Geum.ru

Д. И. Фельдштейн Заместитель главного редактора

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   26
йе Тоитоп...» [120. С.160].

Работы О.Конта уже в 1845 г. имелись в библиотеке петрашевцев, благодаря этому с ними мог ознакомиться большой круг молодежи [см.: 218. С.371]. Позитивизм и социологические идеи О.Конта были подвергнуты горяче­му обсуждению и в кружке В.Г.Белинского, бывшего в то время властителем дум передовой молодежи. Собиравшаяся в кружке интеллектуальная молодая элита очень внимательно следила за духовной жизнью Европы, осо­бенно Франции. Как свидетельствует Н.И.Кареев: « В кружке Белинского философия Конта была известна по статьям о ней в «Кеуие йех йеих топйех» («Журнал двух миров» — фр.), и вне этого кружка только Валериан Майков, ...еще молодым умерший писатель (1823- 1847), в своей оставшейся неоконченной работе «Общественные науки в России» (помещенной в «Финском Вестнике» за 1845 г.) обнаружил знакомство с «Курсом положительной философии» в подлиннике и отразил на себе влияние его основных идей. Если бы не ранняя смерть талантливого обществоведа, он впоследствии мог бы сделаться значи­тельным социологом в России» [99. С.30]. В.Н.Майков был первым русским позитивистом. Еще при жизни О.Конта он первым познакомил Россию с его идеями и четко заговорил о необходимости создания новой науки об обществе. В.Н.Майков планировал издать ряд статей, посвященных данной проблеме. В своей первой и, к сожалению, оказавшейся последней статье им был «изло­жен критический взгляд на современное движение этих (общественных. — Н.С. ) наук на Западе» [159. С. 2]. Во второй статье он собирался изложить свои «надежды на будущность русской социальной науки» [159. С.2], но это ему так и не удалось осуществить.

«Мы поняли теперь, — писал В.Н.Майков, — что самое разнообразие цивилизации западно-европейских народов свидетельствует об односторонности каждого из них, что мы должны делать строгий выбор между тем, что должно и чего не должно у них заимствовать. Следова­тельно, первые шаги наши на поприще создания нацио­нальной науки должны состоять в строгом критическом разборе наук запада» [159. С.2]. Поэтому в изданной статье был дан первый обстоятельный очерк развития общественных наук в Европе.

Новую науку он называет по-разному — «философия общества», «общественная философия», «общая теория общественной жизни», при этом термин «социология» не использует ни разу. Людей, которые будут заниматься этой новой наукой, он назвал «социалистами», что, есте­ственно, стало одной из причин негативного отношения к новой науке со стороны властей и привело к возникнове­нию ряда препятствий для ее развития.

В своей статье он пытается ответить на такие вопросы: «Возможна ли философия общества, какое влияние имеет ее отсутствие на состояние общественных наук и какую пользу может принести эта наука для теоретического раз­вития и практического применения общественных наук?» [159. С. 13], и делает вывод, что «философия общества, Т.е. наука, исследующая все элементы общественной жизни в их взаимном отношении, не только возможна, но и необходима» [159. С. 13]. Он писал: «Анархия дошла до того, что невозможно приступить ни к одной науке, не приведя в стройность всю систему общественных наук. Это приводит нас к заключению о необходимости такой науки, которая примирила бы враждующие стороны, при­вела бы в единство все частности и каждой части указала бы место в целом. Но это необходимость вынужденная; наука, возникшая из такого источника, есть не что иное, как контроль, которого основание не в нем самом, а в том, для чего он служит средством. Философия общества имеет высшее значение: оно вытекает из естественного хода познания. Наука эта образуется по тем же законам, по которым составились и частные общественные науки. Совокупность идей и фактов политических образовали право; совокупность идей и фактов экономических — политическую экономию; мир нравственный в формах общества нашел себе место в морали или педагогике. Так точно и мир общественный, в котором эти три мира существуют как составные части, стремится в свою оче­редь сделаться предметом одной, высшей науки» [159. С.17]. В.Н.Майков убедительно обосновал междисципли­нарную необходимость появления новой социальной науки в России, противопоставив ее влиятельной в тот период времени в России немецкой метафизики. О том, что автор был знаком с идеями О.Конта, свидетельствует подстрочная ссылка на четвертый том «Cours de philosophie positive», а именно — на имеющие там место статис­тические и динамические законы.

Уже через три года после выпуска заключительного тома «Курса позитивной философии» (1842 г.) в россий­ской печати появляются первые упоминания имени и идей О.Конта. Но появление статьи В.Н.Майкова в «заху­далом», как выразился Н.И.Кареев [см.: 99. С.30], номере «Финского Вестника» и опубликование только одной ста­тьи из серии им задуманных стало причиной того, что общественность не обратила в свое время на нее должно­го внимания.

В 1847 г. В.А.Милютин предпринял попытку подробно изложить систему О.Конта. В трех номерах (№10-12) «Отечественных записок» он публикует свою статью, по­священную критическому анализу сочинения А.Бутовского «Опыт о народном богатстве или о началах политичес­кой экономии» (СПб., 1847). В данной статье довольно подробно была изложена общая часть системы О.Конта. Но только один раз в подстрочной ссылке В.А.Милютин поясняет, чьими идеями он пользуется, поэтому у читате­лей, вполне естественно, складывалось мнение, что автор излагает свои мысли. По мнению одного его современни­ка, данная статья прошла незамеченной именно потому, что не была подкреплена ни каким авторитетом [см.: 87. С.12].

Цензурные условия, созданные в России после рево­люции в 1848 г. во Франции, стали существенной поме­хой дальнейшему распространению идей О.Конта. Рево­люция 1848 года в Западной Европе очень напугала рус­ское правительство и стала причиной усиления надзора за преподаванием гуманитарных наук, запрета выписки за­граничных изданий без предварительного цензурного рас­смотрения, отмены командировок русских ученых в Ев­ропу, а также изъятия из государственных библиотек со­чинения О.Конта. Поэтому после событий 1848 г. имя О.Конта и название его учения на долгий период времени исчезают со страниц российской прессы [см.: 87. С.12; 137. С.37, 40]. О силе репрессивных цензурных мер, пред­принятых в России, говорят следующие факты: филосо­фия была признана опасной наукой и с 1849 г. ее исклю­чили из университетского преподавания, особые требова­ния стали предъявляться к преподаванию всеобщей истории, а преподавание новейшей истории стало просто невозможным [см.: 202. С.504-506].

Только в первые годы царствования Александра II (1818-1881, рос. император с 1855 г.) наступили времена относительной свободы для печати и распространения западноевропейских идей. Как писал М.М.Ковалевский: «Начало царствования Александра II может считаться временем зарождения у нас более или менее самостоя­тельной научной публицистики» [116. С.212]. До этого, во времена царствования Николая 1, «политическая мысль не выходила из сферы кружковых бесед, рукописных ме­муаров, самое большое, отвлеченных журнальных статей, в которых читателю приходилось открывать действитель­ную мысль автора между строками» [116. С.212]. Таким образом, свободная журналистика в нашей стране начала бурно развиваться только после ряда правительственных указов, вышедших с 1856 по 1863 гг., которые существен­но ослабили цензуру [см.: 177. С.II]. Достаточно красно­речивы следующие факты, если в 1855 г. на русском языке выходило в свет только 139 периодических изданий, из которых только 18 было литературно-политических, то в начале 70-х годов их количество увеличилось, соответст­венно, до 376 и 75, а в начале XX в. общее количество периодических изданий превышало 1000 [см.: 48. С.173]. Большое значение имело и то, что после реформы 1861 г. были сняты запреты на изучение многих общественных проблем [см.: 53. С.9]. Все это в конечном итоге привело к тому, что в 60-х годах XIX в. «позитивизм широкой волной влился в русскую литературу» [87. С. 12].

В начале 60-х гг. в учебных библиотеках книги О.Конта, правда на французском языке, можно было довольно часто встретить. Они свободно выдавались и активно изучались. Например, известный русский исто­рик И.В.Лучицкий (1845-1918) зимой 1863 года, будучи молодым студентом историко-филологического факульте­та Киевского университета им.Св.Владимира, готовясь к полукурсовому экзамену по философии, совершенно слу­чайно наткнулся в библиотеке на «Cours de philosophie positive», написанный неизвестным ему до того времени автором О.Контом. Знакомство с данным трудом, которое он начал с чтения четвертого тома (в то время он уже свободно читал по-французски и по-немецки), наложило отпечаток на всю его дальнейшую деятельность [см.: 267. С.47-48]. Только установление реакционного внутриполи­тического курса в России после Польского восстания 1863-1864 гг. привело к тому, что выдача книг О.Конта была опять запрещена [см.: 75. С. 178].

По предположению П.С.Шкуринова, несмотря на всевозможные цензурные препоны, в середине века труды О.Конта можно было приобрести у известного книготор­говца Готье [см.: 307. С.49], судя по всему, были и другие каналы распространения основного труда О.Конта в Рос­сии. Во всяком случае М.М.Ковалевский вспоминал: «Цензурные препоны еще тяготели над Контом в то время, когда я семнадцатилетним юношей принялся за чтение «Курса положительной философии» в малорус­ской деревне. Уцелевший у меня экземпляр не содержит в себе ряда страниц из социальной статики, которая поче­му-то, несмотря на свой консерватизм, сделалась жер­твою цензорских ножниц» [116. С.217].

Следует отметить, что издание работ О.Конта на рус­ском языке тормозилось царской цензурой вплоть до 1889 г. Все три предпринятые в 1866, 1867 и 1886 гг. попытки издать «Курс» были категорически запрещены цензурой, и это обосновывалось тем, что данная работа «разрушает господствующие верования и поэтому ложно трактует природу общества», Т.е. служит лишь «целям пропаганды материализма» [цит. по: 45. С.147]. Русский перевод и издание двух отделов первого тома и второго тома основ­ного труда О.Конта «Cours de philosophie positive» были осуществлены только в 1899-1900 гг., и в переводе на русский язык он был назван «Курс положительной фило­софии». Остальные четыре тома, несмотря на то, что они были переведены и подготовлены к изданию и на них была открыта даже подписка, изданы в России (такой ситуация продолжает оставаться и по сей день) так и не были. До этого лишь в 1898 г. была переведена и издана книга ученика О.Конта Ж.Риголожа «Социология Конта в изложении Риголожа. С прил. 2 вступ. лекций Конта в «Курс положительной философии». Последующие пере­воды работ О.Конта датируются уже только 1910 и 1912 гг. [см. об этом подробнее: 54, 40-41].

Поэтому не случайно Н.И.Кареев в «Основах русской социологии», последнем своем труде, который он начал писать в 1919 г., а закончил в конце в 20-х (изданной только в 1996 г.), делает замечание, что даже в близкое к нему время достать «Курс позитивной философии» было трудно. По его мнению, широкому распространению идей О.Конта в России долгое время мешали следующие при­чины, во-первых, запрет на его труд со стороны прави­тельства после революционных событий 1848 г. во Фран­ции, во-вторых, то, что в самой Франции идеи О.Конта были забыты после выхода последнего тома «Курса пози­тивной философии» почти на целую четверть века, и, в-третьих, выход его не совсем научного труда «Системы положительной политики», которая «бросила подозрительную тень на весь позитивизм» [99. С.ЗО]. Также боль­шое значение имело то, что позитивизм «не привился в Германии, на которую наше общество привыкло смотреть как на законодательницу в области философских нов­шеств. Раньше других оказала гостеприимство системе О.Конта Англия, но литературно-философское влияние ее на Россию было в то время очень незначительным» [87. С.12].

По мнению Д.И.Писарева (1840-1868), причины пора­зительной медлительности распространения идей О.Конта в России заключались, «во-первых, в особенных свойствах самого Курса положительной философии и, во-вторых, в непрактичности контовских учеников и популя­ризаторов. Курс положительной философии не доступен большинству читающего общества ни по цене, ни по объему, ни по содержанию, ни по изложению. Стоит он 45 франков: у нас в России больше 12 рублей. Это раз. Заключает он в себе шесть больших томов, т.е. гораздо больше 3.000 страниц довольно мелкой печати; надо быть очень неустрашимым любителем чтения, чтобы не почув­ствовать сильного замирания сердца при виде этой груды печатной бумаги. Это два. Обыкновенно читатель, полу­чивший наше общее литературное образование, начинает рассматривать Курс положительной философии и замечает, к крайнему своему огорчению, что первые три тома этой книги составляют для него тарабарскую грамоту; в самом деле, прошу покорно наслаждаться чтением математичес­кой, физической и астрономической философии, когда решение квадратных уравнений составляет крайний пре­дел вашей математической премудрости, когда даже эта премудрость, от недостатка упражнения, давно успела изгладиться из вашей памяти. Это три. Наконец, обыкно­венный читатель пробует начать чтение прямо с четверто­го тома, но и тут становится в тупик. Для тех людей, для которых исторические сочинения Маколея, Шлоссера или Мишле составляют серьезное чтение и для которых Гизо и Бокль являются в виде нее plus ultra головоломности, для тех людей, говорю я, О.Конт оказывается совер­шенно неудобочитаемым. Представьте себе, что в истори­ческой части общественной физики вы не встретите почти ни одного собственного имени: все изложение идет чисто отвлеченным путем; вы имеете перед собою анализ идей и учреждений, без малейшего упоминания об известных вам исторических деятелей, народах и событиях: при этом язык Конта постоянно до такой степени сух, ровен, бесстрастен и однообразен, что вы легко можете принять его философию истории за какую-нибудь дис­сертацию о конических сечениях: недостает только черте­жей и алгебраических формул: если вы сравните его мате­матическую философию с историческою частью общест­венной физики, то в изложении, в языке вы не заметите ни малейшей разницы. Это четыре. Читатель согласится, что этих четырех обстоятельств слишком достаточно, чтобы удержать большинство образованного общества в почтительном отдалении от Курса положительной филосо­фии. Но именно тут-то и начинается обязанность популя­ризаторов. Если в каких-нибудь темных подземельных, недоступных для наших легкомысленных ближних, хра­нятся, за тяжелыми запорами, необъятные сокровища мысли, то именно популяризаторы обязаны вооружиться храбростью и терпением, сойти в подземелья, сбить прочь тяжелые запоры и вынести по частям, на свет Божий, затаившиеся драгоценности. Однако ни Литре, ни Милль не поступают таким образом. Они живут в подземелье, как у себя на квартире, составляют там каталоги всем скрытым богатствам и приглашают своих читателей спус­каться вслед за ними и знакомиться с драгоценностями в том месте, в котором они находятся до сих пор» [195. С.8-91. В связи с этим Д.И.Писарев сделал следующее заключение, что «пока популяризаторы будут держаться подобной тактики, до тех пор идеи Конта будут оставать­ся для общества мертвым капиталом» [195. С.9]

Большое значение в популяризации позитивизма в России сыграли вышедшие в 1859 г. в «Отечественных записках» две работы П.Л.Лаврова (1823-1900) — «Меха­ническая теория мира» (апрель) и «Очерки теории лич­ности» (декабрь), отразившие в себе влияние философии О.Конта [см.: 87. С. 12]. В 1865 г. три наиболее серьезных российских журнала— «Современник», «Отечественные записки» и «Русское слово» — опубликовали статьи о О.Конте и его философии, авторами которых были В.В.Лесевич (1837-1905), П.Л.Лавров и Д.И.Писарев [см.: 171. С.273].

Д.И.Писарев в своей статье «Исторические идеи Огюста Конта» (1865), напечатанной в «Русском слове», попытался познакомить российских читателей с последними томами О.Конта «Курса положительной филосо­фии». Он надеялся, что именно благодаря его статье «Рос­сия узнает и оценит Конта гораздо точнее, чем ценит и знает его в настоящее время западная Европа» [195. С.10]. Принимаясь знакомить русских читателей с О.Контом, Д.И.Писарев, и это уже видно из ее названия, главное внимание уделил рассмотрению только исторических идей О.Конта. Д.И.Писарев сделал это вполне осознанно, так как считал, что для популяризации О.Конта в России полезно поступить совершенно наоборот, чем это делали его популяризаторы на Западе — Э.Литтре и Дж.Ст.Милль. Он писал: «О положительном методе, о классификации наук и так далее я не скажу ни одного слова, потому что, в самом деле, какой интерес могут иметь для наших читателей философские рассуждения о методе и о классификации таких наук, о которых эти читатели имеют самые смутные понятия и с которыми журнал, при всем своем добром желании, никак не может их познакомить, если не хочет превратиться в собрание элементарных учебников» [195. С.10]. Вместо термина «социология» он употребляет термин «общественная фи­зика».

Таким образом, в данной статье, как отметил Н.И.Кареев, автор ни сам не остановил свое внимание и не обратил внимание читателей на самое существенное в замысле О.Конта, ограничившись только неполным изло­жением и критикой последних (пятого и шестого) томов «Курса» [см.: 99. С.33]. Поэтому данная статья, будучи прочитанной Н.И.Кареевым еще в гимназические годы, не произвела на него соответствующего впечатления и не возбудила интерес к социологии [см.: 99. С.34]. Несмотря на такой отзыв, данный Н.И.Кареевым этой статье, она не осталась не замеченной со стороны правительства. Уже 9 января 1866 г. журнал, ее напечатавший, получил второе предостережение, в связи с тем что в статье «заключается стремление колебать авторитет христианской религии» [цит. по: 20. С.370].

В начале 60-х годов XIX в. критическим знакомством с социальными теориями Запада занялся Э.К.Ватсон (1839-1881). Хорошее знание многих европейских языков позволяло ему внимательно следить по материалам зару­бежной прессы за общественно-культурной жизнью Франции, Англии, Германии и Италии, а прекрасные способности быстро разбираться в сложнейших теориях позволяли знакомить с ними русских читателей. С 1861 по 1881 гг. Э.К.Ватсон занимался публицистикой в ряде периодических изданий («Русские ведомости», «Русская мысль», «Северный вестник» и др.). В 1864-1865 гг. он приступает к подробному анализу теоретических взглядов О.Конта и Дж.Ст.Милля. Историко- критический анализ мировоззрения О.Конта базировался как на основных его трудах, так и на работах его учеников и последователей, опубликованных в период с 1852 по 1864 гг. (Э.Литтре. Ч.Пелларина, Дж.Ст.Милля, Д.Брьюстера и др.) [см. по­дробнее: 26. С.306], Т.е. новейшей литературе того време­ни. Обширный очерк Э.К.Ватсона «Огюст Конт и пози­тивная философия», как совершенно справедливо отме­тил один из ведущих специалистов истории социологии И.А.Голосенко, был не только одним из первых по напи­санию в России, но и на редкость очень информационно интересно написанным [см.: 53; 61-64]. К сожалению, из-за цензурных гонений в 60-е годы очерк, окончание которого датируется декабрем 1865 г., был опубликован только после смерти Э.К.Ватсона в 1892 г. [см.: 26. С. 306-392].

В 1867 г. на русский язык была переведена и издана книга «Auguste Conte and the positivism» (1865) — «Огюст Конт и положительная философия» (СПб., 1867), содер­жащая работы Дж.Г.Льюиса (1817-1878) «Философия наук О.Конта» и Дж.Ст.Милля (1806-1873) «О.Конт и позити­визм». Рецензия П.Л.Лаврова на эту книгу, напечатанная в 1868 г., стала во многом определяющей для всей после­дующей позитивистской социологии в России.

Следует отметить, что начало специализированной со­циологической литературе в России положили вышедшие в конце 60-х — начале 70-х гг. первые, в прямом смысле социологические, работы, написанные П.Л.Лавровым («Исторические письма» (1870), «Формула прогресса Ми­хайловского» (1870), «Социологи-позитивисты» (1872). «Знание и революции» (1874), «Кому принадлежит буду­щее» (1874), «Введение в историю мысли» (1874), «О методе в социологии» (1974) и др.) и Н.К.Михайловским (1843-1904) («Что такое прогресс» (1869), «Аналогический метод в общественной науке» (1869), «Орган, неделимое общество» (1870), «Теория Дарвина и общественная наука» (1870), «Философия истории Луи Блана» (1871). «Что такое счастье?» (1872), «Идеализм, идолопоклонни­чество и реализм» (1873). «Борьба за индивидуальность» (1875) и др.).

Поэтому, несмотря на то, что в 60-х годах труды О.Конта еще не были переведены на русский язык, как отмечает А.И.Голосенко, их содержание, благодаря выхо­ду большого количества популярных работ, излагающих идеи О.Конта применительно к конкретным условиям русской действительности того времени, было уже доста­точно хорошо известно русской интеллигенции [см.: 45. С.147].

С конца 70-х годов в печати начали появляться доста­точно серьезные обзоры российских авторов (как союзни­ков, так и противников) об О.Конте и его творчестве. Внимательному изучению и обсуждению в печати были также подвергнуты и книги многих западных исследова­телей о О.Конте — Дж.Ст.Милля, Г.Спенсера. Г.Грубера, Ж.Дюма, Л.Леви-Брюля и др. А некоторые из них даже переведены на русский язык [см.: 75. С.178-180].

Позитивное учение проникало в российскую среду и через естественнонаучную литературу, так как многие ученые-естествоиспытатели были приверженцами пози­тивистской доктрины. Например, А.Гумбольдт — немец­кий естествоиспытатель, географ и путешественник, за­писавшийся на курс публичных лекций по позитивной философии в 1826 г., впоследствии вел пропаганду идеи позитивизма через свой читаемый многими в России жур­нал «Космос». Знаменитый ученый-химик Ю.Л.Либих также популяризировал идеи О.Конта среди ученых раз­ных стран [см.: 307, с52-53].

Кроме этого, знакомству с позитивизмом способство­вал и большой интерес в России к теориям социалистов-утопистов, особенно к трудам А.Сен-Симона. Его идеями увлекались многие известные русские общественные дея­тели, писатели и ученые (например, П.Я.Чаадаев, А.С.Пушкин, А.И.Герцен, Н.П.Огарев, В.Г.Белинский. Т.Н.Грановский, Н.А.Бердяев и др.) [см.: 307. С.53].

Среди русской читающей публики интерес к позити­визму и О.Конту распространялся очень быстро. Посте­пенно слово «социология» становилось все более извест­ным и перемещалось как в научную терминологию, так и в повседневную жизнь. И.С.Тургенев в своем романе «Отцы и дети» (1862) в образе главного героя нигилиста Базарова, проповедовавшего своеобразную жизненную философию, основанную на критическом отношении к действительности и поиске социального идеала, отразил реальное увлечение молодежи тех лет позитивизмом. До­казательством широкой известности имени О.Конта, может служить и повесть А.П.Чехова «Драма на охоте», впервые напечатанная в газете «Новости дня» (печаталась с августа 1884 по апрель 1885 гг.). В ней бывший судебный следователь говорит о своем лакее Поликарпе следующее: «Мой цивилизованный дурак читает всё, начиная с выве­сок питейных домов и кончая Огюстом Контом, лежащем у меня в сундуке вместе с другими мною не читаемыми, заброшенными книгами...» [299. С.16]. А.П.Чехову было свойственно тонко и иронично фиксировать многие ти­пичные для российской действительности черты, поэто­му, давая сатирические зарисовки провинциального быта восьмидесятых годов, данным эпизодом он косвенно под­тверждал большую степень распространенности как имени О.Конта, так и его идей. В данном случае ошибся А.П.Чехов только в одном — работы О.Конта в это время еще не были переведены и изданы на русском языке.

При этом следует отметить, что слово «социология» становится не только широко распространенным, но и даже очень модным и популярным. Об этом Н.И.Кареев писал в своей работе «Введение в изучение социологии» (1897): «Название «социология» сделалось даже до извест­ной степени модным в литературном и общественном обиходе, получив благодаря этому крайне неопределен­ный характер» [95. С.365]. В своем последнем, не опубли­кованном при жизни труде «Основы русской социологии» он также вспоминал: «Самые слова «социология» и «со­циологический» все более и более делались с восьмидеся­тых годов популярными, и очень часто появлялись сбор­ники статей, называвшиеся «Социологическими очерка­ми» или «Этюдами», хотя название это было употребляемо не совсем кстати ввиду их настоящего со­держания» [99. С. 126]. Наш современник, крупный спе­циалист в области истории российской социологии, со­ставитель нескольких библиографических указателей по социологической литературе XIX — начала XX вв. И.А.Голосенко в качестве подтверждения данных слов приводит очень наглядный пример. В одной из публика­ций 1881 г., встретившейся ему однажды в процессе изучения материала, под «социологией Волги» подразумева­лось простое расписание пассажирских и грузовых судов по Волге, что свидетельствует о том, что слово «социоло­гия» в то время в силу моды приклеивалось, как этикетка. куда попало [см.: 51. С.7].

Возможности ознакомления с основными идеями и работами западных социологов способствовало следую­щее:

— во-первых, многие русские ученые продолжитель­ное время проживали за рубежом (например, М.М.Кова­левский с 1887 по 1905 год; П.Л.Лавров с 1870 г. до конца своей жизни, 1900 г.; Л.И.Мечников — в Японии с 1874 по 1876 гг., Швецарии 1883-1888; значительную часть своей жизни как рантье25 провел за границей Е.Де-Роберти и т.д. и т.п.) и были лично знакомы с западными социо­логами (например, М.М.Ковалевский — со Г.Спенсером и К.Марксом, правда, если с первым отношения ограни­чились двумя-тремя встречами в доме философа Дж.Льюиса и его жены, то со вторым встречался чуть ли не еженедельно в течение двух лет, после этого они про­должали изредка обмениваться письмами [см.: 109]; П.Л. Лавров — с К.Марксом и Ф.Энгельсом; М.М.Ковалев­ский и Е.В.Де-Роберти — с Г.Тардом; Б.А.Кистяковский — Г.Зиммелем [см.: 75. С.186, 188];

— во-вторых, хорошее знание многих европейских языков, что позволяло читать многие работы О.Конта в подлиннике как в России, так и за рубежом (например, в учебных библиотеках можно было встреть книги О.Конта, правда, на французском языке) [см.: 267. С.48; 75. С.178], а также чтение западных периодических изданий (напри­мер, В.Г.Белинский дополнительную информацию о кон-тизме получил благодаря статьями из «Revue des Deux Mondes» и «Jornal des Debats») [см.: 307. С.79];

— в-третьих, публикация всех новинок в русских пе­риодических изданиях в тот же год, что и за рубежом, а иногда и несколько раньше. Во многих журналах при этом практиковалось печатанье книг известных западных ученых по социологии частями, позже издаваемых от­дельно (например, в 1873 г. в «Знании» в №№ 2, 4, 9 напечатали работу Г.Спенсера «Изучение социологии»; в 1873 г. в «Знании» были также напечатаны статьи В.Беджгота (Бэгхота): в №4 «Научное объяснение происхожде­ния наций» и в №5 «Борьба и прогресс в жизни народов»: в 1887 г. в «Научном обозрении» в №№ 7, 9-12 печаталась работа Ф.Г.Гиддингса «Основы социологии: Историчес­кая эволюция общества») [см.: 74. С.82; см. об этом подробнее: 54];

— в-четвертых, быстрый, часто уже через два-три года, перевод многих основных работ западных мыслителей на русский язык (например, уже в 1866 г. было начато изда­ние семитомного «Собрания сочинений» Г.Спенсера; в 1867 г. выходит на русском языке первое издание «Огюст Конт и положительная философия» (2-е изд., 1897) рабо­ты Дж.Льюиса и Дж.Ст.Милля «August Conte and the positivism» (1865); первый том работы Л.Уорда «Динами­ческая социология» на английском языке вышел в 1883 г., а в 1891 г. уже был переведен на русский язык, также быстро были изданы и другие его работы: «Психические факторы цивилизации» (1893; рус. пер. 1897), «Очерки социологии» (1898; рус. пер. 1901); работа Г.Тарда «Les lois de l’imition. Etudes sociologiques» в 1890 г. вышла на французском языке, а в 1892 г. — уже на русском «Законы подражания»; работа Ф.Г.Гиддингса «The principles of sociology» выходит в 1896 г., а в 1898 г. — уже на русском языке «Принципы социологии» и т.д. и т.п.), при этом некоторые работы западных социологов, как отмечает И.А.Голосенко, на русском языке печатались раньше, чем на родном языке автора (например, в 1899-1990 гг. были опубликованы куски из работы Г.Зиммеля «Философия денег») [см.: 51. С.17];

— в-пятых, выход большого числа разного рода се­рьезных критических анализов идей западных социологов в виде статей в журналах и отдельных брошюрах (напри­мер, за период с 60-х г. XIX в. до середины 20-х г. XX в. в русской печати больше всего откликов было на О.Конта, Г.Спенсера и Г.Тарда — по 36, на ЭДюркгейма — 30, на Г.Зиммеля — 22, на Л.Уорда — 19 [см. подробнее: 75. С.177-191];

— в-шестых, многие важные социологические статьи и произведения отечественных и западных социологов пуб­ликовались в общих журналах, которые распространялись «в так называемой большой публике и, сколько известно, находили в ней многочисленных читателей» [см.: 95. С.Х]. — в-седьмых, переход русских издателей, из-за неже­лания казенного просвещения издавать западных авторов, в конце XIX — начале XX вв. к непосредственному контакту с западными социологами либо связи через отечест­венных ученых, итогом чего стал широко имевший место «перевод с разрешения автора», «перевод с рукописи», «авторизованный перевод» (например, П.Ф.Николаев за­нимался переводами и пропагандой книг многих запад­ных авторов, особенно Л.Уорда, в связи с чем вел с ним активную переписку) [см.: 74. С.82; 75. С.183].

Особо следует подчеркнуть то, что усвоение идей за­падных социологов шло не автоматически, а осущест­влялся их критический анализ, и это, в свою очередь, дополнительно способствовало их популяризации среди основной массы российской интеллигенции.

В то же время распространению идей западных соци­ологов мешали цензурные препоны со стороны россий­ского правительства (например, до 1889 г. работы О.Конта не переводились на русский язык; первый том, а именно 1200 экземпляров, книги Л.Уорда «Динамическая социология» (М., 1891) после издания в феврале в типо­графии К.Солдатенкова без предварительной цензуры уже в апреле был подвергнут полицейской каре — все нерас­проданные экземпляры, по специальному решению цар­ского кабинета министров, посчитавшего данную работу подрывной и вредной, хотя в действительности автор защищал принцип мирного устранения классового нера­венства и не в коем случае не посягал на устои капитализ­ма, были сожжены) [см.: 75. С.183; 128. С.58-59]. Но, несмотря на установленные правительством цензурные препоны, все, даже малоизвестные западные социологи конца XIX — начала XX вв., были переведены на русский язык и откомментированы со знанием дела [см.: 75. С.176].

Цензура влияла и на издание работ русских социоло­гов. Очерк Э.К.Ватсона «Огюст Конт и позитивная фило­софия», написанный в начале 60-х годов, был опублико­ван только после смерти автора в 1892 г. П.Л.Лаврову после политической эмиграции в 1870 г. все свои статьи приходилось печатать в России под многочисленными псевдонимами (С.С.Арнольди, А.Доленги, Миртов, Кед­ров, Угрюмов, Крюков, П-ский, Стоик и многие другие) или вообще без подписи. Е.В.Де-Роберти был «несрав­ненно более известен на берегах Сены, чем на берегах Невы» [119. Т.1. С.31]. Основная работа Л.И.Мечникова «La civilization et les grands fleuves historiques» увидела свет после смерти автора, сначала на французском языке в 1889 г., а только после этого в переводе на русский язык «Цивилизация и великие исторические реки. Географичес­кая теория развития современных обществ» в 1898 г. и т.д.

Российская социология — это часть общемировой со­циологии, но, несмотря на это, можно выделить ряд особенностей, характерных только для развития социоло­гии в России.

Российская социологическая мысль XIX — начала XX вв. отличалась от западной, как уже было отмечено выше, своим историческим и культурным своеобразием. Она была тесно связана с гуманистическими идеалами рос­сийской философии. Это стало основанием появления направления русской идеи в социологии, яркими пред­ставителями которой были Н.Я.Данилевский (1822-1885), К.НЛеонтьев (1831-1891) и др. [см. об этом подробнее: 140. С.59-64; 34. С.22-35; 50].

Особенность развития социологии в России заключа­лась и в том, что на начальном этапе ее становления в основном ей была свойственна односторонняя связь с наукой Запада, В 1897 г. Н.И.Кареев отмечал, что, «к сожалению, русская социологическая литература остается до сих пор почти совершенно неизвестной на Западе» [95. С.366]. Деятельность русских социологов была практичес­ки неизвестна западным ученым. Но это не означало, что все русские социологи были незнакомы Западу. В основ­ном благодаря личному общению на Западе узнавали о научной жизни в России. Например, там хорошо были известны длительное время жившие и печатавшие свои работы в Европе, такие ученые, как Е.В.Де-Роберти, Я.А.Новиков, М.М.Ковалевский, правда, последний в ка­честве историка.

Поэтому можно сказать, что русские социологи нахо­дились в лучшем положении по сравнению с западными социологами. Они имели возможность ознакомиться с достижениями европейской мысли, так как все основные работы известных западных социологов, несмотря на цен­зуру, переводились на русский язык и издавались в Рос­сии с серьезными научными комментариями. На форми­рование социологической мысли в России большое влия­ние оказали идеи многих западных ученых: французских просветителей — Ш.Монтескье, М.Вольтера, ДДидро, А.Сен-Симона; ученых-естествоиспытателей — Ч.Дарвина, Т.Шванна, М.Шлейдена; английских экономистов — А.Смита, Д.Рикардо и западных социологов — О.Конта, Г.Спенсер, Э.Дюркгейма, К.Маркса. Благодаря система­тическому ознакомлению с мировым опытом и развитием социологической науки в мире социологи в России до­стигли больших успехов.

Одна из характерных особенностей русской социоло­гии, по мнению Н.И.Кареева, как раз и заключалась в том, что, «будучи обязана своим происхождением про­грессивному течению нашей общественной мысли, она в то же время совершала самостоятельный синтез разнооб­разных научных идей, возникавших у других народов» [95. С.366]. Именно поэтому, как отмечал Н.И.Кареев в дру­гой своей работе: «Русский позитивизм и оригинальнее, и шире «доктрины» западных приверженцев учения Огюста Конта» [96. С. 179]. Изучение истории русской социоло­гии показывает, что имели место идейная перекличка, повторения западных социологов, то есть то, что Г.Тард называл «поединком идей». Шли как прямая полемика с западными социологами, так и споры вокруг разных ин­терпретаций их концепций [см.: 75. С.176].

Западные ученые оказали решающее влияние на ста­новление социологии в России. Можно отметить два ос­новных течения, в русле которых в основном, шло разви­тие социологии в России, — это позитивизм (О.Конт) и марксистская социология (К.Маркс). Первое возникает в России в 60-е годы, а второе только в середине последне­го десятилетия XIX в.[см.: 99. С.40]. До начала XX в. они сосуществовали достаточно мирно, и только после Ок­тябрьской революции между ними началась борьба, за­кончившаяся полной победой марксистской социологии в России. Таким образом, можно отметить, что заимство­вание идей западных мыслителей — одна из отличитель­ных черт российских мыслителей.

Но, несмотря на то, что на развитие социологии в России повлияли различные течения западной социоло­гии, она все же выдвинула ряд собственных оригиналь­ных самобытных теорий, которые во многом были обу­словлены своеобразием развития российского общества. Например, Н.Я .Данилевский создал первую в истории социологии антиэволюционную модель общественного прогресса, которая нашла свое отражение в его знамени­той работе «Россия и Европа» (1869). В ряде случаев русские социологи шагнули дальше западных, некоторые идеи были высказаны нашими социологами раньше за­падных мыслителей, то есть часто они предугадывали то, что позднее повторили западные социологи. Например, Н.К.Михайловский и П.Л.Лавров предвосхитили воззре­ния Л.Уорда о двояком характере исторического процес­са. Н.К.Михайловский в своей работе «Герои и толпа» (1882) пишет о теории подражания намного раньше, чем Г.Тард об этом в своей книге «Законы подражания», изданной в 1890 г. в Париже на французском языке, а переведенной и опубликованной на русский язык только в 1892 г. [см.: 99. С.64-65]. П.Л.Лавров в статье «До человека» многими своими мыслями предвосхитил выво­ды, сделанные А.В.Эспинасом в его работе «Социальная жизнь животных: Опыт сравнит, психологии с прибавле­нием крат. истории социологии» (пер. со 2-го нем. изд., СПб. 1882) [см.: 99. С.51]. М.И.Туган-Барановским и П.Б.Струве были заложены основы теории, позднее на­званной В.Огборном теорией «культурного отставания» [см.: 53. С.52]. Теорию культурно-исторических типов Н.Я.Данилевского позже на свой лад повторили О.Шпенглер и АД.Тойнби [см.: 53. С.52; 49. С. 13; 34. С.35]. Кроме этого, по ряду аспектов он выступил предтечей и многих других идей последующей мировой социологии [см.: 84. С.246-247]. Следует также отметить, что начатая П.А.Со­рокиным, в российский период его творчества, разработ­ка «социальной стратификации» и «социальной мобиль­ности» в дальнейшем творчески стимулировала мировую социологию в этом направлении.

Самой главной особенностью можно считать то, что как развитие социологии в России, так и процесс ее институционализации делятся на два больших периода. Отличительным для социологии в России был ее запрет на протяжении почти 30 лет. Хотя, конечно, нельзя ска­зать, что теоретической социологии вообще не существо­вало. Ее просто вновь вернули в лоно философии, и она развивалась как исторический материализм, как чисто философская наука. Достаточно образно по этому поводу высказался И.А.Голосенко: «...Три десятилетия ... социо­логическая наука в нашей стране находилась в придушен­ном состоянии» [99. С.23].

В ведущих европейских странах (Франция, Италия и т.д.) процесс развития социологии шел достаточно последовательно до второй мировой войны. Данное событие стало причиной того, что в ряде европейских стран соци­ология на некоторый период времени просто перестала существовать. «Нацистский террор привел к гибели боль­шинства польских исследователей, многие социологи Ав­стрии, Франции, Голландии были вынуждены резко огра­ничить свою научную деятельность или эмигрировали. В европейских странах, где специальные журналы и науч­ные центры были закрыты нацистами, прекратились переписка и общение ученых, публикации результатов исследования. Американская социология не только избе­жала всех этих опустошений, но даже усилилась благода­ря притоку европейских эмигрантов, среди которых были весьма талантливые теоретики» [52. С.74].

Другой особенностью является время появления и раз­вития социологической литературы на Западе и в России. В русской литературе мысль о социологии «пустила проч­ные корни» [99. С.29] значительно раньше, чем в некото­рых западных странах. Известный историограф социоло­гии Н.И.Кареев вспоминал, что «социологическая лите­ратура зародилась в России в начале последней трети прошлого столетия» [99. С.27], отмечая при этом, что «в самой Франции, где контовская идея была, можно ска­зать, совсем забыта в течение целой четверти века после выхода в свет последнего тома «Курса», еще не существо­вало социологической литературы в годы, когда она стала возникать у нас» [99. С.28]. Таким образом, как отмечал он, во второй половине шестидесятых годов прошлого века, когда имя О.Конта становится в России известным а потом и популярным, «на Западе почти не существовало социологической литературы, да и вообще только что пробуждался интерес к этой идее Конта, а в некоторых странах социологическая литература возникла даже позже, чем у нас» [99. С.351-352].

Во Франции интерес к «Курсу позитивной филосо­фии» появляется в середине шестидесятых, после выхода капитального труда Э.Литтре «Auguste Comte et la philosophie positive» (1863). После этого события, как отмечал уже в 1866 г. Дж.Ст.Милль, позитивная философия О.Конта «вынырнула, наконец, из глубины на поверх­ность современной философии» [169. С.3]. А в 1877 г. В.ВЛесевич вспоминал: «Явились противники, возникла полемика, залежавшиеся в книжных лавках экземпляры «Курса» Конта стали продаваться по баснословным ценам и все ж таки разошлись, так что в 64-м году потребовалось новое, 2-е, а в 69-м, 3-е издание» [157. С.5].

До этого, как писал А.С.Тарчевский, основной труд О.Конта, «это евангелие позитивизма, пылился на полках книгопродавцев лет 30» [275. С. IV], несмотря на то, что свои работы, посвященные рассмотрению позитивизма, Э.Литтре начал печатать значительно раньше — «Analyse raisonne du cours de philosophie positive» (1845), «Application de la philosophie positive au gouvernement des societes» (1849), «Conservation, revolution, positivisme» (1852). Еще больше интерес усиливается после основания Э.Литтре вместе с Г.Н.Вырубовым первого в мире философского журнала «La philosophie positive» (Позитивная философия) (1867-1883) — международного органа позитивизма, а также публикации отдельно двух первых глав «Курса» и выхода в свет в эти же годы (1864 г.) второго издания шеститомного главного труда О.Конта. Но если Н.В.Но­виков высоко оценил деятельность созданного журнала, так как он сплотил вокруг себя последователей контовского позитивизма, которые «по-настоящему положили начало социологии во Франции» [177. С.9], то, по мне­нию Н.И.Кареева, значение первого позитивистского журнала «для социологии было весьма незначительно» [95. С.369].

В Англии к идее О.Конта отнеслись более вниматель­но, чем во Франции или в Германии. Уже в 1838 г. известный шотландский физик Дейвид Брюстер (Brewster) (1781-1868) заговорил в Англии о позитивной фило­софии в печати [157. С.4]. Главным популяризатором в этой стране являлся Джон Стюарт Милль (Mill) (1806-1873), который «сумел оценить Конта тогда, когда Конт, только что выпустивший в свет первые тома своей Поло­жительной философии, был ещё совершенно неизвестен» [195, С.7]. В 1865 г. Дж.Ст.Милль опубликовал свою ста­тью о философской деятельности О.Конта «The positive philosophy of August Comte» в апрельском и июльском номерах Westminster Review. В этом же году, под влияни­ем идей О.Конта, Дж.Ст..Милль, совместно с Дж.Льюи-сом, выпустили книгу «August Comte and the positivism». Во второй половине семидесятых годов Г.Спенсер издал книгу «The study of sociology» (06 изучении социологии) (1876) и первый том «Оснований социологии» (1877).

В США ученые начали обращаться к понятиям социо­логии и социальной науки уже с середины 50-х годов [см.: 177. С.9]. Несмотря на эти факты, только в восьмидесятых годах начало собственно социологической американской литературе положил Лестер Франк Уорд (Ward) (1841-1913) своей работой «Dynamie Sociology» (New-York 1883) (Динамическая социология) [см.: 99. С.28]. В связи с этим Л.У орд является «отцом социологии» в США.

В Германии интерес к О.Конту также появился значи­тельно позже. В 1865 г. Д.И.Писарев писал, что «дело Конта подвигается вперед с изумительной медленностью. В Германии Конт до сих пор известен очень мало...» [195. С.8]. В конце века ситуация существенно не изменилась. Основная причина того, что Германия, в отличие от Анг­лии, начала достаточно поздно знакомиться с идеями О.Конта и менее подчинилась его влиянию, по мнению Н.И.Кареева, заключалась в специфике национальных традиций данных стран. По этому поводу он писал: «Дело в том, что вся предшествующая умственная подготовка у англичан и немцев была не одинакова. Философия одних всегда имела более реалистический характер, тогда как фи­лософия других развивалась, наоборот, преимущественно в идеалистическом направлении» [95, 365-366; 98. С.28].

Следует только отметить, что в 1877 г. в Вене на немецком языке вышла фундаментальная работа по общей социологии польско-австрийского социолога и правоведа Людвига Гумпловича (Gumplowicz) (1838-1909) «Grundri der Soziologie». А в 1887 г. Фердинанд Теннис (Tonnies) (1855-1936), немецкий социолог и историк фи­лософии, один из основоположников социологии в Герма­нии, публикует в Лейпциге свой главный труд «Gemeinschaft und Gesellschaft» (Общность и общество), содержащий ос­новы его собственной социологической концепции. Позд­нее данная работа неоднократно издавалась в переработан­ном и углубленном виде [см.: 81. С. 103].

М.М.Ковалевский констатировал в вышедшей в 1910 г. книге «Очерки истории социологических систем», что в Германии, так же как и в Австрии и в Испании, не имеется ни одного сочинения, в котором систематически было бы приведено учение О.Конта. «В Германии, — указывал он, — их нет потому, что большинство ее иссле­дователей в области общественных наук или не порвали связи с гегелевской философией, как, например, Лоренц Штейн, Маркс и Энгельс, или вернулись к критицизму Канта, как Рудольф Штаммлер...» [119. Т.1. С.194-195]. Все вышеизложенные факты позволили Н.И.Карееву сде­лать заключение, «что русская литература была одной из первых, где мысль о социологии пустила прочные корни [99. С.28-29].

Говоря о своеобразии развития социологии в России, следует также отметить и то, что по форме оно осущест­влялось в двух направлениях: публицистическом и акаде­мическом (т.е. университетском) [см.: 140]. Причем за­рождение российской социологии было начато именно в рамках публицистического направления. Н.И.Кареев по этому поводу писал: «Историческое изложение русской социологии начинается не с более раннего времени, как вторая половина шестидесятых годов. Нужно далее отме­тить, что русская социологическая литература возникла в недрах передовой журналистики и только в следующем десятилетии у социологии явились сторонники среди университетских ученых, тоже создавших свои органы для пропаганды новой общественной науки» (99. С.35]. В конце 1860-х гг. сразу и очень неожиданно для всех вышла целая обойма социологических статей и книг с очень оригинальными заявками, авторами которых были — П.Л.Лавров, Н.К.Михайловский. С.Н.Южаков, Е.В.Де Роберти, Б.Н.Чичерин, Н.Я.Данилевский, А.И.Стронин, А.П.Щапов, А.Д.Градовский и др. [см.: 99. С. 8; см. по­дробнее: 51]. Основными органами периодической печати позитивистского направления социология первоначально были «Отечественные записки», «Дело», «Знание», а чуть позже, с 1878 г., «Юридический вестник» и с 1879 г. — «Критическое обозрение» [см.: 99. С.35]. Если первое время социологические статьи публиковались не регуляр­но либо в журналах общего характера (например, «Отече­ственные записки»), либо в журналах, посвященных дру­гим родственным специальностям (например, «Юриди­ческий вестник»), то со временем в «Вестнике знания» и «Вестнике психологии» была выделена специальная по­стоянная рубрика «Социология» [см.: 95. С.370; 48. С. 175].

Представляет интерес исследование общей динамики социологической мысли 1870-1917 гг., результаты которо­го приводит российский социолог В.М.Зверев, достаточно серьезно занимающийся изучением русской социологи­ческой библиографии данного периода. К сожалению, не вся кропотливо собранная данным ученым уникальная информация по этой проблеме опубликована в настоящее время. В ходе проведения исследования всего было про­смотрено 77 комплектов журналов того времени. Анализ социологических публикаций позволил выявить следую­щие факты. Резкое падение числа данного рода публика­ций началось в 1886 г., при этом самой низшей точкой был 1887 г. (год покушения на Александра III и казни Александра Ульянова и его товарищей). Быстрый и устой­чивый рост социологических публикаций начинается с 1895 г. Последующие спады, значительно выше уровня 1896 г., пришлись на 1902 г., годы реакции после первой русской революции 1908- 1909 гг., начало военных дейст­вий в 1915 г. и революционный 1917 г. Если спад в 1902 г., по мнению В.М.Зверева, скорее всего был обусловлен последствиями экономического кризиса 1900 г. и полити­ческой обстановкой в стране в канун русско-японской войны, то причиной двух последних скорее всего был не цензурный гнет, а переключение российских читателей на острейшие для того времени политические проблемы [см.: 74. С.70]. О динамике роста социологической ин­формации свидетельствуют следующие данные. В десяти­летие 1861-1871 гг. было опубликовано 141 статья и книга, в 1871-1880 гг. - 153, в 1881-1890 гг. - 138, в 1891-1900 гг. - 380, 1901-1910 гг. - 1183, в 1911-1920 гг. - 780 [см.: 48. С.175].

Н.И.Кареев очень высоко оценил вклад публицистики в развитие социологии, отметив, что «Отечественные за­писки» были первой в России кафедрой, с которой высту­пал Н.К.Михайловский со своими социологическими взглядами, эта кафедра «участвовала в создании целого направления, формировала людей, поколения» [см.: 100. С.II]. Этим самым он подчеркнул особенность развития социологии в России.

Развитие и становление академической (университет­ской) социологии на Западе и в России шло по-разному. На Западе социология становится университетской нау­кой значительно раньше, чем в России. Уже в 1876 г. в Йельском университете У.Самнер прочитал первый курс, носивший название социология [см.: 125. С.93]. В 1890 г. курс социологии начал читать в Гельсингфорсе Е.Вестрмарк. В.В.Ивановский, изучив положение социологии как предмета преподавания в разных западных странах, привел следующие имеющиеся у него на 1896 г. данные: «В 1890 году открыт курс социологии в Гельсингфорсе, про­фессор Е.Вестермарк, продолжавший его по отдельным вопросам и в следующие годы... В Бельгии была образова­на высшая школа социальных наук, а с 1893 года введены даже ученые степени лиценциата и доктора социальных наук с соответствующими экзаменами... Курс социологии читается во многих высших школах Америки: так, в Бос­тоне — в технологическом институте, в университете Виргинии под именем науки об обществе (Science of Society), в университете Мичиган под именем социальной филосо­фии, в Гартфорде (штат Коннектикут) не так давно от­крыта школа социологии (College de Sociologie), с трехлет­ним курсом для лиц обоего пола; преподавание обнимает социологию в обширном смысле слова; по окончании курса выдержавшим экзамен дается диплом бакалавра социологии. Но особенно быстро развивается преподава­ние социологии во Франции как по отдельным социаль­ным наукам, так и в отношении изложения целых курсов или систем социологии» [70. С.51]. Во Франции в 1896 г. в Бордо на филологическом факультете была создана кафедра социологии, руководство которой было возложе­на на Э.Дюркгейма. До этого Э.Дюркгейм в течение не­скольких лет читал на этом же факультете курс социоло­гии. С 1889 г. социология во Франции была уже сделана университетской дисциплиной [см.: 177. С.15]. В Америке во вновь созданном в 1892 г. Чикагском университете появился первый в мире социологический департамент (факультет), основателем и первым деканом которого был А.Смолл [см.: 146. С. 257]. В 1894 г. Ф.Гиддингс основал первую в США кафедру социологии в Колумбийском университете [см.: 128. С.59]. В 1894 г. А.Смолл и Дж. Винсент совместно пишут и публикуют первый аме­риканский учебник по социологии [см.: 146. С. 256]. А.С.Трачевский в 1896 г. также отмечал, что «курсы соци­ологии читаются уже при многих университетах Европы и особенно Америки, где недавно выработался и целый ряд учебников для студентов, а также социологических жур­налов» [275. С.VIII]. В конце XIX в. кафедра социологии появляется даже в Японии [см.: 95. С.365]. В Англии первая кафедра социологии была создана только в 1907 г., и то на средства одного частного благотворителя, в Лондонском университете, дорога социологии в Оксфорд и Кэмбридж еще была пока закрыта [см.: 125. С.93].

В 1894 г. в Америке Ф.Гидденс первым получил долж­ность «полного профессора» социологии в Колумбийском университете, [см.: 229. С.64]. В 1896 г. во Франции Э.Дюркгейм стал первым профессором «социальной науки» в Бордоском университете [см.: 125. С.93]. В конце XIX в. во Франции по социологии уже начали писать диссертации (например, в университетской диссертации Э.Дюркгейма «De la division du travail social» (О разделе­нии общественного труда) (1893) в обширном предисло­вии обосновывались идеи позитивизма, а в «Les regles de la methode sociologue (Правила социологического метода) (1895) уже рассматривались теоретико-методологические концепции социологизма [см.: 64. С.142; 188. С.141]; обе докторские диссертации Р.Вормса «De natura et methodo sociologiae» (О сущности и методе социологии) (1894) и «Organisme et societe» (Общественный организм) (1896) имели социологическое содержание) [см.: 95. С.381, 410].

В России в 1918 г. первым декретом Совнаркома были упразднены ученые степени, а соответственно и защиты диссертаций. Стали практиковаться диспуты по диссерта­циям, итогом которых было признание достойным степе­ни не автора-соискателя, а написанной им работы. 22 апреля 1922 г. состоялась защита работы П.А.Сорокина «Система социологии» [69]. Как вспоминал П.А.Сорокин: «Работа была признана Петроградским университетом до­стойной степени магистра социологии» [241. С.415]. Таким образом, П.А.Сорокин стал магистром социоло­гии, а не доктором социологии. Многие, в том числе и пишущие о нем, до сих пор остаются уверенными, что П.А.Сорокин защищал докторскую [см.: 240, Т. 1. С.36]. Профессором социологии Петроградского университета он стал 31 января 1920 г., после выхода первого тома «Системы социологии» (т.1-2, Пг., 1920) [см.: 241. С.415; 47. С.84].

В США с самого начала своего развития социология стала складываться как университетская наука, в отличие от других стран Западной Европы, где социология очень долго развивалась чисто на инициативной основе, вне университетской сферы (исключение составляют Г.Зим-мель, Э.Дюркгейм, М.Вебер). Ярким примером может служить судьба «отца социологии» О.Конта, который в течение всей своей жизни не имел постоянного заработка и в основном жил за счет помощи своих друзей и эпизо­дического чтения лекций.

В России к середине XIX в. было только 6 университе­тов — Московский. С.-Петербургский, Казанский, Харь­ковский, Университет им.Св.Владимира в Киеве и Дерптский. Все российские университеты, в отличие от запад­ных, начавших появляться уже в Х11-Х111 вв., имели сравнительно небольшой срок существования. Это было основной причиной того, что российские университеты были более светскими по характеру преподавания. Если западные университеты имели определенную автономию, то российские были более зависимыми от верховной власти. На всю систему образования в России, в том числе на жизнь университетов, большое влияние оказыва­ли крупные события, происходившие в мире. Подробно становление социологического образование рассмотрено одним из ведущих российских специалистов в области истории социологии Е.И.Кукушкиной в работе «Социо­логическое образование в России Х1Х-ХХ вв.» (М., 1994).

В США к 1900 г. в рамках 227 из существующих 683 колледжей и университетов уже преподавалась социоло­гия [см.: 177. С.15]. А к 1910 г., как отмечал М.М.Ковалев­ский, в Америке уже почти не осталось ни одного универ­ситета, где не существовала бы кафедра социологии [см.: 119, Т.1. С.37]. По поводу нашей страны он написал следующее: «В России нет ни общества, ни изданий, ни университетского преподавания этой науки. Из всех сво­бодных высших школ, возникших за последнее время в Петербурге, один Психоневрологический институт озабо­тился включением в свой устав статьи, делающей возмож­ным преподавание в нем социологии» [см.: 119, Т.1. С.30]. Только в 1911 г. в Психоневрологическом институте, как уже замечено выше, частном, а не государственном учеб­ном заведении, была создана первая кафедра социологии в связи с этим в 1913 г. М.М.Ковалевский в негодовании восклицает: «У нас существует всего-навсего одна кафед­ра на всю Империю в 160 миллионов жителей и то в частном университете, в Психоневрологическом Инсти­туте, получившем свой устав непосредственно от Монар­ха, минуя Министерство народного просвещения» [117 С.3-4].

Из ведущих западных стран только в Германии, так же, как в России, ни в XIX в., ни в первое десятилетие XX в. не было создано еще специализированных кафедр со­циологии в университетах [см.: 177. С. 15]. По этому пово­ду в 1912 г. Ф.Тённис писал, что «каждый знает» о том, что «социология не принята в германских университетах даже как придаток философии» [цит. по: 125. С.93].

Признание социологии в России на государственном уровне произошло только после Февральской революции 1917 г., благодаря стараниям П.А.Сорокина социология была введена как обязательный предмет изучения в уни­верситеты. И только в 1919 г. на факультете обществен­ных наук Петроградского университета, опять-таки по инициативе П.А.Сорокина, были создана кафедра и отде­ление социологии.

Для западных стран был характерен интернациона­лизм в преподавании [см.: 110. С.7]. Они охотно пригла­шали зарубежных ученых для чтения лекций по разным дисциплинам. В ряде стран, например, в Бельгии — в «Новом университете» в Брюсселе, русский язык, наравне в другими европейскими языками, был допущен при чте­нии лекций. Многие ученые, в том числе и русские, ездили во время каникул в другие страны для чтения своих курсов, а некоторые русские ученые, как отмечал М.М.Ковалевский, «расставшись с кафедрами на родине, располагали всем своим временем» [110. С.7]. Имело место и такое, что приглашался конкретный человек, а какой курс он будет читать, зависело уже только от него самого [см.: 110. С.6].

Социологические общества на Западе начали созда­ваться гораздо раньше, чем в России. Особо следует отме­тить создание в Париже в июле 1893 г. «Международного Социологического института», при непосредственном участии Рене Вормса [Worms] (1869-1926), - первого в мире социологического сообщества [см.: 95. С.372]. Каж­дые три года он собирал конгрессы в столицах крупней­ших европейских стран — Париже, Лондоне, Берне, Риме и т.д. [см.: 114. С.1]. Первый конгресс собрался 1 октября 1894 г. в Париже [79. С.36]. Второй конгресс состоялся в 1895 г., третий — в 1897 г., четвертый -в 1900 г. и т.д. [см. подробнее: 95. С.372-374]. В 1895 г. в Париже было также создано социологическое общество, которое так и назы­валось «La societe de sociologie de Paris», на заседании оно собиралось ежемесячно [см. подробнее: 79. С.38). Лон­донское социологическое общество было создано в 1903 г. [см.: 125. С.92], Американское социологическое общество — в 1905 г. [см.: 146. С.257], Немецкое социологическое общество — в 1908 г. (во главе с Ф.Теннисом) [см.: 125. С.93}. В начале XX в. также создаются социологические общества в Вене и Граце [см.: 1 19. Т.1. С.30]. А в 1914 году М.М.Ковалевский уже констатирует: «В настоящее время Европа и Америка покрылись целою сетью обществ, ста­вящих себе целью изучение то социологии, то социальной науки вообще, то общественной философии...» [114. С.1]. В отличие от этого, в России только в 1916 г., после смерти М.М.Ковалевского, была предпринята первая по­пытка создать российское социологическое общество. Но едва начавшаяся деятельность «Русского социологическо­го общества им.М.М.Ковалевского», состоялось только два заседания, была прервана событиями 1917-1918 гг.

Уже в конце XIX в. на Западе начали создаваться специализированные социологические журналы. В 1893 г. Р.Вормс создает «Revue Internationale de Sociologie». (Международные обозрения социологии). В 1895 г. А.Смолл в Чикаго начал издавать «American Journal of Sociology» (Американский социологический журнал) и ос­тавался его редактором на протяжении тридцати лет [см.: 146. С.257]. Э.Дюркгейм в 1896 г. создает «L’Annees sociologique» (Социологический Ежегодник), который пред­ставлял собой одновременно нечто вроде исследователь­ского института [см.: 177. С.14]. С 1894 по 1896 гг. в Италии издавалось ежемесячное «Социологическое обо­зрение», а с 1897 г. начал выходить новый орган — «Ита­льянское Социологическое обозрение». В 1895 г. в Испа­нии было предпринято издание «Юридического и Социо­логического Обозрения», но просуществовало оно не очень долго. В 1897 г. в Германии начал издаваться еже­месячный социологический журнал «Zeitschrift fur Socialwissenschaft», правда, как видно уже из названия, он был посвящен всем общественным наукам [см.: 95. С.371]. В 1888 г. в этой стране был создан журнал «Arhiv fur Socialwissenschaft und Sozialpolitik», но только с 1904 г., когда его редактором стал М.Вебер, данный журнал начал ак­центировать свое внимание на рассмотрение социологи­ческих проблем. В 1908 г. в Англии был создан специаль­ный ежеквартальник «The Sociological Review» (Социологическое обозрение), первым редактором которого был Л.Т.Хобхауз [см.: 125. С.92]. Для ознакомления широкой публики с содержанием рассмотренных на Международ­ных социологических конгрессах рефератов, а также вы­званных ими дебатов были созданы «Annales de l’institut international» (Летописи Международного Социологического института) [79. С.37]. В России первый специализированный социологический журнал «Социо­логические исследования» (главный редактор с 1974 по 1986 гг. А.Г.Харчев) был создан только в 1974 г., это был первый и до середины 80-х гг. единственный социологи­ческий журнал.

Отличительной чертой российской социологии того времени, по сравнению с западноевропейской социоло­гией, по мнению Н.В.Новикова, являлась ее не просто политическая, а, как он выразился, именно «оппозицион­но-политическая ангажированность» [177. С. 12]. Русская общественность в послереформенный период жила в не­терпеливом ожидании глубоких общественных перемен. Практическая направленность стоящих перед обществом задач, необходимость обоснования с помощью позити­визма или другого мировоззрения, того или иного вари­анта общественного переустройства России, неизбежно приводили к политизации российской социологии. На Западе социология была политически индифферентной, далекой от идей социализма, революционности или оппо­зиционного либерализма26. Идеологическое содержание социологической школы Э.Дюркгейма, по словам одного его современника, проповедовала «последовательно идеа­лы Третьей Республики — политическую демократию, национальное единство и социальную солидарность» [цит. по: 177. С.12]. «Принадлежность социологии в Рос­сии, — как отмечал Н.В.Новиков, — к оппозиционному лагерю явилась непосредственной причиной того, почему она не смогла стать академической дисциплиной и вооб­ще была лишь в чрезвычайно малой степени институцио-нализирована» [см.: 177. С.14].

Естественно, все это стало основной причиной совер­шенно противоположного отношения правительства за­падных стран и России к социологии. Правительство за­падных стран усматривало основную задачу социологии в установлении прочной «социальной гармонии», что отве­чало их интересам. В этом как раз и заключалась к началу XX века идеологическая функция социологии, так как господствующие классы западных стран уже утратили после Парижской коммуны веру в благополучный для капитализма ход исторического процесса.

Проведение первых Всемирных социологических кон­грессов очень заинтересовало общественность, и не толь­ко тех стран, где они проходили. Участников конгрессов приветствовали лично президенты и министры, они, как свидетельствует М.М.Ковалевский, приводя слова Кази­мира Перье, ожидали от трудов социологов «пользу для всех народов и государств» [цит. по: 117. С.5]. Например, в 1912 г. на проходящем в Риме очередном конгрессе Международного Института Социологии итальянский министр народного просвещения Луиджи Кредаро не только признал за социологией право на самостоятельное существование в качестве научной дисциплины, которая синтезирует конкретное знание, на основе добытого раз­ными общественными науками, но и прославлял социо­логию за величие цели, которую она поставила перед собой, — выявление причин и хода развития человеческо­го прогресса. Министр сказал: «Необходимо считать столько же ее правом, сколько и обязанностью выступле­ние на поле практической жизни силою, направленной к сплочению государства и установлению прочной социаль­ной гармонии» [цит. по: 117. С.2]. По этому поводу М.М.Ковалевский в 1913 г. писал: «Меня менее бы пора­зило известие, что в Нанкине или Пекине создана кафед­ра социологии, чем слух о том, что г.Кассо (министр народного просвещения Российской империи с 1910 по 1914 гг. — Н.С.) затевает такую реформу в Москве или в Петербурге. А между тем в Китайской республике, несо­мненно, имеется препятствие к созданию такого препода­вания, которого нет в России» [117. С.4].

Но если на Западе правительство всячески поддержи­вало развитие социологии, то российское правительство, вплоть до 1905 г., препятствовало этому (всевозможные цензурные препоны, тюрьмы, ссылки, запрет на препода­вание социологии и т.п.). Относительная свобода дейст­вий продолжалась только до 1922 г. По этому поводу П.А.Сорокин говорил следующее: «В России же, где «не­приспособляющаяся» социология всегда оценивалась с точки зрения колебания основ существующего строя, а основными «научными» аргументами были: тюрьма, ссылка и каторга.., бескорыстный поиск истины и изло­жение результатов этого поиска — невозможны» [цит. по: 47. С. 1591. Таким образом, как видно из вышеизложенно­го, на Западе социология получила все права гражданства гораздо раньше, чем в России.

В итоге можно выделить следующие предпосылки и условия, сыгравшие важнейшую роль для возникновения социологии как науки именно в России: реформы Петра 1; реформы 1861 г.: вступление России на капиталистичес­кий путь развития после реформ 1861 г.; сохранение дол­гое время пережитков крепостного права, что придавало особую историческую специфику и остроту многим соци­альным противоречиям России; традиции отечественной общественной мысли; увеличение и расширение масшта­бов эмпирических исследований социальных проблем русского общества того времени (становление и развитие земской статистики, «нравственной статистики» и т.д.); появление новых социальных классов и слоев; зарожде­ние рабочего движения, а также влияние идей западных ученых и социологов.

Проведенный выше анализ позволяет также сделать вывод, что были как общие, характерные и для Запада, и для России предпосылки и условия появления социоло­гии, так и специфические, свойственные только для нашей страны, что, естественно, стало причиной ряда особенностей развития российской социологии.