Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |   ...   | 52 |

она может оттолкнуться. Все же влечения и свободанаходятся в коррелятивном

отношении друг к другу.

Это коррелятивное отношение существенноотлично, скажем, от отношения

между психическим и физическим. В отличие отнеобходимого психофизического

параллелизма здесь мы имеем дело с тем,что мы называем факультативным

ноопсихическим антагонизмом.

Второе. Что касается наследственности, тосерьезные исследования в этой

области как раз показали, в какой степени человек обладаетв конечном счете

свободой и по отношению ксвоим задаткам. В частности,близнецовые

исследования показали, насколько различная жизньможет быть построена на

основе тождественных задатков. Я вспоминаю однояйцевыхблизнецов, описанных

анге, один из которых был хитроумнейшим преступником, вто время как его

брат-близнец-столь жехитроумным криминалистом. Врожденноесвойство

характера- "хитроумие"-было идентичным у обоих,однако само по себе оно

нейтрально, то есть не являлось ни пороком, нидобродетелью. И мы видим, как

был прав Гёте, сказавший однажды, что неттакой добродетели, из которой

нельзя было бы сделать порок, и нет такого порока, изкоторого нельзя было

бы сделать добродетель. У нас есть письмо однойженщины-психолога, живущей

за границей, в котором она пишет, что по всем чертамхарактера, вплоть до

мелких деталей, она полностью повторяет своюсестру-близнеца: они любят одну

и ту же одежду, одних и тех же композиторов и одних и техже мужчин. Между

ними есть лишь одно различие: одна сестра вполнежизнеспособна, другая же

склонна к неврозам*.

Третье. Что же касается среды, то и здесьобнаруживается, что и она не

определяет человека. Влияние среды больше зависит оттого, что человек из

нее делает, как он к ней относится. Роберт Дж. Лифтонпишет об американских

солдатах, находившихся в северокорейских лагерях длявоеннопленных: "Среди

них найдется достаточнопримеров как крайнегоальтруизма, так и

примитивнейших форм борьбы за выживание" [7].

Таким образом, человек-этоменьше всего продукт наследственности и

окружения; человек в конечном счете сам решает засебя! Попытаемся теперь

обрисовать наиболее важные извообще возможных измерений человеческого

бытия. Одним из этих измеренийявляется то, что можно обозначить как

витальная основа; ее изучают как биология,так и психология. Во-вторых,

необходимо назватьсоциальное положение человека;это предмет

социологического анализа. Витальная основа вместес социальным положением

образуют естественную заданностьчеловека. Эту заданность можно всегда

установить и зафиксировать средствами трехнаук: биологии, психологии и

социологии. Но нельзя при этом упускать из виду, чтособственно человеческое

бытие начинается лишь там,где кончается любаяустановленность и

фиксируемость, любая однозначнаяи окончательная определенность.А

начинается там, прибавляясь к естественной заданностичеловека, где есть его

ичностная позиция, установка, его личное отношение ковсему этому, к любой

витальной основе и к любой ситуации. Эта установка,конечно, уже не может

быть предметом какой-либо из названных наук; скорее онасуществует в особом

измерении. Кроме того, эта установкапринципиально свободна; в конечном

счете она представляет собой решение. Иесли мы расширим нашу систему

координат за счет этого последнего возможногоизмерения, то в нем будет

реализовываться всегда существующая благодарясвободе личностной позиции

возможность экзистенциальной перестройки.

Все высказывания о человеке в каждом отдельновзятом измерении сами по

себе правомерны. Но при этом надо всегдаосознавать ограниченную правоту

этих высказываний, обусловленнуюих одномерным характером. Витальная

обусловленность человека находитсяв фокусе внимания биологизмаи

психологизма, а его социальнаяобусловленность-социологизма. Социологизм

видит только эту социальнуюобусловленность, видит всечеловеческое

окруженным и опутанным этой обусловленностью настолько,что все собственно

человеческое полностью скрывается за ней извиду.

Помимо всего прочего, социальнообусловлено также познание, постижение

чего-либо. Однако, как немедленно обнаруживается приближайшем рассмотрении,

социально обусловлены лишьпознающий субъект и сам процесспознания.

Познанное же или познаваемое лишено какой-либосоциальной обусловленности.

Но социологизму ближедругое: постоянно выпячиваябогатство форм

обусловленности субъекта познания, он стремится задвинутьв тень его объект.

Тем самым игнорируется объективность объекта-социологизм превращается в

субъективизм.

Ошибка, которую при этом совершаетсоциологизм, состоит в неразличении

предмета и содержания. Содержание познания имманентносознанию и подчинено

субъектной обусловленности; напротив,предмет познания трансцендентен

сознанию и субъектной обусловленности неподчинен.

Мы знаем, почему любое познание в высшейстепени субъектно обусловлено.

юбое содержание априори представляетсобой некий сектор из предметной

области. Про органы чувствнам, например, известно, что имприсуща

фильтрующая функция: сенсорный орган всегда настроен наопределенную частоту

специфической энергии этого органа. Но ицелостный организм вычленяет из

мира лишь один фрагмент, и этот фрагментобразует его среду, обладающую

видовой спецификой. Любая среда, таким образом,представляет собой один из

аспектов мира, и каждый из этих аспектов отобраниз всего богатства мира

[8].

Нам важно теперь показать, что всяобусловленность, вся субъективность и

относительность познания распространяется лишь на то,что было отобрано в

процессе познания, но ни в коем случае не на то, из чегоделался этот выбор.

Другими словами: всякое познание селективно, но непродуктивно; оно никогда

не создает мир, даже среду, но оно лишь постоянно ихфильтрует. Понятно, что

мы всегда располагаем лишь однимфрагментом мира, причем субъективным

фрагментом, однако этотфрагмент является субъективнымфрагментом

объективного мира!

Все человеческое обусловлено. Но собственночеловеческим оно становится

ишь тогда и постольку, когдаи поскольку оно поднимается над своей

собственной обусловленностью, преодолевая ее,"трансцендируя" ее. Тем самым

человек вообще является человеком тогда и постольку,когда и поскольку он

как духовное существо выходит за пределы своего телесногои душевного бытия.

К тому, в чем я существую и за пределы чего яодновременно выхожу в своем

существовании, принадлежат все внешниеобстоятельства и все внутренние

состояния моего бытия, принадлежит, собственно, любаяпсихическая данность.

Но я могу принципиально отстраниться от неев силу того ноопсихического

антагонизма, который мы изэвристических соображений противопоставили

психофизическому параллелизму, тоесть благодаря тому упрямству духа,

которое дает человеку возможностьутвердить себя в своей человечности

наперекор телесно-психическим состояниями социальным обстоятельствам.

Другое дело, что это упрямство невсегда нужно. Мы уже говорили, что

человек, к счастью, не должен все время пускать этоупрямство в ход. Ведь по

меньшей мере столь же часто, что и вопреки своимвлечениям, вопреки своей

наследственности и вопреки своейсреде, человек утверждает себя также

благодаря своим влечениям, благодарясвоей наследственности и благодаря

своей среде.

Мы все же хотим подчеркнуть тот факт, чточеловек как духовное существо

не только сталкивается с тем, что он противостоит миру(как внешнему, так и

внутреннему), но и занимает позицию поотношению к нему. Человек всегда

может как-то "относиться", как-то "вести себя" поотношению к миру. В каждое

мгновение своей жизни человек занимает позицию поотношению как к природному

и социальному окружению, квнешней среде, так ик ви-тальному

психофизическому внутреннему миру, квнутренней среде. И то, что может

противостоять всему социальному, телесному и дажепсихическому в человеке,

мы и называем духовным в нем. Духовное, по определению, иесть свободное в

человеке. Духовная личность - это то в человеке, чтовсегда может возразить!

К способности человека"вставать над всем" принадлежит такжеего

способность встать над самим собой. Проще говоря-как мыиногда это объясняем

нашим пациентам,-я не обязанвсе время терпеть самого себя. Ямогу

отмежеваться от того, что есть во мне,причем не только от нормальных

психических явлений, но и в определенных границах отпсихической патологии

во мне. Я связан с обстоятельствами не простокак биологический тип или

психологический характер. Ведь типом или характером я лишьобладаю; то же,

что я есть,--это личность. Мое личностное бытие иозначает свободу-свободу

стать личностью. Это свободаот своей фактичности, свободасвоей

экзистенциальности. Это свобода стать иным.

Это особенно существенно всвязи с невротическим фатализмом: когда

невротик говорит о своей личности, о своем личном"так-бытии", он склонен

его гипостазировать и представлять делотак, как будто это "так-бытие"

содержит невозможность иного. Вдействительности, однако, бытиене

исчерпывается каким-либо"так-бытием". Существования нетвне его

фактичности, однако оно нерастворяется в собственнойфактичности.

Существование и есть то, что всегда выходит запределы своей собственной

фактичности.

Это в конечном счете и составляетнеповторимую диалектическую особенность

человеческого бытия: два предполагающих друг другамомента--существование и

фактичность-и их взаимозависимость. Оба находятся впостоянном переплетении

друг с другом, и разделить их можно толькоискусственно.

В свете этого диалектического единстваи целостности, которую образует

сплав психофизической фактичности идуховной экзистенции в человеческом

бытии, оказывается, что четкое разделение духовного ипсихофизического может

быть лишь эвристическим! Ононе может не иметь чистоэвристического

характера уже потому, что духовное не являетсясубстанцией в традиционном

смысле этого слова. Оно скорее представляет собойонтологическую бытийность,

к которой неприложимо то, что говорится обоптической реальности. Именно

поэтому мы всегда говорим о "духовном" только в этихпсевдосубстантивистских

выражениях, используясубстантивированное прилагательноевместо

существительного "дух", которого мы избегаем: ведьнастоящим существительным

может обозначаться только субстанция.

И все-таки четкое размежевание духовногои психофизического необходимо,

хотя бы просто потому, чтосамо духовное по своей сущностиявляется

отграничивающим себя, выделяющим себя. Оно отделяетсякак существование от

фактичности и как личность отхарактера примерно так же, как фигура

отделяется от фона.

Понятно, что взависимости от точки зрения, с котороймы будем

рассматривать человеческую сущность, внаше поле зрения преимущественно

попадет либо ее единство и целостность,либо ее деление на духовное и

противоположное ему психофизическое. Соответственно намбудет казаться, что

в исследованиях в русле "бытийного анализа"больше подчеркивается момент

единства, а нашэкзистенциально-аналитический подход большеакцентирует

множественность. Но ведь очевидно, что дляцелей анализа (бытийного или

экзистенциального) важно раскрытие единства человеческогобытия, а для целей

психо-(или лого-) терапии важна егомножественность!

Ведь одно дело-понять болезнь, и совсемдругое- вылечить больного. Чтобы

вылечиться, больной должен как-то внутренне отмежеватьсяот своей болезни,

от своего "сумасшествия". Еслиже, однако, я с самого началабуду

рассматривать болезнь как нечто,что полностью овладевает человеком и

преобразует его как целое, как бы диффузно проникая внего, то я никогда не

смогу понять и постичь самого больного, стоящую за и надлюбым (в том числе

психическим) заболеванием духовную личность. Тогда передомной лишь болезнь,

и ничего помимо нее, что я мог бы противопоставитьболезни, противопоставить

фатальной необходимости"быть-в-мире-так" (с меланхолией, с манией,с

шизофренией и т. д.) "и-не-иначе".

Разве я могу в этом случаеспособствовать возникновению той полезной

дистанции, которая позволяетбольному как духовной личности всилу

факультативного ноо-психического антагонизма занятьпозицию по отношению к

психофизическому заболеванию,позицию, которая крайневажна в

терапевтическом отношении! Ведьэта внутренняя дистанция, занимаемая

духовным по отношениюк психофизическому, на которойбазируется

ноопсихиче-ский антагонизм, в терапевтическомотношении представляется нам

чрезвычайно результативной. Любаяпсихотерапия должна в конечном счете

строиться на ноопсихиче-ском антагонизме.

Нам постоянно приходится слышать, какнаши пациенты ссылаются на свой

характер, который у них становится козлом отпущения: в тотмомент, когда я

веду о нем речь, я выгораживаю себя,сваливая все на него. Особенности

характера никоим образом не являются решающими;решает всегда в конечном

счете позиция личности. "В последнейинстанции", таким образом, духовная

ичность принимает решение о душевномхарактере, и в этом смысле можно

сказать следующее: человек решает за себя; любоерешение есть решение за

себя, а решение за себя-всегда формирование себя.В тот момент, когда я

формирую свою судьбу, я как личность формирую характер,которым я обладаю. В

результате формируется личность, которой ястановлюсь.

Что же это, однако, означает, как нето, что я не только поступаю в

соответствии с тем, что я есть, но и становлюсь всоответствии с тем, как я

поступаю.

Из постоянного делания добра вырастаетдобродетель.

Мы знаем, что действиев конечном счете-это переход возможностив

действительность, потенции в акт. Что же касаетсянравственного поступка, то

поступающий нравственно не довольствуется уникальностьюсвоего нравственного

деяния; он продолжает его,превращая акт в привычку. То, чтобыло

нравственным поступком, стало нравственнойпозицией.

Поэтому можно сказать: решение сегодня естьпотребность завтра.

3. Ответственность

Экзистенциальный анализпризнает человека свободным, однакоэтот

Pages:     | 1 |   ...   | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |   ...   | 52 |    Книги по разным темам