Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 |   ...   | 30 |

Итак, месть. То, что 90 процентов всехмыльных опер и боевиков так или иначе эксплуатируют тему мести — знают все. То, что месть (дажеесли это блюдо и подают холодным) одно из немногих средств вывести субъекта изсебя и заставить активно действовать, даже с нарушением этических и правовыхнорм, тоже ни для кого не секрет. В отличие от дара, который наделяет субъектачем-то и вынуждает отдариваться, месть, напротив, происходит из того, чтосубъекта чего-то лишают. Око — за око, зуб — за зуб — древнейший закон. На нем держится и современная системаправосудия (проблема преступления и наказания). Здесь мы сразу попадаем в такойклубок фундаментальных философских проблем (отношение языческого закона мести ихристианского смирения, отношения греха и покаяния, проблема преступления инаказания), что вряд ли представляется возможным их даже кратко осветить.Достаточно сказать, что все великие мыслители последних столетий занималисьэтой проблемой особо тщательно (Достоевский Преступление и наказание, Ницше вЗаратустре говорит, что высшая надежда для него — избавить человечество отинстинкта мести; М. Хайдеггер, величайший философ ХХ века, посвящает последнююопубликованную книгу Что зовется мышлением разбору понятиялместь).

Нам здесь в данном случае принципиальноважно другое —превращение субъекта в постоянно мстящее существо — это, фактически, получениевечного двигателя, дармового источника социального топлива, социальнойэнергетики. Манипуляция делает это с помощью нескольких техник. Одна из них,самая простая, состоит в том, чтобы любую нехватку, любое лишение,потребность или отрицательность выдавать за деяние некоего ответственноговиновного лица, который в этом случае становится козлом отпущения. Это можетбыть действующая власть, прошлая власть, какие-то враги, природа, в концеконцов сами Бог и дьявол (этими последними понятиями оперируют тоталитарныесекты, ну а что такое вся наша социальная система, как не мягкая тоталитарнаясекта). Но чтобы такое приписывание всех злодеяний, лишений и неудачкому-либо стало возможным, нужно вообще формировать такое отношение к жизни, кмиру, согласно которому все, что произошло и происходит, могло бы быть иначе, ине просто иначе, а лучше, полнее, совершеннее, то есть без ошибок, недостатков,страданий.

Месть, в основе своей, — писал Ницше, — это ненависть воли ко времени сего лэто было, метущееся желание и невозможность (от чего еще больше энергии)изменить что-то, вернуть, исправить. Человек, конечно, ошибающееся существо.Это верно. Верно и то, что человек мог бы не совершать той или иной ошибки. Новерно другое — что онможет действовать вообще без ошибок (чем больше в мире добра — тем больше зла), и чтосовершенную ошибку можно исправить. Но идеология нам пытается внушить и то, идругое: 1) что возможно общество без зла; 2) что можно исправлять ошибки.Вообще, слово революция — означает возвращение, некое новое повторение уже пройденногопути. Недаром Маркс говорил, что все революции питались призраками прошлого,и предлагал оставить мертвецам хоронить своих мертвых, и сделать революцию,которая питалась бы будущим, то есть, была бы реальным историческимэкспериментаторством. Но если бы такой лозунг был выдвинут в политике, его бысочли авантюризмом, поэтому последующие марксисты и другие революционерыпредпочитали и предпочитают старый проверенный способ — вернемся в историческую точку Х(где были совершены ошибки) и все сделаем сначала. Это был пафосперестройщиков, которые твердили, что Россия 70 лет как свернула с правильногопути, это сегодня пафос левых идеологов, которые утверждают, что неправильныйпуть начался с перестройки. Для других идеологов он начался с Хрущева, длятретьих — с Петра I ит.д. Фантазм на тему как могло бы быть — основа их идеологии. Чем болееярок этот фантазм, и чем большее количество людей в него вовлечено, тем большеэнергия социального взрыва. А дальше — как всегда — утилизация. Революции делаютодни, а их плодами пользуются другие.

Угроза, опасность.

Однажды на семинаре, посвященном темелсоциализации индивида, зашла дискуссия о том, какой способ является предельноэффективным. В практической плоскости вопрос стоял так: что могло бы заставитьстать социальным даже самого асоциального человека, например, матерогоуголовника или бомжа Вспомнив историю, все пришли к выводу, что такой вещьюявляется война. Во время войны даже бомжи шли в добровольцы, а уголовникимечтали кровью искупить.

К. Шмидт в свое время разработал теориюидентификации, согласно которой любое сближение индивидов возникает только приугрозе с третьей стороны. Иначе говоря, вопрос против кого дружим— является основнымвопросом для понимания мотивов общности. Реальная или мифическая угрозаобщности со стороны третьей силы (возможно, даже безсубъектной силы, а простоопасности) постоянно становится источником манипулятивных стратегий самогоразличного уровня. Сотни выборов в России выигрывались по сценарию пугало.Когда жителям маленького городка объясняют, что их город хочет захватитьлобластная мафия, жителям областного центра рассказывают о том, что областьподверглась агрессии криминальных группировок из других областей или ФПГ изМосквы, в 70% случаев — это чистое вранье: те же методы используются и в бизнесе. Нетлучшего средства сплотить корпорацию, усилить внутрикорпоративный пиар, чемввести в сознание людей мысль о злобных конкурентах, пытающихся уничтожитькорпорацию, а вместе с ней рабочие месте ее сотрудников, их заработки, хлеб ихсемей и т.д.

Магнитогорский металлургический комбинат,например, который год якобы живет в осаде. Его как будто пытаются захватитьлмосковские группировки. Хотя ни у одного из внешних магнитогорских акционеровнет и 25% акций (и уже никогда не будет), рабочие завода верят в эти сказки и,во-первых, сплачиваются вокруг руководства, во-вторых, устанавливают мораторийна его критику. Если такая критика все же появляется, то это, конечно, неправда, а происки врагов комбината.

В международной практике техника пугалаприменялась в самом широком масштабе со стороны США во время холодной войны.СССР — страну вдов иинвалидов с разрушенной промышленностью и пока без бомбы, удалось представитьпотенциальным агрессором! Браво, Черчилль! На Западе до сих пор существуеткакой-то генетический страх перед русскими. В течение 40 лет вакханалиипубликаций на тему СССР — империя зла довели людей до того, что пентагоновские генералы вбезумии выбрасывались из окон небоскребов с криком Русские идут, до того, чтолюди строили личные бомбоубежища под гаражами на ранчо.

В отличие от СССР, где после Второй мировойвойны, особенно начиная с 60-х, наступила полная расслабуха и расцвело царствобуржуазности, на Западе власть постоянно мобилизовывала людей и в конце концовсвоего добилась. СССР проиграл холодную войну, хотя, по исследованиям даженекоторых западных ученых (не говоря уж про исследования наших публицистов типаМ. Калашникова), имел все возможности выиграть. Сегодня аллармизм должен бытьсоставляющей частью идеологии выживания (про возрождение уж можно и неговорить) России.

Юмор и сатира.

Проблема комического — одна из старейших в эстетике. Носпорными являются скорее приемы и техники юмора, тогда как в главном всесогласны. Антропологи говорят, что обнажение зубов, смех — первый жест хищника надповерженной (и в скором времени будущей съеденной) добычей. Смех возвышаетсубъекта (провокация субъектности!), так как он унижает другого. Мы смеемся наднелепыми, неуклюжими положениями, над падениями, над неэффективными действиями(см. А. Бергсона). Мы смеемся над прошлым (Человечество смеясь расстается сосвоим прошлым, К. Маркс), мы смеемся над умирающим, мы смеемся надлматериально-телесным низом (см. М. Бахтина), мы смеемся над ошибками речи исмысла (см. З. Фрейда). Юмор и сатира несут важнейшую политическую нагрузку,они выполняют критическую функцию. Ирония, цинизм — это модели, которые навязываютсятребующей инноваций властью авангарду общества, интеллигенции. Нельзя идтивперед, не отрекшись от старого, на поставив его под сомнение, не посмеявшисьнад ним. Поэтому смех всегда был идеологической священной коровой для Запада(это отлично иллюстрирует роман У. Эко Имя розы). Тоталитарно общество, вкотором нет места смеху. В то же время смех — не столько инструментсамокритики, сколько оружие, пробивающее стены традиционных обществ. Все этисатирики, юмористы, кавээнщики — разве не внесли они громадный вклад в разрушение СССР. Хорошаяшутка, анекдот, как подметил З. Фрейд, распространяется в обществе мгновеннокак сенсация, как новость. Эти мелкие порции смеха — как небольшие фляжки с горючим,служат для пополнения, тонуса, для восстановления растрачиваемой энергии. И чемболее сурова действительность, тем больше она стимулирует человека к тому,чтобы он подсел на иглу юмора. В этом отличие функции юмора от сатиры. Сталинпродвигал новый опиум для народа (комедии 30–40-х годов), своего родалэкстези, заставляющий выкладываться на 200%. А вот Жванецкий и Шендерович— это сатира,которая, говоря словами Маркса, должна заставить человека ужаснуться самогосебя. Юмористические и сатирические шоу всегда политичны (даже если в них нетни слова о политике), политичны уже потому, что вовлекают субъектов в действиеи вызывают разряд эмоций. А сегодня это важнее того, что это за эмоции и кудаони направлены.

Еще одна функция смеха (особенно сегодня)— это маскировать такназываемую грязь в политике, от которой устал обыватель. Остроумный стеб надполитиками оказывается куда более действенным, чем пафосное обвинение. Сделайвождя смешным, и он перестанет быть вождем (вспомним хотя бы анекдоты проБрежнева). При пафосном обвинении человек должен солидаризироваться с субъектомкритики, тогда как при иронии достаточно дистанцироваться от объекта. Ирония— это и есть зазормежду тем, что говорится, и тем, что подразумевается. В то же время цинизм,который лопускает ценности, с которыми солидаризируется субъект, это несредство получить симпатии субъекта. Скорее наоборот, средство возбудить егоагрессию. Это тоже пригодится. Циниками обычно изображают врагов. Истокицинизма, как болезни современного общества, все более и более проникающего вовсе ранее запретные и святые места, исследует П. Слотердайк. Впрочем, цинизмсам изживет себя. Он держится за счет того, что есть священный верх илпрофанный низ, он меняет их местами. Но в новом мире, где все горизонтально инет ни верха, ни низа, гораздо более страшной болезнью является мягкая ирония.Ирония действует по принципу реостата, она запрограммирована на диапазонтемпературы. Чуть выше энергетический перегрев — ирония тут как тут, она смеетсянад лизлишним пафосом, чуть температура упала ниже нормы — ирония опять слегкаподбадривает. Это здоровое состояние современной массы, cool, которая никудабольше не рвется и не слушает никаких призывов, она медленно колышется и течетв неизвестном направлении.

Страх манипуляции.

У читателя (особенно того, кто не знаком смиром социального программирования), конечно, уже сложилось самоенеблагоприятное представление о политике и бизнесе, как тотальной манипуляции,и, конечно, возникло естественное (для нашей культуры, в которой словолсвобода имеет магическую притягательность) желание никогда не попадаться влапы каких-нибудь манипуляторов. Это тоже очень эффективная ловушка, иманипуляторы таким мыслям рады. Один из самых лучших способов заставитьчеловека поступать определенным образом, это внушить ему мысль, что то, как онпоступает, выдает в нем дурака, лоха. Тобой манипулируют, куда ты смотришь!.Сегодня это одна из основных тем в любой избирательной кампании. Избирателейпугают консультантами и пиарщиками, заезжими гастролерами, зомбирующимиметодами и, конечно, пресловутым черным пиаром и грязной рекламой.Естественно, что консультанты сразу же приспособились к подобной ситуации.Широкое хождение получил прием прививка. Когда кандидат имеет за собойдостаточно много грехов, он выпускает сам против себя черную газету илилистовку. В ней излагаются совершенно неправдоподобные факты: что кандидат— это сделавшийпластическую операцию Шамиль Басаев, что кандидат — садомазохист и член всемирноймасонской ложи, что кандидат — инопланетянин и т.д. Все написано в самых оскорбительных тонах ивыглядит максимально неприлично. Естественно, параллельно в белых СМИ и черезагитаторов будируется тема черной, грязной кампании, развернутой против этогокандидата. Народ, естественно, не хочет идти на поводу у грязных пиарщиков иголосует за этого кандидата. Что и требовалось доказать. Попытки другихкандидатов пролить свет на прошлое этого кандидата будут, во-первых, жалкимлепетом по сравнению с той чепухой, которая на него уже вылилась, а во-вторых,только подольет масла в огонь народного негодования против чернойкритики.

Pages:     | 1 |   ...   | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 |   ...   | 30 |    Книги по разным темам