Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 |   ...   | 70 |

Почти полным списком произведений, составляющих, так сказать, литальянский русский текст, является статья Чезаре Г. Де Микелиса: Il testo russo nella narrativa italiana del XX secolo (Русский текст в итальянской беллетристике ХХ века), опубликованная в журнале Toronto Slavic Quarterly, 2007, № 22, или же на сайте www.utoronto.ca/tsq/17/michelis17.shtml.

К. Леви - (Турин, 1902 г. - Рим, 1975 г.)- писатель, художник, политический деятель и врач, родился в зажиточной, просвещенной семье туринской буржуазии. Антифашистская ангажированность была причиной его ареста в 1934 г.; в следующем году он был сослан в Луканию, в то время забытый и полудикий горный регион южной Италии. Год, проведенный на юге, несмотря на все трудности, оказался самым важным и плодотворным для его жизненного и творческого опыта. Самый драгоценный плод его пребывания в Лукании - репортаж Христос остановился в Эболи (1943), скоро был переведен на многие иностранные языки, включая русский. Его популярность в СССР доказана, между прочим, встречами, отмеченными им в работе У будущего старинное сердце, с самыми крупными писателями того времени, среди которых стоит упомянуть, К. Симонова, К. Паустовского, В. Некрасова, И. Эренбурга. Его следующие произведения повторяют, но менее удачно, социальную жалобу, заявленную в первом его произведении.

Неубедительности последних книг Леви противостоит его вклад в живопись. Ученик Ф. Казорати в 20-х годах ХХ века, в 30-х К. Леви вошел в Группу Шести, боровшуюся против академизма тогдашней U.R.S.S. (Месяц в СССР, 1958) Альберто Моравиа1, и Il compagno don Camillo (Товарищ дон Камилло) Джованнино Гуарески2.

Первые два произведения более сходные по жанру: это замечательные книги двух знаменитых писателя, Леви и Моравиа, об их путешествиях в после-сталинский Советский Союз. Первое было написано по предложению знаменитого туринского издателя-интеллектуала Джулио Ейнауди, и оба предположительно при поддержке итальянской Компартии. Третий же текст основан не на воспоминаниях о стране, это настоящая повесть о путешествии в СССР - страну, в которой автор никогда не был3. Наша цель не заключается в вынесении суждения о ценности данных трех произведений, тем не менее, несмотря на человеческую симпатию, вызванную наивным соперничеством и постоянными перепалками двух крепких героев Гуарески, открыто проявившаяся идеологическая предвзятость его повести и повторение общих политических мест лишает ее подлинного интеллектуального значения по сравнению с историко-социологической конкретностью и продуманными, спокойными суждениями текстов К. Леви и А. Моравиа.

итальянской живописной школы. Луканский опыт положительно повлиял на его искусство и в 50-х годах сблизил его с представителями неореализма. Искусствоведы считают Леви одной из наиболее ярких фигур в итальянской живописи ХХ века.

А. Моравиа (Рим, 1907 г. - там же, 1990 г.) - писатель и публицист, один из кумиров итальянской художественной культуры второй половины ХХ века. Репрессирован во время фашизма по причине еврейского происхождения со стороны отца (настоящая фамилия - Пинкерле). Чтобы содержать себя и жену, знаменитую писательницу Эльсу Моранте, А. Моравиа вынужден был писать кинематографические сценарии, что сблизило его самого и его романы с миром кино. Многие знаменитые итальянские фильмы 60-х - 80-х годов являются переложениями его романов. А. Моравиа написал также многочисленные рассказы и репортажи о своих путешествиях по миру (преимущественно для миланской газеты Corriere della Sera). Был председателем XXVIII Венецианского кинофестиваля и с 1984 г. - депутатом Европарламента в качестве независимого члена Итальянской компартии.

Дж. Гуарески (Пармский край, 1908 г. - там же, 1968 г.) Из-за банкротства, пережитого отцом, Дж. Гуарески не смог закончить учебу. Тем не менее, после ряда попыток найти постоянную работу, он начал писать для газеты своего города и в 1936 г. был назначен главным редактором популярного сатирического журнала Бертольдо, издаваемого престижным миланским издательством Риццоли и возглавляемого Чезаре Дзаваттини, будущим сценаристом некоторых из лучших итальянских фильмов второй половины ХХ века. Острое перо Гуарески не щадило ничего и никого. После второй мировой войны Гуарески основал сатирический журнал Кандидо, в котором ярый антикоммунизм, монархически взгляды и нерушимая католическая вера подготовили почву его повествовательному опыту, воплощенному в ряде романов о приключениях мэра коммуниста Пеппоне и священника дон Камилло, с большим успехом экранизированных. Несмотря на беспощадность нападок, направленных со страниц Кандидо, политические противники даже больше, чем партийные соратники Гуарески, признавали его последовательность и порядочность.

С целью лучшего понимания считаю необходимым передать краткое изложение этой повести. В некоем провинциальном городе итальянской области Эмилия-Романья, символически представляющем собой всю Италию, население раздвоено на две партии: коммунистов и христианских демократов, интересы которых защищают постоянно и горячо воюющие между собой мэр коммунист Джузеппе Боттацци (для всех просто Пеппоне) и приходский священник дон Камилло. В один прекрасный день до последнего дошел слух о том, что Пеппоне выиграл фантастическую сумму в футбольной лотерее. Пеппоне сначала отрицает, что он выиграл, однако, находясь в неудобном положении (коммунист не может быть миллионером, но все-таки он - человек с семьей), и не зная, что именно делать с такими деньгами, просит дон Камилло спрятать чемоданчик с купюрами у себя дома. Священник соглашается, однако при одном условии: в запланированную поощрительную поездку в СССР для лучших региональных деятелей компартии, руководимую Пеппоне, тот возьмет с собой под чужим именем дона Камилло, якобы как партийного деятеля. Во время визита в СССР дон Камилло не упускает ни одной возможности разоблачать мелкобуржуазные нравы каждого участника путешествия и при любой возможности выполнять свои обязанности священника: крестить, сочетать браком и даже служить мессу.

Карло Леви совершил путешествие в СССР вскоре после смерти Сталина, в 1955 году1. Не будь Моравиа с его сосредоточенной интеллектуальной усложненностью, то, читая книгу Леви, мы могли бы подумать, что их идеологическая общность состояла в том, чтобы эти авторы увидели и передали всю советскую реальность в розовом свете. В самом деле, на страницах У будущего старинное сердце мы перенесены в какой-то сказочный мир, в котором все одновременно и ново, и старина, все прекрасно и поэтично. Дело в том, что прежде, чем предстать политическим деятелем и публицистом, Леви предъявил себя как настоящий художник, стремящийся скорее изображать людей и жизненные, повседневные ситуации, чем изучать и оценивать достижения нового общества. С другой стороны, его поэтический взгляд на Россию не мешает ему очень трезво смотреть на страну с высоты ее исторического и духовного развития, уловить сущность Советского Союза следующим суждением, оправдывающим название книги: И еще раз овладеет мною внезапное давнее ощущение уже знакомого, где-то уже прожитого, памятью прежнего мира и забытого порядка: мира детства, долгих зим и снега, возвышающегося выше меня,... когда вся жизнь была будущем, когда она была вся устремлена в неясное завтра, переполненное незабываемых чудес; когда в том детстве Европы казалось, что мир повзрослеет с нами с ростом наших детских тел в естественном, бесконечном и беспрерывном развитии, полном ожидания, стыдливости и уверенности.

... Везде я встречал это ощущение, в бесчисленных предметах, на которые смотрели мои глаза, в домах, в утвари, в украшениях, в одежде, на дорогах, в картинах. Е Точно так же, как жители Новой Англии сохранили пуританские нравы первоначальной своей родины, или же как канадцы сохранили французский язык XVIII века, советские люди остались хранителями чувств и нравов Европы, той единой Европы, которая вся верила в немногие идеальные истины и была уверена в собственном существовании (Levi:89-91).

еви усматривает эти нравы советской России прежде всего в деталях жизни ее граждан, в самых физических чертах людей, рассмотренных им в качестве знаков. Его взгляд одновременно аналитический и синтетичный: аналитический, поскольку уделяет особое внимание деталям, и синтетичный, поскольку прямая качественная связь, им установленная между этими деталями и самой системой - СССР, позволяет нам представить целую картину страны, рассмотренной, как кажется, в виде настоящей семиотической территории.

Автор продолжает: Из этих основных чувств и идеалов вытекает устойчивость различных сторон повседневной жизни, вплоть до самых мелких: лица без макияжа, матовые косы женщин, фасон белья, подтяжки, высокие сапожки, длинные пиджаки, популярность оперного театра, балета, оперетты, цирка,... религиозное уважение к культуре, книгам, народной школе, распространению просвещению,... храмам знания: библиотекам, музеям, памятным статуям (это у них - настоящая мания), идеалам новаторства, освобождения и про Воспоминания о путешествии были опубликованы в 1956 г. туринским издательством Ейнауди. Книга состоит из 306 страниц и разделена на следующие главы: Москва, Ленинград, Еще Москва, Ереван, Армения - Грузия - возвращение в Москву, Киев, Конец путешествия.

гресса отсталых народов, поражения любого мракобесия... И над всем этим - магическое слово, похожее на атмосферу, все окутывающую и раскрашивающую радужными цветами света: будущее (Levi: 92).

Ретроспективный и наивный характер страны и народа, смотрящих и верующих в будущее, К. Леви имплицитно усматривает в самом составе общества, им наблюдаемого, например, в воскресной толпе, посещающей сельскохозяйственную выставку: Группами приезжают из самых далеких деревень на эту выставку, почитаемую за настоящий центр и символ крестьянской страны, чтобы изучать и гордиться собой самими, чтобы говорить о себе через ту пшеницу, тот виноград и те яблоки... л (Levi: 33). Черты крестьянской естественности русского населения Леви распознает и в публике Большого театра: Отсутствие грима,... выставленная напоказ скромность одежды, на мой взгляд, придавали этой женской толпе, которую я видел впервые, вид деревенских женщин, странный для театра, странный изза тотального, преднамеренного и, я бы сказал, демонстративного отсутствия всякой эротичности, очевидно замененной другими намерениями и другими идеалами (Levi: 40)1.

Стоит подчеркнуть, что Альберто Моравиа также отметил деревенский облик советского общества и советской жизни вообще (Советский Союз - крестьянская страна.... Из этого в своей основе крестьянского характера, на мой взгляд, вытекают... суровость и пуританизм городской жизни, неопределенная сельскость, семейность, медленность и ласковость, везде замечаемые в СССР2). Им также отмечен ретроспективный характер советского общества, однако с разным подходом, чем у Леви, и с совсем другой чувственной окраской. Если в рассказе Леви бросается в глаза прямое знакомство автора с техникой живописи, выявляющееся склонность к колоризму и четкой прорисовке человеческих типов, то поведение Моравиа более сдержанное, сухо интеллектуальное. В его книге писатель-романист одевается в форму скорее невозмутимого журналиста, размышляющего социолога и экономиста, чем публициста. Такое отношение к увиденной им стране особенно ощутимо в последней итоговой главе репортажа, назван Подчеркивание скромности и неэротичности одежды русских встречается и в книге Гуарески, хотя в ироническом ключе, в целях разоблачения мелкобуржуазной души, скрытой не только в западных народах, но и в советском. Так, например, он описывает сцены, им воображенные или ему рассказанные, точно своими глазами увиденные: Было серое осеннее утро: на безлюдных улицах женщины в мужской рабочей одежде мыли и подметали асфальт. Женщины в штанах управляли старыми развалившимися трамваями. Другие женщины в комбинезонах гудронировали площадь, а другие, в запыленных штанах, работали в строящемся здании. Перед Гастрономом - большая очередь, состоящая из женщин: они также были в очень скромной одежде, хотя определенно женской.

(Guareschi:96.) Большой магазин был битком набит женщинами: многие были одеты в рабочие комбинезоны или же в форму трамвайщика или почтальона, однако все, после покупки какихнибудь банок или свертков в продуктовом отделении, зачарованными глазами любовались прилавками обуви, одежды, белья и прочих женских безделушек. (Там же, с. 82.) Moravia A. Un mese in U.R.S.S. // Opere complete (Полное собрание сочинений), 14. Изд.

Bompiani, Milano 1976, с. 25-26. Книга состоит из семидесяти пяти страниц и разделена на следующие главы: Маркс и Достоевский, Мавзолей Ленина и Сталина, Троицкий монастырь, Провинциализм и механическая цивилизация в СССР, Бесплодность горя, Тбилиси, Ереван, Ташкент, Узбекский колхоз, Самарканд, Антигерой в русской литературе, Настоящая десталинизация.

Pages:     | 1 |   ...   | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 |   ...   | 70 |    Книги по разным темам