Михаил Георгиевич Гиголашвили

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   51   52   53   54   55   56   57   58   ...   64

55




Возвратившись утром из магазина (он привык к свежему молоку и круассанам), Нугзар увидел сидящего на земле, около двери, небритого, похудевшего и дрожащего Сатану. Рядом не было ни чемодана, ни сумки… Сердце у Нугзара екнуло.

— Ты? Так быстро все уладил? Когда прилетел? — обнял он Сатану. Тот был мокрый от пота. — В ломке?

— Еще в какой! Плохо, Нугзар, совсем плохо! — сказал Сатана. — Я едва спасся, хорошо, что ты оставил адрес в «Кабуле»…

— Пошли в дом.

И, пока они молча поднимались на второй этаж, Нугзар думал, что могли означать «едва спасся» и «совсем плохо». То, что Сатана тут — уже хорошо. Плохо — это когда в тюрьме. А совсем плохо — это конечная остановка, смерть.

Нугзар завел Сатану в комнату, начал помогать ему раздеваться, дал свежее белье из своих вещей (которые О держала в порядке). От Сатаны несло тем липким убойным запахом, который вылезает из человека в преддверии ломки. Сатана сопел и не сопротивлялся, только спросил, есть ли где помыться.

— Есть, мы не в пустыне… Ну, что, говори! — поторопил его Нугзар.

— В Тбилиси попал без проблем — Тите, дай Бог ему здоровья, как за сыном следил, завел в Пулково с черного хода, а в Тбилиси все прошло гладко…

— Паспорт проверяли?

— Смотрели. Ничего. Розыска нет. То есть не было… тогда…

— А сейчас? — с неприятным чувством спросил Нугзар и услышал, чего ожидал:

— А сейчас есть.

— Откуда?

— Оттуда!.. — Сатана прекратил снимать майку. — Дай скажу! Прилетел, домой звякнул, узнал, когда братана судилище, то да се, сразу с Мамуд ом в Авлабар дернул (чего Нугзар и опасался), Артурика повидал, у него на хате ширнулся и закемарил. Утром сестру спросил по телефону, нет ли топтунов. Нет, говорит, никого во дворе. Да и сам маракую: если бы захотели меня взять — то в аэропорту бы и зажопили прямо… Мамуду тоже цинканул, чтоб поглядел. Тот поехал, покрутился, нет, говорит, все чисто. Ну, вечером мать повидать, подарки, сувениры, то да се, там еще у меня в подъезде, в тайнике, «Макаров» был заныкан, взять хотел по ходу дела (этого Нугзар тоже опасался). Хорошо, кто-то слямзил… Эти трусы на меня не полезут!.. Других нет?…

— Нет, только такие.

Сатана порылся в трусах и носках — все было мало.

— Мамуд ночью заехал — и на Кукию за цацками и бабками отправились. Мамуда на дороге бросил, сам в лес, место нарыл, хотел уже ящик в тачку нести, как тут с неба на голову — два мента!.. Как подошли, как подкрались — ни грамма не слышал!.. Может, в засаде были?…

— Как же в засаде, когда ящик мы с тобой вдвоем зарывали? Кто же ментам это место сдал? Ты думай, что говоришь! — недовольно заметил Нугзар (он уже понял, что, так или эдак, все пропало).

— Что ты, что ты… Мы разве психи?… Мамой клянусь, Мамуда спроси, он видел, как «цветные» меня в железа одели и повезли в ментовку. Он сзади ехал.

— Короче, собаки все себе забрали? — понял Нугзар.

— Ну… — Сатана, раздетый до грязных трусов, вдруг стал слоняться по комнате, что-то высматривая. — Дай финку, на улицу сбегаю, какого-нибудь черномазого кину, скоро меня ломать начнет, я с Парижа не делал… — сказал он без всяких лац-луцов и орер.

Это уже было серьезно. Сатана в ломке — зрелище не из легких. Тут из комнаты Норби вдруг громко грянула скрипка. Сатана присел от страха:

— Что это?… Концерт у тебя?… Где мы?…

Нугзар поспешил к Норби. Тот, скрючившись, лежал на матрасе. Видно, задремал, сполз, и наушники вырвало из гнезда. Скрипка истошно визжала. Нугзар сделал музыку тише, но не выключил.

— Скажи по-братски, кто это? — опасливо выглядывал из-за его спины Сатана. — Он живой?

— Это хозяин квартиры. Голландец, Норби. Живой, но бухой.

— А… А ты что, живешь тут?

— Вот переехал. В «Кабуле» не выходило дальше, без визы.

Сатана осмотрелся, схватившись за клок на лбу:

— Хата не очень…

— Да, не очень… Лекарство тебе привезут — я позвоню.

— Кто привезет? — совсем ошеломился Сатана от виденного, а больше — от скрипки, которая, выделывая выкрутасы, пилила мозги. — Выруби, прошу, эту поебень, нервов нету визги слушать!

Нугзар выключил магнитофон, а потом по телефону сообщил Васятке, что нужный им человек прибыл, только он в ломке, надо помочь, на что Васятка ответил, что все понял, они как раз собираются в Роттер, возьмут героин и заедут, от Роттера до Амстика — всего ничего.

Приятели вернулись в комнату.

— Дальше что?

— Менты не то что ящик взяли, но и труп нам шьют: в машине начали перетирать — вы, мол, гинеколога до смерти замучили… Все знают, до нитки. И как зашли, и сколько взяли… Бати их навел. Больше некому.

— Да, кроме Бати, некому… — согласился Нугзар (он полностью верил Сатане, а думать, что это сделала Гита — не хотел, тогда была бы его ошибка).

— Короче, менты мне по дороге втирают: «Про ящик, цацки, бабки молчи. Цацки мы себе заберем, а ты все на вора вали, он убил, а ты ни при чем… Мы тебе за это побег сделаем, на хер нужно, скажем дружно, чтобы ты тут был!»

— Я не понял: побег или «вали»?… — поморщился Нугзар от таких неприятностей, но не стал уточнять деталей. — Письмо где? Передал Мамуду?

— Не успел. При шмоне паспорт, нож и письмо надыбали. Все себе забрали, даже лопаточку, чем ящик выкапывал… В железа закрыли, на допрос повели…

Нугзар хотел спросить, читал ли Сатана письмо: «Если письма нет, если его никто, кроме ментов, не видел и не читал, то, может, не стоит торопиться?…» — стали дергаться мысли от услышанного. Потеря денег и золота означала, что они на полной мели. Как начинать новую жизнь без копейки?

— Майор допрашивал. Я ему гоню: «Вы путаете, я самбист, спортсмен и все такое…» А он мне — ответную волну: «Где Нугзар, где добыча, все пиши, а то вышка маячит за убийство». Видно, эти борзые псы его в долю не взяли, вот он и пыжился, где добыча… Я в несознанку. Да и как же убийство, если гинеколог, когда мы уходили, живой был?… Так я сегодня кому-то дам по морде, он через пять лет скопытится, а мне предъяву на убийство сделают — мол, от твоего удара рак развязался или какая другая хуета прицепилась…

— Кто тебя брал?

— Два мента. У одного ряшка такая косая, злая, Пилия, кажется…

— А, известный пес, знаю… Продажный, — вспомнил Нугзар, как их однажды задержали на Красном мосту, и Пилия поехал с ними до города, чтобы взять деньги. На «канарейке» с лампой, помпой, сиренами, обгонами. Мчался за деньгами, как ошалелый. И не отпустил, пока на полученные от них же деньги не повел их в ресторан, выпить за хорошее знакомство. Еще бы не хорошее!.. В машине были он, Нугзар, Бахва Гегечкори и Гивия Микеладзе, любой мент обкакался бы с ними пить, а Пилия ничего, старался на подколки не отвечать, держался по-блатному и только окрысился, когда Бахва предложил ему сыграть в зари на его погоны.

А Сатана дорассказал:

— Утром псы повели на допрос. По дороге Пилия гонит: «Мы тебе железа откроем, ты ударь меня по спине и беги в открытую дверь на улицу — и все».

— Лихо действуют, — покачал головой Нугзар. — Ты тут дело месяцами готовишь, а они — раз-два — и хватают все разом! Умно! Избавились от тебя, чтоб ты вдруг не сболтнул на суде, что это они добычу взяли… А в наших судах, известно, добычу вернул — на три года меньше, добычу спрятал — иди на полную катушку…

— Видно, они и от начальника скрыли, суки продажные, их дружбу я… ! — погрозил Сатана кулаком в потолок. — Мать родную за деньги в ломбард сдадут.

— Дальше! Дал менту по кумполу?

— Еще как дал, мамой клянусь! Одного хуйнул железом по спине, а второго прямо по башке захерачил!.. От всего сердца!.. И — в дверь. Стреляли, суки!

— Убить хотели? При побеге? — изумился Нугзар.

— Откуда я знаю — выстрел слышал, и все. Выскочил на улицу и через дворы на Павлова, на Пекина110

Помолчали.

— Значит, мы в розыске?

— Наверное. Паспорт мой у них.

— Если менты тебя хотели убить или отпустить, то зачем им сейчас это дело крутить? Им надо его поскорее закрыть. Может, и нет розыска, — объяснял Нугзар сам себе, и эти мысли сплетались с мыслями о том, что никто, кроме ментов, его письма не читал.

— Маляву они читали? — без особой надежды спросил Нугзар, сам себе ответив: «Конечно, читали!»

— Паспорт и нож они в лесу, нашли, а маляву — потом, когда перед камерой шмонали. Нашли — и унесли. Наверно, читали.

«Понятно. Паспорт и нож — твердые, при беглом обыске найти нетрудно… А письмо — мягкое, его при тщательном нашли…» Нугзар хотел спросить, зачем Сатана все это носил при себе, но остановил себя и спросил о другом:

— Как из Тбилиси улетел? Паспорт же у них.

— Мамуд говорит: «Поедем в аэропорт, найдем фраера, на тебя похожего, отнимем ксиву и лети!»

— Ну, дерзкий курд! — удивился Нугзар. — Вот придумал!

— Я сам удивился. А он трет, что в городе сидеть не надо, если они хотели тебя убить, то и убьют, лучше уехать подальше. Отвез в аэропорт, я в машине остался, а там один фраерок топчется, как будто даже знакомец, вот, — Сатана вытащил паспорт. — Кока Гамрекели. А в ксиве еще и виза на Францию, такой фарт!

Нугзар поглядел. Да, лицо вроде знакомое.

— И ты рискнул?

— А что было делать? На тюрьму идти или пули жрать?

— Про меня что говорили?

— Так, ничего. Мол, знаем, что его рук дело, где он, что он? А я им в ответ, что год тебя не видел…

В этот момент в дверях показался Норби, нечесаный, сутулый. На ногах — теплые носки с зайчиками. Он побрел через коридорчик в уборную.

— Что за чучело, по-братски? — опять удивился Сатана.

— Да хозяин. У себя целый день сидит. Пьет.

— А у тебя ничего нет выпить? Когда твои охламоны приедут? А то меня уже колотит!

— Виски.

Нугзар налил чайный стакан. Сатана выпил. Нугзара передернуло: этого сделать он никогда не мог, хотя в зонах многие пили стаканами и кружками, утверждая, что когда стакан водки «открывается» в желудке, то ощущение такое, словно принят кодеин. Нет. Кодеин дает силу и стойкость, а стакан водки — слабость и глупость.

Сатана стал бродить вдоль стен, нашарил альбом с марками…

— Что это?

— Хозяина. Дал посмотреть, — ответил Нугзар, забывший спрятать альбом.

— «Биб-ли-я»… — бросив альбом, прочел по слогам Сатана. — Ты что тут, в монахи собрался?

— Об этом еще поговорим. Ты иди, прими душ.

— Какой душ? Мне ширнуться надо.

— Привезут.

— Когда? Нет, мне сейчас надо. Дай бабок ширнуться. Или финку.

Сатану не удержать. Нугзар полез в бумажник. Сатана стал с удивлением выворачивать наизнанку клок и очумело рассматривать бумажник:

— Лопатник? Новый? — Он уже совсем не понимал, что творится с его другом: то ли обеднел, то ли разбогател, то ли спятил тут за пару недель… Скрипки, марки, Библия, лопатник… Дворец пионеров прямо!

Нугзар вынул пятьдесят гульденов. Сатана заглянул в бумажник:

— Последняя? Я последнее не беру. Лучше дай финку, кину кого-нибудь — лац-луц, орера!

— Не надо никого кидать. Бери, не последняя. Последняя у наших врагов пусть будет.

Сатана обнял Нугзара:

— Еле вырвался, брат. Думал — все, гремлю на червонец.

Нугзар не сомневался в подлинности всего, что говорит Сатана. Будь на его месте кто другой — можно было бы и перекинуть мостки, но Сатана… Нет, все так, как он говорит…

Он открыл паспорт:

— Да, сказать, что вы с Кокой очень похожи…

— Вот и баба на контроле в Москве то же самое гонит, а мужик в форме ей говорит: «Ой, да все они, черножопые, друг на друга похожи! Следующий!» Так и прошел. А в Париже в аэропорту толкотня была… Подфартило — Колбасу там встретил, он меня героином подкормил, прямо с водой выпили…

— Колбасу? Нашего, тбилисского?

— Да. Он там кого-то встречал… Ну и перекинул меня на вокзал, посадил в поезд. Поезд ночной, никто ничего не проверял, только в поезде чемодан этого придурка Коки забыл… Да там ерунда одна была… Утром в «Кабул» стукнулся, а там эта обезьяна твой адрес дала.

Они сидели молча. Потом Сатана начал одеваться, взял деньги и попросил показать с балкона, в какой стороне искать барыг:

— Пошел бы со мной! Где, что, ничего не знаю!

— Я слез. Не делаю. Вон они стоят, на углу.

— Я ж по-ихнему ни бе, ни ме, ни кукареку…

— А чего там кукарекать: дал бабки, взял пакет — и чеши обратно! Нет, я должен ждать, ребята приедут, тебе же героин везут.

— Кто? Кто должен мне лекарство привезти? Ангелы? — Сатана вытаращил глаза от такого оборота.

— Ребята. Русские немцы.

— Какие такие немцы?

Нугзар коротко объяснил, в чем суть, и сказал, что у этих пацанов есть дело в пятьдесят тысяч — долг получить.

— Хочешь — займись! Я им сказал, что скоро нужный человек прибудет.

— А ты?

— Я завязал.

— Как? С чем?

— Со всем, — сказав это впервые вслух, Нугзар почувствовал озноб.

— И… Вором не будешь?…

— Не буду, — повторил Нугзар в будущем времени.

— А… Ну, я пошел… — проворчал Сатана. Одно несчастье за другим! Тут без ширки не разобраться.

Нугзар с балкона проследил, как он исчез в толпе.

«Значит, ни цацок, ни денег… А если марка фальшивая?… Что тогда?… Нищета, бедность?… Жизнь с проституткой?…» При всей теплоте к О Нугзар не забывал — не мог забыть — об этом, хотя в постели это не мешало. Раньше он был ревнив и проверял женщин на верность. Чего только не делал!.. Как-то, чтобы проверить любовницу, отвез ее на дом к знакомому судмедэксперту. Были взяты анализы. «Если я ошибся — подарок и никогда никаких разговоров о ревности. Если нет — пеняй на себя». Анализы показали большое количество спермы во влагалище. И больше эту девушку никто в Тбилиси не видел… Но тогда он был молод, и только потом понял тщету таких затей…

Потеря всего, что взято у гинеколога, была похожа на пустой котлован. В голове катались гирьки. Нугзар очень рассчитывал на эти деньги. Хотя бы деньги. Цацки можно было бы продать и позже, постепенно. Но денег нет, «дело — швах», — как говорил Антоша, когда в бараках выла поножовщина. К границам соваться нельзя — вдруг розыск?… А в «Кристи»?… Могли ли его поставить на розыск в Голландии?… Вряд ли… Хотя в паспорте у Сатаны стояла турвиза в Голландию… Нетрудно предположить, что и он, Нугзар, тут. Что же делать? Варлам Ратиани в таких случаях говорил: «Не знаешь, что делать — ничего не делай, подожди! За "ничего" не будет ничего, а за ошибку придется отвечать или расплачиваться!» Но сейчас это вряд ли могло помочь…

Он взял со стола мятый паспорт, всмотрелся в лицо Коки. На Сатану этот юноша был мало похож, зато что-то общее с Нугзаром просматривалось. Пойти по этому паспорту в «Кристи»?… Нет, глупость. Тогда он должен вообще превратиться в Коку Гамрекели. Да и Сатане паспорт нужен. «Азил!» — вспомнил он рассказ О. Что, если сдать Сатану в «азил»?… О говорила, что это даже не тюрьма, а огражденное место, где мужчины и женщины живут вместе, как в общежитии, только не имеют права выходить за пределы зоны. Телевизоры, игры, спортзалы, свидания — все идет. Отсидит год — и будет потом спокойно жить в Голландии со справкой, куда впишут то, что он им на уши навешает.

Этот выход для Сатаны показался Нугзару очень разумным. Одним ударом и от розысков, и от старых дел, и от новых проблем избавиться, и законные документы получить. А там делай, что хочешь! Для себя он решил завтра найти знакомого переводчика в роговых очках, чтобы пойти с ним в «Кристи», узнать, когда экспертиза. Грабить и бегать с финками, как хочет Сатана, тут нечего, глупость. В Союзе было известно, как это делается, а тут все другое… неизвестные мелочи, от каждой зависит многое… подводные камни… ловушки, сети…

Вот долг от советского человека получить — это реально. Человек знает, что он виновен, что его гнетут правильно, за дело. Он скорее расплатится, чем тот, на кого нападут на улице. Да и что возьмешь — кредитные карточки, которые, как объяснила О, через полчаса уже будут заперты? Хочет Сатана этим долгом заняться — пусть. Но Нугзар делать ничего не будет. В конце концов, слово человека, который перестал быть вором, не менее твердо, чем слово, которое он давал, будучи таковым!.. И если он снимет корону — это не значит, что его не будут уважать.

Нугзар отметил, что думает обо всем уже в будущем времени: снимет звание, перестанет быть вором… Это началось, когда Сатана сказал, что письма никто не видел и не читал, кроме сыщиков. А сыщики, если дело закроют (чего явно хотят, отпустив Сатану), то и ксиву выбросят. Или спрячут, чтобы давить на него в случае поимки… Вообще-то ксива, исходящая от ментов, большого доверия не вызывает: или сами состряпали, или человек написал под пытками, чтобы вырваться. Псы надавили: «Отрекайся, не то застрелим, как других воров!» — вот и написал… в безвыходняке… Врать запрещено друг другу, но не ментам. Почему же не разрешено врать ментам письменно?…

Нугзар раздваивался, не знал, что делать. Решил не торопиться. Разговоры с Сатаной — это одно, Сатана — друг и брат, он все поймет. Письмо у ментов — другое. А он, Нугзар, сам — это третье, и главное. Как он себя поведет дальше — так тому и быть. Пока никто ничего не знает. О вообще думает, что он — инженер. Надо бы с ней поговорить о том, как, в случае чего, сдавать в «азил» Сатану, которому лучше тут, в общежитии посидеть и баб потискать, чем на нарах в Ортачальской тюрьме корячиться. Где жить сейчас Сатане — тоже вопрос. Здесь, в комнате, нет места на двоих. Надо и об этом подумать.

Потом Нугзар усмехнулся, представив себе, как Сатана огрел ментов наручниками. Они ему говорят: легонько, для марьяжа, по спине, а он, бугай, с размаху, без марьяжа, по башке! Рисковый! По чужому паспорту не побоялся лететь. Нугзар бы никогда не пошел на это. Зачем? Не лучше ли сесть в поезд и спокойно уехать до Москвы или Ленинграда. А потом? И потом также поездом, приготовить сто долларов, сунуть пограничнику — и все. А в аэропорту на спецконтроле кому давать?… Их там, как мошек рой… Всем не дашь, все друг за дружкой следят…

Он спрятал альбом под Библию, стал прибирать. В комнате беспорядок, наделанный Сатаной, который всю жизнь чего-то хочет: есть, пить, писать, какать, ширяться, трахаться… Да и каждый человек с рождения до смерти постоянно чего-то хочет… В утихомиривании этого проходит вся жизнь. А после человека остаются и мочи пруд, и холмы кала…

Позвонила О. Нугзар сообщил ей, что к нему приехал друг и он будет занят с ним, и нет ли какой-нибудь подружки, у которой тот мог бы пожить немного… Девушка в накладе не останется… Потом уточнил, сколько стоит час работы переводчика. Выяснилось, что по-разному: европейские языки — дешевле, экзоты — подороже, русский — в их числе.

Денег у него осталось всего пятьдесят гульденов. У О просить не хотелось, хотя Нугзар не исключал, что может одолжить. До торгов. А потом, получив куш, он отломит и ей, и Сатане. Но никому ничего нельзя прежде времени говорить: проболтаешься — всегда крах. Он верил в приметы, исполнял наказы Варлама Ратиани: «Когда идешь на дело, надо оставлять дома как можно больше недоделанных дел, чтобы Бог видел, что тебе надо их доделать. И лучше всего, если эти дела будут добрые — так вернее».

— Эти вещи… что ты рассказывала про азил… ты тогда шутила или говорила серьезно? — спросил Нугзар (теперь уже не зная, для кого спрашивает — для Сатаны или для самого себя).

— Серьезно. Я как раз позавчера ездила переводить в лагерь, там сейчас полно китайцев, тайцев… Все врут напропалую…

— Мне это интересно. Может, зайду… Целую… Сегодня — нет, надо с приехавшим поговорить. Как зовут? Са-та-на! Да-да, как Сатан из Библии… Кличка такая… Хороший парень, тебе понравится. Ты же любишь больших белых мужчин, — не удержался он, невольно вспоминая, как истово она натягивается кукольным ротиком на член.

Раздался гудок машины. Нугзар выглянул с балкона — опять доехали по узким улочкам прямо до подъезда, хотя ездить тут вообще запрещено!.. А ну, полиция увидит, привяжется?…

— Не могли машину где-нибудь бросить? — открыв дверь, спросил он.

— Где тут ауту111 бросишь, всюду железки, — шел по лестнице Васятка, за ним бухал по ступенькам Юраш. — Салям, салям! — Пожатия рук. — А где кореш?

— Не выдержал, в город пошел за героином.

— Еб же ты еб, мы же привезли, вот, на полтинник для него взяли… Ребятам на пятьсот марок везем и ему отломили.

Нугзар взял пакетик с порошком песочного цвета, бросил его, с глаз долой, на полку, попал на Библию и тотчас переложил в другое место.

— Спасибо. Откуда у ваших ребят столько денег?

— Воруют, из дома тырят, с баб снимают, вещи с Ладенов112 таскают. Вот один недоумок таксистов грабил, убивал и ауты сжигал.

— Это за тридцать-сорок марок такая живодерня, прикинь хуй к носу! — добавил Юраш.

— Ну… Его быстро поймали, понял-нет? А чего делать, когда грамм за сто марок перевалил? В Германии лекарства мало, а что есть — ершеное очень, ебаный кебан.

— Но каждый день в Роттердам ездить тоже несладко?

— А чего махен113 будешь? Да и тут уже ершить начали будь здоров. Раньше товар был первый сорт, а сейчас — песок один.

— Туфта этот хероин! Наша опиуха лучше! — вступил Юраш. — Ее видно, и нюхнуть можно, а тут чего такое?… Ни запахуя, ни цветахуя… Пока не въебошишь пару кубов — неизвестно.

Васятка поддержал его:

— Малой тут чуть не подох недавнось — у неизвестных тайцев с рук героин купил, а он неершеный оказался, крепкий, как еб твою мать. Пацанчики-тайчики у старших брудеров114 украли и втихаря в город вынесли продавать. Малой купил, в туалете бара двинулся, вылез, первой волной его качнуло в зале — на тиш115 налетел, но удержался. Вторая его шибанула на выходе — на пол брякнулся, но встал, из бара выполз, а на улице третья его убила — упал, лежал, пока «скорая» не увезла. Откачали. Ему арцты116 всяких прищепок понацепили, давление туда- сюда слушают, спрашивают: «Кололся?», а он им: «Первый раз. Хотел самоубивство сделать». «А это что? — смеются и на его мозоли и проколы цайгают117. — Сколько раз в день с собой кончаешь?» Веселые, блин! Пока тудым-сюдым, Малой в туалет попросился, их присоски в нужник спустил и дриснул по лестнице к хуям на хуй. Сбежал. А потом еще три дня отлеживался где-то, не в себе от того лекарства: ауги открывал, смотрел, закрывал. Так фиксанулся, что на три дня хватило. А на вид, говорит, столько же насыпал в ложку, что всегда сыпем, чуток поболе…

— Знаем его чуток. Пферда118 убьет! — вставил Юраш.

— Опиум видно, а тут химия, понял-нет? Кто ж его знает, как он ершен?

— А сегодня у Синука брали? — заскребли вдруг у Нугзара на душе кошки — он видел, как блаженно чешутся и курят ребята, и ему тоже вдруг захотелось уколоться. Но нельзя. Запрещено самим собой самому себе.

— У него, обезьяны шершавой.

Нугзар забил мастырку. Парни отказались:

— Не, мы эту дрянь не курим. От нее — муть одна.

Он вышел на балкон. Сколько еще ждать Сатану? Он-то ему сказал, чтобы быстрее возвращался, но кто его знает… Лац-луц и орера в трудных случаях могли и не помочь. Вдруг ему вздумалось кидать барыг, и его взяли?…

Нугзар затушил мастырку и вернулся в комнату. В дверях стоял Норби в драном халате и о чем-то говорил с Васяткой.

— Фляше просит.

— Нету, — развел руками Нугзар, которому уже начинал надоедать этот балаган.

Он бесцеремонно выпроводил что-то говорившего Норби и подумывал отослать и ребят, как явился Сатана. Он чесался, курил и высыпал из карманов на стол пластиковые пакетики, которые бесплатно раздают наркоманам (алюминиевая ложечка, ватка, тампончик). Из другого кармана вытащил разовые шприцы и иглы.

— Ты что тут, вертеп открыть хочешь? — с неудовольствием сказал Нугзар. — Я не ширяюсь, мне это неприятно.

— Просто взял — на улице раздавали.

Парни испуганно рассматривали небритого, вонюче-потного громилу.

— Салям, салям! — пожали они его лапищу, сказали свои имена (которые тот сразу стал путать).

— Вот тебя ребята подогрели, — кивнул Нугзар на полку.

Сатана осмотрел пакет, запустил туда язык.

— Горький! Ништяк! Я их тоже угощу, — и дал им небольшое меню со вложенными в него пакетиками гашиша. — Украл в баре! Пока баран толокся у чайника, я цап- царап — и ходу! Какой-то тип вякнул что-то, так я ему дал по ноге, он и заткнулся.

«Таких вещей еще не хватало!» — подумал Нугзар с ожесточающимся раздражением.

— Данке, — поблагодарил Васятка, разглядывая меню, — мы не шабим. Вот Нузгарю подари, он курит, а мы — шировые, фиксеры119.

— У ребят разговор к тебе есть, — напомнил Нугзар.

Когда Васятка изложил про отца, суку-родича Андреаса и проценты, Сатана пожал плечами:

— Можно. Как думаешь?

— Кто его знает, — ответил Нугзар.

— Денег нет ни у тебя, ни у меня, так? — уточнил Сатана и, не дождавшись ответа, спросил у Васятки: — А у того козла бабло есть?

— Есть бабло стопро. Машинами торгует, как не быть? Дом собирается кауфен120, люди сказали — зухает121 как угорелый, не было бы бабла — зухал бы?

— Значит, есть. А как делать будем? Я — тут, вы — там?

— Давай поехали с нами. Вот у Юраша элтеры на месяц в Казахстан уперлись, он сейчас один. Живи у него. Подготовимся, то, се. И грянем ему на голову.

— А вы способны на что-нибудь? — в упор с сомнением уставился на них Сатана. — Тут не кошку в мешок совать.

— Как нет? Конечно! Да я его задушу, ебаный кебан! У фатера все деньги взял. С тех пор фатер со стула не встает, горюет…

— Хорошо. Если возьмем, как делим?

— Пополам.

— Идет! — сказал Сатана. — Двенадцать тысяч — ништяк, лац-луц, орера! Поехали.

— Тогда собирайся, надо фарен — там ребята отраву ждут.

— Нет вещей. А куда едем?

— В Германию, куда еще?

— Ни хера себе, — удивился Сатана, за два дня побывавший в двух странах.

— Паспорт возьми, — напомнил Нугзар. — Но виза у него на Францию, учтите.

— Мы его такими вегами122 провезем, что паспорта не надо. Зачем ему он? Стрем один.

— Ну, как знаете, у меня целее будет, — Нугзар спрятал паспорт. — Телефон там есть?

— Нету. Юрашина муттерь123 жадная сильно, не ставит, чтобы гебюры124 не платить, — был ответ Васятки (Юраш виновато отвел глаза, обтягивая адидас на качковом торсе).

— Поживешь там, посмотришь, что к чему, — сказал Нугзар, хотя сейчас ему было очень не по душе, что Сатана уезжает. «Но оставлять его здесь?… С героином, шумом, едой-питьем и пьянкой?… Нет, пусть едет. Эти немрусы — его люди, он много сидел по русским зонам, как рыба в воде среди них…» — А если что не так — завтра же они привезут тебя назад. Героин не забудьте!

— Хорошо, — был привычно согласен Сатана, знавший, что Нугзар — это профессор в кубе, как его называли на зонах. — Ты, значит, тут?

И они обнялись с Сатаной.

— У вас там жрать-пить есть? — вспомнил Сатана, запихивая пакетик с героином куда-то в трусы.

— Есть. Моя муттерь сегодня манты варит — вкусные!.. А завтра бешбармак кохать125 будет. Любишь бешбармак?

— Беш-башмак? — не смог повторить Сатана.

— Ну, такой фляйш126 с картошкой… Шнапс тоже найдется.

— Тогда живем, братва! Посмотрим на эту Германию! — Сатана хлопнул их по очереди по спинам, отчего Васятка полетел вперед, а Юраш качнулся, но устоял, бормотнув:

— Тише, ебаный кебан, угробить же можно.

— Только так, лац-луц, хип-хоп, орера! — схватился за чуб Сатана.