Иод царствования династии Сефевидов, казался вечным, неприступным, существующим вне времени и земного пространства уютного и нежаркого уголка в Иранском нагорье
| Вид материала | Документы |
- Владимир Каплунов Новая философия, 3401.56kb.
- Анатолия Васильевича Мартынова, известного широкому кругу людей по книга, 5061.34kb.
- Лекция Основные этапы и достижения отечественной культуры, 244.33kb.
- 1. Пространство и время: понятия, свойства, процедуры количественного описания Понятия, 3529.23kb.
- 1 Проблема континуальности и дискретности пространства и времени, 192.89kb.
- Образы пространства и времени в поэзии Алексея Недогонова, 50.7kb.
- -, 212.14kb.
- Приказ № от 2010г. План работы Уголка Боевой и Трудовой Славы «Возрождение» на 2010-2011, 125.87kb.
- Искривленность пространства-времени, и решение вопроса темной материи. Ущеко Вячеслав, 110.79kb.
- Личность в экстремальных условиях, 3072.02kb.
- Вот! Оба вспыхнули, как факелы! - воскликнула она почти весело. - Тушат огонь!
Воробьев понял, что перед ним - больная женщина. Сумасшедшие глаза, нестандартное поведение, бред...
Повышенная, рвущаяся наружу сексуальность - тоже признак...
- Ну, пусть тушат, - равнодушно бросил он и встал. - Мне пора.
- Приходи, - сказала она. - Я сейчас готовлю нам ужин.
Воробьев отошел от двери комнаты Арчеладзе и дальше понесся бегом. У команды Кутасова шел "разбор полетов", обязательный после каждой операции независимо от положения и условий. Этому фанату было начхать на будущее...
Поскольку Воробьев исполнял обязанности заместителя Арчеладзе - конечно, все это условно! - "каскадер" поднял свою гвардию по стойке "смирно" и сделал попытку рапортовать.
- Да кончай ты! - ругнулся тот. - Разговор есть! Пошли!
Они уединились во дворе коттеджа-казармы. Начинался густой снегопад и тельняшка Воробьева промокала на глазах.
- Где Никанорыч? - спросил он, не чуя холода.
- А что ты у меня спрашиваешь? - выпучил свои бельма Кутасов. - Вы с ним вместе там...
- Его нет. Исчез, я спал и не видел, когда.
- Куда он исчезнет? В одиночку?..
- Сбежал!
- Ты что молотишь? Володя?..
- Сейчас он на дороге, дерется с каким-то мужиком. Оба горят, как факелы...
- Что ты несешь?..
- Это не я несу! - отрезал Воробьев. - Это несет женщина, которая оказалась в его комнате. Ты ее должен знать, машинистка Капа.
- Капа? Ну, знаю, видел... Откуда она здесь?
Кутасов не был так близок к Арчеладзе и потому многого не знал.
- Появилась! Захожу - она там хозяйничает, а Никанорыча нет. У меня подозрение - она сумасшедшая. Или... хрен знает что! Называет себя Дарой!
- А это что такое?
- Ну, есть такие женщины, - вдруг замялся Воробьев, не зная, как объяснить, чтобы самого-то не приняли за больного. - Одна такая вела нас с Никанорычем через зону, мимо патруля и охраны, по минным полям...
- По минным полям?!.. Так я тоже видел, как по минным полям шла женщина!
- Слава Богу!.. Так вот это и есть Дары!
- Вот это трюки! - оценил "каскадер". - Так что, эта машинистка - она и есть?
- Не знаю! Ум за разум!.. Но Арчеладзе нет! И вокруг нигде не видать.
- Сейчас я мужиков подниму!
- Погоди!.. Может, объявится, - остановил Воробьев. - Подождем час-другой. Дело в том, что у Никанорыча с этой... машинисточкой был роман.
- О! - воскликнул Кутасов. - Так она к нему...
- А как? Через границы? Через зоны? Как?
- Любовь, она ни страху, ни границ не знает.
- Фигня!.. Может, и правда - Дара?
- Тогда почему ушел Арчеладзе? Если Дары - на нашей стороне?
- У меня крыша едет.
- В любом случае играю тревогу, - заявил "каскадер". - Не хватало потерять Арчеладзе! Потеряем, а дальше что? Куда?..
- Играй! - позволил Воробьев. - А мне придется с... Капитолиной тут. Если что, я ее в подвал запру. Нет, здесь что-то не так! Авантюра! Или... операция службы безопасности "Арвоха".
- Что с пленными делать? Они же сидят, мать их... И мы сидим, как на бочке с порохом! Может, отведем под горку, там старый колодец есть...
- Ты что?.. Никанорыч самого в колодец спустит.
- Но их ведь ищут! И найдут. Нам тут не сладко будет...
- Посади их в трофейный бронетранспортер, заложи радиоуправляемую мину и на ночь вывези в лес. Чтоб всегда на колесах были...
- Понял! - развеселился "каскадер", которого хлебом не корми, только поставь какую-нибудь задачу с прибабахом. - И прочешем окрестности, дороги. Заодно посмотрим, не рыщут ли "духи мертвых".
Прежде чем вернуться в свой коттедж, Воробьев помялся на улице, продумывая линию поведения с Капитолиной, отработал основные положения и после этого толкнул дверь. Холод, наконец, достал самого нутра, и его поколачивало. Прыгающей походкой он хотел проскочить в свою комнату, но в коридор выглянула Капитолина.
- Ужин готов, Воробей! Я жду тебя! Внезапная фамильярность его покоробила - он с детства не терпел своей фамилии из-за постоянного прозвища, - но тут сделал вид, что ничего не заметил.
- О, прекрасная Дара! Подавай скорее на стол!
- Что это с тобой? - между тем насторожилась она.
- Что? На улице снег, промок...
- Я не об этом. Отчего ты стал лукавить?
- Лукавить?.. Это от голода!
- Смотри, Воробей, - она погрозила пальчиком. - При мне будь таким, какой есть. Иначе не стану кормить.
- Почему - Воробей? - обиделся он.
- Потому что похож. И совсем нет оснований обижаться! Я тебе даю гордое прозвище!
- Гриф - гордое прозвище.
- А врабий, как называли эту птицу в древности? - засмеялась Капитолина и стала читать наизусть:
- "Запоет врабий - и взойдет солнце, заверещит врабий - час полуденного гимна возвестит, а во след ему всякий гой руки воздымет, дабы источилась благодать в его сущность, но заплачет врабий, и мы слезой умоемся, ибо замирает в час ночной живая и неживая материя..."
- Это про меня? - усаживаясь за стол со странным чувством нереальности, спросил Воробьев.
- Это про птицу, живущую исключительно по движению солнца, - пояснила Капитолина, украшая зеленью блюдо с чем-то дразняще-вкусным. - Знающим ее язык не требуются часы. Птица, отбивающая время.
Он взял вилку, занес, чтобы ковырнуть содержимое большой тарелки, и не успел: в комнату ворвался Кутасов.
- Володя!.. Выйдем, разговор есть! Глаза его рыскали по сторонам, но видели лишь женщину в комнате.
- Что там? - привстал Воробьев.
- Он пришел сказать, что пленных в подвале нет, - спокойно сообщила Капитолина. - И что охранники несут полный бред и, видимо, с сильного похмелья.
Теперь они оба неприкрыто уставились на женщину, ожидая продолжения, чтобы принять какое-то решение или хотя бы что-то понять.
- Но все в порядке, - после паузы сказала она. - Охранники были трезвыми, а пленных выпустил Гриф. Садись и ты, витязь. Я знала, что придешь, и сготовила на троих.
Они настороженно и мрачно переглянулись, после чего Воробьев положил вилку и встал.
- Вот что,.. Капитолина! Я вынужден тебя пока... изолировать.
- В подвал? - спросила она с готовностью.
- Придет Арчеладзе - пусть разбирается!
- Резонно. Жаль только, готовила, готовила, а вы есть не стали.
- Иди вперед.
- Можно, я возьму плащ, Воробей? - попросила она. - Там холодно.
Он сам подал ей суконный плащ с серебряной пряжкой на плече, проверил содержимое сумочки - женские безделушки. В том, как она безропотно повиновалась, Воробьев почувствовал новый подвох и засомневался, правильно ли он делает, засаживая Капитолину в камеру-одиночку, где сидел некий Страга, также исчезнувший с пленными.
Закрывая дверь, в последний миг он заметил очаровательную улыбку ее, словно говорящую - нам и здесь будет хорошо...
Арчеладзе не возвращался. Кутасовские бойцы несколько раз прочесывали окрестности обсерватории и уже заполночь снарядили трофейный бронетранспортер для поиска на дорогах. Появляться на миротворческой технике, хоть и измазанной грязью, в ночное время было рисковано: наверняка по сербской территории рыскали спецслужбы в поисках археологов, но делать было нечего, другого транспорта не найти. Под утро наткнулись на сгоревший джип, который еще слегка дымился и был теплый. Об этом доложили на базу, ради порядка, однако, едва услышав такое сообщение, Воробьев ощутил, как деревенеют ноги. Он дал задание Кутасову обследовать место происшествия, и когда получил информацию, что в канаве видны следы борьбы и найдена камуфляжная куртка, прожженная во многих местах и, судя по размерам, могущая принадлежать Арчеладзе, когда, следом, обнаружили затоптанную в грязь пилотку офицера морской пехоты США, - у Воробьева на минуту замерло сердце.
Он еще пытался доказать себе, что полковник оказался жертвой отлично проработанной операции "Арвоха", и сейчас захвачен его службой безопасности и что Капитолина послужила своеобразным раздражителем, заставила его уйти с обсерватории под каким-то предлогом, заманила в засаду, но аргументы были слишком натянуты и слабы, чтобы поверить в такую версию.
Ответ казался невероятным: Капитолина знала или видела все происходящее на дороге.
- Ухожу в свободный поиск, - сообщил свое решение Кутасов. - И ухожу со связи. Боюсь радиоперехвата.
И на несколько часов как сквозь землю провалился.
Воробьев почувствовал зверский голод, съел остывший ужин и, переборов себя, пошел в подвал сгоревшего коттеджа. Какого-то особого плана не было, сам не знал, зачем идет: то ли допросить с пристрастием и вывернуть машинисточку-Дару наизнанку, то ли покаяться и спросить, где теперь находится Арчеладзе.
Охранник лежал на полу, раскинув руки, возле двери, вероятно, открытой самим же: из скважины торчал ключ. Камера оказалась пустой, в свете фонарика мелькнула большая рыжая крыса, не найдя выхода, забилась между стен, потом куда-то с писком исчезла. Воробьев склонился к охраннику, осветил лицо и только теперь понял, что он спит! Спит, подлец, с блаженной улыбкой и затаенным поверхностным дыханием, словно очарованный сновидением.
Воробьев посидел на корточках у его изголовья с неотвязным чувством ожидания удара в спину, затем поднял автомат охранника и с силой пнул его в бок...
***
Замок открывался осторожной рукой, и поскольку не слышно было присутствия человека за дверью, кто-то явно намеревался войти в погреб внезапно и застать узников врасплох.
Стало ясно: не успеть перерезать веревки на ногах, не хватит десятка секунд, потому что ключ уже сделал второй оборот, и сейчас массивная деревянная дверь отлетит в сторону. Арчеладзе зажал в пальцах осколок стекла и лягушачьим прыжком достиг косяка, спрятался за его выступ. Думал об одном - резать или просто бить кулаком, как только в проеме появится цель. Решил бить. Стеклянный осколок - не слишком надежное оружие.
Джейсон стоял наготове с другой стороны двери - понимали друг друга без слов и даже знаков.
Ключ повернулся в последний раз и все стихло. Прошло пять секунд, десять - никто не появлялся. Арчеладзе переглянулся с союзником и с силой рванул на себя дверь. На площадке за порогом и на лестнице, ведущей из погреба, никого не было.
А из скважины торчал увесистый ключ - тот самый, которым корчмарь отпирал замок, когда приходил в первый раз.
Неуклюжими скачками на четвереньках полковник поднялся наверх и тут, на последней ступени, запорошенной снегом, увидел отчетливый след женского сапожка. В одну сторону и в другую. Он толкнул наружную дверь - снег на улице уже растаял и остался лишь здесь, на лестнице, занесенный сюда сквозь щель притвора.
- Что там, Эд? - не выдержал заминки пехотинец.
- Свобода, Джейсон. Режь веревки.
- Свобода? Но кто?.. Где тот человек?.. Следы на ступени таяли на глазах и расплывались темными пятнами. Арчеладзе сел и принялся пилить стеклом веревку на ногах.
- А если это не человек? - предположил он. - Или не просто человек?
- Не хочешь ли ты сказать, что нас освободили по воле... - он запнулся.
- Режь и не спрашивай! - громким шепотом пригрозил полковник.
Освободившись от пут, Арчеладзе собрал обрезки, спрятал их в погреб и, заперев дверь, забросил ключ в сухую зимнюю траву. Жерло этого подземелья выходило в сад, расположенный за домом - то ли корчмой, то ли жильем, - вчера в темноте не рассмотрели. Сразу за садом начинался пологий подъем в гору, изрезанную ступенями и засаженную виноградом. Путь отхода был идеальным и Джейсон делал знаки - вперед, однако Арчеладзе присел под старой грушей и стал есть снег, собранный с ветвей.
- Давай прощаться, - предложил он. - Ты иди, а мне с корчмаря нужно должок получить.
- Но мы же вчера рассчитались, - буквально понял пехотинец. - И отдали деньги вперед.
- Не могу уйти так, не отплатив, - полковник тяжело вздохнул. - Ладно бы в честной драке взяли. А то чем-то напоили и скрутили сонных. Подлости я никому не прощаю. Пойду сейчас и выправлю спину этому горбуну.
- Я иду с тобой!
- Пора бы нам разойтись, парень. Сербы не любят янки, ты их только раздразнишь и испортишь дело.
- Сегодня я увидел, как они любят русских, - усмехнулся Джейсон. - Кого хотели вперед отправить на тот свет? Тебя или меня?
- Ладно, - согласился полковник. - Как старший по званию и возрасту, требую полного подчинения.
Они подобрались к дому - все-таки это была корчма. Несмотря на ранний час, возле нее стоял мятый, ржавый, явно свалочный "лендровер" с работающим двигателем, за стеклом, на пассажирском месте, виднелась голова человека. Не та ли машина, приехавшая, чтобы отвезти Арчеладзе в последний путь?
Полковник подал знак Джейсону. Тот проскочил вдоль забора, где-то поднырнул под него и через минуту уже шел к машине валкой походкой заспанного, похмельного человека. Постучал в стекло, потянул дверцу и молниеносно заскочил в просторную кабину.
В тот же момент Арчеладзе перешагнул изгородь и поднялся на крыльцо корчмы. За дверью была полная тишина, однако из трубы валил дым. Подождал минуту, пока Джейсон выберется из машины, знаком показал ему спрятать автомат, видимо, отобранный у пассажира "лендровера". В корчму входили, как вчера, - открыто, широко распахнув дверь. У стойки стояли два усатых серба, одетых не по-сельски - светлые пальто, шляпы, кашне... Оба нехотя повернули головы, а за прилавком на короткий миг мелькнула макушка корчмаря, мгновенно сориентировавшегося - раздумывать было некогда. Полковник рубанул одного по горлу и перепрыгнул стойку, сбивая глиняные кувшины. И чуть не сел на ствол автомата, который уже был в руках корчмаря - успел бы сдвинуть предохранитель, пропорол бы очередью снизу. Арчеладзе схватился за автомат, норовя прижать противника к полу, но тот неожиданно проворно вскочил на ноги и стал выкручивать оружие из рук полковника. В тесноте было не ударить, не сделать маневра - с полок рушилась посуда, бутылки, под ногами хрустело стекло. Корчмарь доставал ему чуть выше пояса, но длинные, сильные руки напоминали медвежьи лапы.
А в зале происходило что-то, напоминающее танцы: морской пехотинец прыгал, визжал и кувыркался - его противники метали в него стулья. Все это Арчеладзе видел боковым зрением, по-бычьи бодаясь в узком проходе за стойкой. Наконец ему удалось вырвать автомат у корчмаря, и тот метнулся вперед, намереваясь подсечь полковника, не дать ему выстрелить. Арчеладзе перехватил его голову у своих ног, сдавил толстую шею и оторвал горбуна от земли. Тот засучил ногами, потеряв опору и сшибая остатки посуды с полок, и неожиданно, обхватив руками полковника, сделал рывок - хотел опрокинуть собственным весом. Арчеладзе перекинул его через прилавок, и только хлестанувшись об пол, корчмарь потерял способность к сопротивлению. Арчеладзе перескочил стойку, добавил своему противнику пинком, рассчитывая помочь Джейсону, бросился было к двери, куда отступал один из приезжих, однако пехотинец достал его ногой и опрокинул на пол. Второй уже ползал между ломаной мебелью, вероятно, искал выбитый из руки пистолет.
Сербов оттащили в один угол, подобрали оружие.
- Что, братья-православные? - спросил Арчеладзе. - Бей своих, чтобы чужие боялись?
Пехотинца отчего-то вновь начало мутить. Он отошел к двери, приоткрыл ее и снова зарычал. Полковник отыскал кувшин с вином, предложил ему выпить, но тот замотал головой.
- Не могу... Мне плохо.
- Что это с тобой, парень?
- Не знаю... Никогда такого не было! Ты можешь подумать, я слабый... Нет, всегда был сильным. Однажды убил человека на тренировке, негра... И ничего не испытал. Со мной что-то произошло...
- Иди на улицу, - приказал Арчеладзе. - Проветришься и присмотришь, чтоб никто не вошел. Я тут с этими поговорю.
Джейсон выскочил за двери и уже не сдерживал рвоты.
Сербы приходили в себя, поднимались на ноги в своем углу, кипя от ненависти.
- Ладно, мужики, помахались и будет, - проговорил полковник, убирая ствол автомата вниз. - Вы вчера нам морды набили, мы - сегодня. Будем считать расквитались.
- Ублюдок, - сказал корчмарь. - В твою могилу я забью осиновый кол.
- Ты сначала меня закопай! Кол он забьет... Ты какой гадостью нас напоил?
- Знать бы что так... Я бы вас напоил!
- Мы пришли к тебе, как к человеку, как к брату, - с обидой проговорил Арчеладзе. - А ты поступил, как скотина.
- Ты привел с собой янки! Мы его знаем!
- Если он пришел со мной, значит, я ему доверяю!
- А тебе кто доверяет? Кто ты такой? Зачем приехал к нам?
- Не твое дело! - огрызнулся полковник. - Надо и приехал.
Один из сербов сверкнул глазами, произнес фразу, из которой было понятно всего несколько слов: что-то вроде Босния - жертва проходимцев.
- Что же ты допускаешь в Боснию проходимцев? - отпарировал Арчеладзе. - Что же ты позволил столкнуть вас лбами, если такой умный?
- На нас обрушился весь мир, - пробурчал корчмарь. - При полном бездействии России...
- Ну так правильно, теперь лупи всех подряд!.. Мог же вчера спросить, с кем я пришел и почему?
- Ты обманул! Сказал, что твой товарищ - русский.
- Это так и есть. Его предки - выходцы из России. Он славянин по духу.
На минуту повисла пауза: сербы переглядывались, словно совещаясь глазами, и, кажется, начинали что-то понимать, но корчмарь никак не хотел мира.
- Если ты выступаешь на нашей стороне, почему вас всю ночь ищут "голубые каски"?
- Меня никто не ищет, - неуверенно сказал полковник.
- Но по дорогам до утра рыскал бронетранспортер из голландской зоны!
Американца бы искал американский. Значит, Кутасов выехал искать на трофейном бронике...
- Это... мои люди.
- Понятно, что твои!
- Я ведь могу и не разговаривать с вами, - пригрозил Арчеладзе. - Запру и уеду на вашей машине. И пошли вы, козлы,..
- Кто тебя освободил? - неожиданно спросил корчмарь, выкладывая, вероятно, свои главный аргумент. - Кто взломал дверь в погреб?..
- Ее открыли твоим ключом!
- Мой ключ в кармане! - он сунул руку за пазуху и вскинул глаза на своих товарищей, проверил карманы брюк и лыжной куртки - ничего не нашел. И вдруг они заговорили разом, по-сербски, загоготали, как встревоженные гуси.
- Кто открыл дверь? - наконец спросил корчмарь. - Кто вас выпустил? Это была женщина? Женщина в плаще?..
- Мужик в шляпе! - ядовито обронил полковник. - Запомни сам и накажи товарищам: не суй нос, куда тебя не просят. Ты мне испортил праздник!
Один из приезжих сербов что-то заговорил и пошел к Арчеладзе, но он подтянул вверх ствол автомата.
- Назад!.. Пока я не выеду из села - из корчмы не выходить. Вашего товарища я оставлю пока у себя. Он пригонит назад машину и привезет оружие.
Серб стоял и пытался что-то спросить - проскакивали знакомые слова: обсерватория, Сатва, зона... Полковник вышел на улицу:
Джейсон стоял возле "лендровера", бледный, с трясущимися руками вывернуло наизнанку...
- В машину! - приказал Арчеладзе. - На водительское место!
Пехотинец сел за руль, повел больным взглядом.
- Эд!.. Я был сильным парнем, Эд!.. Неужели у меня что-то оторвалось? Когда я прыгнул с камня?
- Съездишь на родину, подлечишься, - успокоил он. - И все пройдет.
Джейсон выехал на дорогу и с километр вел машину как в полусне, едва вписываясь в крутые повороты на спуске. Вообще, следовало бы самому взять управление, иначе он опять отыщет мину на разминированной дороге, однако пехотинец стал постепенно приходить в себя. Да и совместный путь заканчивался: дальше Арчеладзе должен был идти пешком, через лес, а Джейсону можно было доехать до зоны и там отправить назад машину - связанный серб сидел за спиной, ожидая своей участи.
- Ну, будь здоров, подполковник! - Арчеладзе протянул руку. - Ты хороший парень, с тобой можно куролесить. Езжай к себе в Америку.
Джейсон внезапно ухватился за его руку, заговорил страстно, лицо ожило, порозовело, из подсохшей раны на голове потекла кровь.
- Послушай, Эд! Я понял, что такое - воля! Свободу всегда дают, а воля не дается. Она - от Бога! Как руки, ноги, глаза... Эд, я хочу быть вольным! Помоги мне!
- Как же тебе помочь? Я не Бог.
- Меня преследует человек!.. Нет, он - не человек! Он иезуит! Он давит меня! Сжимает оковами! И не отступится... Без тебя мне не выйти из-под его власти!
- Что же ты мне предлагаешь сделать?
- Мы с тобой... Нас нельзя назвать ни друзьями, ни приятелями. Но я чувствую, мы бы стали ими!
- Да, брат, мы просто друзья по несчастью, - согласился Арчеладзе. - Вот и свела судьба.
- Убей его! - вдруг попросил Джейсон. - Отними у него мою волю! Сам не смогу этого сделать. Видишь, со мной что-то произошло... Если от драки выворачивает... Подниму руку - и смерть. Он меня запрограммировал. Убей его! Это - дьявол! Его зовут... Барлетт! Нет, Бейлесс!
- Это же твой командир!
- Мой командир был генерал Хардман, - замотал головой подполковник. - А этот - хозяин моей души. И воли! Я начинаю понимать, кому ты объявил войну. "Иезуит" - твой противник!
- Скажи, Джейсон, а ты не знаешь человека по имени Рональд Бергман?
- Нет... Не слышал! Я знаю Барлетта! И Бейлесса... Над Америкой поднимаются черные вертолеты. Они уже летают. Они разминают крылья. Это его вертолеты! Я видел черные вертолеты над Президио!