Информационное общество
В 70-е годы происходила своеобразная конвергенция идеологий постиндустриализма
и информационного общества.
В отличие от концепции постиндустриализма, имевшей солидную теоретическую основу и универсалистскую ориентацию, концепция информационного общества в своем первоначальном варианте разрабатывалась прежде всего для решения задач социально-экономического развития Японии.
Изобретение самого термина “информационное общество” приписывается Ю. Хаяши, профес-сору Токийского технологического института. Контуры информационного общества были обрисо-ваны в отчетах, представленных японскому правительству рядом организаций – таких, как Агентство экономического планирования, Институт разработки использования компьютеров, Совет по структуре промышленности. Показательны названия отчетов: “Японское информа-ционное общество: темы и подходы” (1969), “Контуры политики содействия информатизации японского общества” (1969), “План информационного общества” (1971).
В упомянутых отчетах информационное общество определялось как такое, где процесс компьютеризации даст людям доступ к надежным источникам информации, избавит их от рутинной работы, обеспечит высокий уровень автоматизации производства. При этом изменится и само производство – продукт его станет более информационно емким, что означает увеличение доли инноваций, дизайна и маркетинга в его стоимости, производство информационного продукта, а не материального будет движущей силой образования и развития общества.
Вариант конвергенции идей постиндустриализма и информационного общества в исследова-ниях Д. Белла представляет изданная в 1980 году книга “Социальные рамки информационного общества”. Выражение “информационное общество” у Д. Белла – это новое название для постин-дустриального общества, подчеркивающее не его положение в последовательности ступеней общественного развития – после индустриального общества, – а основу определения его социальной структуры – информацию. Здесь информация для Д. Белла связана, прежде всего,
с научным, теоретическим знанием.
В работе “Социальные рамки информационного общества” большое значение придается конвергенции электронно-вычислительной техники с техникой средств связи.
В первоначальном варианте концепции постиндустриализма делался упор на то, что развитие электронно-вычислительной техники дает возможность перерабатывать огромные объемы информации для принятия решений в первую очередь правительственным структурам. В белловс-кой концепции информационного общества подчеркивается важность обеспечения доступа
к необходимой информации индивидов и групп, автор видит проблемы угрозы полицейского
и политического наблюдения за индивидами и группами с использованием изощренных информационных технологий.
Знание и информацию Белл считает не только агентом трансформации постиндустриального общества, но и стратегическим ресурсом такого общества. В этом контексте он формулирует проблему информационной теории стоимости. Д.Белл полагает, что когда знание в своей систематической форме вовлекается в практическую переработку ресурсов (в виде изобретения или организационного усовершенствования), именно знание, а не труд выступает источником стоимости. В этих условиях необходим, по мнению Д. Белла, новый подход к экономике, который в отличие от доминирующих подходов, акцентирующих те или иные комбинации капитала
и труда в духе трудовой теории стоимости, рассматривал бы информацию и знания в качестве “решающих переменных постиндустриального общества”, подобно тому, как труд и капитал рассматривались в качестве “решающих переменных индустриального общества”.
К настоящему времени в рамках идеологии информационного общества обозначились различные направления и тенденции, концентрирующие внимание на тех или иных сторонах существующих в обществе отношений по поводу информации и технико-технологических средств ее передачи, хранения и переработки, рассматривающие различные социальные перспективы
в качестве возможных, желательных или негативных. Так, если в работах Д. Белла делался явный упор на новые положительно оцениваемые возможности государственного регулирования экономики в информационном обществе, принятия законодательных мер для обеспечения свободного доступа к информации, с одной стороны, и предотвращения угрозы политического
и полицейского наблюдения за индивидами с использованием изощренной информационной техники, с другой стороны, то французский социолог Ж. Эллюль полагает, что информационное общество, будучи “осуществлением идей социалистического, анархического и пацифистского характера”, предполагает ликвидацию централизованного бюрократического государства.
Критическое отношение к Д. Беллу характерно для ряда авторов, выдвинувших конкури-рующие технолого-детерминистские концепции, в том числе концепции информационного общества. Так, в комплексном, многоплановом исследовании, проведенном группой французских специалистов в середине 70-х годов и представленном в книге С. Нора и А. Минка “Компьюте-ризация общества. Доклад президенту Франции”, выражено скептическое отношение к постин-дустриализму. Авторы видят в концепции Д. Белла вариант либерального подхода, рассматривающего конфликты только в терминах рынка и стремящегося возвратить их в эту область, когда они выходят за ее пределы. При таком подходе, считают они, перспектива социального развития заканчивается “транквилизованным постиндустриальным обществом”, где изобилие и все большее равенство жизненных стандартов сделает возможным объединение нации вокруг огромного культурно гомогенного среднего класса и преодоление социальных напряжений. По мнению этих авторов, постиндустриальный подход продуктивен в отношении информации, управляющей поведением производителей и покупателей, но бесполезен при столкновении
с проблемами, выходящими за сферу коммерческой деятельности и зависящими от культурной модели. Марксистский подход, считают они, также неспособен принять во внимание возрастающую сложность современного общества, ибо, признавая конфликты, он сводит развитие таких конфликтов к противоречию между двумя классами, организованными вокруг производства. Квалифицируя и либерально-постиндустриалистский, и марксистский подходы как “мистифицирующие”, С. Нора и А. Минк выдвинули идеал такого информационного общества, где “организация должна совпадать с добровольностью”. Это совершенное рыночное общество
и одновременно общество совершенного планирования, где центр получает от каждой единицы базиса верные сообщения о ее целях и предпочтениях и в соответствии с этим формирует собственную структуру и позицию. Информация и участие в управлении развиваются в едином процессе. В информационном обществе, подчеркивают французские авторы, групповые планы
в большей мере, чем ранее, выражают социальные и культурные устремления. Одновременно будут возрастать и внешние давления. В этих условиях “только власть, обладающая надлежащей информацией, сможет способствовать развитию страны и гарантировать ее независимость”.
Полагая, что информационное общество будет менее четко социально структурировано
и более полиморфно, чем общество индустриальное, С. Нора и А. Минк считают, что одним из факторов полиморфизма явится отношение различных групп к тенденции упрощения языка, связанной, в частности, с соображениями эффективности баз данных и других электронно опосредованных коммуникаций. Таким образом, предлагая единый язык, компьютеризация способствует преодолению культурного неравенства. Вместе с тем, хотя такой упрощенный язык, считают они, будет совершенствоваться и становиться пригодным для все более развитых диалогов, он будет все же встречать сопротивление. Приемлемость этого кодифицированного языка будет зависеть от культурного уровня субъектов, что обусловит дискриминационный эффект телематики. “Более чем когда-либо язык становится ставкой культуры. Оппозиционные группы будут бороться за его присвоение”.
Если для Д. Белла компьютеризация и информатизация общества означает возрастание роли именно научного знания, то видный представитель критической социологии М. Постер (амери-канский ученый, тесно связанный с французскими интеллектуальными традициями структурализма и постструктурализма) настаивает на том, что адекватное социологическое исследование электронно-опосредованных коммуникаций возможно только в том случае, если дискурс науки лишается привилегированного положения среди других видов дискурса.
М. Постер настаивает, что для адекватного понимания социальных отношений в эпоху конвергенции вычислительной техники и техники средств связи необходимо исследование изменений в структуре коммуникационного опыта. Концентрируясь на изменениях в языковом аспекте культуры, связанных с электронным письмом, базами данных, компьютерными сетями, он предлагает концепцию способа информации в качестве шага на пути к теории, которая была бы
в состоянии расшифровать лингвистическое измерение этих новых форм социальных взаимодействий. Термин “способ информации”, подчеркивает автор, перекликается с марксовой теорией способа производства и служит: 1) для периодизации прошлого в соответствии с различ-ными способами информации и 2) в качестве метафоры для современной культуры, придающей информации в некотором смысле фетишистское значение. Выделяются следующие ступени производства информации: первая – устно опосредованный обмен “лицом к лицу”, вторая – письменный обмен, опосредованный печатью, и третья – электронно-опосредованный обмен. Если для первой ступени характерно согласование символов, а для второй – знаковая репрезентация, то для третьей ступени характерно информационное моделирование. На первой, устной, ступени субъект задается как расположение произносимого через внедрение его в совокупность межличностных отношений. На второй, печатной, ступени субъект конструируется как агент, являющийся центром рациональной/воображаемой автономии. На третьей, электронной, ступени субъект децентрализуется, рассеивается и множится в сплошной неустойчивости – предоставляя информацию о себе для самых различных баз данных, “раздваиваясь” в процессе написания текстов на компьютере благодаря зеркальному эффекту экрана, обусловленному податливостью текста, используя новые возможности коллективного авторства и игр с идентичностью, предоставляемые компьютерными сетями.
Основной недостаток концепции Д. Белла М. Постер находит в том, что, несмотря на видимое стремление первого к ограничению сферы постиндустриального общества только уровнем социально-экономической структуры, он все же сметает в одну общую дефиницию постиндустриального общества экономические, политические и культурные факторы, в результате чего характеристика новых явлений становится характеристикой всего общества. Утверждение
Д. Белла, что знание является независимой переменной в постиндустриальном обществе, которой определяются другие переменные, такие, как труд и капитал, могло бы, по мнению М. Постера, служить гипотезой в предстоящем исследовании – однако Д. Белл представляет это утверждение читателю в качестве вывода, придавая теоретическому доводу видимость доказанного факта.
Соглашаясь с Д. Беллом в том, что в каком-то смысле знание (или информация) является основной “осью” современного общества, М. Постер считает, что Д. Белл, выдвигая идею инфор-мационной экономики, неправомерно сводит коммуникацию к экономической метафоре, отодви-гая в сторону вопросы культуры. Теоретики постиндустриализма, пишет он, не видят последних трансформаций, потому что смотрят на них сквозь “социально-экономические” очки. Новые тенденции в экономике, отмечаемые Д. Беллом и другими авторами, имеют место, однако их заявления о фундаментальном переустройстве общества и возникновении постиндустриального мира в результате этих изменений уязвимы для критики с позиций марксизма и других направлений, поскольку, с точки зрения М. Постера, все эти изменения количественные, но не качественные.
Теоретическую слабость концепции постиндустриального общества М. Постер видит в том, что теоретики постиндустриального общества склонны игнорировать проблему языка как на уровне теории, так и на уровне задаваемой ими области социального. М. Постер считает неправомерными трактовку информации как экономической сущности и теоретические оправ-дания распространения товарных отношений на информационную сферу. Легкость, с которой информация может воспроизводиться и передаваться, уже разрушает, утверждает он, правовую систему, устои которой были сформированы для защиты частной собственности на материальные вещи.
Тенденция все большего “онаучивания” техники и экономики, явившаяся основой концепции постиндустриализма и родственных ей (генетически или идейно) концепций современной техники, неразрывно связана с тенденцией технологизации науки, а также экономизации
и коммерциализации науки и техники. Данная тенденция ведет к изменению образа науки: на смену представлениям о науке как асоциальной, аполитичной, компетентной и прогрессивной силе приходит осознание ее зависимости от внешних структур. А. Вебстер признает за наукой право стремиться быть наиболее объективной, наиболее рациональной и наиболее надежной формой знания, однако считает, что, поскольку не существует бесспорных правил, которым должны были бы подчиняться ученые для обеспечения именно таких качеств, должна быть признана социально конструируемая природа науки как наиболее сложного и интересного социального института.
Сопоставление узловых моментов постиндустриалистской концепции с доводами ее критиков обнаруживает проблемный характер универсалистских притязаний развиваемой на основе постиндустриализма идеологии информационного общества. Однако осознание проблемности такого рода притязаний не равносильно признанию их неправомерности. Универсалистская направленность – одно из наиболее ценных качеств классического постиндустриализма, предполагающего поступательное движение всего человечества к новой стадии общественного развития, – наличие в этом движении лидеров не рассматривается как показатель невозможности достижения данной ступени какими-либо странами из-за особенностей их политико-экономических или культурных систем. Принципиальная достижимость для всех общества, основанного на знании, связана с общезначимостью научных теорий, интернациональным характером науки, с процессами “онаучивания” техники, экономики, политики. Развиваемая на основе постиндустриалистских предпосылок идеология информационного общества может служить реальной альтернативой идеологиям национального и цивилизационного эгоизма. Успех же будет зависеть от того, каким образом универсалистские возможности этой идеологии реализуются в конкретных условиях деятельности индивидов и групп.