Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 142 | 143 | 144 | 145 | 146 |   ...   | 155 |

Путь к общественному счастью и счастью каждого отдельного человека регламентирует правила, которые должны соблюдаться. Как поясняет комментатор шотландской школы Стюарт, желание счастья - единственное, а непослушание уводит от него, и эти непреложные правила лозадачены расчетом различных помех - добра и зла [3, с. 103]. Стюарт убежден: Всякая система, которая ставит под сомнение незыблемость моральных различений, имеет тенденцию к подрыву основ всех добродетелей, как частных, так и общественных, и к иссяканию совершенно чистых источников человеческого счастья [3, с. 278]. Философ считает добродетель самой верной дорогой к счастью человека и сознает, что Бог правит по общим законам, а когда разочаровывается в желании, соглашается со своей долей и смотрит с надеждой в будущее [3, с. 315].

Итак, с точки зрения шотландских мыслителей, добродетель является первым и самым необходимым качеством, которым должен обладать человек. Истинная добродетель состоит в соответствии поступков природе вещей.

итература 1. Beattie, J. Dissertations Moral and Critical: in 2 vs. - Dublin, 1783.

2. Beattie, J. Elements of Moral Science: in 2 vs. - 2nd ed. - Edinburgh; London, 1807. - V. 1.

3. Collected Works of Dugald Stewart, The: in 11 vs. / ed. by Sir William Hamilton. - Edinburgh, 1854 - 1860. - V. 6.

4. Oswald, James. An Appeal to Common Sense in Behalf of Religion (1766Ц1772) // Scottish Common Sense Philosophy: Sources and Origins: in 5 vs.; intr., ed. by James Fieser. - Bristol, 2000. - V. 1.

5. Reid, Thomas. Essays on the Active Powers of Man. - Edinburgh, London, 1788.

ФЕНОМЕНОЛОГИЯ Э. ГУССЕРЛЯ: РАДИКАЛЬНЫЙ ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЙ СДВИГ И.Ф. Габрусь Адекватно определить предметную область феноменологии - дело далеко не простое.

Выступив под флагом философии как строгой науки, с категорическим призывом назад, к самим вещам!, отвергнув, на основе уничтожающей его критики, модный в европейской философии психологизм как путь обоснования всякого, в том числе и научного знания, на каждом шагу апеллируя к лабсолютно достоверным очевидностям и объективности логических объектов, феноменология первоначально была многими воспринята как возрождение объективно-идеалистического платонизма.

Последующие работы Гуссерля были также не совсем адекватно восприняты как радикальный разворот автора феноменологии от объективизма к субъекту, как реабилитация субъективности. Поэтому для правоверных гуссерлианцев, не утруждающих себя критическим анализом основных феноменологических постулатов, как гром с ясного неба прозвучал тезис позднего Гуссерля о том, что трансцендентальная субъективность есть интерсубъективность. Однако неизменной луниверсальной постоянной гуссерлевской феноменологии является ego-cogito-cogitatum, чистое сознание с его реальными составляющими - чувственными данными и мнящей интенцией в качестве объекта феноменологичеких описаний.

С мнящей интенцией как предданностью чистого сознания мы сразу попадаем в жизненный мир субъекта, полностью ангажированного в акутальный контекст культуры, который служит основой, всеобщей предпосылкой, универсальным фоном смыслоконституирующей активности трансцендентального Я феноменологии.

Феноменология Гуссерля - это гносеология вторичного познания. Тем самым нами сказано решительное и наиболее значимое слово в интерпретации феноменологии, в раскрытии ее все еще не разгаданной тайны. То есть феноменология - это радикальный гносеологический сдвиг с познания первичного, в котором прокладываются новые, непроторенные пути познавательного опыта, на познание вторичное, в котором они успешно и привычно репродуцируются и тиражируются. Там, где догуссерлевская гносеология со спокойной душой ставит последнюю точку, феноменология обнаруживает для себя крепко завязанный проблемный узел, видит лишь начало гносеологической ситуации.

Первичное познание - это Макс Планк в пору его напряженного поиска решения острейшей проблемной ситуации физики микромира, завершившейся введением Планком его знаменитой постоянной. Вторичное познание - это академики, профессора и доценты, студенты и просто обыватели, изучившие и освоившие до автоматизма результаты первооткрывателя и легко, с пользой для себя и дела запускающие его при разведении проблемных ситуаций своего, в данном случае уже вторичного познавательного опыта. Носитель интенционального сознания-бытия гуссерлевской феноменологии - это уже полностью сформировавшийся гносеологический субъект, всецело ангажированный в ту или иную предметную область реальности и потому схватывающий ее на лету, с первого взгляда, интуитивным образом. Вторичное познание - это сфера преимущественно, и даже исключительно интуитивного опыта.

И очевидно, что вторичное познание предполагает познание первичное как свою необходимую основу, и порождающий корень, и живое начало. В этом отношении оно - своего рода паразит, прорастающий, а потом и процветающий (соответственно, бурно размножаясь) на теле и за счет познания первичного. Безусловно, это самое массовидное гносеологическое явление. Оно упреждает любое, а в первую очередь - лотшлифованное человеческое действие, вплетено, вмонтировано органической составляющей в его живую ткань, идет неотступной тенью по его следам.

Мир интенционального бытия-сознания гуссерлевской феноменологии - это квантовый мир. Объекты этого мира - смысловые образования любой разновидности и природы - обретают свою предметность, ноэматическую форму с актуализацией, включением интенции и исчезают, растворяются, уходят в небытие с ее затуханием. Длительность их существования определяются длительностью мнящей интенции, на которой и вокруг которой они конституируются.

Проницательность феноменологии поразительна. Неопозитивистам потребовалось почти полвека, чтобы придти к истине, которая изначально заложена в феноменологической установке на анализ-описание чистого сознания. Тезис позднего Витгенштейна, гласящий о том, что лязыковые игры предполагают в качестве своей онтологической предпосылки соответствующие формы жизни, заложен в исходном гуссерлевском постулате о мнящей, обремененной смыслом интенции как преданности чистого сознания, который непосредственно отсылает к соответствующей предметной онтологии, требующей при ее освоении и соответствующих, так называемых лимманентных познавательных средств. Феноменология - это онтологический и методологический сепаратизм, автономизация, обособление, разделение предметных областей с неизбежным требованием лимманентности познавательных средств, соответствующих специфике и особенностям исследуемой предметной области.

Прямое следствие гуссерлевского исходного постулата - бескрайний демократизм феноменологии. Она уделяет одинаковое внимание как самой никчемной малости, так и всякому мега-явлению. Но этот бескрайний демократизм феноменологии имеет и свою оборотную сторону, оборачивается ее принципиальной неспособностью, да просто сознательным отказом ранжировать феноменально данное по шкалам вертикальных иерархий любой значимости - онтологической, гносеологической, аксиологической и всякой иной. Для феноменолога всякая бытийная мелкота столь же значима, самодостаточна, равноценна, как и всякая иная бытийная вещь. Ведь она неминуемо пропускается через призму чистого сознания, в котором предстает уже неотделимым от него его коррелятом, интенциональным предметом, ноэматической объективацией сознания. Здесь уже был заложен сегодняшний разгул постмодернистского релятивизма, и цинизм его, и зубоскальство, упертая постмодернистская дегероизация реальности, уравнивание в правах истины и жи, добра и зла, низменного и возвышенного и т.д.

Гуссерлевское априори - это весь, без остатка, универсум культуры, с его как наличными, актуально и полнокровно функционирующими материальными, предметно овеществленными и духовными, сверхчувственными, умопостигаемыми ценностями, так и с ее сокровищами, выпавшими уже из живого повседневного обихода культуры в ее запасники и кладовые, в напластования и отложения ее культурного слоя. Постмодернистская ризома как познавательный принцип отталкивается от этого же гуссерлевского принятия всего универсума культуры со всеми прошлыми и современными достижениями как само собой разумеющейся данности, а точнее будет сказать, не требующей объяснений и даже просто упоминаний исходной гносеологической и онтологической предданности.

Феноменология сразу, без всяких околичностей погружает нас в живую жизнь. Ее не интересует прошлое как исток и начало первичного знания. А это и есть, один к одному, портрет современной культуры левропейского человечества, безоглядно ориентированной только на здесь и сейчас, на текущий момент. Но это куцая актуальность, обрывающая живые связи с прошлым.

Первичное познание - в небрежении, если не сказать - в запустении. Оно формируется по принципу как придется и все больше перекладывается на технику. Учебники, по которым обучается школьная молодежь, составляются сегодня не с установкой на пробуждение в юной душе максимально полно и глубокого понимания (главной цели первоначального школьного обучения), а с ориентацией на уже хорошо натасканного обучаемого. В результате - даже студенту технического вуза часто не по плечу простые арифметические действия. Тестовая система контроля знаний - это не что иное как очередной триумф вторичного познания. В ней заложена очевидная пассивность субъекта познания, роль которого сводится лишь к выбору одного из предложенных, готовых вариантов ответа. Ему уже нет необходимости самому конституировать ответ, находить, извлекать знание из глубин своего Я.

Познание вторичное, а культура сеймоментная! Притом интенциональности даже не горизонтальной, а решительно устремленной вниз, в социальный и аксиологический антимир, в социальное подполье. Телевизионный репортаж о премьерном спектакле Король Лир в известном московском театре. Исполнитель главной роли в ключевой сцене объявления Лиром своей монаршей воли как знак ее необратимости и непреклонности резким, решительным движением расстегивает ширинку и сбрасывает до колен монаршие портки. Зритель покорен и поглощен созерцанием изнеженно белых интеллигентских актерских ляжек. Это и есть дар самому бессмертному Шекспиру постмодернистской современности, привнесение в труды его исполинские обезьяньего духа нашего времени. Познание вторичное, а культура - выверт! ПОНЯТИЕ АУТЕНТИЧНОСТИ В ФУНДАМЕНТАЛЬНОЙ ОНТОЛОГИИ М. ХАЙДЕГГЕРА М.Б. Завадский В рамках данной работы попытаемся прояснить проблему аутентичности (собственности) в экзистенциальной философии М. Хайдеггера и выяснить границы применимости его подхода. Сначала наметим контуры философского подхода немецкого философа, без чего едва ли может быть должным образом раскрыта его идея аутентичности.

В своем главном произведении Бытие и время (1927). М. Хайдеггер формулирует программу, которая отмежевывается от феноменологии его учителя Э. Гуссерля. Полагая, что подлинное философствование должно начинаться с анализа фактической, повседневной, бытийной основы самости, М. Хайдеггер отказывается от попыток видеть в чистом сознании, трансцендентальном эго, базис познания. Такие традиционные понятия философии, как субъект, лобъект, познание, мир и др., либо не используются вообще философом ввиду их метафизичности, либо наделяются метафорическим смыслом и закавычиваются.

Цель философии мыслитель видит в поиске ответа на вопрос, в чем смысл бытия, который находился в забвении у всех западных философов, начиная с Платона. Мышление о бытии должно начинаться с анализа бытия того сущего, которое и поставило вопрос о бытии. Его Хайдеггер именует термином Dasein, означающим всякий раз нас самих, бытие самости, присутствие (как переводит Dasein Бибихин).

Человеческое бытие, Dasein, представляющее собой такой вид сущего, в котором речь идет о нем самом, о его бытии, его умении быть собой, всегда находится в определенном отношении к своей возможности существования. Когда оно ее принимает, т.е. выбирает себя то, по Хайдеггеру, присутствие существует в модусе собственности (eigentlich), в случае же если Dasein теряет эту связь со своей собственной возможностью или находит ее мнимо, то следует говорить о бытийном модусе несобственности (uneigentlich). Последний выражается в том способе бытия, который ведет человек большей частью и ближайшим образом, а именно в повседневном мире существования.

Надо сказать, что еще в начале трактата М. Хайдеггер отмечает, что экзистенциальные феномены Dasein, носящие априорный характер, методически вполне допустимо исследовать (и это является самым верным шагом) сперва на примере повседневного бытия присутствия. Выявляемые в повседневности структурные элементы экзистенции необходимо ей присущи, несмотря на то, что повседневный способ бытия присутствия М. Хайдеггер называет несобственным или неподлинным. Немецкий мыслитель постоянно отмечает на страницах своего труда, что разделение бытия присутствия на собственное и несобственное не связано со сферой этики или теологии, хотя бы потому, что падение Dasein как повседневный способ его бытия является априорным структурным моментом заботы и поэтому принадлежит экзистенции как таковой, т.е. выступает позитивной экзистенциальной характеристикой. Многие критики и интерпретаторы, однако, не соглашаются с мнением самого М. Хайдеггера, считая, что имплицитно его фундаментальная онтология содержит и оценочные, нормативные суждения. На это часто указывал в своих работах, в частности, Ж.П. Сартр [1; c. 536]. Действительно, такое утверждение вполне правомерно, ведь даже сам немецкий мыслитель отмечает, что описанный им способ бытия присутствия в модусе собственности может пониматься как экзистентный, фактический идеал экзистенции [2; c. 310].

Однако, как нам видится, этические импликации экзистенциальной аналитики Хайдеггера собственного и несобственного существования еще не являются достаточным основанием для критики его подхода.

В несобственности человеческое бытие утрачивает связь с самим собой, со своими бытийными возможностями, бытие не принадлежит самому человеку, находится не в его власти, теряет основание в нем. В повседневном способе бытия человек распылен, рассеян в других, в массе, коллективе. Причем последний здесь неопределенного рода, das Man - анонимная и безликая сила, толпа. Он не нашел еще или потерял свою самость, его кто полностью идентифицирует себя с социальным окружением. Именно другие предписывают повседневности способ бытия, который предполагает хранение дистанции по отношению к другим, серединность в понимании того, что значимо, в чем состоит успех, и уравнение всех бытийных возможностей Dasein.

Pages:     | 1 |   ...   | 142 | 143 | 144 | 145 | 146 |   ...   | 155 |    Книги по разным темам