Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 25 |

Может быть. Дверь Закона символизируетвизантийскую бюрократию, которая существует практически во всех современныхправительствах, и, в таком случае, вся притча превращается в политическуюсатиру Скромный чиновник Кафка вполне мог бы на досуге сочинить именносатирическую притчу о бюрократии... Или, возможно, дверь — это Бог, как утверждаютнекоторые комментаторы Тогда что Кафка имел в виду Пародирует ли он религиюили иносказательно восхищается ее божественной Тайной А этот страж, которыйбрал взятки, но ничего не дал взамен, кроме пустых надежд, — что символизирует он:духовенство или, может быть, человеческий разум, который всегда услаждаетсятенями в отсутствие подлинных Последних Ответов

В конце концов, близкий к нервному срыву отогромной умственной усталости, Саймон пришел к своему роси (учителю дзэн) и рассказал емуисторию о человеке, который томился ожиданием у Двери Закона — двери, которая существовалатолько для него, но в которую ему не разрешалось войти и которая была закрыта,когда ему уже не дала бы войти смерть. Пожалуйста, —умолял Саймон, — объясните мне эту Темную Притчу.

Я объясню ее, — сказал роси, — если ты пройдешь за мной в залдля медитаций.

Саймон последовал за учителем к дверимедитационного зала. Когда они пришли, учитель быстро проскочил в зал,повернулся и захлопнул дверь перед самым лицом Саймона.

В этот момент Саймон пережиПробуждение.

Упражнения

1. Пусть каждый член группы постараетсяобъяснить или интерпретировать притчу Кафки и действия учителядзэн.

2. Обратите внимание на то, возникнет ли извашей дискуссии консенсус или каждый найдет в притче свой, уникальныйсмысл.

Глава вторая. Проблема Глубокойреальности.

Как утверждается в замечательной книгедоктора Ника Херберта Квантоваяреальность, большинство физиков принимаетКопенгагенскую Интерпретацию квантовой механики, предложенную Нильсом Бором.Согласно доктору Херберту, копенгагенское понимание сводится к тому, что несуществует никакой глубокой реальности.

Поскольку вскоре мы найдем веские причиныизбегать слов лесть, существует, лявляется и находится, давайте попробуемсформулировать то же высказывание на более функциональном языке — языке, который не предполагает,что мы знаем, чем вещи метафизически лявляются или не являются (то естьзнаем их метафизические сущности). Функциональный язык нужен только для того,чтобы мы могли описывать то, что мы феноменологически переживаем. Итак, Копенгагенская Интерпретация имеет в виду не то, чтолне существует никакой глубокой реальности, но лишь то, что научный методникогда не сможет экспериментально установить или продемонстрировать такуюлглубокую реальность, которая объясняет все другие (инструментальные)лреальности.

Доктор Дэвид Бом, однако, говоритследующее: Копенгагенское понимание отрицает, что мы можем делать какие-либоутверждения относительно действительности. Если немного подумать, то здесьсказано больше, чем в формулировке Херберта.

Оба они — и доктор Херберт, и доктор Бом— отвергаюткопенгагенское понимание. Херберт даже назвал копенгагенизм физической школойХристианской Науки. Как и доктор Бом, доктор Херберт — мой хороший друг — уверен, что физика может делать утверждения о природедействительности.

Я с этим согласен. Но для менялдействительность ограничивается тем, что люди и их приборы могут обнаружить,декодировать и передать. Глубокая реальность находится в совершенно другойсфере — в сферефилософских рассуждений. Вот почему доктор Ричард Фейнман сказал Бому поповоду его последней книги, Целостность иподразумеваемый порядок: Превосходная философскаякнига — но когда жевы напишете еще что-нибудь по физике

Я попробую защитить доктора Бома (и доктораХерберта тоже) чуть позже. Пока что замечу, что действительность в этой книге означаетто, что люди могут испытать, а глубокая реальность — то, о чем мы можем толькошуметь. Наука, как иэкзистенциализм, имеет дело с тем, что люди могут испытать, а глубокаяреальность принадлежит до-экзистенциалистским философам (последователямПлатона или Аристотеля).

Мы можем только шуметь по поводу глубокойреальности — и неможем делать значимых (проверяемых) утверждений о ней, — поскольку то, что лежит запределами экзистенциального опыта, лежит и за пределами человеческого суждения.Никакой ученый совет, никакой суд присяжных и никакая церковь не могутдоказать что бы то ни былоотносительно глубокой реальности или хотя бы опровергнуть что бы то ни было сказанноео ней. Мы не можем показать, что она имеет температуру или не имееттемпературы, что она имеет массу или не имеет массы, что она включает в себяодного Бога или многих богов или вообще никакого Бога, что она пахнет краснымили звучит фиолетово, и т.д. Скажу еще раз: мы можем только шуметь, но не можемпроизвести никаких невербальных или феноменологических данных, которые быпридали какое-то значение нашему шуму.

Этот отказ говорить о глубокой реальностичем-то напоминает принцип неопределенности Гейзенберга, который в одной изформулировок утверждает, что невозможно одновременно измерить инерцию искорость одной и той же частицы. Напоминает это и эйнштейновский принципотносительности который утверждает, что невозможно узнать листинную длинупрута, но лишь различные длины (множественные), измеренные различнымиинструментами в различных инерционных системах наблюдателями, которые могутнаходиться в одной инерционной системе с прутом или измерять его из перспективыдругой инерционной системы. (Точно так же мы не можем знать листинный интервалвремени между двумя событиями, но лишь различные — множественные — интервалы, измеренные изразличных инерционных систем.) Нечто подобное продемонстрировал Эймс в областипсихологии восприятия: мы не воспринимаемлреальность, но лишь принимаем сигналы из окружающейсреды, которые мы организуем в форме предположений — причем так быстро, что даже незамечаем, что это предположения.

Все эти лаксиомы бессилия, как кто-то ихназвал, не предсказывают будущего в обычном смысле — мы знаем, что будущее всегдапреподносит нам сюрпризы. Подобного рода ограничения в науке означают лишь то,что научный метод по определению не может ответить на некоторые вопросы. Есливы хотите получить ответы на эти вопросы, вам следует обратиться к богословуили оккультисту, и ответы, которые вы получите, не будут удовлетворять тех, ктоверит другим богословам или оккультистам, а также тех, кто вообще не вериторакулам.

Вот простейший пример: я даю физику илихимику книгу стихов. После исследования ученый сообщает, что книга весит Х кг,имеет Y см в толщину, текст напечатан краской, имеющей такую-то химическуюформулу, а в переплете использован клей, имеющий другую химическую формулу, ит.д. Но научное исследование не может ответить на вопрос: Являются ли стихихорошими (Наука вообще не может отвечать ни на какие вопросы, содержащие всебе слово лявляется, но пока что еще не все ученые это осознают.)

Итак, утверждение мы не можем найти (илипоказать другим) одну-единственную глубокуюреальность,которая бы объясняла все многочисленныеотносительные реальности, измеряемые при помощи наших инструментов (и при помощинашей нервной системы, того инструмента, которыйинтерпретирует все остальные инструменты)— это вовсе не то жесамое, что утверждение не существует никакой глубокой реальности. Наша неспособностьнайти одну глубокую реальность — это зафиксированный факт научной методологии и человеческойнейрологии, а вот утверждение не существует никакой глубокой реальностипредлагает нам метафизическое мнение о чем-то таком, что мы не можем научнопроверить или на опыте пережить.

Короче говоря, мы можем знать то, что намговорят наши инструменты и наши мозги, но не можем знать, дают ли нашиинструменты и мозги точный отчет, пока другие исследователи не воспроизведутрезультаты нашей работы...

То, что нам говорят наши инструменты имозги, состоит из относительных реальностей, которые могут перекрываться.Термометр, например, не измеряет длину. Линейка не измеряет температуру.Вольтметр ничего не говорит нам о давлении газа. И так далее. Поэт нерегистрирует тот же спектр, что и банкир. Эскимос не воспринимает тот же мир,что и нью-йоркский таксист, и так далее.

Предположение, что мы можем найти лоднуглубокую реальность, которая лежит в основе всех этих относительныхинструментальных (или нейрологических) реальностей, основывается наопределенных аксиомах о вселенной и о человеческом уме. Точнее говоря,аксиомами эти утверждения казались нашим предкам. Теперь же они выглядят либоявно неверными, либо — что еще хуже — бессмысленными.

Наверное, стоит объяснить, что я имею ввиду под бессмысленными утверждениями. Для ученого, особеннопридерживающегося копенгагенских убеждений, идея является бессмысленной, еслимы не можем, даже теоретически, представить себе способ ее проверки. Например,большинство ученых могло бы отнести к разряду бессмысленных следующие триутверждения:

1. Варкалось. Хливкие шорьки пырялись понаве.

2. Каждое живое существо обладает душой,которую нельзя увидеть или измерить.

3. Бог повелел мне сказать вам, чтобы вы неели мяса.

Попробуйте представить себе, как бы вымогли доказать или опровергнуть эти утверждения на уровне личного опыта илиэксперимента. Прежде всего вам пришлось бы найти шорьков, наву, душу и Бога идоставить их в лабораторию; затем вам нужно было бы прикинуть, как их измерятьили как регистрировать сигналы от них — словом, как вообще убедиться,что у вас правильные шорьки и правильный Бог, и т.д.

Остановитесь и подумайте об этом. Теперьвы, надеюсь, понимаете, почему такие предложения выглядят бессмысленными посравнению с утверждениями типа: Вода на данной планете закипает при 100градусах по Цельсию на уровне моря, которые легко можно подтвердить (иопровергнуть), или утверждениями типа: Я чувствую себя хреново, которые, хотяи могут содержать истину для говорящего, всегда остаются проблематичными (но нелбессмысленными) для слушателей. В данном случае слушатели знают, чтоговорящий описывает распространенное человеческое ощущение, но не знают,чувствует ли он то, о чем говорит, или он имеет какие-нибудь причины обманыватьих. Утверждение Я чувствую себя хреново может быть тем, что доктор Эрик Бернназывал Игрой Деревянной Ноги — попыткой уклониться от ответственности, прикинувшисьбеспомощным.

Теперь давайте рассмотрим другиенепроверяемые идеи. В данном случае мы, по крайней мере, можем представить себеметод проверки, но в настоящее время не обладаем нужной технологией для ееосуществления. (Кстати, утверждение Я чувствую себя хреново может попасть вэту категорию.) Некоторые ученые называют предложения из этого не менеезагадочного класса неопределенными — в отличие от явнолбессмысленных. Итак, неопределенными выглядят следующиеутверждения:

1. Звезда Барнарда имеет одну или большепланет.

2. Под именем Гомера на самом делескрывались два разных поэта.

3. Первые обитатели Ирландии прибыли изАфрики.

Мы не можем видеть звезду Барнарданастолько четко, чтобы подтвердить или опровергнуть первое утверждение, но,возможно, лувидим ее достаточно четко, когда космический телескоп будетдоставлен на орбиту. (С Земли мы видим, что яркость звезды Барнарда частоснижается, и многие астрономы высказывали предположение, что между нами извездой периодически проходят обращающиеся вокруг нее планеты, но на моментнаписания книги это оставалось лишь предположением.) О Гомере люди могутспорить вечно, но никто ничего не докажет до тех пор, пока не произойдеткакой-нибудь прорыв в технологиях (например, компьютерный анализсловоупотребления определит, имел ли текст одного автора или двух, или,возможно, мы изобретем машину времени...) Когда-нибудь археология можетразвиться до такой степени, что не будет проблемой идентифицировать первыхобитателей Ирландии, но пока что мы можем лишь гадать, не пришли ли они изАфрики.

Итак, там, где аристотелевская логикапризнает лишь два класса — листинное и ложное, — пост-копенгагенистская наукасклонна признавать четыре, хотя один лишь доктор Анатолии Рапопорт четкосформулировал их: листинное, ложное, неопределенное (пока ещенепроверяемое) и бессмысленное (в принципе непроверяемое). Некоторыелогики-позитивисты называют бессмысленные утверждения злоупотреблениемязыком; Ницше называл их просто плутовством. Кожибский описывал их как шум— этим термином я ужевоспользовался в настоящей главе.

Среди предположений об устройствевселенной, которые сродни заблуждению о лединой глубокой реальностил, можноупомянуть концепцию статичной вселенной (последние исследования, похоже,указывают на то, что понимание вселенной как активного процесса лучшесогласуется с данными). Статичная вселенная или элементарные частицы, похожиена кирпичики, могут обладать единой глубокой реальностьюл, но процессу присущи изменения траекторий,эволюция, бергсонианский поток и т.п. Вот простой пример: если бы приматы обладали единой глубокой реальностьюл илиаристотелевской сущностью, мы не могли бы отличить Шекспира отшимпанзе.

(Наша неспособность отличить от шимпанзенекоторых фундаменталистских проповедников нисколько не противоречитпредыдущему высказыванию.)

Единая глубокая реальностьл такжеподразумевает идею вселенной как простого двухслойного образования, состоящегоиз внешних проявлений и одной фундаментальной реальности — как бы из маски и лица,скрывающегося за маской. Но современные исследования показывают, что наразличных уровнях инструментального увеличения обнаруживаются неопределеннодлинные серии внешних проявлений. Наука не находит никакой единой субстанции или глубокойреальностил, которая лежала бы в основе всех различных внешних проявлений,регистрируемых различными классами инструментов. Простой пример: традиционнаяфилософия и здравый смысл предполагают, что герой и злодей обладают различнымилсущностями, как в мелодрамах (злодей может носить маску добродетели, но мы-тознаем, что на самом деле он злодей); но современная наука изображает вещи какпотоки, а потоки как вещи. Твердые тела становятся газами, а газы — снова твердыми телами; точно также образы героя и злодея расплываются и становятся неоднозначными в современнойлитературе и у Шекспира.

Какая-то одна модель, какой-то одинлтуннель реальности никогда не должны, так сказать, надевать корону ивосседать в царской славе выше всех остальных. Каждая модель полезна в своейконкретной сфере —там она и должна применяться. Хорошие стихи не имеют никакого смысла длянауки, но имеют много, много смыслов для любителей поэзии — наверное, свой особый смысл длякаждого читателя...

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 25 |    Книги по разным темам