Geum.ru
   Книги, научные публикации Pages:     | 1 | 2 |

( С. 13) Раздел 1. ...

-- [ Страница 2 ] --

Здесь мы встречаемся с новой ситуацией, когда факт существования сконструированных живых существ (Ф1) возникает если не вместе с фактом знания о таких существах, то уж точ но после Ф2, причем Ф1 оказывается следствием технической (С. 60) осуществимости Ф2. Но и тут возникает, во-первых, вопрос о правомерности пред ставлений о Ф2 до Ф1 т.е. об эмпирических фактах, предсказываемых теорией Ч возможны ли такие факты, можно ли предсказываемые эмпирические следствия называть фактами, во вторых, даже одновременный процесс рождения Ф1 и Ф2 совсем не дает повода для их пол ного сращения.

Таким образом, ситуация в биологии двояка: с одной стороны, ее материал свидетельст вует, и достаточно определенно, о несовпадении Ф1 и Ф2, но с другой Ч показывает, что здесь имеет место та же тенденция, что и в неклассической физике, со всеми вытекающими отсюда последствиями. В то же время биология имеет дело с четко выраженными самоорга низующимися системными объектами, и это говорит о том, что здесь важны и ценностные детерминации в структуре факта.

Некоторые родственные отголоски этому мы обнаруживаем и в исторической науке, где имеют место попытки применить данное понимание факта. Обратимся к литературе и по смотрим, какие отсюда вытекают выводы, имеющие значение для эволюции логики иссле дования факта.

В одной из работ по методологии исторического познания говорится, что исторический факт есть один из видов факта вообще. Против этого нечего возразить, тем более что фор мальная логика требует проводить различия между родовыми и видовыми понятиями, но она же говорит о необходимости указывать и видовые отличия понятия. Авторы данной ра боты пишут, что факт употребляется в основном в двух смыслах: во-первых, для обозначе ния так называемых лэмпирических фактов, т.е. непосредственно наблюдаемых или изу чаемых нами явлений, событий, процессов, относящихся к самой объективной реальности (лфакты действительности), либо к сфере сознания (лфакты сознания), поскольку явления сознания существуют и объективируются в продуктах духовной деятельности людей;

и, во вторых, для обозначения так называемых научных фактов, представляющих собой эле менты логической структуры научного знания, констатирующие и описывающие изучаемые нами явления действительности или сознания112. Различая историческое событие и факт, эти авторы подчеркивают, что факт представляет собой не просто событие, существующее независимо от нашего сознания, но событие, так или иначе отражаемое или отраженное в нашем сознании и только потому являющееся для нас фактом. В этом плане следует со гласиться с утверждением о том, что любое событие становится для людей фактом только потому, что оно попадает в поле познания. Факт возникает как бы на стыке субъекта с объектом113 (Выделено нами. Ч Н. Р).

Мы видим, что в данной работе делается попытка выделить факты действительности и факты знания, что дает повод оценить авторов как сторонников синтетической концепции.

Далее, (С. 61) они вслед за В.А. Штоффом рассуждают так: если историческое событие существует само по себе, то то же самое событие, отраженное в сознании, становится фактом. Таким образом, требование различать события и факт утрачивает силу, поскольку они уже различе PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com ны автоматически благодаря сознанию. Но самое интересное в том, что в таком случае от падает необходимость заводить разговор о фактах действительности самих по себе, ибо дис танция между Ф1 и Ф2 опять-таки сокращается до минимума и рождение факта связывается с познавательной деятельностью субъекта.

Термин факт, пишут Г.М. Иванов, А.М. Коршунов и Ю.В. Петров, используется для обозначения как фактов действительности и фактов сознания, так и научных фактов.

Но что такое факты действительности? В терминологии названных авторов факты дейст вительности суть лэмпирические факты, т.е. непосредственно наблюдаемые явления, собы тия, процессы самой объективной реальности. Мы видим, что авторам не удается уйти от тенденции отождествления фактов действительности с событиями, но они ощущают разни цу между ними, потому с их точки зрения существенным отличительным признаком стано вится непосредственная наблюдаемость событий, благодаря чему событие (довольно-таки легко!?) превращается в факт. Кроме того, в лэмпирическом факте смысл факта действи тельности исказился. Ведь собственный смысл понятия факт действительности заключа ется в наличии онтологических характеристик фрагментов действительности, не совпадаю щих с признаками события, явления. Мы постоянно крутимся вокруг этого вопроса, пытаясь отыскать у разных авторов четкое указание на специфику факта действительности, но до сих пор нам не удается этого сделать, скорее всего, потому, что данная концепция факта оказывается недостаточно тонкой для этого. Ведь уже довольно очевидно, что Ф1 не совпадает с вещью, событием, вместе с тем то, что наблюдается субъектом, зафиксировано им, обретает статус гносеологического образа и квалифицируется как Ф2. Что такое Ф1, так и остается неясным. Это еще раз подтверждает, что нельзя определять факт как явление, непо средственно наблюдаемое, ибо здесь обнаруживаются двусмысленность и неустойчивость содержания понятия факт и всякий раз возникает недоумение относительно того, что же имеет место: Ф1 или событие, Ф1 или Ф2. Если здесь факт действительности, то он имел ме сто до того, как наблюдался субъектом, и, следовательно, проблема его онтологического со держания не снята. Если имеет место факт знания, то что же стоит за ним, какие фрагменты реальности? Следовательно, проблема онтологического статуса непременно возникает. По этому непоследовательность дефиниции факта в первом из указанных смыслов заключается в том, что в содержание понятия факт действительности неявно прони- (С. 62) кает субъект, наблюдатель, а тем самым в это содержание проникает и отражение, что гносеологизирует факт действительности, превращая его в факт знания. Это, кстати, отражено и в самой цитате: авторы называют факты действительности лэмпирическими фактами, однако, признак лэмпирический Ч это уже признак знания, а не самих явлений непосредственно. Ибо как объективная реальность, так и ее фрагменты Ч факты действи тельности Ч не являются ни эмпирическими, ни теоретическими, они онтологические, су ществующие за пределами субъекта, его опыта. Но поскольку лэмпирические факты Ч это факты знания, постольку большой разницы между первым и вторым смыслами термина не обнаруживается, несмотря на огромное желание авторов. Научные факты Ч это факты знания. И, как всякий вид знания, они выражены на определенном языке, в определенной логической форме (другое дело, что эта форма почти не изучалась). Ясно, что предложения, констатирующие и описывающие изучаемые явления, выступают одним из способов фикса ции наблюдаемых явлений. Это Ч фактофиксирующие предложения, образующие систему предложений эмпирического знания. Поэтому, повторяем еще раз, как только в определение факта введен наблюдатель, субъект, так онтологические и гносеологические аспекты содер жания факта размываются и центр тяжести, а стало быть, вся ответственность за фактуаль ное содержание знания переносится именно на субъекта, что ведет к фетишизации факта.

Оборотной стороной дела здесь оказывается неизбежно возникающий разрыв между Ф1 и Ф2, исчезает и диалектика отношений между ними. Сам Ф1 связан в этом смысле с познава тельной активностью субъекта, а потому закономерен и вывод о том, что факт рождается на стыке субъекта и объекта. И потому, например, древней культуры Хорезма как факта дей PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com ствительности не было Ч таково утверждение авторов, с которыми мы ведем здесь полеми ку. Эта культура Ч не факт, а историческое прошлое. Так ли это?

Утверждение, что факт рождается на стыке объекта и субъекта, опровергает предыду щее положение этих авторов относительно наличия фактов действительности и научных фактов, ибо факт растворяется в деятельности, сливается с ней, за ее пределами фактов нет.

Это, по сути дела, несколько завуалированная, ослабленная версия гносеологизма, и по скольку от принципа отражения так просто не удается лотвертеться, постольку на роль ма териального референта (= факту действительности) предлагается историческое событие, ко торое, однако, тут же гносеологизируется, делается фактом самим субъектом. Вместо того, чтобы со всей определенностью поставить вопрос о факте действительности, Г.М. Иванов, А.М. Коршунов и Ю.В. Петров рассуждают о чисто онтологических исторических событиях и об их превращении в факты только бла- (С. 63) годаря активности все открывающегося субъекта. Субъект здесь Ч чудодейственная палочка, исполняющая любое желание. Таким образом, в данном случае мы встречаемся со знакомой из предыдущего изложения ситуацией и повторяем тот вывод, что неоднократно уже формулировали: связывать установление сущности факта исключительно с деятельно стью субъекта нельзя, это ведет к гносеологизму, к колебаниям в истолковании факта дейст вительности. Такая непоследовательность красноречиво проявляется в том, что различение смыслов факта (Ф1 и Ф2) проводится, по сути дела, внутри самого факта знания, в частности, различают эмпирические факты как сырой материал и научные Ч как обработанный мате риал знания.

Таким образом, мы обнаруживаем, что синтетическая концепция факта, позволившая преодолеть односторонность гносеологизма и онтологизма, тем не менее, столкнулась с серьезнейшей проблемой материального референта факта знания. И одна из формулировок этой концепции, где факт определяется как зафиксированное субъектом событие, при всей ее привлекательности, не дает существенного продвижения в понимании его природы.

То, что такой референт существует, имеет множество подтверждений. На уровне первич ной интуиции это выражается в самой этимологии термина факт. Мы прекрасно осведом лены об упрямстве, упорстве, устойчивости фактов. В социологии четко фиксируются факты действительности и факты знания как два аспекта (стороны) факта. В.А. Ядов пишет: Фак ты можно рассматривать в онтологическом (не зависящем от сознания) и логико гносеологическом планах. В онтологическом смысле факты суть любые не зависящие от наблюдателя состояния действительности или свершившиеся события. В логико гносеологическом плане фактами называют обоснованное знание, которое получено путем описания отдельных фрагментов реальной действительности в некотором строго опреде ленном пространственно-временном интервале...

В качестве социальных фактов могут выступать: (а) поведение индивидов или целых со циальных общностей, (б) продукты человеческой деятельности (материальные или духов ные) или же (в) вербальные действия людей (суждения, мнения, взгляды и т.д.)114. Здесь нет и намека на отождествление факта действительности и факта знания. В дополнение к ска занному добавим: мы обнаруживаем у историков материал, свидетельствующий о существо вании фактов действительности вполне отдельно от фактов знания.

Всякая объективная реальность, Ч пишет Е.М. Жуков, Ч есть исторический факт. Сле довательно, никакое историческое явление не становится историческим исключительно по той причине, что его заметил, обнаружил или описал историк А. Легко предположить, что не замеченный историком А данный (С. 64) факт будет обнаружен историком Б или В, причем при различных обстоятельствах и в другое время. Вполне возможно, однако, допустить и такое положение, при котором дан ный факт длительное время вообще остается никому не известным115. Теоретически оши бочно считать реально существующими лишь те явления, которые нашли отражение в соз нании историка116. От того, что факт никем не зафиксирован, он не перестает быть фактом, PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com такова мысль Е.М. Жукова.

Более обстоятельной и продуманной выглядит позиция М.А. Барга, различающего факты исторической действительности, факты исторического источника и научно-исторические факты (факты знания)117. К нему присоединяется И.Д. Ковальченко118, который подчеркива ет, что факты исторической действительности объективны, инвариантны в силу того, что это факты в прошлом, они завершены. Факты исторического источника суть отражение фактов действительности творцом источника, они субъективны, как и всякое отражение.

Научно-исторический факт Ч это дважды субъективизированное отражение прошлого.

Историк изучает прошлое. Особенность этого изучения, как отмечает М. Блок, в том, что познание всех фактов человеческой жизни в прошлом и большинства из них в настоящем должно быть... изучением по следам, что не все следы одинаково поддаются последую щему воспроизведению119. Иными словами, историк практически не соприкасается непосредственно с теми историческими фактами, которые он рассматривает, поскольку здесь субъект и изучаемые события разделены не только пространственно, но и во времени.

И те следы (источники), на которых строится определенная концепция, далеко не всегда запечатлевают факты истории адекватным образом, напротив, весьма часто деформируют их. В историческом познании еще меньше оснований для использования типичной дефиниции факта, поскольку дистанция между фактом действительности и фактом знания не устраняется ни прибором, ни экспериментом, которые если и возможны, то проявляются чрезвычайно своеобразно. Между фактом действительности и субъектом появляется факт источника, который только и доступен субъекту, так что путь к фактуальному знанию становится более сложным и противоречивым, нежели в естествознании.

Приведем еще одну довольно длинную цитату, полагая, что дополнительные коммента рии к ней излишни, настолько красноречиво она говорит в пользу объективного существо вания фактов действительности и в то же время существенно усложняет ситуацию. Если я поеду на юг от Нашвилла, штат Теннесси, то менее чем через десять часов я достигну боль шого водного пространства. Его существование есть объективный факт: оно было там и прежде, до того как первый человек поплыл по (С. 65) нему, оно там, когда на него никто не глядит, оно будет там, когда мы покинем зем лю и полетим осквернять другие планеты. Даже если какой-нибудь сумасшедший диктатор ради своей эксцентрической доктрины отрицал бы его существование, то волны его про должали бы омывать берега, а рыбы в нем по-прежнему резвились на устричных отмелях. Я не предлагаю исчерпывающей концепции природы объективных фактов. Для моей цели достаточно отметить, что некоторые вещи не обязаны своим существованием ни человече ской мысли, ни человеческим усилиям.

Водное пространство, к которому я подъехал, называется Мексиканский залив. Это на звание Ч конвенциональный или определенный выбором факт, который зависит от меж субъектных соглашений. Ведь мы могли бы дать этому водному пространству одно из его старых индейских имен, или назвать его Заливом Довольства, а то и просто Сэм. Вода не предполагает и не требует никаких особых имен120. Но, продолжает Дж. Лакс, лошибоч но полагать, что всякий факт есть факт только объективный или только конвенциональный.

Существует третий класс фактов, чье центральное значение воспринималось, во всяком слу чае философами, неадекватно. Я имею в виду факты, в состав которых входят одновременно и объективные и субъективные элементы. Назовем их фактами выбора, т.е. фактами, вклю чающими в себя выбор121. Как видим, требование выделять два рода фактов (факты дейст вительности и факты знания) оказывается во многих случаях совершенно недостаточным: у историков появляются факты источника, в данном случае Ч факты выбора. Обсужде ние этого требования мы продолжим в следующем параграфе, показав его обоснованность.

Завершая настоящий параграф, который мы посвятили в основном анализу одного из наиболее распространенных вариантов синтетической (референтной) концепции факта, суммируем сказанное и сделаем выводы.

PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com Напомним прежде этапы эволюции представлений о факте.

Первый этап. Факт Ч это кусок действительности (позиция онтологизма).

Второй этап. Факт Ч особая форма знания (позиция гносеологизма).

Третий этап. Снятие противоположностей онтологизма и гносеологизма. Однако Ч раз ными способами.

Во-первых, предлагается объявить эти позиции взаимно дополнительными, во-вторых, признать, что факт обладает как онтологическим, так и гносеологическим статусом.

Четвертый этап. Признание существования двух рядов фактов (фактов действительно сти и фактов знания) и поиск материального референта факта знания.

Пятый этап. Конкретизация третьего и четвертого этапа че- (С. 66) рез определение факта как события, вошедшего в сферу познавательной деятельно сти субъекта.

Шестой этап. Утверждение, что факт рождается на стыке объекта и субъекта.

Понятно, что выделенные этапы лишь контурно отражают происходящие изменения в понимании факта. Более того, эта развертка не отражает во всей полноте деталей, не рас крывает и временной последовательности самих разработок по факту, поскольку многие идеи, легшие в основу выделения этапов, вы сказывались разными авторами в разных рабо тах почти одновременно как реакция на высказанные положения, так что поиск сущности факта шел сразу в нескольких направлениях. Надо учесть, что имеется множество вариантов понимания факта, отличающихся частными деталями, что отразить и учесть в одной работе никак невозможно. И в то же время выделенные этапы наглядно отражают логику подходов, так что минусы предложенных вариантов видны сразу. В частности, мы приходим к выводу, что шестой этап не является окончательным что, более того, он дает неверное изображение факта.

Факты действительности генетически первичней деятельности субъекта, содержанием ко торой оказывается совокупность эмпирических объектов в естествознании, источники в ис тории. Факты ты действительности лежат в основании того сценария, который разыгрыва ется на стыке субъекта и объекта, причем категориальный ряд этого сценария выглядит следующим образом факт действительности Ч эмпирическая деятельность (включающая эмпирические объекты и эмпирические субъекты) Ч фиксация состояний объектов Ч отра жение их в форме фактов знания. Субъект отнесен к фактам действительности не непосред ственно, о чем мы еще будем говорить, а здесь ограничимся лишь этой, ставшей уже до вольно банальной, констатацией.

Итак, первичная интуиция факта свидетельствует о его двойственном характере. Различ ные попытки преодолеть эту двойственность, отбрасывая то один полюс факта (Ф1, то дру гой (Ф2), не проходят, равно как неудачной оказывается по пытка объявить фактом все то, что фиксируется субъектом, ибо в таком случае дистанция между Ф1 и Ф2 устраняется, что ведет к неприятным последствиям, но, что не менее важно, эта попытка не отвечает опыту развития естествознания, отражает лишь одну стадию развития науки. Опыт социологии и истории свидетельствует, что материальный референт факта знания не возникает в познава тельной деятельности, а вполне объективно существует в качестве такового самостоятельно.

Но с максимальной определенностью и даже какой-то неотразимостью факт действитель ности входит в содержание важнейших форм общественного сознания, выступая в каче стве жизненной, практической, материальной основы соответствующих фактов философского, эстетического, нравственного, политического и т.д.

(С. 67) знания. Обыденный язык, используемый здесь, буквально пронизан постоянными соотнесениями лонтологического и гносеологического значений слова факт... Его предметно-смысловая область достаточно определенно очерчена как спецификой фиксируе мых фрагментов реальности, так и постоянным соотнесением факт действительности Ч факт знания, кото-рое выступает, видимо, в качестве важнейшего конститутивного момен та в формировании и функционировании понятия факта122. А это уже новый поворот в изу PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com чении факта, поскольку поиски специфического материального референта факта знания, не совпадающего по смыслу с событием, явлением, вещью, дают расширение предметной об ласти, куда уже включаются не только природная область (факты Ч предметные формы ма терии в естествознании) и социально-историческая действительность (факты Ч социальные действия личностей), но и духовная сфера человеческой жизни. Вопрос о фактах сознания, его разных форм не является искусственным, надуманным. Напротив, он ставился и обсуж дался (в иной форме) Фихте123, психологами, исследующими внутренний опыт душевной жизни. Основной факт психологии, пишет У. Джемс, состоит в убеждении, что в этом опыте происходят какие-то сознательные процессы. Состояния сознания сменяются одно другим124. В свете исследований по онтологии сознания, интерес к чему сейчас чрезвычай но возрос, факты действительности сознания становятся, собственно говоря, базой для ис следования бытийного плана самого сознания. При этом важны как изучение онтологиче ского статуса сознания, так и места бытия в структуре сознания125;

сознание включает в себя как минимум два слоя: бытийный, когда действуют его архетипы, и рефлексивный, запус кающий или стопорящий их действие126, причем эти слои различаются и выделяются внутри самого сознания, т.е. речь идет о том, что нечто в сознании же обладает бытийными (и поддающимися объективному анализу) характеристиками по отношению к сознанию в смысле индивидуально-психологической реальности127. Это обстоятельство затрагивает и процесс осмысления самого факта, что отмечают (правда, в отрицательном смысле) авторы цитируемых строк: Особенно в исследовании человеческой реальности и в выработке его понятийного аппарата следует учитывать, что человек есть не факт, подобно природным са мо собой пребывающим фактам, а акт128. Если учесть, что до сих пор осмысление факта преимущественно складывалось из довольно ограниченного материала естествознания и распространялось за его пределы, то, разумеется, рано или поздно оно должно было дать сбой. Потому В.П. Зинченко и М.К. Мамардашвили совершенно правы, исходя из такого понимания факта. Мы же, напротив, настаиваем на расширении понимания факта, на оты скании такой его универсальной, обобщенной концепции (если (С. 68) таковая вообще возможна!), которая могла бы работать в разных областях исследо вания, в том числе и при изучении сознания. Бытийственное состояние сознания, в частности, его архетипы существуют до и вне того, как они зафиксированы субъектом, и не рождаются на стыке субъекта и объекта, что еще раз демонстрирует неспособность популярной дефиниции факта к эвристическим объяснениям.

Можно со всей определенностью говорить о разведенности фактов действительности и фактов знания, которая проявляется с неотвратимой необходимостью, к какой бы области действительности мы ни обратились. Отношение Ф1 Ч Ф2 позволяет установить нетожде ственность его полюсов, отделить Ф1 от деятельности, констатировать тем самым нетожде ственность Ф1 и деятельности, невозможность растворения первого во втором. Ф1 как фраг мент объективного мира отделен от субъекта в пространстве и времени, об этом свидетельствуют разные науки, например, астрономия, история, социология, где факты дей ствительности существуют до того, как они сделались объектом интереса ученого. И нужны еще значительные усилия, чтобы вовлечь их в сферу интересов.

Несколько иная ситуация возникает в том случае, когда факты действительности мы ква лифицируем как социальные действия, где Ф1 есть действие. Эту проблему мы обсудим в соответствующем месте, сейчас лишь скажем, что результаты данного обсуждения не отме няют того, что утверждается здесь. Более того, нетождественность фактов действительности и деятельности позволяет поставить и решить проблему артефакта, т.е. искусственно соз данного факта, который рождается в результате преднамеренной (а может, и непреднамеренной), специально организованной деятельности либо возникает на пересечении случайных факторов как вполне правдоподобный.

В типическом определении факта сращены факт и познавательный процесс. С одной стороны, это вполне оправдано, но с другой Ч они тем не менее должны быть разведены, PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com поскольку эта сращенность, если мы учтем, что за ней стоит сращенность Ф1 и Ф2, оборачи вается сужением сферы самих фактов, ибо между Ф1 и Ф2 тем самым устанавливается одно однозначное соответствие, не допускающее деформаций в отображении Ф1 и Ф2, в силу чего Ф2 сразу же превращается в достоверное знание, а вопрос о диалектике факта снимается, вслед за этим снимается и отношение Ф1 - Ф2, после чего истановится излишним и Ф1, Ф2, будучи сразу включенным в познавательную деятельность субъекта, становится неотличим и от теоретической интерпретации хотя бы уже потому, что познание есть деятельность по теоретической реконструкции действительности. Факт знания, таким образом, автоматиче ски становится теоретически нагруженным, хотя он должен пройти ряд испытаний, прежде чем войдет в систему теоретического знания.

(С. 69) Как видим, неустойчивость и непоследовательность типичной дефиниции факта дает самые разные неприемлемые следствия, причиной чего является склеивание в нераз личимое тождество фактов действительности, деятельности (экспериментальной и познава тельной) и фактов знания, чего, как мы старались показать, нельзя допускать. Дальнейшая наша задача заключается в анализе другого варианта референтной концепции факта, для че го необходим следующий параграф, тематически примыкающий к данному.

5. ОТ РЕФЕРЕНТНОСТИ К РЕПРЕЗЕНТАТИВНОСТИ ФАКТА Напомним, что, поскольку снятие дилеммы онтологизма и гносеологизма привело к по искам материального референта факта знания, возникшая в связи с этим концепция факта получила у нас название референтной. Один из вариантов ее был обсужден в предыдущем параграфе. Сейчас мы рассмотрим, какова ее суть и какие она претерпела изменения за два дцать лет в работах Л.С. Мерзои и ее последователей. Обратимся к исходной работе Л.С.

Мерзон129 и выпишем в обобщенной форме характеристики факта. Идя от анализа материа лов опытного естествознания, социологии, истории, политической экономии, публицисти ки, искусства, политики, Мерзон приходит к выводу, что факты Ч констатация того, что есть, в отличие от выводов о предполагаемых объектах, об их сущности. Факты Ч это то, что непосредственно фиксирует субъект, что он видит, наблюдает, выделяет в сфере своей деятельности130. Здесь, казалось бы, повторение или воспроизведение той дефиниции, что обсуждалась ранее. Однако это лишь первый шаг. Второй шаг в выявлении специфики фак та связан с постановкой вопроса: что же именно непосредственно фиксирует субъект? Поиск ответа дает следующий результат. В фактах знания фиксируется не весь процесс, а какой-то его момент, фиксируется данное явление в данный момент, в данных условиях. Они выра жают не сам объект, а отношения между объектами. Факты суть выражение единичного, ин дивидуального, конкретного, случайного. Отправляясь от этих характеристик факта знания.

Можно кое-что сказать и о материальном референте факта: факт есть специфическое, инди видуальное проявление реального мира, внешнее проявление действительности, причем особенно важно, что через посредство факта осуществляется соприкосновение с действи тельностью131.

Факты Ч и в этом их сущность Ч есть фиксация конкретных объектов, многообразных проявлений материи132. Крайне важно, замечает Л.С. Мерзон, подчеркнуть относитель ность Характеристик факта: факт не только есть выражение непосред- (С. 70) ственной действительности, но он и опосредован как проявление материи, опосредо ван практической деятельностью, а также понятийной формой, делающей его фактом зна ния. Относительны дискретность факта, ею единичность, относительно противопоставление индивидуального в массовидного, относительна также мера случайного в факте133. Факты не просто связаны с практикой, но составляют ее непосредственную действительность, непо средственный субстрат. Факты соотносимы с практикой, причем понимание действитель ности факта как действительности практики ставит со всей очевидностью вопрос о матери PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com альной реальности его объектов или субстрата фиксируемых в факте свойств, отноше ний134. И коль скоро вопрос о специфике материального референта факта поставлен в силу гносеологических характеристик, о связи факта с практикой (а логика развития мысли должна была привести именно к этому результату), неизбежно обнаруживается еще один важный признак факта: факты... Ч тот элемент знания, который сохраняет право называть ся так только при условии соответствия фактам действительности135.

Итак, факты как констатация тою, что есть, связаны с практикой, которая соотносит субъ екта с внешним миром, причем в практике же выявляется специфика тех состояний материи, которые могут быть названы фактами действительности. Последние суть лотдельные, инди видуализированные проявления объективной реальности, фрагменты реально сти,...непосредственная действительность136. Отсюда и возникает необходимость различать онтологию и гносеологию факта, говорить, стало быть, об отношении Ф1 Ч Ф2 как о важ нейшем гносеологическом отношении, без которого невозможно вести речь о сущности факта.

Нельзя не видеть того, что вывод о материальном референте факта (факты действитель ности суть индивидуализированные ее проявления) делается, прежде всего, на основании изучения гносеологических характеристик в соединении с принципом отражения: раз факт есть непосредственное соприкосновение субъекта с действительностью, раз он есть конста тация того, что существует, раз факты знания соотносятся с фактами действительности, об ладая набором признаков (случайное, дискретное и т.д.), то онтологически им могут соот ветствовать не вещи, события, явления, а нечто такое, что не имеет своей непосредственной привязки. Потому-то факты действительности более осторожно названы индивидуализиро ванными проявлениями действительности, поскольку ясно, что раз факты отражают отно шения объектов, то они чрезвычайно подвижны, многолики, пластичны и могут иметь мно жество воплощений в самых разных предметных состояниях. Тем самым здесь, во-первых, преодолевается упрощенный возврат к онтологизму и снимаются упреки в ненужности уд воения терминологии;

во-вторых, за фак- (С. 71) том сохраняется онтологический и гносеологический статус;

в-третьих, не устраняет ся дистанция между Ф1 и Ф2, они не сращиваются, что дает возможность развернуть диалек тику факта на базе отношения Ф1 Ч Ф2, в-четвертых, наконец, понимание фактов дейст вительности как индивидуализированных фрагментов реальности позволяет расширить сферу проявления самих Ф1, включив сюда не только предметные формы материи, действия личностей, но и онтологически фиксируемые состояния общественного сознания, чем де монстрируются широта и фундаментальность самой фактуальной проблематики. Поиск ма териального референта осуществляется по следам, оставляемым им в знании;

от гносеоло гии в этом случае исследование направляется к онтологии и, достигнув ее, на этом успокаивается. Что можно сказать об онтологии факта на этом пути? Не более того, что факты Ч непосредственная действительность, ее индивидуализированные проявления.

Больше можно сказать о практической природе факта, поскольку практика входит в состав знания, причем, с точки зрения марксистского материализма, структура практики так или иначе воспроизводится в структуре знания.

Наконец, о соответствии Ф1 и Ф2. Ф2 обязательно имеет свой прообраз, референт, только в этом случае можно ставить вопрос о достоверности факта, но нельзя забывать о противо речивом характере данного соответствия.

В самом деле, к Ф1 приходится прорываться, идя от Ф2, через познание, в частности, че рез соотношение чувственного и логического, эмпирического и теоретического, через типы знания, ценности, культуру, мировоззрение, деятельность. Поэтому путь к Ф1 от гносеоло гии Ч это путь постоянного расширения сферы исследований факта, включения в нее все новых и новых аспектов, что и наблюдается в литературе, посвященной проблематике фак та. Это не может не сказаться на потребности и даже настоятельной необходимости, с одной стороны, в расширении, а с другой Ч в уточнении, конкретизации представлений о самом PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com факте. Каким образом это возможно?

Один из вариантов такого расширения представлен в довольно обширной и обстоятель ной статье С. X. Ляпина137, па основных положениях которой мы сейчас остановимся. Пре жде всего заметим, что, оставаясь в рамках только гносеологических исследований факта, нельзя сформулировать более широкую его концепцию. Поэтому шаг, предпринятый авто ром, заключается в изучении факта на базе принципа практики. Существо нового видения факта С. X. Ляпин связывает с преодолением чисто гносеологической, безличностной уста новки и с переходом к ее синтезу с культурно-деятельностной, личностной установкой.

В центр нового, расширенного, понимания факта он ставит принцип практики, отправля ясь от широко известной ленинской (С. 72) формулы факты respective практика. Все зависит здесь от понимания прак тики: если она понята узко как опытно-экспериментальная деятельность по получению определенных результатов, то этим o6ycловлено и узкое понимание факта, связанное лишь с фиксацией ее результатов;

но если практика понимается достаточно широко как культурополагающая деятельность, то этим задается и иное, более широкое видение фак та. Дело заключается в лизвлечении разных аспектов из самой практики: практика со держит ценностное отношение содержит его в себе и факт знания;

результаты и структура практики есть культурные модели, образцы человеческой деятельности, тогда им (образцом) становится и факт знания;

практика входит в структуру личности, в состав мировоззрения, эстетического созерцания, нравственного ориентира, религиозного чувства - во все названные формы освоения мира входит и факт. Все это вытекает из формулы факты respective практика, которая может быть обернута практика respective факты, и потому в той мере, в какой в формах деятельности, сознания, познания, знания присутствуют факты,Ч в них присутствует и практика, и культура138.

Но чтобы поставить так вопрос, надо, С.X. Ляпин, преодолеть упрощенное понимание факта, надо выйти за узкие рамки отношения факт действительности Ч факт знания. Оно взаимообратимо и потому не может служить исходным принципом изучения факта, тем более, что (об этом,говорпли и мы) нет прямой детерминации от Ф1 к Ф2, как нет и пря мой референции от Ф2 к Ф1.

Итак, факт из гносеологического анализа переводится в плоскость практически деятельного исследования, ведь факт - не только форма знания;

важно и то, что полу чен он в ходе практической деятельности субъекта. Перенос центра тяжести со знания на практику, понятую к тому же в культурном контексте, сразу же позволяет увидеть огра ниченность, узость понимания факта как отношения Ф1ЧФ2, поскольку здесь обнаружи вается множество опосредующих звеньев. Центральным пунктом отношения человека к миру оказывается практика, и все остальные формы освоения мира не только сопря гаются С.X. Ляпиным с практикой, но и рассматриваются как ее разные модификации.

И поскольку факт и практика соотносимы, этим модификациям, трансляциям подвержен и факт, так что любые формы отношения к миру вырастают на фактуальной почве и представляют собой различные трансформации фактов. Факты тем самым превращают ся во всеобщую и универсальную фундаментальную базу отношения к миру. Поскольку практика связывает мир и человека, действительность и сознание, расширение отноше ния Ф1 Ч Ф2 заключается в учете этого обстоятельства: введения в данное отношение факта сознания (Фз), фактуального состояния сознания, благодаря которому фиксация фрагментов реальной действительности (С. 73) осуществима не только прежде знания Ч в виде образа, но и в иных, отличных от знания, формах Ч воли, веры, эмоции, чувства, архетипа и т.п. Тем самым связь Ф и Ф2 опосредуется через Фз Ч через фактуальные состояния сознания, и отношение стано вится трехчленным: Ф1 Ч Ф3 Ч Ф2. Особенности Ф3 заключаются в том, что, во первых, это такой феномен сознания, который имеет прямую проекцию на Ф1 (факт дей ствительности), но их связь, не обязательно однозначна, во-вторых, он нуждается в со PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com прикосновении и с Ф2 (фактом знания), причем, к последнему он также отнесен неодно значно.

В итоге факт вместо онто-гносеолого-структурного, т.е. двупланового, образования, представленного отношением Ф1 Ч Ф2, оказывается трехсоставным, системно функциональным феноменом, где каждая из трех его сторон неоднозначно соотнесена с двумя другими. Такой феномен С.X. Ляпин называет лэкзистенциальным фактом, указывая на лединораздельность бытия и сознания, на непосредственную целостность, кванто ванность человеческого бытия-в-мире, по отношению к которому разделение на объект и субъект познания есть частный и предельный случай139. Понимая факт как системно-функционально-деятельностную связь факта действительности, факта зна ния;

;

, факта сознания, мы получим, видимо, более адекватный инструмент анализа этого феномена140. Это на самом деле дает возможность гораздо глубже исследовать сущность и структуру факта, нежели делалось в литературе до сих пор, позволяет ввести в оборот целый ряд новых категорий, необходимых для описания системно-функционально деятельно-стного единства всех трех аспектов Ф1, Ф3, Ф2, создаваемого практикой. Одна из таких категорий Ч категория идеального. В ходе нашего осмысления факта мы также уделим этой категории соответствующее внимание. Сейчас же коснемся другого момента в соответствии с целями данного параграфа.

Суть предлагаемого С.X. Ляпиным расширения понимания факта как системно функционально-деятелыюстного единства Ф1 Ч Ф3 Ч Ф2 заключается, на наш взгляд, в том, что лэкзистенциальный факт предстает как определенная микромодель бытия чело века в мире: здесь и нераздельность бытия и сознания, практики и познания, других со стояний человеческого духа, вязанных с его бытием-в-мире. Это, иначе говоря, системно функциопально-деятельпостное выражение единства человека мира, представляющее укорененность человека в мире. Не случайно это укоренение представляется более богатым, широким и универсальным отношением человека к миру, нежели просто субъект-объектное отношение, оказывающееся лишь предельным случаем бытия чело века в мире. Но в таком случае оказывается узким и сам принцип практики, ибо практика понимается традиционно как гносеологическая категория, полюсами которой являются субъект и объект. Положение дел (С. 74) призвано спасти расширение понимания практики посредством выделения двух планов детерминации практикой: предметного и культурного. При всей убедительности и оправданности такого шага, он представляется нам также несколько упрощающим ситуацию. Ведь если выстраивается ряд: факты respective практика, факты respec tive теория, факты respective культура, то надо сделать и следующий шаг:

расширить все это до формулы факты respective деятельность и далее выйти ко всему спектру человеческого бытия, признав справедливость и такой формулы, как факты respective универсальное бытие человека, за которой уже напрашивается самая универсальная формула факты respective бытие. Пронизанность фактами человеческого бытия от материальных его оснований до символизаций его высших духовных форм заставляет, в конце концов, перейти от бытия человека в мире к выяснению специфики самого бытия, поскольку бытие человека есть видовое бытие, стало быть, истоки факта нельзя не усмотреть в самом бытии. Ведь именно в силу имманентности человека бытию, в силу того, что человек есть внедренное, укорененное бытие, можно говорить о единораздельности бытия и сознания, можно утверждать, что на этом глубинном онтологическом уровне нет деления на субъект и объект, что само субъект-объектное отношение генерируется лишь на определенной стадии развития деятельности, которая сама является способом бытия человека. Потому-то развитое субъект-объектное отношение характерно для научного познания, которое строится на противопоставлении субъекта и объекта, но имеет менее четкую форму для обыденного и вообще донаучного познания, зачастую совсем не характерно для мифа, PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com превращенных форм сознания, которые тем не менее достаточно точно выражают бытие человека в мире.

От принципа практики, видимо, необходим переход к деятельности, соотнесенной с бытием и сознанием, ибо только так можно выйти к онтологии, взятой в разных ее формах, и прежде всего в форме сознания и культуры. Более широкий аспект Ч погружение всего процесса деятельности в социум и выход на изучение деятельности через призму социальности. Таким образом, мы видим, что в концепции факта происходят существенные изменения, и самым главным в свете сказанного оказывается отход от отражательного принципа, замкнутого на поисках материального референта факта в виде какого-то специфического носителя. Если онтологизм связывал его с куском действи тельности, гносеологизм отказывался признавать такой референт вообще, первый вари ант синтетической концепции превращал в референт события, явления, второй Ч относил к таковым индивидуализированные проявления реальности, то расширенный вариант этой второй позиции ставит вопрос о системном характере факта таким образом, что лишь в связи каждой сто- (С. 75) роны факта с двумя другими достигается фактуальное воспроизведение действи тельности. Носитель (а не референт) факта связывается с весьма сложным образованием, более общим, чем сознание, и менее общим, чем отражение;

он совместим со спецификой Ф1, Ф2, Ф3. Решение проблемы носителя единства Ф1, Ф2 и Ф3 С.X. Ляпин связывает с проблемой идеального, исходя из его онтологической природы и опираясь при этом на понимание идеального, развиваемое Э.В. Ильенковым, М.К. Мамардашвпли, М.Л. Лиф шицем, что с неизбежностью приводит его к идее репрезентации, представленности бытия в чувственно-предметной форме его некоторых более общих отношений. Задержимся на этом очень важном моменте в развитии концепции факта.

Прежде всего появляется возможность уточнить понимание факта действительности: такой фрагмент реальности, бытие которого представляет собой отношения и связи более общего круга явлений (т.е. в котором эти отношения и связи существуют ideelle) и при этом доступен чувственно-предметной деятельности человека, мы и называем фактом действительности141. Структура факта действительности раскрывается, таким обра зом, через представленность в чувственно-доступной форме более общих связей бытия, причем сразу же могут быть выделены два типа и уровня представленности: во-первых, представленность качественного характера, когда представительная форма (= Ф1) сущест вует как нечто отличающее ее от тех общих отношений и связей, которые она замеща ет142, и, во-вторых, представленность-репрезентативность с четкой дифференциацией лобщего, выражающая меру, тенденцию, закон, что может быть названо репрезента цией предметной области, и в этом смысле идеальной (idealle) формой существования общего143. Такой поворот дела сразу же резко меняет взгляд на природу материального референта факта и показывает, сколь бесплодны попытки указать сугубо специфический прообраз акта знания, да и факта сознания тоже. Грубо говоря, факт как представитель более общего круга явлений лишен своего предметно-вещественного (т.е.

специфического) тела, он в этом смысле бесплотен, потому необходимо вводить категорию лидеальное для понимания его сути, но вместе с тем он универсально-всеобщий и может быть привязан к любому предметному, вещественному телу, событию и пр. И в этом опять-таки раскрывается его глубокая двойственность, хотя, на первый взгляд, здесь мы воспроизвели то, что ранее подвергали критике, Ч позицию гносеологизма Ч за неопределенность в указании референта факта. Данное обстоятельство подтверждается с несколько неожиданной стороны, в частности, в лингвистических исследованиях, к рассмотрению чего мы сейчас перейдем, а потом уже выразим в более четком виде нашу позицию. зарубежных авторов укажем двух Ч 3. Вендлера и Хаг PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com (С. 76) Мак-Каппа144. Однако обратимся к работе Н.Д. Арутюновой, уже упомянутой в настоящем разделе145. В ней обсуждается связь факта и пропозиции и вытекающие из этой связи следствия. Приведем наиболее интересные и важные положения.

Прежде всего, Н.Д. Арутюнова пишет, что факт коррелятивен суждению, а не непо средственно положению дел в мире. Она сразу же показывает различие между фактом и событием, с одной стороны, и необходимостью существования референта факта, с другой. Факт Ч это пропозиция, получающая доступ к действительности через значение истинности (соответствия/несоответствия действительности). Как видим, здесь звучит та же мысль, что и у Л.С. Мерзон: соответствие факта (знания) факту действительности.

Особенность выражения фактов суждениями Ч отстраненность от субъективности, оценочных, предположительных и других моментов.

Различие между фактом и событием в том, что факт наследует от пропозиции связку и может быть положительным и отрицательным, событие же только положительно. Факт невозможно описать, событие Ч можно. И эти положения Ч еще одно свидетельство и аргумент против позиций онтологизма и гно-сеологизма. Но важно не только это.

Чрезвычайно важно то, что факты не дескриптивны. Они призваны устранить все част ные характеристики события и сохранить только его бытие146. Факты вообще не происходят, происходят события. В этом мы также усматриваем подтверждение того, что было высказано нами ранее;

факт фиксирует (сохраняет) именно только бытие (факт Ч то, что имело место, что есть), потому он выполняет совсем другие функции по сравнению с событием. Но факт сопряжен с событием, он невозможен вне событий, что при недостаточно строгом анализе того и другого ведет к соблазну их отождествить. Еще раз повторим, что факт лишен своего предметно-вещественного тела, что бессмысленно искать в мире факты так, как физики ищут кварки, гравитоны и другие экзотические объекты. В этом смысле фактов просто нет, нет их и как онтологически специфических индивидуализированных проявлений материи. У факта иная природа, иное назначение, хотя факты онтологичны, они там же, где и события. Поиск же материального референта факта Ч это поиск специфического образования, которое (в качестве денотата) могло бы быть обозначено термином факт действительности. Как показывает ход исследования факта, существуют пределы референтной концепции факта, и дальнейшее проникновение в его природу требует перемены позиции, что уже хорошо обнаруживается у С.X. Ляпина. Если референция еще требует указать тело факта, то репрезентация (представленность) от такого референта просто отказывается.

Настает момент, когда следует уже присвоить название новой (напрашивающейся) концепции факта, идущей на смену (С. 77) референтной. Это репрезентативная концепция, на сегодняшний день наиболее универсальная и глубокая, но еще мало разработанная.

Без референта не было бы и репрезентации, поскольку уже за отношением Ф1 Ч Ф2 просвечивает отношение представлен-ности, более широкое, чем просто соответствие Ф1 и Ф2. Если соответствие Ф1 и Ф2 целиком укладывается в рамки принципа отражения, то репрезентация требует расширения гносеологической и методологической базы анализа факта. Дело в том, что представленность, точнее, механизм репрезентации, универсален и проявляется прежде всего в самой действительности, а уже затем обретает гносеологическую окраску, потому-то и необходим выход в бытийную сферу. Когда речь шла о поиске референта факта знания, то, как мы уже отмечали, направление исследований было следующим: от характеристик Ф2 к отысканию фрагмента действительности (Ф1) с аналогичными же, точнее, соответствующими характеристиками. Это, по сути дела, обратный путь. В случае же репрезентативности возникает воз-ложность следовать прямым путем: от бытия к знанию, от множественности бытия Ч к множественности знания, от ре презентации в бытии Ч к репрезентациям в сознании и знании. Репрезентативная концепция факта есть, по сути дела, обернутая референтная концепция, но в то же PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com время это и существенное расширение сферы поиска. Именно репрезентативная концепция позволяет понять, почему факт неуловим с точки зрения его предметной телесности, почему он не тождествен событию, вещи, хотя и привязан к любому событию, явлению, но в то же время может быть привязан и к множеству событий. Факт не имеет собственного субстативного бытия, такое бытие есть только у событий, но у факта есть нечто большее, позволяющее ему охватить сразу множество событий и фиксировать их как нечто единое. Факт может соответствовать сколь угодно большому числу событий147.

Продолжим перечисление свойств факта, указанных в работе Н. Д. Арутюновой.

Факты, считает она, не соотносимы с модусом физического восприятия, они не оказывают физического воздействия, это прерогатива лишь событий. Факты не локализованы в мире, они ло мире. В одном и том же событии, в свою очередь, кроется множество фактов, причем переход от события к фактам ведет к умножению сущностей, но популяция реального мира при этом не увеличивается: факт Ч это тень, отбрасываемая событием на экран знания, одно и то же событие может иметь несколько отображений.

Можно в связи с этим утверждать, продолжая нашу мысль, Что факт и соотнесен с событием, и свободен от него. Соотнесен как с некоей онтологической единицей бытия, отсюда Ч тенденция придать факту вещественно-предметный характер. А речь о свободе факта пойдет в следующем разделе.

(С. 78) Ключ к пониманию факта, пишет Н.Д. Арутюнова, не в независимой от языка действительности, не в положениях дел или событий, а в суждении о действительности148.

Факт Ч представитель верифицируемой пропозиции, причем истинной ДФакт" требует, чтобы пропозиция могла быть верифицирована простым и прямым сличением с действительностью. Он не может обойтись без так или иначе выраженной конкретной ре ференции149. Факты сами по себе лишены пространственно-временной локализации150.

Факты нельзя увидеть, имя факт ориентировано на логическое пространство (истина/ложь), имя событие ориентировано на поток происходящего в пространстве и времени, потому разница между ними принципиальна, хотя, как показывает Н.Д. Арутюнова, нередко в языке оба эти имени сближаются, даже смешиваются.

Ограничившись этим перечнем характеристик факта, выскажем некоторые соображе ния в дополнение к сказанному ранее.

Прежде всего, проблема референта факта решается, как видим, на основе соотнесения суждения, выражающего факт, с действительностью и установления в результате этой процедуры истинного значения пропозиции. Этим же верифицируется сам факт посредством прямого сличения суждения с тем, что имеет место. Возникает своего рода парадокс: то тело факта неуловимо, ненаблюдаемо, нелокализуемо, то вдруг потребовалась конкретная референция для установления истинности пропозиции и, стало быть, факта. А ведь конкретная референция заставляет искать прежде всего физические, онтологические единицы Ч прообразы факта. Выход из этого парадокса Арутюнова видит в том, что факт, соответствуя действительности, не может оторваться от смысла и логической структуры пропозиции, которая и очерчивает границы факта, устанавливая его верхний и нижний пределы, задавая его семантическую глубину или уровень погружения в действительность. Однако возникает вопрос об истоках и смысле самой пропозиции? Нельзя не видеть за ней отношений действительности. И если границы факта устанавливаются семантикой, то какова ее природа? Является ли она производной от логического, концептуализированного пространства языка (сознания, мысли) или же сама семантика онтологична? Этот вопрос мы обсудим во втором разделе. Сейчас же отметим только, что если факт есть некая представленность (репрезентация), то семантика факта задается уже его репрезентативностью, точнее, разной степенью выраженности, представленности самой действительности. Как видим, здесь проблема конкретной референции решается вполне определенно, да еще при отсутствии тела факта.

PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com Обратим внимание еще на один момент. Не может не настораживать, что факт предполагает возможность прямой и простой верификации. Верификация Ч это сопос тавление суждения с действительностью, но вот при каких условиях, до кА- (С. 79) кой степени и как возможно (и возможно ли вообще?) прямое сличение факта и ре ферента? Все это требует специального обсуждения, показывает, что здесь нет простых и однозначных решений, ибо верификации во многих случаях Ч это сложные эксперименты, лиспанские сапоги, заставляющие действительность расколоться, как того желает субъект, а не как того требует естество бытия. Но это еще не все. Если факт Ч пред ставитель верифицированной пропозиции, если в основе факта лежит верификация, а в основе верификации лежит факт, то не оказываемся ли мы при такой постановке проблемы в заколдованном круге? Ибо и факт, и верификация оказываются одно порядковыми явлениями, они взаимосопоставимы и оба не выходят из границ соответствия-несоответствия действительности. Именно здесь рождается представление о факте как синониме истины, равно как из того, что факту может соответствовать множе ство событий и из смешения факта и события рождается статистическая интерпретация факта, выдвинутая в свое время А.И. Ракитовым151. Наконец, факт раскрывается через значение пропозиции истина/ложь, т.е. через ее соответствие/несоответствие дейст вительности. Это утверждение выглядит довольно убедительно в рамках классической концепции истины, которая, однако, страдает многими дефектами и подвергается в литературе основательной критике. В настоящем параграфе мы не имеем возможности обстоятельно рассмотреть данную проблему, поэтому лишь подчеркнем, что само соответствие/несоответствие рассматривается только в узких рамках субъектно объектного отношения и требует обстоятельного анализа. Следовательно, вопрос о соотношении истины и факта требует специального изучения и не может ни ставиться, ни решаться автоматически. И вряд ли с него должно начинаться исследование факта.

Предыстория факта, пишет С.X. Ляпин, начинается в чисто онтологической связи лоб щего и лединичного в каждом лотдельном, Ч в лявлениях, событиях, вещах. На этом самом абстрактном уровне любое единичное явление выступает непосредственным выражением общего, его равноправной и равно-ценной с другими экземплификацией...

Но подлинная история структуры факта начинается на следующем уровне, где од новременно выполняются два условия: во-первых, каждое отдельное явление становится форгештельтной формой существования более общих, чем оно само, связей и отноше ний;

во-вторых, это отдельное явление настолько всплывает на феноменологическую по верхность из недр бытия, что становится потенциальным объектом практики152.

Оставляя в стороне ряд других интересных идей, содержащихся в цитируемой на ми статье, заметим, что уже в приведенных словах просвечивает общий смысл репрезента тивной модели (концепции) факта и что, добравшись до этого смысла, (С. 80) можно пускаться в долгий, полный различных препятствий и неожиданных поворо тов путь исследования факта, при этом не забывая, что и здесь возможны разные интер претации смысла, а потому и вариации одной и той же концепции.

Завершая и настоящий параграф и раздел в целом, мы намерены остановиться на ряде положений, которые представляются чрезвычайно важными и уже содержат в себе в общем виде и методологическую базу, и суть того, что будет развернуто нами в последующих разделах.

Мы утверждаем, что репрезентативная модель факта Ч не просто одна из наиболее общих и эвристичных моделей среди тех, что были рассмотрены нами;

сегодня она наиболее универсальна.

В самом деле. Факт (действительности) есть представительная форма таких фрагмен тов бытия, за которыми просвечивают более общие связи и отношения и которые предметно доступны человеку. Это означает, что репрезентация не требуем поиска оп ределенного материального референта, тела факта, как на это нацеливает референ PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com ция. Дело в том, что сама репрезентация предполагает одно (это) и другое (иное) и их отношение, но не любое отношение, а такое, когда одно выступает вместо другого, от имени другого, одно замещает собой другое. Суть одного (этого) в случае представленности не в нем самом, а в другом (ином). Репрезентативность факта Ч это представленность одного в ином и через иное, так что это (иное;

свидетельствует о первом, о том, что было замещено. Потому-то факт сохраняет лишь чистое бытие и не имеет ни пространствен но-временной локализации, ни физической наблюдаемости, это характеристики событий, предметов. Всегда воспринимается не что физически вещественное, но оно есть событие, а факт (как представитель иного) сам по себе не воспринимается.

Факт как представленная форма позволяет говорить и о чувственно-предметных со стояниях материи, об их фиксированности (данности, доступности) субъектом и вместе с тем освобождает от необходимости искать специфический вещественно реальный референт факта. Этот референт имеется всегда, но он всегда существует не сам по себе, а в ином, он имеет собственное предметное тело (носителя), но и не является чем-то тождественным данному телу. Фиксированность факта как представленной формы Ч это всегда и постоянно фиксированность иного, т.е. не того, что просто есть. Потому то факты надо знать, добывать, но ни о каком факте, ни об их совокупностях никогда нельзя сказать, что они достаточны. Стало быть, путь от фактов к теории неизбежен, неумолим, поскольку смысл иного не дан непосредственно, он всегда расшифровывается аналитически. И вместе с тем доступность фиксации самого иного есть его (факта) фиксированно-устойчивое выражение через которое постигается мир. Иное Ч это простейший символ (С. 81) того, что есть;

факт есть, таким образом, первичная символизация существующего мира. Впрочем, сказанное требует более развернутых комментариев, что мы и сделаем.

Поставим прежде вопрос: что служит основой (онтологической) отношения представ ленности? Само отношение мы проанализируем в третьем разделе, сейчас же выскажем убеждение, что это отношение универсальное, предельно широкое, содержит разные ас пекты. Нас особо интересует онтологический аспект как представленность бытия в бытии (и, следовательно, Ф1) и гносеологический как представленность бытия субъекту (значит, и Ф2). Представленность в ином допускает чисто онтологическое, без участия субъекта, толкование, только поэтому оно дает возможность толкования его и гносеологически, с участием субъекта;

и множество других опосредующих звеньев (практика, культура, ценность, социум и т. д.) выстраиваются вполне естественным образом, если мы начинаем с онтологии.

Онтологической основой отношения представленности выступает отношение целого и части, а если говорить более обобщенно, то целочастное строение мира. Об этом у нас речь пойдет также в следующих разделах, здесь же мы выскажемся лишь в общих чертах.

Возможны различные модели мира и его бытия153, которые мы пока тоже не обсуждаем, остановимся лишь на одном из вариантов, описанном А.Ф. Лосевым154, и используем его идеи, дополнив их собственными рассуждениями.

Мир можно рассматривать по-разному. Можно считать, что мир Ч совокупность вещей и событий. Это первый уровень его понимания. Можно утверждать, что мир есть взаимосвязь вещей и событий, т. е. система. Это уже иной уровень осмысления Можно сказать, что мир есть совокупность систем, находящихся в весьма сложных и разнообразных отношениях. Совокупность систем, в свою очередь, есть некая система, точнее, система систем, сверхсистема. И это также будет оправдано, коль скоро заговорили о мире. Можно вслед за Б.В. Яковенко встать на позицию трансцендентально го плюрализма, рассматривая сущее как абсолютную множественность, как множественную множественность множественного155, и от органически-системных связей перейти к связям гармонически-системным, чтобы выразить всю эту нередуцируемость уровней мира, как PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com предлагает Г.С. Батищев156. Одним словом, можно двигаться различными путями, но, как бы то ни было, нельзя не согласиться с утверждением, что мир и есть вся действительность в ее прошлом, настоящем и будущем. Такой мир один, он глобален, всеохватен и включает в себя все сущее, вне его нет ничего. Можно попытаться представить этот мир в виде точки, расширяющейся в бесконечность. Этот мир, видимо, невозможно описать сколь-нибудь однозначно: он и целостен, и нецелостен, историчен и неисторичен, един и плюралистичен, конечен и бесконечен. Достаточно вспомнить антиномии Канта. Самое же важное, что (С. 82) мы должны признать и учесть: такой мир один, он бесконечен и в этой бесконечности и целостен, и множествен. Поэтому он существует как мир, он есть нечто определенное, а именно: мир. Он есть в своей глобальной всеохватности целое, имеющее бесконечное множество частей.

Как целое мир не равен сумме своих частей, целое есть новое, более высокое качество по отношению к каждой из частей и к их сумме. Мир в целом один. Мир как целое множествен. Мир как таковой един, целостен: и один, и множествен. Он есть отношение целого и частей, причем части относятся как к целому, так и друг к другу.

Каковы особенности этих отношений?

Целое, замечает А.Ф. Лосев, невозможно без его частей, части же только потому и могут существовать, что они воспроизводят целое. Каждая часть, взаимодействуя с целым, выступает, воспроизводя это целое, как его представитель. Солнце не мир, но оно воспроизводит целый мир и отражает его на себе. Солнце, Луна и все вещи мира выступают как части мира, вне мировой целостности;

но, поскольку они воспроиз водят мир в целом, они реальны как своеобразные материальные символы мирового цело го, как то или иное его воплощение157. Каждая часть Ч именно как часть мировой целостности Ч представляет эту последнюю лишь отчасти, неполно, фрагментарно. Части взаимодействуют друг с другом в составе целого, они борются за свое самоутверждение в целом, а потому они по-разному воспроизводят мир в целом, оказываются его различными воплощениями. Но каждая часть есть та или иная степень развития мира, поэтому мир Ч не только всеохватная абсолютная действительная целостность, но обладает и разными степенями своей целостности, разными степенями активности и самостоятельности, стало быть, разными степенями своего самоутверждения. Неживая природа, живая, социум Ч это разные степени самоутверждения действительности.

Для нас сейчас чрезвычайно важно следующее. Каждая часть мира как целого есть часть как воплощение бесконечного в конечном. Каждая часть есть материальный символ бесконечного целого. Когда я говорю, пишет А.Ф. Лосев, что Солнце есть символ мира, я выражаю четыре идеи. Во-первых, Солнце есть самая настоящая, реально существующая и вполне материальная вещь. Во-вторых, я хочу сказать, что мир есть вполне реальная и материальная вещь... В-третьих, существует не только Солнце и не только мир, но и определенная, тоже объективная связь между ними, а именно, Солнце есть определенное воплощение мира... В-четвертых, если это воплощение понимать ре ально..., то это будет значить, что Солнцу свойственны и присущее всему миру самоут верждение..., и присущее всему миру могущество, хотя опять-таки с соответствующим ог раничением...158. Это значит (продолжим развивать нашу мысль), что поскольку бесконечность невозможно охватить сразу и к ней (С. 83) можно только бесконечно же приближаться, постольку у мира имеется беско нечно много символических воплощений и представлений. Важно и то, что каждая часть, о которой идет речь, есть материальный символ. Именно как материальное образование часть (вещь, событие, явление) существует реально в пространстве и времени, обладая самостоятельным физическим бытием. С этой точки зрения каждая часть конечна, конкретна и референтна. Но каждая часть есть символ, представитель, воплощение целого. Потому она ведет себя не просто как самостоятельная материальная вещь, но действует в составе и от имени этого целого. Суть ее бытия PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com не только и не столько в ней самой, сколько в другом, точнее, в целом. Потому она, действуя от имени другого, есть не то, что она представляла бы сама по себе.

Бытие части в этом случае оказывается не только материальным Ч как физической вещи, но и идеальным Ч как представителя другого, ибо важнейший признак идеального Ч это бытие не в самом себе, а в другом. Стало быть, часть как символ, как представитель мира (целого) не только материальна, но и идеальна. И, будучи идеальной, каждая часть оказывается бесконечно-смысловой, не локализуемой в пространстве и времени, не имеющей, стало быть, физического объема, она не воспринимается сама по себе, иначе говоря, неуловима в своей вещественно предметной телесности. Но это происходит в силу целочастного строения мира, так что символически-идеальный характер мира возникает не благодаря привнесению в не го идей, мыслей субъектом, а именно в силу отношения части и целого, отношения представленности одного в другом, отношения, имеющего материальный характер в силу участия в нем вполне реальных физических тел, но в то же время оказывающе гося и вполне идеальным, поскольку каждая наблюденная, вытолкнутая на поверх ность бытия стихийной игрой сил самоутверждающегося мира часть существует не только и не столько сама по себе, в ее собственном вещественном, химическом и прочих аспектах, а всегда Ч как нечто иное, представляющее иные отношения и связи, чем те, что всплыли феноменологически. Материальный символизм частей Ч это не что иное, как представленность состояния бытия через свое другое, это прокрыв в безгра ничное идеально-смысловое устройство мира. И именно на пересечении всех этих взаимодействий, на основе лигры мирового символического представительства и за вязывается факт, именно здесь заложена его глубинная сущность.

ПРИМЕЧАНИЯ См: Ка рне г и Д. Как перестать беспокоиться и начать жить. М, 1989. Гл. V.

Се ль е Га нс. От мечты к открытию. Как стать ученым. М, 1987. С. 15.

(С. 84)3 Гирг инов Г. Наука и творчество. М, 1979. С. 103.

Учредительный съезд Российского движения демократических реформ Н. Новгород, 1992. С. 25.

Материалы Пленума ЦК КПСС. 25Ч26 июня 1987 г. М., 1987. С. 12.

Солов ь е в В. С. Смысл любви // Солов ь е в В. С. Сочинения: в 2 т. М., 1990. Т. 2.

Он же: Лекции по истории философии // Вопр. философии. 1989. № 6. С. 76Ч77.

См.: Мее рз он Л. С. Общественное сознание и его факты // Факты в системе познания. Вологда, 1990.

См.: О проблемах информационного мира см., напр.: Нов ик И. Б., Абдулла ев А. Ш. Введе ние в информационный мир. М., 1991. Ч. I, IV. О компьютерном производстве новых знаний см.:

Миш Д., Джонс т он Р. Компьютер Ч творец. М., 1987.

Энг е ль с Ф. Естествознание в мире духов // Ма ркс К. и Энг е ль с Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С.

382.

Ка ря кин Ю. Ждановская жидкость, или против очернительства // Иного не дано. М., 1988. С, 416.

Оруэ л Дж. л1984 и эссе разных лет. Роман и художественная публицистика. М., 1989. С. 44.

Ба ле с т рем К. Г. Апории теории тоталитаризма // Вопр. философии. 1992. № 5. С. 18.

См.: Ля пин С. X. О значении внутринаучной рефлексии // Гносеологические аспекты естественно научного знания. Вологда, 1985.

См.: Ме рз он Л. С. Проблемы научного факта. Л., 1972. С. 30;

Ма рт ынов ич С. Ф. Факт нау ки и его детерминация (философско-методологнческий аспект). Саратов, 1983. С. 14.

См.: Арут юнова Н. Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М., 1988. С. 158.

См.: Ma r t i n R. M. Facts: what they are and what they are not // American Philosophical Quarterly.

1967. October. Vol. 4, № 4. P. 269.

См.: Га да мер Х. - Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М., 1988. С. 297-298.

См.: Гус с е рль Э. Кризис европейского человечества и философии // Вопросы философии. 1986. № 3. С. 106.

См.: Он же. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Введение в феноменологи ческую философию // Вопр. философии. 1992. № 7. С. 164Ч167.

PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com Там же. С. 166.

См.: Ионин Л. Г. Противоречия созерцательного рационализма // Вопр. философии. 1986. № 3;

Га йде нко П. П. Научная рациональность и философский разум в интерпретации Эдмунда Гуссерля // Вопр. философии. 1992. № 7.

X а йде г г е р М. Письмо о гуманизме // Проблемы человека в западной философии. М., 1988. С. 314.

Шопе нг а уэ р А. Афоризмы житейской мудрости. СПб., 1914, с. 9.

Копнин П. В. Гносеологические и логические основы науки. M., 1974. С. 227.

Ув а ров А. И. Гносеологический анализ теории в исторической науке. Калинин, 1973. С. 21-22.

См.: Ке дров Б. М., Ог урцов А. П. Марксистская концепция истории естествознания. XIX век.

М., 1978. С. 195.

Пе т рос ян А. Э. Истина как идеал научного исследования // Филос. науки. 1986. № 6. С. 44.

Солов ь е в В. С. Критика отвлеченных начал // Солов ь ев В. С. Сочинения. В 2 т. Т. 1. С. 596.

Флоре нс кий П. А. Столп и утверждение истины. М., 1990. Т. 1. С. 14 и др.

См.: Солов ь е в В. С. Критика отвлеченных начал. С. 614.

Вит г е ншт е йн Л. Одостоверности // Вопр. философии. 1991. № 2.

(С. 85) С 82. О позиции Л. Витгенштейна см.: Сокулер 3.Л. Проблема обоснования знания.

Гносеологические концепции Л. Витгенштейна и К. Поппера. М., 1988. Гл. 5.

Там же. С. 82.

Там же. С. 83.

Там же. С. 110.

См.: Ха р р е Р. Социальная эпистемология: передача знания посредством речи // Вопр. философии.

1992. № 9. С. 49-50.

Пол а ни М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. М., 1985. С. 52-53.

Ва х т омин Н. К. Генезис научного знания. М., 1973. С. 188.

Бэ к он Ф. Приготовление к естественной и экспериментальной истории // Бэ к он Ф. Соч. в двух то мах. М., 1978. Т. 2. С. 226.

См.: Ра д ище в А. Н. О человеке, его смертности и бессмертии // Ра д ище в А. Н. Сочи нения. М., 1988. С. 431.

См.: Конд ил ь я к Э. Об искусстве рассуждения // Конд ил ь я к Э. Сочинения: в 3 т. М., 1983. Т.

3. С. 41-42.

Там же. С. 41.

Там же. С. 41.

Фе рс ма н А. Е. Очерки по минералогии и геохимии. М., 1977. С. 185.

Ве рна дс кий В. И. Избранные труды по истории науки. М., 1981. С. 33.

См.: Ва йншт е йн О. Л. Очерки развития буржуазной философии и методологии истории в XIX-XIX исках. Л., 1979. С. 248.

Че рняк В. С. История. Логика. Наука. М, 1986. С. 155.

Елс уков А. Н. Эмпирическое познание и проблема формирования научного факта // Природа научного познания. Логико-гносеологический аспект. Минск, 1979. С. 154.

Ув а ров А. И. Указ. соч. С. 24, 27.

Ме ркулов И. П., Че рт кова А. Л. Противоречия в развитии теоретического знания // Вопр. фило софии. 1981. № 10. С. 31.

См.: Пле ха нов Г. В. К вопросу о развитии монистического взгляда на историю // Пле ха нов Г.В. Избранные философские произведения: в 5 т. М., 1956. Т. 1.С. 533-535.

См.: Ме рз он Л. С. Проблемы научного факта. Лекция 9.

Ля пин С. X. Проблемы диалектики научного факта: Дис.... канд. филос. наук. Л., 1976. Лиг а М. Б.

Специфика фактов социального знания: Дис.... канд. филос. наук. Л., 1982.

См.: Елс уков А. Н. Методологические проблемы формирования научного факта: Автореф. дис.... д-ра филос. наук. Минск, 1985.

Горс кий Д. П. Понятие о реальных и идеальных типах // Вопр. философии. 1986. № 10, С. 28.

Мос т е па не нко А. М. Гносеологический анализ принципов и законов в современной физике // Гносеологические аспекты естественнонаучного знания. С. 4.

Куз ь мин В. Ф. Объективное и субъективное. М., 1976. С. 148-149.

См.: Ир иб а д жа к ов Н. Клио перед судом буржуазной философии. М., 1972. С. 261-265.

Гоб оз ов И. А. Смысл и направленность исторического процесса. М., 1987. С. 44.

См.: Гир г инов Г. Указ. соч. С. 99-100.

На р с к ий И. С. Современный позитивизм. Критический очерк. М., 1961. С. 143.

См. : Cl a r k R. W. What Facts Are // P. 259.

Ма р т ынов ич С. Ф. Указ. соч. С. 17.

PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com См.: Ел с ук ов А. Н. Методологические проблемы формирования научного факта: Автореф. дис.... д ра филос. наук. Минск, 1985.

Ке д р ов Б. М. Ленин и диалектика естествознания XX века. М., 1971. С. 327.

Са д ов с к ий Г. И. Диалектика мысли. Минск, 1982. С. 201.

(С. 86) 67 См. Копнин П. В. Введение в марксистскую гносеологию. Киев. С. 200.

См.: Ме р з он Л. С. О некоторых спорных вопросах в освещении проблемы факта науки // Филос.

науки. 1971. № 2.

См.: Шт офф В. А. Введение в методологию научного познания. Л., 1972. С. 110.

Ар ут юнов а Н. Д. Указ. соч. С. 103.

Ра к ит ов А. И. Историческое познание. Системно-гносеологический подход. М., 1982. С. 185Ч195.

См.: Ив а нов Г. М., Кор шунов А. М, Пе т р ов Ю. В. Методологические проблемы исто рического познания. М., 1981. С. 179.

См.: Лис ов ина А. П. Категория листорический факт марксистской и буржуазной методологии исто рии. Кишинев, 1981. С. 87.

Ел с ук ов А. Н. Указ. соч. С. 19.

Гур к о Е. Н. Эмпирическое и теоретическое в социологическом исследовании. Минск, 1984. С. 78.

Ник ифор ов А. Л. Научный факт и научная теория // Творческая природа научного познания. М., 1984.

См.: Шт офф В. А. Указ. соч. Гл. VII.

Ме р з он Л. С. Проблемы научного факта. С. 47Ч См.: Ме р з он Л. С., Ля пин С. X., Лиг а М. Б. Специфика научного факта (к опыту срав нительно-типологического анализа) // Гносеологические аспекты естественнонаучного знания. Вологда, 1985. С. 85Ч97.

Энг е л ь с Ф. Диалектика природы //Ма р к с К. и Энг е л ь с Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 370Ч 371.

Ле нин В. И. Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве // Поли.

собр. соч. Т. 1. С. 423Ч424.

См. : Ма р к с К. и Энг е л ь с Ф. Немецкая идеология // Ма р к с К. и Энг е л ь с Ф. Избран ные сочинения: В 9 т. M., 1985. Т. 2. С. 14Ч15, 25Ч27.

Сол ов ь е в В. С. Смысл любви. С. 493.

Он же. Лекции по истории философии. С. 76.

Там же. С. 76.

Там же. С. 78-79.

Шт офф В. А. Введение в методологию научного познания. С. 110Ч111.

Ме р з он Л. С., Ля пин С. X., Лиг а М. Б. Указ. соч. С. 92Ч93.

Ля пин С. X. Проблемы диалектики научного факта;

см. также: Ме р з он Л. С., Ля пин С. X., Лиг а М. Б. Указ. соч.

Ме р з он Л. С., Ля пин С. X., Лиг а М. Б. Указ. соч. С. 94.

См.: Том Р. Экспериментальный метод: миф эпистемологов (и ученых?) //Вопр. философии. 1992. № 6.

С. 106Ч114.

Там же. С. 113Ч114.

О. Анд р е й Кур а е в. О вере и знании Ч без антиномий // Вопр. философии. 1992. № 7. С. 48.

Га л ил е й Г. Избранные труды в двух томах. М., 1964. Т. 1. С. 79Ч86.

Койр е А. Галилей и Платон // Койр е А. Очерки истории философской мысли. О влиянии философ ских концепций на развитие научных теорий. М., 1985. С. 129.

Там же. С. 131.

Ге л ь фе р Я. М. История и методология термодинамики и статистической физики. М., 1981. С. 17, 19.

Фе йнма н Р., Xибс А. Квантовая механика и интегралы по траекториям. М., 1968. Гл. 1.

Бл ох инце в Д. И Принципиальные вопросы квантовой механики. М., 1987. С. 79.

Там же. С. 81.

См. : Ма р к ов А. А. О природе материи. М., 1976. С. 5Ч61.

См. : Рис М., Руффини Р., Уил л е р Дж. Черные дыры, гравитационные волны и космоло гия. М., 1977. С. 91Ч94.

(С. 87) 103 Ра б инов ич В. Л. Алхимия как феномен средневековой культуры. М., 1979. С. 14.

Там же. С. 192.

Ст е пин В. С. Научное познание и ценности техногенной цивилизации//Вопр. философии. 1989. № 10. С. 18.

Там же. С. 18.

См.: Ме р з он Л. С., Ля пин С. X., Лиг а М. Б. Указ. соч. С. 94.

PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com См.: Шма л ь г а уз е н И. И. Избранные труды. Организм как целое в индивидуальном и историческом развитии. М., 1982. Гл. II.

Га уз е Г. Ф., Ка р пинс к а я Р. С. Методологические аспекты современного биологического эксперимента // Биология и современное научное познание. М., 1980. С. 22.

Там же. С. 22.

Чир к ов Ю. Ожившие химеры. М. 1991. С. 13.

Ив а нов Г. М., Коршунов A. M., Пе т ров Ю. В. Указ. соч. С. 169.

Та м же. С. 170.

Ядов В. А. Социологическое исследование: методология, программа, методы. М., 1987. С. 18.

Жуков Е. М. Очерки методологии истории. М., 1980. С. 210.

Там же. С. 210.

См.: Ба рг М. А. Категории и методы исторической науки. М., 1984. Гл. IV.

См.: Ков а ль че нко И. Д. Методы исторического исследования. М., 1987. С. 127Ч137.

Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. М., 1986. С. 33, 35.

Ла к с Дж. О плюрализме человеческой природы//Вопр. философии. 1992. № 10. С. 103.

Та м же. С. 103.

Ме р з он Л. С., Ля пин С. X., Лиг а М. Б. Указ. соч. С. 90.

См.: Фих т е И. Г. Факты сознания. СПб., 1914.

Дже мс У. Психология. М., 1991. С. 57Ч58.

См.: Ве л их ов Е. П., З инч е нк о В. П., Ле к т ор с к ий В. А. Сознание: опыт междис циплинарного подхода//Вопр. философии. 1988. № 11.

3 инч е нк о В. П. Наука Ч неотъемлемая часть культуры? // Вопр. философии. 1990. № 1. С. 40.

3 инч е нк о В. П., Ма ма р д а шв ил и М. К. Изучение высших психических функций и кате гория бессознательного//Вопр. философии. 1991. № 10. С. 37.

Т а м же.

См.: Ме рз он Л. С. Проблемы научного факта. С. 30Ч65.

Та м же. С. 34.

Та м же. С. 36.

Та м же. С. 38.

См. : Та м ж е. С. 41Ч42.

Та м ж е. С. 46.

Та м ж е.

Та м же. С. 47.

См.: Ля пин С. X. Концепция факта в свете принципа практики // Факты в системе познания. С. 26-56.

Т а м ж е. С. 29.

Т а м ж е. С. 37.

Там же. С. 38.

Та м же. С. 44.

Т а м ж е.

Та м же. С. 46.

См.: Вендлер Зино. Факты в языке // Философия, логика, язык. М., 1987. С. 293-317;

Hugh J. Mc.

Cann. Nominals, facts, and two conceptions of events // Philosophical An International Journal for Philosophy in the Analytic Tradition. 1979. February. Vol. 35, N 2. P. 129Ч149.

(С. 88) 145 См.: Арутюнова Н. Д. Указ. соч. С. 132Ч142, 152Ч168.

Там же. С. 156.

Там же. С. 135.

Там же. С. 157.

Там же. С. 159.

Там же. С. 160.

Ракитов А. И. Статистическая интерпретация факта и роль статистических методов в по строении эмпирического знания//Проблемы логики научного познания. М., 1964;

Он же. Курс лекций по логике наук. М.. 1971;

Он же. Историческое познание. М., 1982.

Ляпин С. X. Концепция факта в свете принципа практики. С. 43Ч44.

См. об этом: Финогентов В. Н. Время, быгис, человек. Уфа. 1992.

См.: Лосев А. Ф. Дерзание духа. М.. 1988. С. 298Ч306.

См. об этом: Ермичев А. А. Борис Валентинович Яковепко//Ступени. Филос. жури. С. Петербург. 1991. № 3. С. 111.

PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com См.: Батищев Г. С. Диалектика перед лицом глобально-экологической ситуации//Взаимодействие общества и природы. Философско-методологические аспекты экологической проблемы. М., 1986. С. 175Ч197.

Лосев А. Ф. Дерзание духа. С. 301.

См.: Там же. С. 305-306.

Pages:     | 1 | 2 |    Книги, научные публикации