Geum.ru

С днём защитника Отечества

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4

В конце октября Рамиль успешно сдал выпускные экзамены и получил на погоны лычки младшего сержанта. А уже через несколько дней вместе с друзьями по учебному подразделению вылетел самолётом из туркменского города Мары в столицу ДРА (название Республики Афганистан тогда ещё предварялось словом «Демократическая», переименование произошло примерно к зиме 1986 года. — Г.С.). Кабул, а потом — в афганский город Шинданд. Здесь было организовано что-то вроде пересыльного пункта, откуда прибывавших ребят раскидывали по всему району, а то и по всей провинции Герат. Сизова направили в Старый Шинданд, где стоял зенитно-ракетный дивизион в окружении ремонтного и разведывательного батальонов, дивизионного госпиталя. Служба, полная лишений и опасностей, началась с первого дня.

— Батареей, в которую я попал, командовали майор Еланский и его заместитель старший лейтенант Писарев, — рассказывает Сизов. — Батарейные «зэушки» периодически выезжали на сопровождение колонн, шедших по Герату в Кабул, в соседние провинции. Самолётов-вертолётов у моджахедов, естественно, не было, точнее, я их не видел. Но слышал, что раньше какие-то небесные «этажерки» залетали из Пакистана. А во время моей службы зенитчики использовались в колоннах наравне с пулемётчиками или артиллеристами. С той разницей, что из ЗУ зачастую было удобнее палить по верхушкам скал, которые были настолько высоки, что скрывались за облаками. Не воздушная цель, конечно, но близко к тому. У наших орудий необычайно высоки скорострельность и меткость при стрельбе вверх, а их убойная сила такова, что раненых после обстрела из ЗУ собирать не приходится: снаряд при попадании просто разрывает человека на части. Поэтому духи жутко боялись наших самоходных установок — «Шилок» и других. Я слышал, что они даже не всегда отваживались нападать на колонны, сопровождаемые зенитчиками. Тем не менее не раз и не два напарывались мы на засады, устроенные по обычному сценарию: из «зелёной зоны» духи подбивали гранатомётом головную машину, а потом обрушивались ураганным огнём как из «зелёнки», так и с расположенных с другой стороны дороги скал, в которых устраивались пулемётные гнёзда. Тогда в разговор вступали «зэушки», способные одной очередью — при попадании, разумеется, — превратить такое гнездо в месиво из мяса, тряпья и железа. Я не кровожадный, но всякое вспоминается...

Кстати говоря, лицом к лицу — автоматным выстрелом или штык-ножом — мне ни одного моджахеда прикончить не удалось. Не было такой ситуации, мы же не десантники. Но внутренне, честно сказать, знал, что, если придётся, рука не дрогнет. А сколько бандитов, сидевших в горах, моя установка замесила, одному Аллаху известно.

Впрочем, имелось у нас и более «мирное» боевое задание: солдаты батарей дивизиона поочерёдно охраняли Шиндандский аэродром, четвёртый, кажется, по величине после Кабульского, Баграмского и Джелалабадского. «Мирность», правда, была довольно относительной, поскольку регулярно случались обстрелы этого аэродрома реактивными снарядами из той же «зелёной зоны», окружавшей подступы к городу. Такой налёт толком не отразишь, поскольку, во-первых, неизвестно, откуда именно бьют, а во-вторых, многие пусковые установки ставились духами загодя и срабатывали в нужный момент, когда рядом с ними уже никого не было. Осколками секло всё вокруг, тем, кого не накрыло первым залпом, оставалось одно — отсиживаться в укрытиях. А ещё наши машины два раза сопровождали колонны грузовиков, отправлявшихся за запчастями и продуктами в Кушку. Это было приятно — после долгих месяцев боёв хоть часок походить по безопасной советской земле. Оба раза, проезжая афганскими дорогами в сторону Кушки, я встречал своего земляка Фагиля Галимзянова из соседнего села Тулбаево, — он нёс службу на танке у выносного поста возле трассы. Несколько минут разговора благодатным дождём на душу проливались... В дивизионе ведь не было ни одного парня из Татарстана. Вернее, был казанец Сергей Романов, но тот начал служить намного раньше меня и, когда я приехал, уже собирался на «дембель»...

Сам Сизов был уволен в запас 30 апреля 1985 года и через Кабул, Теджен, Ташкент, Москву прибыл в Казань. Отсюда, восстановившись в институте, отправился на малую родину — повидать отца и мать. По дороге с удивлением узнал, что, пока он служил, его родное село передали из Мензелинского района «на баланс» Тукаевского. Осенью Рамиль пошёл на второй курс КСХИ. Пока учился, его, как «афганца», постоянно включали в состав оперативного комсомольского отряда дружинников (ОКОД), следившего за порядком в Ометьево. На последних курсах Сизов и вовсе стал внештатным сотрудником ОБХСС: ездил вместе с новыми друзьями-оперативниками проверять рынки, ловил спекулянтов по всему Приволжскому району Казани. Со временем почувствовал, что без милицейской работы уже жить не может. Таким образом, после выпуска выяснилось, что сельское хозяйство республики лишилось инженера-механизатора, зато Приволжский РОВД приобрёл дельного оперуполномоченного, уже узнавшего — и в теории, и на практике — деятельность ОБХСС. Рамиль Сизов, пройдя все ступени служебной лестницы, ныне подполковник, работает заместителем начальника отдела Центра по борьбе с правонарушениями в сфере потребительского рынка и исполнению административного законодательства, курирует вопросы оборота алкогольной продукции.

И ещё. В прошлом году у Рамиля Александровича умерла горячо любимая супруга Эльмира, с которой он счастливо прожил более 15 лет. Теперь офицер сам воспитывает двоих детей. Маленькая Ильвина неплохо учится в третьем классе 19-й гимназии, там же, в восьмом классе, постигает науки её брат Радик, будущий продолжатель героической династии Сизовых. А к милицейской должности их отца прибавилась ещё одна, может быть, более важная, — должность отца-одиночки.

Герман САЛИМЗЯНОВ.


Протокол о содержании

Криминальное чтиво

Неподражаемая Рут

За свои детективы эта женщина получила от английской королевы титул пэра и была включена в Палату лордов.

О биографии писательницы Рут Ренделл известно сравнительно немного. Общаться с журналистами метресса не любит, а когда читающая публика стала буквально требовать, чтобы женщина рассказала о себе, Рут отделалась тем, что выпустила в свет «Книгу воспоминаний». В этой книге, увы, информации кот наплакал, в основном это — воспоминания об эмоциональных переживаниях на разных стадиях взросления беллетристки. Тем не менее кое-какие факты можно выудить и оттуда. Итак…

Рут (её девичья фамилия — Грейзманн) родилась в Лондоне 17 февраля 1930 года в семье предпринимателя средней руки. Училась в средней школе Лафтон в Эссексе, а сразу по её окончании в 1948 году устроилась на должность репортёра в газетку крошечного городка Восточный Эссекс. В 1950 году Рут вышла замуж за художника Дональда Ренделла, но быстро развелась с ним. В 1952 году — стала младшим редактором в той же газете. Покинула редакцию в 1960-м, видимо, для того, чтобы заняться писательской деятельностью. Во всяком случае, в 1964-м было издано её первое детективное произведение «Из Дуна — со смертью». Несколько забегая вперёд, скажем, что в 1977 году Рут, проявив завидное постоянство, снова вышла замуж за Дональда Ренделла.

Впрочем, постоянство — отличительная черта Рут Ренделл, в отличие от подавляющего большинства её коллег. Герои, появившиеся в первой книге начинающей писательницы — полицейский сыщик Реджинальд Вексворд и его помощник Майк Берден — становятся единственными главными персонажами 19-ти её произведений, написанных за добрую четверть века. Действие многих романов происходит в вымышленном торговом городке Кингсмаркхем. После выхода двух-трёх книг этой обширной серии в прессе Ренделл называют британским Сименоном. И впрямь — одни черты инспектора Мегрэ легко обнаруживаются у инспектора Вексворда, другие — у Бердена. Но оба они — суровы, неудовлетворены современным миром, привыкли действовать традиционными полицейскими методами. «Способность персонажей выстраивать нормальные отношения, находить равновесие между дружеской привязанностью и непростыми служебными ситуациями позволяет им противостоять напору ненависти и отчуждения, в атмосфере которых разворачиваются события», — писала критик Джейн С. Бейкерман в журнале «Детектив на диване».

Ренделл раскрывает характеры своих героев постепенно. Читатель видит, как изменяется пуританин Берден, потеряв жену и едва не загубив карьеру в романе «Хватит смертей», как он становится терпимее к человеческим слабостям. Вексворд же стареет, а в романе «Произошло убийство» с ним вообще случается удар. В следующем произведении «Кто-то лжёт, а кто-то умирает», события которого разворачиваются вокруг рок-фестиваля, Вексворд возвращается к своим обязанностям, и его способность понять молодых и принять их ценности помогает ему в раскрытии дела. В «Жизни во сне» личная драма дочери Сильвии заставляет Вексворда вникнуть в проблемы отношения полов и в идеи феминизма…

Отдельно стоит остановиться на сюжетах, которые уж точно подсказываются Рут вовсе не жизнью, а лишь её неистощимой фантазией. В жизни такого вроде бы быть не может, хотя никакого мистицизма неподражаемая беллетристка не допускает. В романе «Вижу демона» студент-психолог затевает игру с детьми и нечаянно провоцирует на жуткое преступление маньяка-убийцу, оказавшегося поблизости. Тот совершает его, полагая (мозги-то набекрень!), что демоном-маньяком является как раз студент… В «Каменном приговоре» домохозяйка, страдающая расстройством психики, вынуждена убивать, чтобы сохранить эту тайну. События, приводящие к массовым убийствам, кажутся чересчур неправдоподобными: мало-помалу благонамеренные люди будто бы сами приближают собственную гибель. «Дерево рук» — мрачная история о молодой женщине, чей маленький сын внезапно умирает от смертельной болезни. Чтобы возместить эту потерю, сумасшедшая бабушка крадёт другого ребенка того же возраста и предлагает его скорбящей матери в качестве замены. После ряда взаимопереплетающихся интриг и совпадений роман заканчивается жутковатым хэппи-эндом: женщина соглашается на замену и принимает одного мальчика вместо другого. Но принимает только после того, как убеждает себя: «Я больше ничего не могу сделать, если я теперь откажусь от него, всё запутается еще хуже, этот ребёнок мне практически навязан судьбой»...

К концу 80-х Ренделл всё ещё публиковала романы о Вексворде, однако многих читателей и критиков уже куда больше интересовали её психологические детективы. И писательница начинает использовать своё мастерство рассказчика, чтобы привнести в каждое произведение более глубокую, волнующую и пугающую тайну, чем того требуют законы жанра, — тайну человеческого существа. «Вашингтон пост бук уорлд» так отозвался о её девятнадцатом психологическом триллере «Разговоры с чужаками»: «Потрясающе! Читая это, поминутно восклицаешь: не может быть! Ловишь себя на этих словах каждый раз, когда автор придумывает новый ход — непредвиденный, но совершенно закономерный для этой истории». Судите сами. В этом детективе молодой человек, от которого только что сбежала жена, возвращаясь домой, случайно видит, как мальчик вкладывает листок бумаги в руку статуи в парке. Когда пацанёнок уходит, он достаёт записку, переписывает увиденное там зашифрованное послание и возвращает бумагу на место. Поскольку разгадывать шифры — его хобби, парень тут же начинает расшифровку и после длительных усилий разгадывает код. Похоже, что перед ним — секретная записка для агента разведывательной сети. Однако этими шифровками обмениваются не настоящие разведчики, а группа детей, играющих в шпионов! Ребятишки разделились на два «шпионских кольца», и каждое старается подсадить «наседку» в «кольцо» соперников, разузнать их «тайны» (например, проникнуть в квартиру одного из «врагов» и стащить там какую-нибудь книжку). Не зная этого, герой решает использовать знание шифра в своих целях. Он всовывает в статую шифровку, приказывающую одному из «агентов» ликвидировать человека, с которым ушла его супруга. И, таким образом, сам того не желая, запускает в действие целый ряд событий в детской группе, конечным результатом которых становится смерть любовника жены. Эта чистая случайность прочитывается им как успешный результат авантюры…

Тогда же Ренделл к двум освоенным ею типам романа добавила новый, для которого использовала псевдоним Барбара Вайн. Как она сама объяснила, ей захотелось, чтобы её голос «стал тише и спокойнее, проникновеннее и непосредственнее». От первого романа, подписанного именем Вайн, «Глаз, привыкший к темноте», до одиннадцатого — «Кровавый доктор», Ренделл рисует мир, где преступления порождают каких-то психологических уродов. Причём это отнюдь не преступники, а их жертвы, вольные и невольные. Взять хотя бы роман «Птичка тари». Тари — единственная птичка, которая может безбоязненно находиться в пасти крокодила: она чистит ему зубы. Вот так и героиня романа шестнадцатилетняя Лиза спокойно живёт вместе со своей матерью, убившей троих человек. Девушка никогда не ходила в школу, практически не выходила из уединённой сторожки и в своей жизни видела не больше десятка человек, а говорила — с куда меньшим количеством. Тем не менее она не дикарка: образования, которое дома давала ей мать, оказалось достаточно. В результате Лиза знает много о книгах и ничего — о жизни. В детективе имеется всё необходимое для жанра: убийца, трупы, полиция, воздаяние. Но главное — в том, как в течение нескольких месяцев Лиза-Шахерезада рассказывает возлюбленному историю своей жизни, настолько не богатой событиями, что каждая деталь в ней преисполнена великого смысла. Героиня-рассказчица обрисована в романе довольно слабо, возможно, чтобы подчеркнуть яркость и неоднозначность той, о которой идёт рассказ, — её матери-убийцы. Ей и только ей можно симпатизировать: у неё есть цель и есть воля, раздираемая страстями, она может решиться на то, на что уже давно не решаются все остальные. Лиза же — бледная копия, не способная ни на что.

Многие свои книги Рут превратила в сценарии, но снятые по ним фильмы не особенно удались из-за сложности постановок: то, что на бумаге легко читается, не всегда хорошо превращается в криминальный кинотриллер. То динамики оказывается недостаточно, то крови маловато, то погонь и перестрелок вовсе нет. Однако, по мотивам романов о Вексворде и Бердене ещё в начале 80-х был снят популярный английский телесериал. Потом, в 1995 году, Клод Шаброль великолепно экранизировал «Каменный приговор», назвав фильм «Церемония», а в 1997 году Педро Альмодовар снял неплохую картину по душещипательному роману «Живая плоть».

Разумеется, за время своей творческой деятельности Ренделл досталась масса английских и американских наград в области детективного жанра. Среди них: призы «Серебряный-I» и «Алмазный-I», «Золотой кинжал-II», Большой приз Ассоциации детективных писателей, три премии Эдгара Аллана По, премия «Мастер жанра», Гран-при Ассоциации американских авторов криминальных триллеров. А в 1997-м Ренделл получила титул пэра и теперь добросовестно заседает в Палате лордов, практически покончив с писательской деятельностью…


Мнение

«Самая читаемая в мире из ныне живущих писательниц детективных романов, Ренделл, тем не менее, удовлетворяет не всякий вкус. Её не ценят фанаты Агаты Кристи, мастера развязывать узелки и решать загадки. Её чтут любители тревоги, неуловимо скопившейся в атмосфере, знатоки незапланированных предательств, смертельных оплошностей, маленьких обманов, ведущих к катастрофе. Её экранизируют те, кто способен почувствовать убийственную, вытягивающую все жилы неизбежность конца и роковое предначертание, связывающее палача и жертву, виновного и невинного…»

Михаил Брашинский, критик.


Наша справка

Лучшие романы Рут Ренделл: «Подружка невесты», «Затуманенный взгляд», «Похищение для Бетти Фишер», «Церемония преступления», «Ни одна ночь не станет долгой», «Живая плоть», «Демон перед глазами», «Дерево рук», «Дневник мёртвых», «Птичка Тари», «Разговоры с чужаками».


Герман САЛИМЗЯНОВ.


Клуб

Юбилей

Вдохновлённый песней

Тремя концертами в зале Татгосфилармонии Ильгам Шакиров отметил своё 75-летие.

— Слава Всевышнему, я всё ещё пою, как в молодости — это самое ценное для меня. Для музыканта самое важное в творчестве — как он играет или поёт. Исполнять надо с вдохновением, вдохновлять слушателя. Ведь недаром моё имя с татарского языка переводится как «вдохновение». Огромное спасибо всем моим поклонникам, которые, в свою очередь, вдохновляют и делают меня молодым, — сказал Ильгам Гильмутдинович мэру Казани Ильсуру Метшину, пришедшему поздравить легендарного исполнителя татарской песни.

Вместе с тем всенародно любимый певец с прохладцей относится к юбилейным мероприятиям: «Лично мне торжеств не надо. Для меня день рождения — не праздник. Я давно убедил себя, что я человек без возраста».

Уже несколько лет Ильгам Шакиров не даёт интервью журналистам, при случайной встрече не идёт на контакт, может весьма резко парировать. Но и «заслуженный отдых», отшельничество — не для него: по сей день народный артист России и Татарстана, орденоносец, почётный гражданин Казани исполняет обязанности художественного руководителя республиканской филармонии. И, говорят, нередко пренебрегает служебной машиной: пешком — полезнее для здоровья, для долголетия!

Но главный источник его молодости — песни. Ильгам Шакиров пел их всегда, сколько себя помнит. И считает странным, что некоторые артисты могут назвать дату, когда у них «прорезался» голос: «Если человек точно помнит, когда он запел, это ненастоящий певец. Это значит, его кто-то заставил петь».

На юбилейных концертах Ильгам Гильмутдинович исполнил несколько песен. Другие хиты из его репертуара пели друзья маэстро: Альфия Авзалова, Салават Фатхетдинов, Хамдуна Тимергалиева, трио «Зу-ляй-ля», Филюс Кагиров и другие мастера татарской эстрады.

В течение года юбилейные концерты Ильгама Шакирова пройдут также в Москве, Санкт-Петербурге и Уфе.

Сергей САВВИН.

Клуб

Театр

Смотрины в Сабантуй

В Татарском академическом театре имени Галиасгара Камала возродили пьесу здравствующего драматурга-классика Туфана Миннуллина «Четыре жениха Диляфруз».

Музыкальная комедия из жизни сельчан хорошо известна театралам среднего и старшего поколений: постановка 1972 года, воплощённая Марселем Салимжановым, продержалась в репертуаре много лет — и неизменно вызывала хохот зрителей, в зале смеялись от звонка до звонка. Сюжет повторяет клише, появившееся на заре человечества: в ближайший праздник красавица выберет себе жениха. Известность же юная и бойкая Диляфруз получила благодаря тому, что журнал «Playboy» (это в новой редакции пьесы, а в прежнем варианте комедии — «Азат хатын», теперь такого журнала нет: в 1991 года издание вновь обрело название «Сююмбикэ») опубликовал фотоизображения этой девушки. И пущен слух: через два дня, в Сабантуй, Диляфруз выберет себе жениха — лучшего джигита. Четыре претендента — самоуверенный денди-мотоциклист, не менее энергичный хулиган, чудаковатый интеллигент и скромный пчеловод — срочно ищут путь к сердцу милой Диляфруз. Интриги, подозрения, зависть, соперничество. Как и ожидается в комедиях положений — неясная встреча в ночном саду. Кому же отдаст предпочтение героиня громкой фотосессии?..

Уже не в первый раз на татарской сцене известные сочинения минувших десятилетий подвергаются вынужденному рестайлингу и даже ребрендингу. Жизнь изменилась: обновился быт, несколько иными стали отношения между людьми, идеалы и принципы, ценимые в прошлом, отодвинуты до лучших времён. Текст пьесы — адаптирован, приближен автором к реалиям дня. Современный вид получило и название этой комедии: «Диляфруз — remake».

Понятно, что всё у героев безобидной сказки будет хорошо. Ну, а что же сам спектакль? Как о цельном произведении сценического искусства — трудно сказать. Первые зрители на генеральной репетиции за пару дней до премьеры, в основном журналисты татарских изданий, нашли в постановке немало позитивного, так и должно быть: режиссёр — мастер (Фарид Бикчантаев), композитор — классик (Хуснул Валиуллин, 1914–1993), художник — профи (Сергей Скоморохов), исполнители — таланты...

— Положительное мнение — у всех, просто зрители старше 45-ти вспоминали старый спектакль, им трудно воспринять новую постановку, — переводит мне высказывания коллег после просмотра генеральной репетиции заведующий литературной частью Камаловского театра Нияз Игламов. — Кто-то говорил, что нужно сократить, и я с ними абсолютно согласен.

По мнению завлита, не всё идеально с логикой действия:

— Я смотрел четыре прогона и не всё понял, мне кажется, режиссёру нужно кое-что доработать. Правда, есть чисто технические причины: готовы не все декорации и не всё оформление, например, только сегодня был куплен микрофон «Ностальжи». Работа ещё предстоит…

Конечно, всё это текущие моменты, устранимые «мелочи». Однако Нияз Игламов коснулся и более серьёзных вопросов.

— Для меня эта комедия гораздо важнее, чем, например «Кукольная свадьба» или «Женщины 41-го года», материал предлагает актёрам другие формы существования образа, — сказал Нияз Рауфович. — «Кукольная свадьба» радует стилистикой, творческим ростом актрисы — исполнительницы главной роли, но ничего нового для меня не открывает. Этот спектакль — открывает, потому что рассчитан на импровизацию, что в татарском театре не вполне получило развитие.

По мнению собеседника, в новой работе ещё много минусов, но всё срастётся, потому что все актёры — ученики и единомышленники режиссёра, понимают его, и всегда, когда он работает с этим ансамблем, спектакль превращается в большое событие. И данная постановка — приобретение для театра.

В продолжение небольшого интервью руководитель литчасти повторил за Шекспиром:

— «Сюжет мне абсолютно неинтересен», потому как все модели развития конфликтов давно зафиксированы (тем же Шекспиром или Мольером), все темы найдены, и пьесы — лишь вариации известных сюжетов. Интересен же в постановке способ существования актёров, музыкальное решение, художественное оформление, наполненность роли актёрским содержанием, актёрской энергетикой.