С. В. Куликов Государственноправовой дискурс, императорское правительство и думская оппозиция в начале ХХ в

65 «Царя, - вспоминала А.В. Тыркова, одна из характерных представительниц освободительного движения, - считали недалеким, бесхарактерным, игрушкой в руках жадных слуг… На самом деле никто хорошенько не знал, что делается при Дворе. Меньше всего знали того, кто стоял во главе огромной империи, - самого Николая II. Цари жили замкнутой, недоступной, непонятной для подданных жизнью. Эта далекость открывала простор легендам и недоброжелательным выдумкам» (Тыркова А.В. Указ. соч. С. 345). По мнению А.П. Извольского, общавшегося с Николаем по должности министра иностранных дел, «совершенно верно», что государь «редко проявляет себя таким, каков есть на самом деле, и таким образом становится каким-то легендарным лицом» (Извольский А.П. Воспоминания. М., 1989. С. 157). Подлинные взгляды Николая были тайной даже для представителей бюрократической элиты, причем не только в первые годы его царствования, но и позже. Близкий к Императорской фамилии сенатор граф А.А. Бобринский записал 5 марта 1895 г.: «Государь остается ничем. Сфинкс» (Дневник А.А. Бобринского [Публ. М.Н. Мурзановой]. // Красный архив. Т. 26. М., 1928. С. 129). В 1908 г. член Государственного совета А.С. Стишинский, занимавший в 1906 г. пост главноуправляющего землеустройством и земледелием, говорил, что император – это «сфинкс, которого разгадать нельзя» (Богданович А.В. Указ. соч. С. 459).

66 Николай «благоговел» перед памятью Александра III (Александр Михайлович Книга воспоминаний. М., 1991. С. 146). Об Александре III см.: Чернуха В.Г. Александр III. // Александр III. Воспоминания. Дневники. Письма. СПб., 2001.

67 Буксгевден С.К. Император Николай II, каким я его знала. Отрывки воспоминаний. // Возрождение. Тетр. 67. Париж, 1957. С. 35. Об Александре II см.: Чернуха В.Г. Великий реформатор и великомученик. // Александр II. Воспоминания. Дневники. СПб., 1995.

68 Для начала царствования Николая, вспоминал А.П. Извольский, была характерна «некоторая попытка императора» «освободиться» от «традиций царя-миротворца» (Извольский А.П. Указ. соч. С. 160). После воцарения Николая, по наблюдениям В.И. Гурко, «следование по стопам» Александра III «на деле совершенно не осуществлялось» (Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника. М., 2000. С. 36). Сравнивая царствование Александра III с царствованием Николая, Л.А. Тихомиров отмечал: «Нельзя придумать ничего более противоположного!» Причину этого Л.А. Тихомиров видел в том, что в лице Николая на престоле появился «русский интеллигент» «либерального типа» (Дневник Л.А. Тихомирова [Публ. В.В. Максакова]. // Красный архив. Т. 74. М., 1936. С. 175). Симптоматично, что князь Э.Э. Ухтомский, пользовавшийся в первые годы правления Николая чрезвычайной близостью к императору, «играл роль либерала» (Дневник А.С. Суворина. М., 2000. С. 385). Если бы Николай был абсолютно чужд либерализму, то князь, конечно же, вел бы себя иначе. Преемственность между царствованиями Александра II и его внука проявилась непосредственно после вступления Николая на престол. Современники обратили внимание, что уже в начале января 1895 г. появились императорские рескрипты «на имя разных выдающихся деятелей царствования Александра II» (Савельев А.А. Указ. соч. С. 100). В связи с этим К.П. Победоносцев жаловался великому князю Сергею Александровичу: «Многие прямые русские люди были положительно сбиты с толку наградами, объявленными 1 января. Вышло так, что новый государь с первого шага отличил тех самых, кого покойный считал опасными» (Соловьев Ю.Б. Указ. соч. С. 312). Знаковым событием стало состоявшееся во время коронации Николая, в мае 1896 г., решение о распространении с 1897 г. действия Судебных уставов Александра II на Сибирь. Об этом было объявлено в царском рескрипте, данном министру юстиции Н.В. Муравьеву (Высочайший рескрипт министру юстиции статс-секретарю Н.В. Муравьеву, данный 15 мая 1896 г. // Коронационный сборник. В 2-х тт. СПб., 1899. Т. 2. С. 43). Неудивительно, что друг Александра III граф С.Д. Шереметев, отметив, что «мы вступаем на путь новый, хотя играем комедию, будто держимся старого», писал 2 апреля 1898 г.: «Как все это мирится с первоначальными словами царствования? Да так же, как слова Александра I о Екатерине отвечали действительности!» (Шереметев С.Д. Отрывки из «Дневников». // Шереметевы в судьбе России. Воспоминания. Дневники. Письма. М., 2001. С. 216). Как известно, Александр I, вступив на престол, официально заявил о своей верности заветам «любезной бабки», а в тайне – готовил реформы, противоречившие этим заветам. Николай, выставляя себя продолжателем политики отца, в действительности продолжил политику деда. Преемственность между своим и дедовским царствованиями Николай продемонстрировал особенно недвусмысленно 16 августа 1898 г., при встрече с представителями московского дворянства. Освобождение крестьян он охарактеризовал как «великий подвиг» Александра II, «столь необходимый для блага России», совершенный «так смело, мирно и благополучно». «Я и Россия, - заявил Николай, - это помним, и история занесет подвиг этот на свои скрижали золотыми письменами» (Полное собрание речей императора Николая II. 1894 – 1906. СПб., 1906. С. 20).

69 В начале 1896 г. Вильгельм II напомнил кузену о существовании у него «многочисленных планов», нацеленных «на благо подданных» (Вильгельм II – Николаю II. 2 января 1896 г. // Переписка Вильгельма II с Николаем II. 1894 – 1914 гг. М. – Пг., 1923. С. 16). Президент Франции Э. Лубе подчеркивал, что у царя имеются «зрело продуманные и тщательно выработанные планы». «Над осуществлением их он трудится беспрестанно, - писал Э. Лубе. - Иной раз кажется, что что-либо забыто. Но он все помнит» (Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. СПб., 1991. С. 437). Николай, по свидетельству В.И. Гурко, всегда увлекался «широкими планами, направленными к благоденствию широких народных масс» (Гурко В.И. Указ. соч. С. 637).

70 Текст завещания см.: 1890 – 1894 гг. – «Загробные заметки» Н.Х. Бунге. // Судьбы России. Доклады и записки государственных деятелей императорам о проблемах экономического развития страны (вт. пол. XIX в.). Сост. Л.Е. Шепелев. СПб., 1999.

71 Они были, по словам лидера Партии октябристов А.И. Гучкова, «торжеством русского либерализма» (Документы и материалы Совещания (конференции) Союза 17 октября. Петербург, 7 – 10 ноября 1913 г. // Партия «Союз 17 октября». Протоколы III съезда, конференций и заседаний ЦК [Публ. Д.Б. Павлова]. В 2-х тт. Т. 2. 1907 – 1915 гг. М., 2000. С. 427). Об указе 12 декабря 1904 г. и провозглашенных им реформах см.: Ганелин Р.Ш. Российское самодержавие в 1905 г. Реформы и революция. СПб., 1991. С. 5 – 59.

72 Куломзин А.Н. Пережитое. // РГИА, ф. 1642 (А.Н. Куломзина), оп. 1, д. 195, л. 83.

73 По признанию Николая, В.К. Плеве «готовил план реформ для России», который предусматривал создание Думы (Из дневника князя В. Орлова. // Былое. № 14. Пг., 1919. С. 57). В ноябре 1904 г. П.Д. Святополк-Мирский, при помощи С.Е. Крыжановского и А.А. Лопухина, подготовил всеподданнейший доклад, который содержал обоснование либеральных реформ, осуществлявшихся впоследствии. Текст доклада см.: Всеподданнейший доклад министра внутренних дел П.Д. Святополк-Мирского 24 ноября 1904 г. [Публ. В.Л. Степанова] // Река времен. Кн. 5. М., 1996. О плане П.А. Столыпина см.: Зеньковский А.В. Правда о Столыпине. М., 2002.

74 В 1897 г., при посещении Николаем Германии, министр иностранных дел граф М.Н. Муравьев говорил германскому канцлеру князю Б. фон Бюлову, выражая мысли царя, что «нужны реформы, но чисто парламентская, радикальная система привела бы к анархии и разложению». Сам Николай говорил тогда же канцлеру, что «можно допустить постепенное преобразование земства, но что действительная парламентская система будет означать гибель России». В 1901 г. принц Генрих после встречи с Николаем сообщил Б. фон Бюлову, что царь «презирает» «английскую конституционную парламентскую систему правления» (Бюлов Б., фон Воспоминания. М. – Л., 1935. С. 74, 79, 221). В неприятии парламентаризма Николай находил поддержку у Вильгельма II. В ноябре 1903 г., выражая их общий символ веры, Вильгельм писал Николаю про «демократические страны, управляемые парламентским большинством», которые действуют «против императорских монархий» (Вильгельм II – Николаю II. 19 ноября 1903 г. // Переписка Вильгельма II с Николаем II… С. 47).

75 Вопреки расхожему историографическому стереотипу, К.П. Победоносцев являлся противником не народного представительства как такового, а именно парламента. Конституционно-дуалистические монархии он не критиковал. Знаменитую статью «Великая ложь нашего времени», перечислявшую недостатки парламентарной системы, К.П. Победоносцев закончил следующими словами: «Новейшие германские и австрийские конституции все исходят от монархической власти, и еще ждут суда своего от истории» (Великая ложь нашего времени. // Победоносцев К.П. Сочинения. СПб., 1996. С. 298).

76 Намекая на отсутствие у идеи народовластия широкой популярности на Западе, он писал, что насчет парламентаризма «мнения в Европе в конце XIX в. изменились коренным образом» (1890 – 1894 гг. – «Загробные заметки» Н.Х. Бунге. // Судьбы России… С. 235).

77 «С течением времени, однако, - подчеркивал С.А. Корф, - оказалось, что и в положении парламента имелись крупные недостатки и что сам парламент был далеко не всегда в состоянии искоренять несовершенства государственной жизни; некоторых писателей конца столетия сознание этого доводило даже до утверждения отчаяния, что парламентский строй не только не мог искоренять недостатки государственной жизни, но, наоборот, усугублять некоторые из них. Подобная крайняя точка зрения, конечно, ничем не оправдывается, но с другой стороны, в наши дни также немыслимо занимать прежнюю точку зрения, согласно коей положение парламента является чем-то идеально совершенным» (Корф С.А. Указ. соч. С. 109).

78 Полное собрание речей императора Николая II… С. 7. Адрес, утверждал В.И. Гурко, сам являвшийся гласным Тверского земства, заключал «прямое указание на необходимость введения в стране конституционного образа правления», т.е. парламентаризма (Гурко В.И. Указ. соч. С. 291). Фраза о «бессмысленных мечтаниях» являлась не случайной оговоркой, а плодом долгих размышлений. Директор Департамента полиции генерал Н.П. Петров сообщил Николаю 2 ноября 1894 г., что «крайние фракции нашей западноевропейской эмиграции» подготовили проект конституции. На докладе Н.П. Петрова молодой царь написал 3 ноября: «Истинная чепуха». Нельзя не согласиться, поэтому, с Р.М. Кантором, который, подразумевая фразу «бессмысленные мечтания», подчеркивал: «То не было на лету схваченное, ставшее крылатым, выражение, а определенное своеобразно на словах формулированное убеждение, сложившееся задолго до того» (Кантор Р.М. Штрихи недавнего прошлого. // Русское прошлое. Вып. 1. Пг. – М., 1923. С. 140).

79 Характерен, в этой связи, инцидент, относящийся к январю 1896 г. и вызванный появлением в «Новом времени» статьи А.П. Никольского. В ней «новое царствование сравнивалось с весной». Автор указывал на одобрение царем деятельности земства «по грамотности», на «отметки государя о земских начальниках, которые, дурно поняв свое положение, секли крестьян», и на согласие монарха с необходимостью «отнятия у земских начальников права суда». Соответствующие строки Николай подчеркнул синим карандашом, написав на газете, что статья его «очень удивила». Министр внутренних дел И.Л. Горемыкин, объясняя, почему «государь недоволен статьей», говорил А.С. Суворину в том смысле, что «газеты не должны предупреждать событий, подсказывать правительству, подчеркивать, что это-де мешает правительству действовать» (Дневник А.С. Суворина… С. 203 – 204). Показателен и другой случай. Когда дореформенный Государственный совет постановил обратить внимание Николая на своевременность отмены телесных наказаний, царь наложил резолюцию: «Я сам знаю, когда это надо сделать!» (Кони А.Ф. Николай II. // Кони А.Ф. Избранное. М., 1989. С. 107) Подобная резолюция означала не то, что царь являлся сторонником телесных наказаний, поскольку вскоре они были им отменены, а то, что инициативу в проведении реформ он хотел оставить исключительно за собой.

80 В марте 1895 г. министр Двора граф И.И. Воронцов-Дашков, несомненно, с ведома Николая, разрешил напечатать перевод статьи из газеты «Kreuz-Zeitung». В статье говорилось о том, что, «несмотря на речь царя про образ правления, в России рано или поздно образ правления должен перемениться и быть таким, как и во всех других государствах» (Богданович А.В. Указ. соч. С. 203 – 204).

81 В 1897 г. Николай развил мотивировку против парламентаризма перед Б. фон Бюловым, который, подразумевая царя, вспоминал: «В противоположность своей обычной манере выражаться, которая скорее отличалась изысканностью, он процитировал здесь русскую поговорку: “Посади свинью за стол, она и ноги на стол”» (Бюлов Б., фон Указ. соч. С. 79). «Потеря сильной царской власти и замена ее народовластием, - писал Николаю в сентябре 1915 г. князь М.М. Андроников, выражая мнение не столько свое, сколько адресата, - приведет Россию к полной анархии. Наша родина не достигла еще той культуры, которую восприняли другие народы и государства» («Успокоения нечего ожидать». Письма князя М.М. Андроникова Николаю II, Александре Федоровне, А.А. Вырубовой и В.Н. Воейкову [Публ. С.В. Куликова]. // Источник. № 1. М., 1999. С. 28).

82 Попытка установления парламентаризма, полагал Николай, вызвала бы сопротивление со стороны народных масс. Они, по мнению царя, были настроены более консервативно, чем интеллигенция и сама власть, а потому хотели лишь одного – сохранения неограниченной царской власти. Беседуя в 1897 г. с московским губернским предводителем дворянства князем П.Н. Трубецким, Николай заявил: «Я готов поделиться с народом властью, но я сделать этого не могу, так как не сомневаюсь, что ограничение царской власти было бы понято народом как насилие интеллигенции над царем, и тогда народ стер бы с лица земли верхние слои общества. Остались бы царь и простой народ» (Головин Ф.А. Николай II. // Николай II. Воспоминания. Дневники… С. 95).

83 «Общество, которое в течение веков жило под безграничною властью, - подчеркивал Б.Н. Чичерин, - не в состоянии сделать внезапный скачок к представительному правлению и разом приобрести для этого все нужные качества. Если же оно неопытною рукой берется за кормило, оно рискует произвести всеобщее потрясение и надолго устранит возможность прочного порядка» (Чичерин Б.Н. О народном представительстве. М., 1899. С. 610).

84 В июне 1906 г. Николай говорил А.И. Гучкову, что меры по расширению прав евреев «могут вызвать сильное противодействие» и «повести к громадному всероссийскому погрому» (А.И. Гучков рассказывает… [Публ. С.М. Ляндреса и А.В. Смолина] // Вопросы истории. № 9 – 10. М., 1991. С. 193). Той же точки зрения придерживался и С.Ю. Витте. Беседуя с М.М. Ковалевским уже в качестве опального сановника, он зявил, что последствием упразднения черты оседлости будет «избиение евреев» ([Ковалевский М.М.] Воспоминания М.М. Ковалевского. // История СССР. № 5. М., 1969. С. 94). В конце 1906 г. Совет министров, предлагая царю отменить антиеврейские ограничения, указал на то, что обнародование соответствующего указа, «следует ожидать, вызовет неодобрение и, может быть, даже резкую отповедь со стороны некоторых общественных кругов». Министры полагали, что «возможно ожидать проявлений неудовольствия со стороны самых различных общественных слоев и отдельных лиц, объединяемых общим чувством непримиримой вражды к еврейству» (Особый журнал Совета министров 27 и 31 октября и 1 декабря 1906 г. «О пересмотре постановлений, ограничивающих права евреев». // Особые журналы Совета министров царской России. 1906 г. М., 1982. С. 794). Учтя эти соображения, царь отказался от подписания указа.

85 См. об этом: Куликов С.В. Правительственный либерализм нач. ХХ в. как фактор реформаторского процесса. // Империя и либералы (Мат. межд. конф.). СПб., 2001. С. 84 – 85.

86 Об истории актов 18 февраля 1905 г. см.: Ганелин Р.Ш. Указ. соч. С. 85 – 121. См., также: Ascher A. The Revolution of 1905. Vol. 1 – 2. Stanford, 1988 – 1992; Verner A.M. The Crisis of Russian Autocrasy: Nicholas II and the 1905 Revolution. Princeton, 1990.

87 На заседании Совета министров 3 февраля 1905 г. Николай выступил против «парламентарных форм» (Ганелин Р.Ш. Заседания Совета министров 3 и 11 февраля 1905 г. в записях Э.Ю. Нольде. // Археографический ежегодник за 1989 г. М., 1990. С. 297).

88 В работе, написанной накануне революции 1905 г. и ставшей его завещанием, Б.Н. Чичерин отмечал: «Если бы дело шло о замене неограниченной монархии парламентским правлением, то, конечно, об этом при настоящих условиях не может быть речи. Парламентское правление требует политической опытности, образования, сложившихся партий. Всего этого у нас нет» (Чичерин Б.Н. Россия накануне двадцатого столетия. // Чичерин Б.Н. Философия права. СПб., 1998. С. 611).

89 Подразумевая парламентаризм, Б.Н. Чичерин писал: «При шаткости общественного мнения, при слабо организованных партиях водворение его может вести лишь к беспрерывным колебаниям и к расстройству всего управления. Только крайние партии, не отступающие ни перед чем, могут извлечь из этого выгоды. В видах общественной пользы, при таких условиях, несравненно лучше правление, исходящее от воли монарха, сообразующееся с настроением общества, но не поддающееся минутным его увлечениям, а твердо держащее кормило государства». «На первых порах, - по мнению Б.Н. Чичерина, - в особенности весьма важно сохранение силы монархической власти. Не следует воображать, что с водворением конституционного порядка тотчас должно установиться парламентское правление, в том виде, как оно выработалось в Англии из многовекового исторического процесса. В странах, вновь призываемых к конституционной жизни, монархическая власть остается единственным историческим учреждением, а потому она должна остаться твердым центром, около которого группируются новые элементы. Монархии принадлежит руководящая роль в новой политической жизни» (Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. В 3-х чч. Ч. 3. Политика. М., 1898. С. 242, 370).

90 Вильгельм выступил за то, чтобы «исполнительная власть» находилась бы «в руках самодержавного царя, а не в руках руководящего министра с целым штатом беспомощных сотоварищей», как это наблюдается в парламентарных монархиях (Вильгельм II – Николаю II. 6 февраля 1905 г. // Переписка Вильгельма II с Николаем II… С. 91).

91 «Назойливые писания» газет «о Земском соборе и Учредительном собрании», писал Николай А.Г. Булыгину в мае 1905 г., «совершенно искажают» смысл предначертаний, возвещенных 18 февраля (Письма императора Николая II министру внутренних дел А.Г. Булыгину. 1905 г. [Публ. Б.Т. Мордвинцева] // Российский архив. Т. 1. М., 1991. С. 188).

92 В июле 1905 г., во время обсуждения, под председательством императора, проекта законосовещательной Думы, Н.С. Таганцев заявил, подразумевая введенный мнением новый порядок «относительно издания законов»: «Верховная власть ограничила себя, не допуская представления их на утверждение иначе, как через посредство Государственного совета» (Петергофские совещания о проекте Государственной думы. // Николай II. Материалы для характеристики… С. 171). О предыстории и истории этого акта см.: Ремнев А.В. Проблема «указа и закона» в пореформенной России. // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. 18. Л., 1987.

93 На Особом журнале Совета министров, содержавшем утверждение о том, что манифестом 6 августа 1905 г. «русская жизнь восприняла характерные черты западно-европейского общественного строя», Николай написал 24 августа 1906 г.: «Вполне одобряю» (Особый журнал Совета министров 4 августа 1906 г. «Об ограничении должностных лиц и служащих в государственных учреждениях по вольному найму в праве участвовать в политических партиях и союзах и о преграждении таковым лицам противоправительственной агитации». // Особые журналы Совета министров царской России. 1906 г. М., 1982. С. 146, 147).

94 Ограничение состояло в разрешении Думе возвращать министрам законопроекты, не одобренные большинством нижней палаты. В июле 1905 г., при обсуждении, под председательством императора, проекта учреждения Думы, Н.С. Таганцев утверждал, что «установление обсуждаемого правила составит только развитие» «начала» ограничения самодержавия. Товарищ министра внутренних дел генерал Д.Ф. Трепов согласился, что «предположение о возвращении министрам отклоненных предположений, несомненно, составляет ограничение самодержавия». Главноуправляющий землеустройством и земледелием П.Х. Шванебах также заявил императору, что принятие соответствующего правила «будет ограничением самодержавных ваших прав» (Петергофские совещания о проекте Государственной думы. // Николай II. Материалы для характеристики… С. 171, 173). Оппозиционные государствоведы считали, что «по закону 6 августа Россия получила народное представительство». Даже законосовещательная Дума, «введя в область верховного управления наряду с единодержавием власть, опирающуюся на народное избрание», тем самым «пробила брешь в крепости, еще так недавно казавшейся неприступной» (Предисловие. // Конституционное государство. Сб. статей. СПб., 1905. С. V).