Geum.ru

Косарев Олег Юрьевич Содержание: Стихи рассказ

Вид материалаРассказ
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   25
. Насильственный оазис, трудолюбивая насмешка над выжженной сухой степью.

…Вся степь: здесь, и вдали, все здешние места, до горизонта и дальше, они – в таких вот протоках…

…Вся земля опутана старательной, рукотворной, живительной сетью… Рукава-водоотводы, мостки, перемычки, ручные шлюзы и насосные станции. То тут, то там, накопители и водосбросы…

Вода, пренебрегая всеми мыслимыми законами природы, движется серебристой водяной кровью в самых причудливых и замысловатых направлениях… Течёт… Течё-ё-ё-ёёт с разной скоростью и характером уровней… Стремится напитать назначенный ей пункт назначения, движется… змеится тяжко… Давая жизнь этой земле…

Кругом, в этом гротесковом и сказочном царстве, свои водяные приливы и отливы. Словно фантастическая, подчас кажущаяся противоестественной, трудолюбивая игра. Может быть, это – забава, полная странных, выдуманных чудес человеческой гидротехники и гидродинамики… Или дерзкая насмешка, трудолюбивая шалость, озорство – у грозного лика сурового серого неба и задичавшей, Богом определённой, выжженной земли.

Повсюду, повсюду - заблудившиеся, перепутавшие все мыслимые направления, законы гравитации чудеса в рукотворных каналах!..

Чудеса, которые всё будто думают для себя самих: что лучше? Принимать это всё, как есть? Или… удивляться с безнадёжным протестом…

…Или спросить, - отчего всё это так непонятно, - у самого Бога?…


Всё это всамделишное, человеческое, оросительное чудо было частью одного странного целого. Чудом - в пределах огромного и удивительного, созданного человечьей рукой Обского водохранилища.

«Обской водохран…» (просторечно местное выражение), помимо прямых своих назначений и нужд Новосибирской гидроэлектростанции – снабжать народ Сибирского мегаполиса и Н-ской области дешёвой электроэнергией, решал ещё и здешние Казахские и Алтайские нужды. Интернациональной солидарностью решить таким образом вопросы улучшения здешних, смежных с Н-ской областью земель… То есть: помимо вопроса об электрической лампе на казахских аулах и немецких хуторах специалисты-гидротехники страны решили заодно поднять к жизни и саму бескрайнюю степь. Оживить истинно непривычное и запутанное здесь земледелие и плодородие…

…Вода в протоках здесь, взявшая начало должно быть где-то в ледниках Горного Алтая, рождённая далеко-далёко в Леднике Геблера, здесь она даже к осени после самого жаркого лета и к его концу чисто ледяная…А теперешним же летом тут на каналах шло завершение строительства центральной головной и насосной станции. Главного агрегата мелиорации всей степи, последних её неухоженных уголков…

Строили всё лето (со строителями то и дело приходилось сталкиваться и в селе, и в конторах, на почте, где угодно), торопились. Здесь же, в этом участке степи достраивали, к примеру, всё лето дополнительную сеть поддерживающих, мелких каналов.

Эта паутина мельчайших водяных каналов, похожих на сосудистую паутинку мозга, еще более усложнила здешнюю систему, и так уже запутанных степных дорог, переправ и переходов. Для перехода или проезда по степи незнакомому человеку теперь неотъемлемо и для каждого гарантированно, прямо смешно бывало, требовался проводник… Будто не степь, а труднопроходимые горные районы Эвереста… Тибета…

Один-то пастух, посчитай, - Нереев, теперь (после окончания основного строительства всей сети каналов), и знает пути и тропочки в этой водной раскинутой паутине…

Один он может, ведает, как провести коровьи стада на участки дальних, орошённых уже кормовых земель, угодий. Должно быть, обычному-то человеку и вовсе не под силу, не по уму – разобраться на всех затейливых, хитроумных переправах и потайных бродах. Всех путях, ведущих единственно, правильно к цели…


Вся ферма сейчас, стало быть, улеглась, приутихла.

Люди сидели, вглядывались временами на степь, на воду…

Томились пока у простецкого, ивового, обмытого стола под грубым дающим тень навесом. Они мучались под льющимся сверху раскалённым солнечным киселём. И опьянялись этой красотой. Впитывали её тайком даже от себя, как и положено простому крестьянину: без охов и ахов, так между делом вроде… Между разговорами о домашних заботушках и зарплате… Меж всем этим мерцающим, ледяным дыханием от воды, шелестом осоки, небом.

Света Кликунова - красивая, статная молодайка, с видной шеей и плечами всё заводила разговор об Тудуркине и денежках, везомых сейчас в автобусе, и о своём долгожданном отпуске. Давно ждала денег и отпуска: городская её младшая сестра приглашала в этот раз к себе, ос всей Светиной семьёй, на отдых. С мужем, детками. Погостить у неё в Новосибирске. …Кликунова всем уже надоела со своими чаяниями…

…Света говорила: «А что: теперь обязательно поедем. Посмотрим хоть там, как люди живут по-человечески. В театр сходим с мужем, в косметический салон. В салон «Марина» обязательно пойду, пусть мне сделают педикюр… Вот так, вот… Да… Ну и, привезу кому что надо. Заказы… В городе-то, оно, получается на треть дешевле, а то – на половину. Да и ассортимент там…» На усмешки и шуточки Витька Оплетаева о том, «…что за каким - папой римским - она поведёт в салон, и притом косметический, своего мужа, Сашу-бульдозериста, уж не за химзавивкой или макияжем?.. а то, вдруг там, в городе, бульдозерист Саша, расшалится, и потеряет неожиданно голову и ориентиры», - Света только снисходительно отмахивалась. Дураки… Саша будет смотреть, - как ей, жене там будут наводить красоту… Именно ей, дурак, ты, Витя… Чтоб Саша там, сам посмотрел, что красота, - какая имеется у городских, - это дело тридцати минут… Чтоб не засматривался муж Саня, на приезжих малярш и штукатурщиц, работающих на районной стройке… Вот для чего… «А у Витька, - объясняла она всем, гад он такой, - на уме одна пакость… Идиот тюремный… По себе-то, - и судишь…»

Так она, Света и канючила меж подругами-доярками у стола про свой отпуск и праздник души.

Света всегда норовит про душу свою рассуждения-то завести. Это давно известно

Сидит, такая: то про деньги Тудуркина, то про автобус, который её и увезёт отсюда вечерком на цельный, аж… бабоньки, - месяц.

Вот ведь баба снова, да ладом: «Не показался ещё?.. Не видно ли там, Захарыч?..» Всё привязывается, дёргает липучка Нереева и своих товарок: « Муж-то мой, Саня, давеча и говорит: “В городе купи мне чего, а? А то душа разнообразия требует…” Ну, я сразу и подумала: “Пойду сразу прямиком в кожгалантерею, выберу там полный ассортимент для Саниной души… А то какой у него праздник, у скотника-то: навоз, да ругань, день деньской, с прорабом, с начальником… да матюги напарников по конюшне. Значит, пойду, как приеду в город, сразу в магазин, в ЦУМ. И куплю я там моему Сане в этот раз – перчатки… Такие, знаешь, кожаные, и… на кнопках… Чтоб, они зараза, блестели…” А что, хочется и нам с Санечкой праздника…»

…Так эта крупная женщина и мечтала, подперев голову рукой.

Механизаторы, те как всегда, поодаль, зубоскаля, уселись особнячком: вроде доярки – дети какие, и снисходительно потешались над Светой. Она – слово, они – два… Что мол, раз у главы семьи, у Сани-бульдозериста – «именины сердца, да, праздничный пирог на душе», то стало быть у Кликуновой и всех их, с супружником Саней, «кликунят», - повидло… На душе-то… Мол, раз у старшего - такая бодяга на душе завелась, то как же кликуняткам-то отстать - от семейного процесса… Заведётся и у них вся эта семейная, потомственная байда… Ведь Саша-то – не просто человек: он – буль-до-зе-рист!!! А «бульдозерист» – это звучит гордо… А к ней, к той байде заведётся на радостях-то (конечно, куда ж ей деваться) и прочая такая хрень…Как же иначе, братцы, верно?.. Иначе – никак… Ведь, какое оно «золотое» правило бульдозериста? « На душе – праздник, на башке – перманент…», - вот какое. Другого бульдозеристам – не дано…

Как всегда, особенно старался блатной Витёк. Над Светиным кудахтанием. Да и над всем, что ни подвернись. Вот ведь, всё на смех подымут, окаянные. Вон как старается этот Витёк. Цыганистый, едкий, смышлёный. Плохой и гадкий, после тюрьмы.

…Пастух, сидя среди прочих, всё приглядывает за Оплетаевым-то.

При-гля-ды-ва-ет… Приехал вот, привязал свою кобылу и глаз с насмешника не сводит. Поглядывает на него. Всё прислушивается к злым, метким его словечкам, всё дымит сердито папироской… Самокруткой… И щурится из под нахмуренных, сердитых, кустистых, стариковских бровей…

…Злые они всё-таки, эти двое. Эта парочка. Злые, чумазые и плохие…

Так и ждали вечера.

Заваривали чай, разносили стаканы. А Нюша!.. всё светилась, как жаркое бескрайнее небо… Как небеса – блестя своими гляделками, от радости ставшими бирюзово-зеленоватыми, изумрудными, небесными… Сияла! и светилась, как большой, неказисто-помятый, но такой уютный, начищенный! медный самовар…

…Этакий бестолковый, болтающий ногами самоварище, притулившийся с краешка лавки.


Светка-то Кликуниха… Кажется, всё-таки - накликала…

Да и… Не только Тудуркина с получкой, но… и, кажется, как хотела, долгожданный… праздник…

Автобусик белый с голубыми полосами по его бокам, «ПАЗик», припылил… со стороны соседней фермы «Молодёжная».

Долгожданный зоотехник Феодосий Арленович Тудуркин, прозванный (видимо для краткости и простоты) чумазыми и злыми механизаторами, «Федей Ананасовым», выгрузился из побитого, видавшего виды автобуса…

Внезапно…

Внезапно!.. из него… вслед! за «Ананасовым», за зоотехником, вдруг! стала… жизнерадостно и крайне шумно высаживаться кучей, повалила оттуда же какая-то! пёстрая, нездешняя явно и жутко неуравновешенная (вроде, как артисты что ль?!) толпа… Вот те на…

…То есть вышел сюрприз!… И что пугало, пока не ясно: к а к о й он?!…

…Механизаторы-то, зоркие и «учёные» жизнью не по наслышке, сообразительные и сметливые первыми оценили непривычную ситуацию.

Они разобрались мгновенно в ней. (В ней, в той толпе особенно выделялся из приехавших такой… паренёк один… Смазливый, в преогромной шутовской синей шляпе, с золотыми ромбами… И украшенной заливающимися на все лады звонкими серебряными колокольцами…)

…Видавшие жизнь механизаторы, тёртые и битые, молвили веско, ехидно посулив напуганным, побелевшим от испуга как стенка, женщинам: «Наш-то Ананасыч, ты смотри, не иначе опять что-то затеял… Вот ведь, артистик… Фофан тряпошный… Видимо артистов заарканил на этот раз, театрал… Меломан Мельпомены… хренов…»

И верно, толпа выгружалась крайне непринуждённо, по-артистически раскованно и шумливо…

…Она выгружалась, вываливающимся – ярким треском, шутихой! из кузовка коробейника – весельем и сверх всякой меры светопреставлением!… Ох, какое это было пугавшее неожиданно диво: с балалайками, трещётками!… тамбуринами и флейтами, сопелками!… Оно всё, единым целым, выгружалось и выгружалось: чудо разнаряженое в самые яркие, самые разухабистые цвета… В красный… жёлто-золотой, в синий и белый… Пурпурные и прочие… цвета радуги!… Всё просыпалась! и просыпалась, сыпалась трескучим горохом, как из лукошка, скоморошья толчея: акробаты и паяцы, девушки-«песнохорки», танцовщицы кадрилей!!.. Румяные, да статные молодцы и молодицы, разодетые «под русскую старину», в кокошники и в расшитые золотой канителью рубахи-косоворотки…

- Вот!!! Во-о-ооооот!!!.. – радостно орал, выпучиваясь как чумной, суетливый Ананасов-Тудуркин. - Слышите?!.. Привёз! При-в-ё-ё-ёёз!!… Студентческий! Передвижный! Самодеятельный… фольклорный театр-р-рр!!.. А-гит-бри-га-да!!! А?!.. А?!.. Ох, мать честная!!! – повизгивал он…


…Приехавшая молодёжь, шумная и весёлая, оказалась шефским театром от строительного отряда студентов, работающих сейчас на летних каникулах здесь на одном из завершающихся объектов, достраивающейся в степи неподалёку насосной станции…

По договорённости с администрацией области и громадной здешней стройки студенты-строители обязаны были в течение лета, время от времени давать концертные программы, «шефские» концерты-представления под открытым небом на фермах, в районных клубах, домах культуры, на строительных объектах, где много простого строительного рабочего народа. Получались импровизированные благотворительные представления в пользу сельских трудящихся… Что-то вроде зрелищ на городской площади, труппы бродячих артистов…

«Во-о-о-от… в сельсовете раздобыл… порекомендовала, понимаешь, мне сама замдиректора по областной нашей культуре… Клавдия Захаровна… Говорит, шибко уж они богато веселятся…» - отрекомендовал всем артистов радостный, с трясущимися от удачи руками, почти невменяемый, возбуждённый Ананасов…

Он, Ананасов, - как выяснили тут же осторожно, но живо фермерские у водителя автобуса Юрки Приткина, получая деньги в конторе, - и обстряпал это дело. Раздобыл праздник. Он. Кому ж ещё.

То есть, сподобился он на это пока считали да выдавали в окошке «Касса», выплачивали ему на руки заработанные фермой «живые» денежки: похрустывающие пачки красно-розовых купюр и веские монетки… Монетка к монетке, пачка к пачке - всё тучная заработанная плата и премиальные, шустро пересчитываемые под натруженными пальцами счетовода Аникеевны… Среди запаха типографской краски от новеньких купюр и шелеста Тудуркин для фермы мимоходом, заодно и договорился с кем-то из начальников в районной, тут вот, сельсоветской конторе. Тут же в одном из кабинетов, подписали необходимые бумаги и договорились на словах об отдельном поощрении для студентов в виде пяти мешков картошки и прочих съестных припасов… Договаривался Тудуркин с кем-то от этих шумливых жизнерадостных молодых людей в косоворотке и в присутствии той самой Клавдии Захаровны. Их, студентов то, кстати, жарко порекомендовала Тудуркину и замдиректорша райконторы, сама Головкина Августа Юрьевна. Они с Клавдией Захаровной подруги. Замдиресторша Головкина говорила, что видела их представление на головной насосной… Очень понравилось. «Свози, говорит, их, Феодосий, на дальнюю ферму…», - рассказывал теперь дояркам нервничая и злясь отчего-то водитель, что привёз всё это светопреставление, энергичный, чернявый Юрка Приткин, – «Не пожалеешь, говорит, Феодосий Арленович… Люди будут довольны… Вот увидишь… Я сам присутствовал при том их разговоре…»

Феодосий Тудуркин, как далее узнали со слов обозлённого водителя автобуса, долго уговаривать себя не заставил, тем более что он и сам бы без уговоров всё это устроил, только бы увидел этих студентов. Все знают, какой он ретивый да истовый…. Получив деньги, он и загрузил их в автобус, как раз собиравшийся отправиться в степь, сюда – на самую дальнюю ферму. …И это он – Феодосий Арленович Тудуркин - по своей привычке угодить односельчанам, взволнованный и взъерошенный от удачи такой и привёз их. Вот они, получите! Принимайте. Милости просим. Получайте, вы, мои дорогие, сердешные односельчане, кроме заработанного-кровного, кроме денег ещё и артистов! к концу рабочей декады. Отдыхайте с душой, милые мои женщины…


…Случившееся было, однако, делом… неожиданным. «Тудуркинские старания… они известны, конечно, всем...», - читалось без труда на испуганных лицах, - «Но на этот раз он, кажется, превзошёл самого себя… Вот – хлопотун расторопный…»

…Они запритихли, покамест. Доярки и пастухи.

Они скучились, сгрудились напуганной женской фортецией, не в состоянии сообразить сразу, кинуться на шею гостям встречать с радостью?.. или обсмеять, на всякий случай, как принято в деревне поступать с неясными, не званными пришлыми и с чужаками… Как!? Как поступать!?!.. Начать что ль без проволочек глумиться над выгружающимися из автобуса желторотыми юнцами-горожанами… На всякий случай… Чтоб опередить возможную обиду… Люди-то – не свои, кто их разберёт…

…Они стояли, чутко сторонясь «шкубентов». Кучковались в лихорадочном общем раздумье: всё-таки броситься ли с распростёртыми объятиями с хлебом-солью, чтоб приветить по-людски заезжих артистов?.. Иль… погодить?.. Да-а-а… устроил праздничек зоотехник… Маму его…

Зоотехник понимающе следил за их толпящейся настороженной кучкой. Усмехался незаметно, как они вполголоса перешёптываются, чтоб не было заметно городским ухарям, сообщая друг другу информацию о деталях происходящего потайными знаками на пальцах с отсутствующим видом, вроде бы, как за незначительной вознёй у стола…Обменивались потайными шифрограммами о смутном пока смысле происходящего… «Шифровальшики, шпионы, вы мои… Штирлицы районные…» - посмеивался, суетясь с опешившими тоже во весь дух, натужившимися студентами, добрый зоотехник.

А те, студентики, все в красных рубахах! И в поясах с кистями, в кокошниках, которые в данный-то момент внимательно слушают вспотевшего, довольного зоотехника, притворялись тоже во всю ивановскую безмятежными. …Они окружали его со нисходительной и вежливой «раскованностью»… Они толково позволяли рассматривать себя крестьянам и знакомить радушному зоотехнику себя (их – то есть) с местным крестьянским колоритом. Видно было, что ребятам это такое знакомство не в первой… Ждать, пока местные привыкнут, оправятся от шока…

Тудуркин был в восторге!

Обитатели фермы упорно, пока колебались. Ну что же, что же предпринять? Время то идёт… Неудобно как-то… Может, турнуть этих пришлых? В шею? А может погодить, люди всё-таки, да и Тудуркин вроде не напуган, да и шофёр Юрка… а?… Вроде ничего пока ужасного нет… А?.. А вдруг обойдётся?…

И к тому же дояркам было видно с первого взгляда, чувствовалось, что студенты знают своё дело, что не робкого они десятка и держатся уверенно, п… п… пристойно. Напористые, настырные городские парнишки но и не нахалы, ведут-то себя не страмно, не похабно… Вполне приличные мальчишки…

…Вполне профессионально (кстати, нужно тут же отметить для пущей ясности), совсем как тёртые артисты, - городские, ловкие мальчишки-скоморохи осматривались на незнакомой местности.

Пока лишь натренированно они скромничали, напустив на себя важности, как раз, в самую, что ни на есть, меру. …Болтали с заходящимся от удовлетворения зоотехником, выверено, ровно и очень кместу они несли на лицах и в своих телодвижениях чувство игривого и в то же время весьма строгого, сурового мужского достоинства… Мол, нам скрывать нечего, смотрите, коль есть охота! Но!.. – это уважаемые селяне, это пока ещё – семечки! Основное, брат-селянин, будет ещё впереди!… Приготовьтесь к всевозможным приятным сюрпризам, граждане-крестьяне…

Тудуркин, а Тудуркин!… кося шальным взглядом временами в сторону нещадно перепуганных доярок, всё знакомил. Знакомил… артистов с фермой… А с-сам про себя всё кумекал, радовался. Ну, пацаны-артисты!.. Ну! Мо-ло-д-цы!… Ух, знойно нынче будет… Начинается!... Ох, не продешевил ты сегодня, Феодосий Арленыч… Ох, не про-гадал, молодчина!..

На ту сторону к Тудуркину отважился сходить в разведку по быстрому один из подпасков Нереева. Кажется, это был Валёк Перлухин: смекалистая сельская разведка, пробный шар в сторону городских…

…Он мельком приблизился из лагеря доярок «на ту сторону», и, поотиравшись поблизости, «будто бы - просто так», будто бы прогулялся, в о р о т и л с я такой же невидимкой обратно…

…Выяснилось, наконец, и во всех, - разрешающих мучительное беспокойство, деталях, следующее. Вырисовалось что это Вологодские студенты-гидротехники, - будущие инженеры. Обыкновенные гидроинженеры… Ну вот, стоило так дрейфить. Просто они дают шефские концерты для работников доилен: «2-й Шлюзовой», к примеру, «Молодёжной», - где они уже побывали. И вот здесь, стало быть - на ферме «Насосная». Подпасок узнал также, что это, стало быть, уже четвёртое представление шкубентов. …Что до концертов на фермах «2-я Шлюзовая» и «Молодёжная», артисты днём выступили ещё кое-где. …В районном летнем детском оздоровительном лагере.

- …Выступали они… там, кроме ферм, мне это сейчас сказал Тудуркин, - шептал смекалистый и живой Перлухин. – Стало быть, плясали и пели там «на радость сельской детворе»… Слова Тудуркина, между прочим… Я знаю – там лагерь, всем нашим сельским известный, куда пацанов на лето отправили, моего младшего Ваську-брата мать услала, чтоб не шатался без дела по чужим дворам… Туда всех детей увезли со всех деревень… Ну, это лагерь, чего, вы? Знаете ведь, в Даниловом бору, неподалёку, в лесу, - у Тёплых запруд…

…Головастый и пронырливый подпасок, в который раз повторяя подробности нынешнего нашествия, сообщил также, что всё это – неугомонный Феодосий. Уговорил, языкастый, главного у студентов, вон того крепыша, посулив студентам в обмен на сверхурочный концерт перед доярками «Насосной» дополнительную помощь. Мол, что оплата за сверхурочность будет, за представление – бесплатные продукты питания и «завтра же…» Кроме того даже, щедрый Тудуркин, в своей неутомимости посулил гидротехникам небольшую денежную премию. «…А со студентами он столкнулся, прознав про них от конторовской вахтёрши бабы Липы, сидевшей на проходной, на вахте. Тудуркин-то заскочил туда по своим надобностям, а баба Липа и шепнула ему про культуру в селе… и, что в лагере у студентов-строителей, стоящих на краю села, райцентра вышли, значится, припасы: крупа, картошка и мясо…» - успокаивал всё более доярок, сообразительный подпасок.

Далее ещё последовали из уст Перлухина очевидные и довольно живописные детали про то, как Тудуркин, там же, в конторском вестибюльчике, посовещавшись и заручившись поддержкой своего начальника, хромого районного завхоза Бусыгина, пообещал командиру студентов требуемое им, то есть припасы и премию, дав железное на то добро…

Так что, теперь дорогие работники и работницы фермы, готовьте смело мест