Игорь Лощилов "некрасивая  девочка"

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Викторина По произведениям Л. Н. Толстого. Викторину проводят мальчик и девочка Вася, 30.64kb.
• Скажу сразу, я не девочка, только не подумайте что я мальчик. Я не девочка в том плане,, 167.78kb.
• Страшно добрая сказка, 2741.11kb.
• Цели: обучение умению выполнять сложение и вычитание смешанных чисел, 29.71kb.
• Докладчики: Игорь Закс, 257.84kb.
• Конкурс сказок «Я здоровье берегу, сам себе я помогу!», 27.04kb.
• Бретт Д. "Жила-была девочка, похожая на тебя, 2783.85kb.
• И. Е. Лощилов Николай Заболоцкий: три сюжета, 567.98kb.
• Войтеховского Даниила «Кто лучше?», 6kb.
• О  стихотворении  Н. Заболоцкого "зелёный  луч"  (1958), 198.3kb.

Игорь Лощилов

"НЕКРАСИВАЯ  ДЕВОЧКА"  Н. А. ЗАБОЛОЦКОГО:
ФУНКЦИИ  ЛЕКСИЧЕСКОЙ  ЦИТАТЫ ¹

Стихотворение Н. А. Заболоцкого "Некрасивая девочка" (1955) по иронии судьбы следует признать наиболее востребованным из всего, что написал поэт. Его декламируют на уроках литературы, на классных часах, на вступительных экзаменах в театральном училище; его поют под гитару, переписывают от руки в тетради и девичьи альбомы.

Новую жизнь оно обрело в блогах и форумах русской части Интернета, где текст стихотворения практически ежедневно (иногда несколько раз в день) копируют, воспроизводят и пристрастно обсуждают на страницах сетевых дневников, принадлежащих "пользователям" (юзерам) старшего школьного возраста.

О характере этих дискуссий и о диапазоне оценочных суждений можно составить представление по некоторым характерным репликам ²: "Заболоцкий... Серьезный поэт. Далеко не посредственность". "Меня поражает, как просто Заболоцкий пишет. Троп мало, но впечатляет". "Мое любимое... я его еще с детства помню". "Глупости, но красиво".

В некоторых случаях участники дискуссии обсуждают, оттолкнувшись от стихотворения, и более общие вопросы эстетики и истории культуры: "Это еще с Древней Греции повелось. Если у человека красивая внешность - у него красивая душа и наоборот. Потом Средневековье изменило эту тенденцию, но в эпоху Возрождения снова возник культ внешности. Так и живем, оценивая человека по его внешности, а не душевным качествам, прикрываясь старыми пословицами "Чужая душа - потемки" и др. Плюс ускорение ритма жизни, когда прямо сейчас необходимо понять, можно ли иметь дело с этим человеком. Тут уж не до внутреннего благородства. Все это, конечно, относится к миру взрослых. Вот только дети берут пример именно с них". "Может и есть смысл в этих строках, но сами стихи - фигня. Они написаны на ментальном уровне... Попробуй прочувствовать мелодизм Есенина". (Отметим, что далеко не все стихотворения, рекомендованные программой и учебником, способны провоцировать столь живое и явно "неформальное" обсуждение.)

Однако бóльшая часть дискуссий переводит разговор в другой план: "О! Это про меня! Я в детстве гадким утенком была, а годам к 14-15 вдруг резко похорошела". "Ты непервая с такой сутьбой". "Что-то в этом есть. Но что чертвозьми - очень трогает прямо до глубины". "У меня в детстве была соседская по подъезду девочка, с которой никто не хотел дружить..." "В школе я всегда была тихой спокойной девочкой, к которой относились так себе. Однажды меня достали, но связываться со мной никто не захотел (наверно напугало выражение моего лица). После этого ко мне стали относиться с большим уважением, особенно мальчишки. Именно меня они обходили своими выходками". "Проверяла почту, увидела баннер "Анджелина Джоли - самая красивая". Конец! Нет, ну красивая, конечно, но как так можно говорить - "самая"! Вот живет в Бобруйске Светка Иванова какая-нибудь и для Ваньки Петрова нет никого прекраснее, чем она. А для кого-нибудь, кто прожил со своей женщиной всю жизнь и отметил золотую свадьбу разве Анджелина Джоли самая красивая? Для меня красота как раз таки в несовершенствах. Потому что они выделяют людей из серой массы. Кто-то рыжий, кто-то маленький, у кого-то уши торчат. И нет в этом уродства и даже недостатком это не называется. Красота... своеобразная... Ну по крайней мере я так чувствую".

Размещение "Некрасивой девочки" в сетевом дневнике давно превратилось в своего рода ритуал виртуального "ухаживания": копируя стихотворение, хозяйка дневника отчетливо осознает, что тем самым она провоцирует дискуссию об особенностях своей внешности, в некотором смысле - "напрашивается на комплименты": "Ты что-ли не красива? Ложь! Просто не нашелся человек который тебя оценит и полюбит!". "Мы обе красавицы!!! Ваще-то нас двое!!! И просьба обращаться к обеим!" "Ты?! Даже не могу поверить! Народ! Срочно нужны доказательства! У тебя ведь такие правильные черты лица! Они не могли быть некрасивыми ни в каком возрасте!.. А в том, что часто ценят по внешности, ты права. Может быть еще и поэтому так популярен инэт". Часто развивающийся вслед за подобными репликами виртуальный диалог "закрывается" от посторонних (не-фрэндов), и исследователю рецепции стихотворения на следующий день после начала развития треда остается довольствоваться надписью "Извините, у Вас нет прав читать эту защищенную запись".

Трогательно и возмущение, которое прорывается подчас в тредах: "Как он смел? Как он смел написать такое: "Ни тени зависти, ни умысла худого Ещё не знает это ... существо!" Конечно, сама говорю, что общаться с мужчинами легче, т. к. женщинами часто руководит зависть... Но то, что может сказать Женщина - непозволительно Мужчине!!! Каждая девочка с рождения - принцесса!!! Каждая Женщина - Королева! При чем тут черты лица! Мне не нравится взгляд поэта! Эксперт по красоте нашелся: "Черты лица остры и некрасивы"! Фыр-фыр-фыр!" ³

Возможны здесь и вовсе "неожиданные сближения": заметный всплеск интереса к Заболоцкому вызвал, например, телесериал "Не родись красивой" ("Зайдите в раздел "Стихи" - там я опубликовала стихотворение, написанное Николаем Заболоцким про некрасивую девочку, Катю Пушкарёву"). Возможны и опыты "наивной версификации", навеянные стихотворением: "Ещё два года лишь назад / Я была простой девчонкой / Портрет, которой написал / Сам автор Заболоцкий".

Впервые копья критиков скрестились над "Некрасивой девочкой" еще при жизни поэта, вслед за публикацией первой, несколько отличающейся от привычной нам, редакции стихотворения ⁴. Тонко "слышавший" и с конца 1920-х годов знакомый с поэзий Заболоцкого Д. Е. Максимов, сам писавший стихи, отмеченные влиянием поэтики обэриутов ⁵, отметил в одобрительной рецензии на сборник 1957 г. ⁶ тенденцию к "абстрактно-психологическому, внеисторическому изображению", проявившейся в "Некрасивой девочке" и некоторых других стихотворениях: "Тот секрет поэтического проникновения... которым с таким умением пользовался поэт в стихах о природе, здесь, в стихах о людях, почему-то утерян. Подогретое, но недостаточно согретое морализирование с элементами риторики, - вот впечатление от этих стихотворений". "Если в тридцатые годы, создавая стихи о природе, Н. Заболоцкий следовал за Тютчевым, то теперь он в конечном счете опирается ни некрасовскую традицию." ⁷ А. В. Македонов возражал Максимову: "Точнее было бы связывать ее с той стадией и стороной развития нашей поэзии, которая связана с именами Исаковского и Твардовского. <...> Если уж говорить о "смене традиций" Заболоцкого, то в период "столбцов" он шел от Хлебникова, акмеистов, в частности Нарбута, затем он "перешел" к Тютчеву, Баратынскому, и, наконец, пришел к Некрасову, Исаковскому, Твардовскому, ничуть, впрочем, не отрекаясь от "тютчевского". Конечно, этот перечень традиций весьма приблизителен и неполон, а главное - мало говорит о сути дела, которая состоит в том, что Заболоцкий пришел к... Заболоцкому, очистив себя от того, что мешало ему полностью стать самим собой. <...> "Некрасивая девочка" является удачей Заболоцкого на этом пути, и поэтому читатель так заметил и полюбил это стихотворение. К сожалению, оценка Д. Максимова прямо противоположна" ⁸.

Современный критик дает справедливую оценку этим суждениям: "Говорить о Заболоцком как о продолжателе традиции Исаковского - это все равно, что глубокомысленно заявить, будто Пушкин, преодолев вредное влияние Байрона, вышел наконец на столбовую дорогу, сделавшись учеником Кольцова и Никитина. <...> Выходило, таким образом, что мешали ему стать самим собой сперва Хлебников, потом Тютчев с Баратынским, и только благотворное влияние Исаковского и Твардовского помогло ему очиститься от скверны" ⁹.

Для того чтобы осмыслить и оценить феномен "Некрасивой девочки" полезно вспомнить суждение Лидии Яковлевны Гинзбург о самом характере и специфике поэтических "влияний" в лаборатории поэта, где "авторское "я" спрятано. Оно присутствует только как лирическое сознание, как отношение к миру. Это тоже, очевидно, был способ освобождения от "стародавних культур", от их носителей - всевозможных лирических героев, вообще от обычных форм выражения авторского сознания" ¹⁰. В 1930-е годы принцип "смены масок" был отмечен и недоброжелательными критиками: "А теперь давайте кончать этот веселый маскарад. Зажжем в зале свет. Все лампочки. Давайте сорвем маски, смоем румяна и сурьму. Костюмерная Державина и Хлебникова забрала взятые напрокат наряды; ушли актеры..." ¹¹

Близкая юному читателю - или не замечаемая им в качестве "странности" - ученическая "неуклюжесть" риторики анализируемого стихотворения не могла быть случайной "ошибкой" требовательного к себе и весьма искушенного в версификации поэта: "Мне верить хочется, что сердце не игрушка, / Сломать его едва ли можно вдруг!", "А если это так, то что есть красота..." Складывается впечатление, что Заболоцкий в "Некрасивой девочке" не только создает "портрет" героини, но и портретирует поэтику определенного рода, давно сложившуюся и "исчерпанную" ко времени написания стихотворения. Замысел поэта, как и во времена "Столбцов" с их "якобинским, троцкистским, бешено-антибуржуазным пафосом" ¹², балансирует на тонкой грани между пародией (ироническим перепевом) и пастишем, где смех направлен не только и не столько на текст-источник, сколько на те или иные внетекстовые (идеологические, политические, утопические) реальности.

Опознать источник "перепева" поможет обращение к анализу "лексической цитаты" - случаю, когда редкое или уникальное в поэтическом языке словоупотребление отсылает к целостным художественным мирам. Прежде, чем обратиться к тексту "Некрасивой девочки", приведем два примера из ранней поэзии Заболоцкого.

В мемуарном очерке о Заболоцком Д. Е. Максимов писал: ""Недоносок" Баратынского, уводящий к гомункулу из "Фауста" Гете, и тот же недоносок в спирту, взятый как будто из петровской Кунсткамеры, а рядом - полуиронические "ангел" и "небеса"..." ¹³. У читателя "Столбцов" не было бы никаких оснований вспомнить о Баратынском, если бы в редакции 1929 года в финале стихотворения "Белая ночь" поэт не употребил бы слово недоносок:

Так недоносок или ангел, Открыв молочные глаза, Качается в спиртовой банке И просится на небеса. 14

Несмотря на более "авторитетный" пушкинский прецедент - незавершенное стихотворение "Уродился я, бедный недоносок..." (1828) - в русской поэтической традиции слово недоносок будет со всей однозначностью отсылать к одноименному шедевру Е. А. Баратынского (1835), и именно через это - эстетически рискованное - словоупотребление поэтический мир "Столбцов" для первочитателей обретал важнейший для понимания замысла поэта "фаустианский" фон ¹⁵.

Другой пример позаимствуем в тексте поэмы "Безумный волк", где в начале 3-й части ("Собрание зверей") волки "нового леса" исполняют ритуальную песню от лица покойного юбиляра - Безумца: "Я - Летатель. Я - топор. / Победитель ваших нор". Если слово недоносок в силу принадлежности к "низкой" сфере попадало в "высокую поэзию" лишь в исключительных случаях и потому оказалось способным служить в качестве лексической цитаты - указателя на "текст-источник", слово летатель и вовсе уникально. Однако, что чрезвычайно важно для осуществления механизма "памяти" - не беспрецедентно: оба известных случая относятся к одному и тому же "культурно историческому ареалу" и даже созданы в один год, так что спор о "приоритете" становится почти несущественным. Это стихотворение Елены Гуро "Ветрогон, сумасброд, летатель...", вошедшее в подготовленный автором к печати в 1913 г сборник "Небесные верблюжата" (издан посмертно в 1914 г.) ¹⁶ и заметка Велимира Хлебникова "Образчик словоновшеств в языке", напечатанный в 1913 г. в "Пощечине общественному вкусу": ""Летатель" удобно для общего обозначения, но для суждений о данном полете лучше брать "полетчик"..." ¹⁷

Называя Безумного Волка Летателем, Заболоцкий помещает свою "маленькую трагедию" из жизни почти басенных зверей в контекст той "анархической (в онтологическом смысле) линии раннего русского авангарда, в которой сконцентрировалась сама идея, "протоплазма" авангардного движения" ¹⁸.

Несравненно сложнее для читателя ощутить связь с этой радикально-авангардистской (до само-отрицания) программой в предельно "консервативной" (до подозрений в "конформизме", "дидактизме" и "банальности") эстетике "Некрасивой девочки". Между тем, эта связь существует, и ощутить ее поможет краткий очерк истории, принципов композиции текста и связанного с ними вопроса о лексической цитате и ее функциях.

Приведем стихотворение в первоначальной редакции:

1.	Среди других играющих детей
2.	Она напоминает лягушонка.
3.	Заправлена в трусы худая рубашонка,
4.	Колечки рыжеватые кудрей
5.	Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
6.	Черты лица остры и некрасивы.
7.	Двум мальчуганам, сверстникам её,
8.	Отцы купили по велосипеду.
9.	Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,
10.	Гоняют по двору, забывши про неё,
11.	Она ж за ними бегает по следу.
12.	Чужая радость так же, как своя,
13.	Ее переполняет и смеется
14.	Дурнушка маленькая с ротиком уродца,
15.	Охваченная счастьем бытия.
16.	Ни тени зависти, ни умысла худого
17.	Ещё не знает это существо.
18.	Ей всё на свете так безмерно ново,
19.	Так живо всё, что для иных мертво!
20.	И не хочу я думать, наблюдая,
21.	Что будет день, когда она, рыдая,
22.	Увидит с ужасом, что посреди подруг
23.	Она всего лишь бедная дурнушка!
24.	Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
25.	Сломать его едва ли можно вдруг!
26.	Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
27.	Который в глубине её горит,
28.	Всю боль свою один переболит
29.	И перетопит самый тяжкий камень!
30.	И пусть черты её нехороши
31.	И нечем ей прельстить воображенье, -
32.	Младенческая грация души
33.	Уже сквозит в любом её движенье.
34.	А если это так, то что есть красота
35.	И почему её обожествляют люди?
36.	Сосуд она, в котором пустота,
37.	Или огонь, мерцающий в сосуде?

В соответствии с фундаментальным для композиционного мышления Заболоцкого концентрическим принципом, ассиметричное расположение строк по двум стофоидам (15 и 22) камуфлирует центральную позицию стиха 19 - "Так живо всё, что для иных мертво!" - с ярко выраженным "воскресительным" пафосом, напоминающем об интересе Заболоцкого 1930-х годов к учениям Н. Ф. Федорова и К. Э. Циолковского. На метаязыковом уровне речь идет, как можно предположить, о "воскрешении" некоей давно отжившей свой век поэтики, "поэтической системы".

Ответ на вопрос "Какой, чьей именно?" содержится строках 14 и 23 первоначальной редакции, почти равноудаленных от "воскресительной" 19-й: "Дурнушка маленькая с ротиком уродца" (единственная кардинально измененная автором строка) и "Она всего лишь бедная дурнушка!" У человека, ориентирующегося в поэтическом кругозоре читателя рубежа XIX и XX веков, слово дурнушка прочно связано с двусмысленной поэтической репутацией "чемпиона" дореволюционной "альбомной поэзии" Семена Яковлевича Надсона (1862 - 1987) ¹⁹, на протяжении своей короткой жизни неоднократно возвращавшегося к образу девочки-дурнушки.

Одно из этих основательно забытых за годы советской власти и "других песен" стихотворений ("культурно-исторической паузы", по определению М. Л. Гаспарова) - "Дурнушка" 1883 г. - и является основным "претекстом" "Некрасивой девочки" Заболоцкого:

Бедный ребенок, - она некрасива! То-то и в школе и дома она Так не смела, так всегда молчалива, Так не по-детски тиха и грустна! Зло над тобою судьба подшутила: Острою мыслью и чуткой душой Щедро дурнушку она наделила, - Не наделила одним - красотой... Ах, красота - это страшная сила!.. 20

Можно предположить, что внимание Заболоцкого к финалу надсоновской "Дурнушки" было привлечено репликой героини Фаины Раневской, Маргариты Львовны из фильма Г. Александрова "Весна" ("Мосфильм", 1947): "Красота - это страшная сила!" ²¹ Реплику падающей в обморок домработницы профессора Никитиной из Института Солнца знала и повторяла вся страна, но лишь немногие осознавали ее "цитатный" характер. Именно с финальной строкой стихотворения перекликается знаменитое последнее четверостишие "Некрасивой девочки", способное, как показало время, "жить" и отдельной, самостоятельной жизнью. Строки об "огне, мерцающем в сосуде" встречаются сегодня в Интернете чаще, чем полный текст стихотворения, иногда с курьезной подписью "Омар Хайям": глубокомыслие и дидактизм этих строк в пространстве наивного читательского сознания прочно связалась с расхожим представлением о "восточной мудрости" ²².

Если биография поэта и "надсоновский миф" в общественном сознании продолжают привлекать внимание исследователей по сей день ²³, то предельно простая поэтика, с присущим ей мелодраматизмом, "ходульной" гражданственностью и "лобовой" дидактикой исчерпывающе описана в вступительной статье к изданию в серии "Библиотека поэта" Г. А. Бялого: "Надсон любит афоризмы и сентенции и нередко помещает их в "ударные" места стихотворений: в начало или в конец". "С афористичностью поэзии Надсона как нельзя более гармонирует и его тяготение к аллегориям и абстракциям, которыми насыщен его поэтический словарь: идеал и царство Ваала, свет и мрак, любовь и вражда, лавр и терн, меч и крест, сомнение и вера, раб и пророк - таковы аллегорические абстракции-антитезы, к которым сводит Надсон всё многообразие житейских коллизий и психологических драм своего времени" ²⁴.

"Цитируя" редко употребляемое в "высокой поэзии" слово, Заболоцкий выстраивает достаточно сложную семиологическую конфигурацию. Стихотворение способно вызывать определенный - иногда весьма сильный - душевный резонанс у "наивного" читателя, воспринимающего новое впечатление в "жизненных" и "психологических" контекстах. Совсем иное действие производит "Некрасивая девочка" в воспринимающем аппарате "искушенного" (по известной терминологии Умберто Эко) читателя, к каковым относились, наряду с самим поэтом, и Д. Е. Максимов, и, Н. Л. Степанов, и, например, А. А. Ахматова. Такой читатель помнит о Надсоне и "надсоновщине", о несомненной "исчерпанности" этого поэтического языка, и прочитывает стихотворение в собственно "литературном" (историко-литературном) контексте, и оценивает стихотворение, принимая или не принимая позицию поэта, с почти оскорбительной для ценителей раннего Заболоцкого назидательностью воспроизводящего (и "портретирующего") в 1955 году поэтику полузабытого Надсона, в ее "блеске и нищете".

В одном из самых ранних сохранившихся писем к уржумскому другу М. И. Касьянову Заболоцкий упоминает Надсона и приводит опыт стихосложения "под Надсона" (в написанной ямбом "Некрасивой девочке" поэт отказывается от внешнего воспроизведения формы стиха, воспроизводя "квинтэссенцию" поэтики на глубинных уровнях) ²⁵: "Бессмысленно плакать и жаловаться - быть Надсонами современности, но как-то сами собой выливаются черные строки:

В похоронном свисте революций Видишь ты кровавые персты? Мысли стонут, песни бьются - Слышишь ты? Это мы - устав от созерцанья, От логически-невыполненных дел, В мир бросаем песни без названья Скорбью отягчающий размер. Отнял мир у нас каждое желанье, Каждый плач и ненависть и вздох, И лица родимого страданье Топчет грязь подбитых каблуков. Как далек восход зари последней! Как пустыня тяжкая щемит! И стоим - оплеванные тени, Подневольные времен гробовщики!

Проклятая, да, проклятая жизнь! Я запутался в ее серых, тягучих нитях, как в тенетах, и где выход? Толстой и Ницше одинаково чужды мне, но божественный Гёте матовым куполом скрывает от меня небо, и я не вижу через него Бога" ²⁶. Письмо датировано днем четвертой годовщины революции - 7 ноября 1921 г. Через 34 года Заболоцкий с полной ответственностью возвращается к замыслу стать "Надсоном" претерпевшей изменения современности, заполнить некоторую "культурную нишу", наметившуюся на самых ранних этапах "оттепели", одним из "знаков" которой стали два выпуска "Литературной Москвы".

Следует помнить, что ко времени создания стихотворения круг "помнящих Надсона" и способных опознать "источник" был достаточно узок - по причинам, связанным с драматическими коллизиями истории и культуры середины XX столетия, невольным участником и жертвой которых оказался поэт. В этом, вероятно, одна из причин замены строки 14 на более "нейтральный" вариант ("И девочка ликует и смеётся"): "наивный" читатель, воспитанный на образцах идеологизированной "пропагандистской" поэтической продукции, все равно не вспомнит "Дурнушку" Надсона, для "искушенного" же достаточно одного употребления-намека ²⁷.

Глубокое понимание неразрешимого конфликта - и обоюдной правоты - "наивного" и "искушенного" читателя в XX столетии - результат глубоко трагического личного опыта поэта: за ним скрывается конфликт "этического" и "эстетического". В одном из лагерных писем к жене Заболоцкий писал: "Kак это ни странно, но после того как мы расстались, я почти не встречал людей, серьезно интересующихся литературой. Приходится признать, что литературный мир - это только маленький остров - в океане равнодушных к искусству людей" ²⁸. Но именно эти люди испытывают острую потребность в слове поэта.

Мандельштам писал в "Шуме времени" (1925): "Не смейтесь над надсоновщиной - это загадка русской культуры и в сущности непонятый ее звук, потому что мы-то не понимаем и не слышим, как понимали и слышали они. Кто он такой - этот деревянный монах с невыразительными чертами вечного юноши - этот вдохновенный истукан учащейся молодежи, именно учащейся молодежи, то есть избранного народа неких десятилетий, этот пророк гимназических вечеров? Сколько раз, уже зная, что Надсон плох, я все же перечитывал его книгу и старался услышать ее звук, как слышало поколенье, отбросив поэтическое высокомерие настоящего и обиду за невежество этого юноши в прошлом" ²⁹

Перифразируя название известной экранизации чеховской "Дуэли" - "Плохой хороший человек", - можно сказать, кажется, что Заболоцкому в 1955 году удалось написать хорошее (почти идеально хорошее) "плохое стихотворение" - в том смысле, в каком безнадежно плохи все стихи Надсона и с избытком заполнившего впоследствии его "вакантное место" в советской культуре Эдуарда Асадова, который в 1940-е - 1950-е годы еще не стал кумиром "поэтически настроенных" красивых и некрасивых девочек старшего школьного возраста, а трудился на ниве "военно-патриотической" поэзии. В более широком контексте эффект "Некрасивой девочки" близок к эффекту "кэмпа" как его понимает В. Ф. Марков: "в кэмпе налицо нечто, возбуждающее одобрение и, одновременно, неодобрение. Мы ощущаем нарушение вкуса, но это "нравится"" ³⁰. Эстетическая природа "кэмпа" и "китча" снова возвращают нас в контекст советских 1920-х - 1930-х годов - колыбели поэтической мысли Заболоцкого: один из героев романа Константина Вагинова, собиратель и "ценитель" безвкусицы во всех ее многообразных проявлениях, Костя Ротиков, говорит: "Меня с детства поражала безвкусица. Я уверен, что она имеет свои законы, свой стиль" ³¹.


ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Сокращенная версия настоящей статьи была опубликована: Лощилов И. Е. "Некрасивая девочка" Н. А. Заболоцкого: функция лексической цитаты // Русский язык в школе, 2008, № 3. М.: ООО "Наш язык". 112 с. С. 46-51. К сожалению, в этой публикации допущена ошибка, ответственность за которую полностью лежит на ее авторе: на с. 50 говорится, что стихотворение "В похоронном свисте революций..." написано анапестом, в то время как на самом деле оно написано хореем (преимущественно пятистопным). Пользуясь случаем, автор исправляет оплошность и приносит извинения читателям "бумажной" версии...

² Орфография и пунктуация в некоторых случаях приведены автором статьи в соответствие с нормой. Адреса и никнеймы ("псевдонмы" юзеров) не приводятся по этическим соображениям.

³ Ср. реакцию Ахматовой на подборки стихотворений Заболоцкого в передаче Л. К. Чуковской: "Бешеная речь Анны Андреевны против "Старой актрисы" Заболоцкого. Она вычитала в этом стихотворении нечто такое, чего, на мой взгляд, там и в помине нет. - Над кем он смеется? Над старухой, у которой известь в мозгу? Над болезнью? Он убежден, что женщин нельзя подпускать к искусству - вот в чем идея! Да, да, там написано черным по белому, что женщин нельзя подпускать к искусству! Не спорьте! И какие натяжки: у девяностолетней старухи - десятилетняя племянница. Когда поэт высказывает ложную мысль - он неизбежно провирается в изображении быта. - Она не давала отвечать, она была в бешенстве. Другого слова я не подберу". (Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой: В 3-х томах.Т. 1: 1938-1941. Т. 2: 1952-1962 гг. - М.: Согласие, 1997. - С. 242).

⁴ Заболоцкий Н. А. ["Ходоки", "Уступи мне, скворец, уголок...", "Некрасивая девочка", "Осенние пейзажи", "Журавли", "Лебедь в зоопарке"] // Литературная Москва: Литературно-художественный сборник московских писателей. [1]. - М.: ГИХЛ, 1956. - С. 442-448. Первые отклики см.: Марченко А. М. Взыскательный мастер // Литературная газета, 1956, № 112 (3613), четверг 20 сентября. - С. 3. Эльяшевич А. П. Поэзия и реализм // Звезда, 1956, № 8. - С. 168.

⁵ См.: Максимов Д. Стихи. Сост. и вст. ст. К. М. Азадовского, подготовка текстов Д. М. Поцепни. - СПб: Языковой центр СПбГУ, 1994.

⁶ Заболоцкий Н. А. Стихотворения. - М.: Гослитиздат, 1957.

⁷ Максимов Д. О старом и новом в поэзии Николая Заболоцкого // Звезда, 1958, № 2. - С. 230-232.

⁸ Македонов А. О старом и новом в поэзии Николая Заболоцкого // Литература и жизнь, 1958, № 37, 2 июля. - С. 2.

⁹ Сарнов Б. Бремя таланта: Портреты и памфлеты. - М.: Советский писатель, 1987. - С. 176-256.

¹⁰ Гинзбург Л. Я. Заболоцкий двадцатых годов // Воспоминания о Заболоцком. Изд. 2-е, дополненное. Сост. Е. В. Заболоцкая, А. В. Македонов и Н. Н. Заболоцкий. - М.: Советский писатель, 1984. - С. 156. Современную разработку тезиса Л. Я. Гинзбург см.: Шром Н. И. Чужое слово в антиавторском дискурсе: Пушкин и Заболоцкий // Пушкинский сборник: К 200-летию со дня рождения А. С. Пушкина. - Вильнюс, 1999. - С. 128-138.

¹¹ Тарасенков А. Графоманское косноязычие // Знамя, 1935, № 1. - С. 196.

¹² Шубинский В. Золотой век. - М.: Наука, 2007 (Серия "Русский Гулливер"). - С. 86.

¹³ Максимов Д. Е. Заболоцкий (Об одной давней встрече) // Воспоминания о Заболоцком. - М., 1984. - С. 123.

¹⁴ Заболоцкий Н. А. Собрание сочинений в 3-х т. Т. 1: Столбцы и поэмы 1926 - 1933. Стихотворения 1932 - 1958. Стихотворения разных лет. Проза. Сост. Е. В. Заболоцкой, Н. Н. Заболоцкого, предисл. Н. Л. Степанова, примеч. Е. В. Заболоцкой, Л. Шубина. - М.: Художественная литература, 1983. - С. 343.

¹⁵ См. о стихотворении Баратынского: Мазур Н. Н. "Недоносок" Баратынского // Поэтика. История литературы. Лингвистика. Сборник к 70-летию Вячеслава Всеволодовича Иванова. - М.: Московский государственный ун-т им. М. В. Ломоносова; Институт славяноведения РАН, University of California, Los Angeles, 1999. - С. 140-168. Бочаров С. Г. Парадокс "бессмысленной вечности": От "Недоноска" к "Идиоту" // Петербургский сборник. Вып. 3: Парадоксы русской литературы. - СПб: ИНАПРЕС, 2001. С. 193-218. Н. Н. Мазур (вслед за В. Б. Томашевским) называет также среди возможных источников стихотворения сонет французского поэта Жана Эно (Jean Dehenault) "La Mere а l'Avorton": "Смутное смешение бытия и небытия, / Жалкий выкидыш, неразвившееся дитя, / Отвегнутое бытием и небытием" (с. 166).

¹⁶ Гуро Е. Г. Небесные верблюжата: Избранное. - СПб: Лимбус-Пресс, 2001. - С. 46-47.

¹⁷ Хлебников В. Собр. соч.: В 6-и томах. Т. 6. Кн. 2: Статьи (Наброски). Ученые труды. Воззвания. Открытые письма. Выступления (1904 - 1922). - М.: ИМЛИ РАН, 2005. - С. 28.

¹⁸ Гурьянова Н. Толстой и Ницше в "творчестве духа" Елены Гуро // Europa Orientalis, 1994. - Vol. 13, № 1. - P. 76.

¹⁹ "В альбомных стихах ощущается влияние как модной, так и программной поэзии. Часто цитируются Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Фет, Тютчев, Полонский, Апухтин, Бальмонт и особенно Надсон. Много строк из популярных фортепианных романсов. Альбом гимназисток не был лишен и прозы: ее можно определить как экзальтированные стихотворения в прозе с сентиментальной лексикой гимназисток, характерными гимназическими прозвищами: "Голубка моя Серка, в те часы когда я с тобой говорила, когда мои мысли и стремления находили отзвук и сочувствие в твоей душе, я была бесконечно счастлива; Голубка моя Серуха! В те часы когда мы с тобой говели..." (РО РНБ, 694-1-19. Гимназический альбом М. М. Серовой). Юрьевские гимназистки начала века даже имели для альбома специальное гусиное перо, хотя в ходу были уже металлические перья и резервуарные ручки (некая ориентация на старину - всегда более благородную)" (Головин В. В., Лурье В. Ф. Девичий альбом XX века // Русский школьный фольклор: От "вызываний" Пиковой дамы до семейных рассказов. Сост. А. Ф. Белоусов. - М.: Научно-издательский центр "Ладомир", ООО "Издательство АСТ-ЛТД", 1998. - С. 270.) Ясно, что "сетевые дневники" старшеклассников представляют собой современный аналог альбомов такого рода.

²⁰ Надсон С. Я. Полное собрание стихотворений. Вступ. ст. Г. А. Бялого, подгот. текста и примечания Ф. И. Шушковской. (Библиотека поэта. Большая серия. 2-е изд.). - М.-Л.: Советский писатель, 1962. - С. 222-223. Другие стихотворения, варьирующие образ девочки-дурнушки см. там же: "Дурнушка" ("Что сталось с голубкой моей дорогой...", 1884. С. 361), "Робко притаившись где-нибудь с игрушкой..." (1884. С. 367), "Дурнушка! Бедная, как много унижений" (1885. С. 278), "Дурнушка" ("Дурнушка! С первых лет над нею...", 1885. С. 281-282), "В кругу твоих подруг одна ты не смеялась..." (1885. С. 285). В стихах Надсона о "некрасивых девочках" возможны, например, такие строки: "Робко притаившись где-нибудь с игрушкой, / Или в сад забившись с книжкою в руках, / Ты растешь неловкой, смуглою дурнушкой, / Дикой, словно зайчик, дома - как в гостях". Трудно удержаться от соблазна перевести на распространенный в Сети "албанский язык": "как зайчег".

²¹ См. о фильме "Весна": Добренко Е. Политэкономия соцреализма. - М.: Новое литературное обозрение, 2007. - С. 553-564.

²² Несмотря на несоответствие форме рубаи, ассоциация строк Заболоцкого с Хайямом имеет свои "резоны". В предисловии к "библиотекапоэтовскому" изданию о рубаи Хайяма говорится: "Кочевание их из дивана в диван и многовариантность - лучшие свидетельства широкой распространенности их, сопряженной с множественностью переписок и устных передач" (Омар Хайям. Рубаи. Вступ. ст. З. Н. Ворожейкиной и А. Ш. Шахвердова. - Л.: Советский писатель. Ленинградское отделение, 1986 (Библиотека поэта. Большая серия). - С. 38). В четверостишиях 83-90 из 101 рубаи, составивших поэму английского литератора Эдварда Фитцджеральда (1809 - 1883) "Рубайят Омара Хайяма" (1859) развертывается метафора "человек - сосуд, слепленный творцом-гончаром" (перевод О. Румера. С. 250-252). Уместно вспомнить и работе Заболоцкого над переводами восточной поэзии. Частично проявленный в стихотворении словесный ряд побрякушка - игрушка - лягушка [лягушонок] отсылает также к стихотворению Сергей Есенина "Быть поэтом - это значит тоже..." (1925) из цикла "Персидские мотивы", и в этой отсылке, возможно, содержится в зашифрованном, но понятном для "посвященных" виде намек на мотив "репрессии поэта". Известно, что Есенину - особенно на ранних этапах поэтического развития - была не чужда "надсоновская" нота. Неслучайна, по-видимому, и "худая рубашонка", в которую Заболоцкий "одевает" свою героиню: она также на уровне смутной ассоциации связана с "репрессивным" сюжетом благодаря тексту широко известной песни "По диким степям Забайкалья", написанному И. К. Кондратьевам (1849 - 1904) (см. о нем: Рейтблат А. И. Кондратьев Иван Кузьмич // Русские писатели. 1800 - 1917: Биографический словарь. Гл. ред. П. А. Николаев. Т. 3: К - М. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1994. - С. 48 - 50). В песне есть строки: "На нем рубашонка худая / Со множеством разных заплат <...> Бежал из тюрьмы темной ночью, / В тюрьме он за правду страдал..."

²³ См., например: Рейтблат А. И. Буренин и Надсон: как конструируется миф // Новое литературное обозрение, № 75 (2005). - С. 154-166. Весслинг Р. Смерть Надсона как гибель Пушкина: образцовая травма и канонизация поэта "больного поколения" // Новое литературное обозрение. - № 75 (2005). - С. 122-153.

²⁴ Бялый Г. А. С. Я. Надсон // Надсон С. Я. Полное собрание стихотворений. (Библиотека поэта. Большая серия. 2-е изд.) - М.-Л.: Советский писатель, 1962. - С. 32, 34.

²⁵ Уместно вспомнить, что с искаженными цитатами из надсоновских и некрасовских трехсложников на устах появляется в сцене у колодца из "Вишневого сада" подвыпивший Прохожий, сразу вслед за знаменитым "звуком лопнувшей струны".

²⁶ Заболоцкий Н. А. "Огонь, мерцающий в сосуде...": Стихотворения и поэмы. Переводы. Письма и статьи. Жизнеописание. Воспоминания современников. Анализ творчества. Сост., Жизнеописание, примечания Н.Н. Заболоцкого. - М.: Педагогика-Пресс, 1995. - С. 45-46.

²⁷ Вторая причина состоит в несомненной связи дурнушки "с ротиком уродца" и некоторых шокирующих образов и отдельных строк из ранней поэзии Заболоцкого - связи, напоминать о которой поэт после возвращения из лагеря последовательно избегал: "уроды словно истуканы..." ("На рынке"), "с цыплячьим знаком на груди / росток болезненного тела..." ("Фокстрот"), "Кричи, маклак, свисти уродом..." ("Обводный канал"), "Уродцы эти - / только вымысел и бред..." ("Меркнут знаки Зодиака"). См.: Руссова С. Н. "Антиэстетизм" Заболоцкого // Поэзия русского и украинского авангарда: История, поэтика, традиции (1910-1990 гг.). Сборник докладов научной конфернции 15-20 октября 1990 года. - Херсон, 1991. - С. 56-64.

²⁸ "Чудо нашего соединения" (Арест и освобождение Н. А. Заболоцкого в воспоминаниях и письмах) // "Странная" поэзия и "странная" проза: Филологический сборник, посвященный 100-летию со дня рождения Н. А. Заболоцкого. Новейшие исследования русской культуры. Вып. 3. Е. А. Яблоков, И. Е. Лощилов. - М.: Пятая страна, 2003. - С.15. Еще один характерный пример переосмысления привычно презрительного отношения к Надсону поэта, прошедшего лагеря и тюрьмы - стихотворение Бориса Чичибабина "За Надсона", автор которого обращается к античным Музам: "Заступитесь за Надсона, девять крылатых сестричек, / подтвердите в веках, что он был настоящий поэт. <...>Я люблю его стих и с судом знатоков не согласен. / Заступись за него, галилейская девочка-Мать" (Чичибабин Б. А. Колокол: Стихи. - М.: Известия, 1989. - С. 259).

²⁹ Мандельштам О.М. Собрание сочинений: В 4-х томах. Т. 2: Стихи и проза 1921-1929. - М.: Арт-Бизнес-Центр, 1993. - С. 357. В "Шуме времени" есть и еще одна перекличка с текстом "Некрасивой девочки". Мандельштам описывает поэтику Владимира Васильевича Гиппиуса (1876 - 1941): "В. В. любил стихи, в которых энергично и счастливо рифмовались пламень - камень, любовь - кровь, плоть - Господь. Словарем его бессознательно управляли два слова: "бытие" и "пламень". Если бы дать ему пестовать всю российскую речь, думаю не шутя, неосторожно обращаясь, он сжег бы, загубил весь русский словарь во славу "бытия" и "пламени"". (С. 391.) И "бытие", и "пламень" присутствуют в стихотворении Заболоцкого в сильных "рифменных" позициях. Уместно вспомнить, что один из шедевров поэзии Мандельштама 1930-х годов, стихотворение "За гремучую доблесть грядущих веков..." (1931) в "домашнем" обиходе автор называл "Надсоном", "надсоновским" стихотворением.

³⁰ Марков В.Ф. Можно ли получать удовольствие от плохих стихов, или О русском "Чучеле совы" // Марков В. Ф. О свободе в поэзии: Статьи, эссе, разное. - СПб: Издательство Чернышева, 1994. - С. 280.

³¹ Вагинов К. К. Козлиная песнь: Романы. - М.: Современник, 1991. - С. 88.