых в дей­ст­ви­тель­но­сти нет, т.е. та­кой мир бес­ко­нечных об­ра­зов-от­ра­же­ний без дей­ст­ви­тель­но­го про­об­ра­за ока­зы­ва­ет­ся ил­лю­зор­ным и мни­мым. В та­ком ми­ре нет смыс­ла, ибо нет сис­те­мы ус­та­нов­лен­ных свя­зей, в нем не­воз­мож­но ус­тойчивое пре­бы­ва­ние, ибо нет бы­тия, и са­мо чело­вечес­кое су­ще­ст­во­ва­ние ока­зы­ва­ет­ся бес­при­ют­ным, ибо случай­но, пре­дос­тав­ле­но са­мо­му се­бе и долж­но са­мо се­бе оп­ре­де­лять цель и смысл.

4. ЕДИНОЕ И МНОГОЕ

Од­но из ос­но­во­по­ла­гаю­щих пред­став­ле­ний ан­тично­го ми­ро­со­зер­ца­ния — со­вер­шен­ное пре­вос­ход­ст­во един­ст­ва над мно­же­ст­вом. В са­мом де­ле, еди­ное и сверх­су­щее Бла­го и, по­жа­луй, сверхъ­еди­ное еди­ное, ко­то­ро­му ничто не причас­т­но, — начало бы­тия и едине­ния. Пред­став­ле­ни­ем же это­го аб­со­лют­но­го един­ст­ва в ми­ре в свя­зи с ним, на­зы­вае­мой причас­т­но­стью,, слу­жит бы­тий­ное еди­ное, еди­не­ние, пред­став­ляе­мое един­ст­вом пре­бы­ва­ния в по­то­ке и течении ве­щей ми­ра: по сло­ву Ста­ги­ри­та, “еди­ное как [бы­тий­ное] еди­ное не под­вер­же­но воз­ник­но­ве­нию” («Ме­та­фи­зи­ка» XIII 8, 1084a31).

По­это­му, пре­ж­де все­го, 1) яв­лен­ное един­ст­во есть бы­тие: „быть” — значит быть чем-то од­ним, еди­ным и цель­ным. Но ес­ли бы­тие то­ж­де­ст­вен­но мыш­ле­нию, един­ст­во — так­же су­ще­ст­вен­ная ха­рак­те­ри­сти­ка мыш­ле­ния: ум — един, ибо мыс­лит са­мого се­бя (Пло­тин, «Эн­неа­ды» V, 3, 5), мысль и по­сти­гае­мое мыс­лью в нем — од­но и то же, и раз­де­ле­ние их чис­то ус­лов­но. Един­ст­во ука­зы­ва­ет на то­ж­де­ст­вен­ность, а то­ж­де­ст­вен­ность — прин­цип по­зна­ния и мыш­ле­ния, ибо во­об­ще нель­зя мыс­лить, ес­ли не мыс­лит­ся что-то од­но, то­ж­де­ст­вен­ное са­мо­му се­бе, т.е. не­из­мен­ное и не­те­кучее (Ари­сто­тель, «Ме­та­фи­зи­ка» IV 4, 1006b10). Впрочем, прин­цип мно­же­ст­вен­но­сти при­сут­ст­ву­ет и в сфе­ре бы­тия — по­ка еще как начало муль­ти­п­ли­ка­ции, ум­но­же­ния то­ж­де­ст­вен­ных сущ­но­стей, в еди­но­раз­дель­ном “еди­ное-есть”. От­сю­да в сфе­ре бы­тия — мно­же­ст­вен­ность форм, ка­ж­дая из ко­то­рых са­мо­то­ж­де­ст­вен­на и, с од­ной сто­ро­ны, свя­за­на по за­ко­ну все­един­ст­ва и об­ще­ния-кой­но­нии со все­ми прочими, а с дру­гой — са­ма пре­бы­ва­ет во мно­же­ст­ве пре­ходя­щих ве­щей, при этом нис­коль­ко не сме­ши­ва­ясь с ни­ми и не изме­ня­ясь, т.е. ос­та­ва­ясь от­де­лен­ной от них, транс­цен­дент­ной вещно­му ми­ру ста­нов­ле­ния.

Кро­ме то­го, 2) един­ст­во пред­по­ла­га­ет цель­ность: це­лое — цель­но, и пре­ж­де все­го в том смыс­ле, что име­ет цель сво­ей дея­тель­но­сти. Це­лое — бы­тий­но, по­сколь­ку пре­хо­дя­щее — те­лес­ное — не­ це­ло, но со­сто­ит из ма­те­рии и фор­мы и де­ли­мо. Что же та­кое це­лое? Целое — пре­ж­де все­го не­де­ли­мое, т.е. дис­крет­ное. “Дис­крет­ное” про­ис­хо­дит от ла­тин­ско­го discеrnere — от­де­лять, раз­личать, от­личать: толь­ко то и мо­жет быть по­зна­но, что раз­личено, у чего есть свое ли­цо, лик, об­лик, т.е. в ко­нечном счете эй­дос как умо­по­сти­гае­мый про­об­раз; по­это­му для ан­тичнос­ти дис­крет­ное вы­ше непре­рыв­но­го. Не­пре­рыв­ное — то, что все­гда де­ли­мо на все­гда дели­мые час­ти (Ари­сто­тель, «Фи­зи­ка» VI 2, 232a23 слл.), т.е. нечто та­кое, что не мо­жет быть раз­ло­жи­мо на по­след­ние ко­нечные яс­но по­зна­вае­мые эле­мен­ты и не мо­жет быть прой­де­но до кон­ца, причас­т­ное раз­вер­заю­щей­ся безд­не бес­ко­нечнос­ти. По­это­му дис­крет­ное — ха­рак­те­ри­сти­ка су­ще­го, пре­де­ла; не­пре­рыв­ное, кон­ти­ну­ум — не-су­ще­го, беспре­дель­но­го. По­это­му и мысль — дис­крет­на, те­ло же — не­пре­рыв­но.

А не­де­ли­мое (для ато­ми­стов) — это атом, или аме­ра, — бесчаст­ное, т.е. цель­ное и еди­ное. Бу­дучи дис­крет­ным и не­де­лимым, атом и есть са­мо бы­тие (имен­но по­это­му Лев­кипп и Де­мок­рит ут­вер­жда­ют, что хо­тя толь­ко ато­мы и су­ще­ст­ву­ют и ле­жат в ос­но­ве всей реаль­но­сти, со­став­лен­ной из них, про­стей­ших кир­пичиков ми­ро­зда­ния, тем не ме­нее ис­тин­ная их при­ро­да чув­ст­вен­но не вос­при­ни­мае­ма и по­зна­ет­ся лишь ра­зу­мом, т.е. мыс­ли­ма), — не мо­жет быть части ато­ма, — он мо­жет ли­бо быть, ли­бо не быть. Хотя из ато­мов и со­сто­ит вся ре­аль­ность фи­зичес­кая — ато­мы и суть эта ре­аль­ность, тем не ме­нее они пред­став­ля­ют свое­об­раз­ный аналог иде­аль­ной фор­мы, то­гда как вто­рой ком­по­нент ато­миз­ма — пус­то­та — со­от­вет­ст­ву­ет не-су­щей не­пре­рыв­ной ма­те­рии. Ко­нечно, боль­шин­ст­во ан­тичных мыс­ли­те­лей от­вер­га­ют ато­мизм (по Пло­тину, “ато­мов же нет во­все: вся­кое те­ло бес­пре­дель­но де­ли­мо” — «Эн­неа­ды» II, 4, 7), тем не ме­нее эй­до­сы, иде­аль­ные бы­тий­ные сущ­но­сти, в дей­ст­ви­тель­но­сти суть ато­мы как не­де­ли­мые. Не слу­чай­но Ари­сто­тель ут­вер­жда­ет, что “не­воз­мож­но знать, по­ка не дохо­дят до не­де­ли­мо­го ()” («Ме­та­фи­зи­ка» II 2, 994b21). Та­ким об­ра­зом, для ан­тично­го ато­миз­ма атом есть со­вер­шен­ная упо­ря­дочиваю­щая струк­ту­ра ми­ра, вно­ся­щая в не­го не­кий мер­ный прин­цип все­об­ще­го ми­ро­уст­рой­ст­ва, так что атом есть мир в ма­лом, или мик­ро­косм.

Со­вер­шен­ное бы­тий­ное един­ст­во пред­став­ля­ет­ся (бо­лее позд­ней) ан­тичной фи­ло­со­фи­ей как чис­тая фор­ма, а мно­же­ст­вен­ность — как те­кучесть ма­те­рии. Ма­те­рия пред­став­ля­ет слож­ность и мно­же­ст­вен­ность, то­гда как фор­ма про­ста, т.е. еди­на, един­ст­вен­на в сво­ем ро­де и не име­ет час­тей. Фор­ма со­от­вет­ст­ву­ет од­но­му, су­ще­му, то­гда как ма­те­рия — не-су­ще­му, мно­же­ст­ву (Ари­сто­тель, «Мета­фи­зи­ка» IV 2, 1004b26–27; XII 8, 1074a34). Ма­те­рия — то, чту те­кучее из­ме­ня­ет­ся, и да­же са­ма из­менчивость; фор­ма — то, во что, ра­ди чего из­ме­ня­ет­ся, со­став­ля­ет смысл и пред­на­значение изме­не­ния, которое бес­смыс­лен­но са­мо по се­бе, ибо оно близ­ко к не­бы­тию и ни­что. Фор­ма — это то, что, с од­ной сто­ро­ны, по­зво­ля­ет знать точно и до вся­ко­го воз­мож­но­го опы­та вос­при­ятия и пе­ре­жи­ва­ния те­кучего ми­ра, и, с дру­гой сто­ро­ны, по­зво­ля­ет вся­кой опре­де­лен­ной сущ­но­сти быть тем, что она и есть.

По­это­му ан­тичное ми­ро­со­зер­ца­ние ста­вит чис­тую пус­тую фор­му не­из­ме­ри­мо вы­ше ма­те­рии. Не случай­но гре­ки в клас­сичес­кую эпо­ху во­пло­ти­ли свое пе­ре­жи­ва­ние фор­мы в скульп­ту­ре, по точ­нос­­ти и стро­го­сти ли­нии и про­пор­ции, не пре­взой­ден­ной ни в од­ну из по­сле­дую­щих эпох: ведь пла­сти­ка име­ет де­ло с яв­ле­ни­ем чис­той фор­мы в гру­бом ве­ще­ст­ве. Неслучай­но и то, что гре­ки раз­ви­ли гео­мет­рию как пер­вую из на­ук, ибо гео­мет­рия так­же име­ет де­ло с чис­той фор­мой, во­пло­щен­ной и впечат­лен­ной в осо­бой тон­кой ма­те­рии.

За­мечатель­на и ис­ключитель­ная чут­кость гречес­кой фи­ло­со­фии к фор­ме сло­ва — не толь­ко по­этичес­ко­го, но и ме­та­фи­зичес­ко­го: та­кие ключевые по­ня­тия, как NUN (“те­перь”, при­знак вечнос­ти), HDH (“уже”, при­знак бы­тия), NOEIN=EINAI (“мыс­лить”=“быть”, пер­во­началь­ное то­ж­де­ст­вен­ное су­щее-мыс­ли­мое, чле­ны то­ж­де­ст­ва, сов­па­даю­щие бу­к­валь­но с точно­стью до пе­ре­ста­нов­ки) от­ли­ты в точную и пре­крас­ную гео­мет­ричес­ки-сим­во­личес­кую фор­му.

Не­из­мен­но и то­ж­де­ст­вен­но пре­бы­ваю­щая бы­тий­ная фор­ма, ко­то­рая “не мо­жет быть иначе”, есть чис­тая дея­тель­ная дей­ст­ви­тель­ность, един­ст­вен­ный на­стоя­щий пред­мет зна­ния, то­гда как ма­те­рия яв­ля­ет воз­мож­ность, спо­соб­ность из­ме­нять­ся, ста­но­вить­ся дру­гим, все­гда иным. “Од­но есть ма­те­рия, — го­во­рит Ари­сто­тель, — другое — фор­ма, и пер­вое — в воз­мож­но­сти, вто­рое — в дей­ст­ви­тель­но­сти” («Ме­та­фи­зи­ка» VIII 6, 1045a23–24; ср. «О ду­ше» II 1, 412a10). По­это­му мож­но ска­зать, что бы­тие, фор­ма, энер­гия — сино­ни­мичные ха­рак­те­ри­сти­ки упо­мо­сти­гае­мо­го.