Geum.ru

Наверное, всё же Бог любит всех нас. А мы дети его. Иначе не может быть

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
Глава 46. Запись в дневнике.


7 июля 2007-го года,суббота, остров Лесбос, Греция


«Наверное, всё же Бог любит всех нас. А мы – дети его. Иначе не может быть. Я думаю, что смысл жизни не в служении Богу, а просто в жизни, чтобы жить достойно, так, как сын божий, как Божье подобие, не омрачая свою судьбу плохими вещами.

Размышления о том, что Небо – это Бог – которые я видела в некоторых дневниках – глупы. Небо не Бог, конечно же. Он просто нечто, кто-то или что-то, некая субстанция, которая создала всю эту игру, которая управляет теми, кому судьбой предписано было умереть. Он даёт второй шанс, даёт отсрочку.

Хотя, может я просто начиталась духовной литературы, пока мы с Дубравкой и Радованом путешествовали на яхте из Стамбула по Мраморному морю и по Эгейскому тоже.

Кстати говоря… Мне приятно смотреть на них, Дубравка вся сияет от счастья. Правда, мне самой по-прежнему не по себе. Вот несколько дней назад, к примеру – мы гуляли по Мирине, это столица Лемноса и развалины древнего города. Там много домиков с деревянными балкончиками и мощеные камнем улочки. Мы бродили по сосновым рощам и маленьким деревенькам.

А я снова подумала, что я лишняя. Может я и не мешаю им, но всё же. Вот к примеру: мы загорали на пляже возле городка Мудрос – и Дубравка загорала топлесс, а я так не могу. А сегодня она ходила весь день по нашему особнячку в одних трусиках. Ну а я? Разве это будет хорошо, если Радован увидит меня не одетой?

Я вообще часто брожу везде одна. И Дубравка, и Радован ничего не говорят – не хотят обидеть или прогнать, наверное. Они часто подолгу целуются – во всех более-менее романтических местах – на берегу моря, на высоких скалах под шум волн, на яхте, под звёздами, просто посреди узкой расплавленной от жары каменной улочки. А я просто стараюсь делать вид, что не замечаю, или увлеклась чем-то. Очень трудно! Как же тяжело! Я места себе не нахожу, когда они целуются, как же невыносимо долго!

И всё же Бог есть – я чувствую его сейчас больше, чем когда-либо раньше. Он со мной и со всеми. Он здесь, в каждом оливковом дереве в бескрайних тенистых рощах Лесбоса, в каждой сосновой шишке. Он смотрит на нас, смотрит, и оценивает нас. И мы должны жить как достойные его сыновья. Не иначе!

Вот сейчас, когда я пишу эти строки, передо мной на столе лежат несколько сосновых шишек. Я собрала их в сосновой роще возле песчаного пляжа, тут, недалеко от Митилини. Просто пусть будут – брошу в рюкзак, может когда-нибудь достану поверчу в руках, вспомню эти вот острова. Если оно, конечно, будет, это самое когда-нибудь.

Тут много монастырей и оригинальных домов – очень своеобразных. Если взглянуть на их архитектуру – сразу почувствуешь что-то греческое, уникальное.

Мы живём в старинном особняке – ему, наверное, несколько сотен лет. Страшно представить, сколько жильцов, сколько людей жило здесь, в этих старинных комнатах, сколько разговоров и историй, всяческих случаев тут было – миллионы, наверное.

Мы проживём тут несколько дней, чтобы вдоволь побродить по острову, посмотреть римский водопровод в северо-западе от города, побывать в Пломари, селение, которое славится своим узо – виноградно-анисовой водкой. Радован только и говорит, что об узо. А я ещё читала про горную деревеньку Айясос, очень живописную, с извилистыми улочками и прекрасным видом на Олимп. У нас на листочке есть список достопримечательностей, которые мы решили посмотреть тут.

Что касается игры – то пока что никаких новостей. У нас никаких испытаний. Один из игроков – Балтасар, который находился в коме много недель, теперь вышел из больницы и снова в игре. А больше ничего. Только чувство какое-то – будто грядет что-то, что-то страшное и жуткое, не знаю что это такое.

Сегодня ночью мы танцевали на дискотеке возле византийской крепости, пили коктейли (может мне нужно было пить меньше, но я не удержалась), танцевала с каким-то парнем из Италии или Германии, он сидел за нашим столиком и всё шутил. Вся эта вечеринка была очень яркая и красочная, было много людей из Европы, было даже несколько англичан, жаркая средиземноморская ночь, зажигательная музыка, коктейли, веселье… Завтра мы планируем повидать побережья острова и окаменелый лес в Сигри.

Медуза по-прежнему сыплет оскорблениями, вновь я читаю её письма, читаю, что она меня презирает и именует не иначе, как чешской шлюхой, идиоткой и прочее. Это уже становится комичным. Однажды, или мне показалось, она вроде бы одумалась, что-то вроде извинения прислала, а потом опять всё началось. Радован предположил, что она наркоманка. Может оно и так, конечно; иначе как объяснить её взрывы ненависти ко мне (совершенно беспочвенные!), будто в неё дьявол вселяется, а потом спады, словно она спит. Короче говоря – я не знаю, что тут сказать, просто это есть и я уже научилась не обращать на это внимания, стараюсь не принимать близко к сердцу – Дубравка и Радован помогают мне отвлекаться. Но всё-таки тяжело, и обидно иногда.

Обидно не только из-за Медузы, нет. Ещё обидно смотреть на Дубравку и Радована и уходить, чтобы не мешать их ласкам и любовным играм. Неужели я так и останусь до конца игры помехой, обузой или никому не нужным придатком, неужели рядом со мной никогда не будет близкого человека, с которым можно было бы просто посидеть и помолчать вот здесь вот, жарким вечером на побережье, перебирая ногой сосновые иголки и глядя на горизонт где-то над морем? Я докатилась до того, что уже мечтаю о сексе, о ночи с любимым человеком. Кстати говоря к удивлению – я редко представляю Никиту этим близким человеком. Отвыкла.

Вчера, то есть уже сегодня утром, перед сном лежала в постели и думала. О том, как бы я поступила не месте игрока под ником Стервятник. Я читала в его дневнике небольшую историю о его жизни, точнее о трёх жизнях, ведь он так назвал этот свой рассказ.

Всё пересказывать не буду, только вкратце, у него в дневнике легко можно найти эту самую историю. Он писал, что в своих тридцать семь лет трижды был чудом спасён от смерти. Сам он родом из Челябинска, это такой город в России. Когда я была влюблена в Никиту – много изучала карту России, видела этот город.

Так вот – Стервятнику было двадцать лет, когда он ехал куда-то на работу, бежал за автобусом, даже пытался протиснуться в давке, но его окликнул его друг, стоявший на остановке, и Стервятник пропустил автобус.

Поговорил с приятелем, с которым не виделись много лет, а после выяснилось, что тот автобус, в котором Стервятник собирался ехать, упал с моста в реку, произошла авария. И погибло много людей – как раз в последней двери, там, где собирался ехать Стервятник. Вот так.

Второй раз ему было уже двадцать три или двадцать четыре. Была морозная зима, настоящие русские морозы. Как он пишет – деревья трещали от мороза, и он напился, очень сильно на дне рождения какого-то знакомого. Шел домой один, упал в сугроб и долго лежал. Прошло некоторое время, и он сам почувствовал, как умирает, но ничего не мог поделать, не мог даже подняться и идти, ему было очень плохо.

Не знаю верить ему или нет, он пишет, что будто бы голос чей-то говорил с ним. Он видел свою престарелую бабушку, которая находилась дома. Ей было за восемьдесят и она была не в своём уме. Поскольку сам Стервятник умирал, Нечто предложило ему сделку – жизнь бабушки в обмен на его собственную. Стервятник поначалу не желал соглашаться, но голос сладко напевал о долгих годах жизни, о том, что бабушка всё равно прожила достаточно и ей осталось не так уж много, что она не понимает того, что происходит с ней, а он молодой, ещё должен жить.

И Стервятник согласился. Сразу же появился какой-то мужчина, который помог ему добраться до дома, где умерла от кровоизлияния в мозг его бабушка – произошло это в ту же минуту. Стервятник получил жизнь, спасение, квартиру, которую больше не нужно было делить с выжившей из ума бабушкой. Таким было второе спасение – сделка с дьяволом.

Я долго думала об этом и говорила с Дубравкой, с Танцовщицей и с Лолой (это подруга Танцовщицы, с которой они путешествуют по Польше). Нельзя осуждать Стервятника, как мне кажется. Ведь немногие на его месте выбрали бы смерть. Вообще это такая тема, которую очень легко обсуждать сгоряча – осудить Стервятника, сказать какой он плохой, предатель, и совершенно невозможно обсуждать эту тему вдумчиво, ибо правильного ответа как надо было поступить нет и не будет.

Какого чувствовать и осознавать, что вот прямо сейчас всё исчезнет и ничего не будет – не утра, не головной боли, ни пения птиц, ни облаков в небесах. Какого? Ведь смерть – это пустота – это когда прямо сейчас всё закончится, а если есть шанс продлить жизнь, остаться в этом мире ещё на какое-то время – кто как себя поведёт? Вот в чем вопрос! Есть ли кто-нибудь, кто в последние минуты не испугается и не ужаснется тьмы и пустоты, отсутствия всего? Есть? Или нет? Кто захочет исчезнуть навсегда?

Третий раз Стервятник должен был умереть от передозировки какого-то наркотика, он лежал в больнице несколько дней и был на краю жизни и смерти. Но он стал игроком и снова был спасён.

Такая вот история. Может быть я зря всё это пишу, да и выводы я сама не знаю какие тут можно сделать. Это просто случай из чьей-то жизни. Стервятник и сам не знает как оценивать последние семнадцать лет своей жизни – от того случая с автобусом и другом и случай с бабушкой четырнадцать лет назад, и теперь, с Игрой. Он прожил эти годы, а мог бы умереть ещё тогда, давно.

Эта история, к слову, заинтересовала многих, в дневнике у Стервятника было большое обсуждение, несколько сотен комментариев набралось.

В последние дни много общаемся с Танцовщицей, жаль, что только через Интернет. Надеюсь, что может быть когда-то встретимся в реальной жизни. Очень хотелось бы этого, было бы жаль, если это не случится.

На Лемносе, в один из вечеров, воодушевленные бутылочкой греческого вина, сытые, довольные и изрядно навеселе, мы возвращались под звездами домой, пели и кричали что-то, смеялись, шутили и даже пытались танцевать по дороге! Вокруг было бескрайнее Эгейское море и бездонное ночное небо. Вдалеке слышали звуки дискотек. Я была поражена!

Как вдруг рядом со мной упал неизвестный плод темно-зеленого цвета в желтую крапинку. Плод был размером с кулак, и была б я трезвая, перепугалась бы до чертиков. Оглядевшись в поисках первоисточника плода-убийцы, я поняла, что напал он на меня по собственной инициативе, а не брошенный чьей-то преступной рукой. Мы поволокли его домой, ухвативши за хвост. Утром понесли в супермаркет на опознание. Продавцы сбежались со всех отделов. Нюхали его, теребили, ковыряли коготком. Не лимон, не лайм, не фига, не апельсин, неизвестный природе зверь! Поочередно продавцы, пряча глаза, отказывались идентифицировать врага и возложить на него ответственность за покушение. Нет-нет, никакой добропорядочный греческий фрукт не мог себе позволить такого, мэм. Мы не знаем его, мэм. С крайним отвращением плод-убийца был уложен в бумажный пакет и вручен мне. Даже руки начали вытирать о фартуки, что вы, мэм, какой позор! Такое отношение к гостям острова! Ай-яй-яй!

И вот ещё что – мы с Танцовщицей говорили об этом, а вот с Дубравкой не говорили – с ней, наверное, и ни к чему об этом говорить – она сама всё видела.

Это про тот случай с одним немцем, который ухаживал за мной на Лемносе. Тоже было как-то вечером. Дубравка и Радован нежились в объятиях друг друга у себя в номере, а я отправилась бродить по набережным острова с Ральфом.

Надо сказать ощущение было очень своеобразное. Он ведь ничего не знал об Игре, а я – Игрок. Я чувствовала себя своеобразным вампиром, гуляющим рядом со смертным, ничего не подозревающим о моей сущности и о том, что происходит. Ощущение жуткое и в то же время совсем чуточку приятное. Он думал о том, чтобы продолжить наш однодневный романчик – так всегда бывает, наверное, а я просто развлекалась этой минутой, не думая о будущем и зная, что совсем скоро мы расстанемся и больше никогда не увидим друг друга.

С него стекал пот маленькими капельками. Мы стояли возле кромки пляжа.

- Пойдем искупаемся, а то ты сейчас умрешь! - сказала я, вытирая помаду с его щеки. Я сняла туфли и на мысочках шла по горячему асфальту.

- Пойдем на скалы, там почти нет людей, – предложил он.

Всю дорогу он пытался взять меня за руку, а я постоянно курила и старалась идти на шаг впереди. Юноша был изрядно выпивший от него пахло шоколадным коньяком. Зато у него были невероятно красивые глаза и обворожительная улыбка.

Море разбивалось о камни. Я сняла одежду и взглянула на него:

- Побежали! Что стоишь как вкопанный ?!

Он замер, и даже на секунду мне показалось, что он плачет. В темноте мелькнула белая полоса на теле и погрузилась в воду. С первой минуты он взял меня на руки и старался не отпускать. Но все таки я умудрилась наступить на какую-то ужасную рыбу-ежа. Нога безумно болела, и потом ещё долго ныла.

Я поцеловала его в соленые губы и глотнула шампанского из горла.

- Наверное, это все слишком литературно и вычурно: почти полная луна, звездное небо, теплое море. Но это же все невероятно! У меня душа поет!

А потом мы банально занялись сексом. Он обрезал ногу об бутылку, которая разбилась о камень. Он нес меня на руках по набережной... Я что-то пела... Потом гуляли по парку. И я просто сказала:

- Меня ждут! Мне пора. - одевая на разбитые ноги туфли.

Больше и говорить нечего. Так мы с Ральфом и пропали друг для друга – кто такие были, у него и у меня останутся лишь воспоминания – а, впрочем, и они – вспомнит ли он о том дне маленькой любви на Лемносе через десять-пятнадцать лет, когда меня уже давным-давно не будет в живых, или нет. У него будет жена и дети уже, наверное. И вообще: кто такие мы были друг для друга? Просто как принадлежность южного острова, отдыха на курорте – маленький романчик, словно умывальник в гостиничном номере, или платяной шкаф. Весело как-то. Точнее – было бы весело, если бы не было грустно. Он ведь так никогда и не узнает, кто такая была я, об Игре и обо всём остальном. Это хорошо.

А моя нога так и ноет до сих пор, даже прихрамываю, когда приходится много ходить.

Танцовщица сказала про это что-то неопределённое, и насколько я поняла – она немного завидует мне. Ха! Видела бы она этого Ральфа – небось издали и не видя фотографии он покажется этаким красавцем, загорелым мачо и мускулистым жигало, на самом деле самый обычный парень, ничего особенного. Может быть я была у него одной из немногих девушек. Хотя – это уж не моё дело – пользуется ли он вниманием девушек или это я одна из немногих такая голодная и взбалмошная, какое мне дело?!

Вот до чего я докатилась! Какой-то Ральф… Но всё же тот вечер у моря мне запомнится надолго, я ни о чём не жалею. Наверное вообще нет смысла о чём-либо жалеть в своей жизни. Всё равно назад не вернешь. Отныне никогда ни о чём не буду жалеть!

Дубравка и Радован как-то обсуждали политику. Что же это творится в мире! В Японии число жертв идёт на тысячи, и точное число погибших до сих пор назвать не могут.

Война в Пакистане продолжается, ежедневно передают о сотнях новых погибших. Теперь уже война идёт на улицах Кветты, Исламабада и других городов. Южная провинция – Белуджистан, охвачена войной, повстанцы – мохариджы, требуют независимости.

На запада Китая, в Синьцзян-Уйгурии теперь уже тоже война. Вчера в новостях рассказывали о массовых погромах в Урумчи. Экстремисты требуют автономии, тоже много жертв.

Даже специальная передача была – об исторических и современных проблемах этого региона. В Джунгарии – северная часть страны, действует какая-то (забыла как называется) национальная сепаратистская организация, воюющая за создание независимого Уйгурстана, а на юге, в Кашгарии, исламистские группировки воюют за создание исламского Туркестана.

В конце фильма показывали бедных несчастных пастухов, живущих на границе между Кашгарией, Индией и Джамму-Кашмиром, теперь независимым. Там совершенно дикая местность, о школах и вообще хотя бы о какой-нибудь цивилизации речи идти не может. Пастухи как и тысячи лет назад пасут яков и продают по бросовой цене ценнейшую шерсть этих животных. Кроме гор и степей в высокогорных долинах там нет ничего, ещё, может быть, несколько холодных быстрых рек, вот и всё. Это всё я описала к тому, что вот этим вот диким пастухам нет дела до исламистов и независимости – ведь до них в любом случае власть не дотянется, они при любой власти будут вот также пасти свой скот и пытаться выжить в суровых условиях, стараясь успеть как можно больше сделать за лето, ведь зимой там вообще просто белая пустыня.

Поэтому я лично не представляю – зачем и для чего раздувается эта война. Ведь за последние месяцы очевидно – разрастается война, и война глобальная! Если в начале июня были просто стычки в Пакистане, то теперь там самая настоящая война, плюс теракты в Японии, плюс теперь уже Синьцзян-Уйгурия, плюс Джамму-Кашмир, получивший независимость и воюющий с Пакистаном. Индусы выступают в роли агрессоров по отношению к Пакистану, но всё же… Ведь это кому-то нужно! Кому? И Зачем? И чем виноваты те самые пастухи, производящие знаменитый кашемир?

Мне страшно подумать, что будет к осени, и страшно жить в таком мире. Если мне суждено было умереть, а я стала игроком, то зачем? Может быть было бы лучше, если бы я не увидела этого ужаса. Я представляю себя на улицах тех городов, где сейчас идёт перестрелки, где убивают и насилуют, где человеческие руки и ноги лежат в пыли, а рядом неприятной кучей лежат внутренности и разлилась лужица чьей-то крови. Я не хочу жить в таком мире.

А ещё я знаю, что Бог есть, что он смотрит на нас и на всё это. Не знаю почему, но он не вмешивается, он просто наблюдает. Как я уже писала в начале – нужно быть достойными его сыновьями! Мы обязаны! Нам самим должно быть приятно жить не нечистью, а праведными людьми!

И грехи тут ни при чем. Грехи грехами, многие из них придуманы людьми, но есть и другие, вечные, касающиеся жизни человека. Вот к примеру: я совершила грех, прелюбодействовала с Ральфом – это грех? Может быть и грех - но это всего-навсего физиология, я просто сделала то, что хотелось в данный момент. А убийцы на улицах городов – насилующие и убивающие всех без разбора – звери и нелюди, пытающие и избивающие детей – вот что грех!

Отчего-то принято думать, что мы все – простые обыватели, не способные ничего изменить, на нас давит общество, мы страдальцы… Я так не думаю! Отчего общество, тот самый давитель представляется в виде злобного толстого дядьки в солидном костюме, или же в виде исламистского вождя… Но ведь они тоже такие же как и мы – просто у них другие возможности. Если мы стремимся к успеху всеми возможными способами, то и они также, просто они могут больше, чем мы, вот и всё. Мы все представляем образ злого воротилы, олигарха или магната, не считающегося ни с кем и ни с чем – а реально такого человека не существует – это мы сами он и есть, каждый по-своему, кто-то в мелочи, кто-то в крупном. И нет никакого теоретически злого государства, которое давит на общество, на каждого человека, нету! Нету! Есть только мы сами, давящие сами на себя, превращающие свою жизнь в пытку.

Вот к примеру война – пусть третья мировая, как её часто называют. Говорят – это всё американцы, снова развязали конфликт, снова преследуют какие-то интересы, также, как в Косово, Афганистане, Ираке… Теперь в Пакистане и Китае. Можно найти десятки причин – зачем это нужно американцам, можно осуждать их за жестокость и убийства тысяч людей. Но! Ведь это не американцы, а просто маленькая прослойка – во-первых, сами то американцы может и против всей этой войны – вот к примеру в Нью-Йорке прошел митинг против участия американского контингента в Пакистанской войне. Это правящая верхушка.

Да и они тоже – это во-вторых – ведь это мы сами. Просто волею судеб у них появилось больше возможностей и они реализуют их. Глупо думать, что кто-то другой или мы на их месте поступили бы иначе. Глупо – потому что поступить иначе смогут лишь единицы, а может и никто не сможет, ведь поступая иначе он просто лишится этих самых возможностей. Это система, совокупность тысяч и миллионов, которые не простят, которые уничтожат.

Получается, что система – это мы, мы сами, требующие хлеба, стремящиеся к наживе всеми возможными путями и осуждающие тех из нас, кто получает доступ к принятию решений, только и всего.

Как быть? Не знаю – мы с Дубравкой и Радованом несколько часов спорили об этом, пока плыли по морю и так ничего и не решили. Единственный выход – самим быть достоянными сыновьями Бога. Сначала изменить самих себя, а не существующий строй. Вместо того, чтобы гоняться за очередной антиутопической или утопической идеей переустройства мира (путём уничтожения несогласных, чернокожих, и всех остальных) лучше просто самому сделаться чище, сделать себя более похожим на Бога.

Закончу теми же строками, что и начинала: наверное, Бог всё же есть в этом мире, он создал нас и он любит нас. Нет смысла служить ни ему, ни какой-то другой идее, нужно просто чувствовать его и себя сыном его и жить так, чтобы ему не было стыдно за нас, да и нам самим тоже.

Кстати говоря – все те испытания, о которых говорится в священных книгах, то же никакие не испытания, это мы сами создаём их, трудности и проблемы, а Бог просто смотрит на нас.

Также и с войной – война представляется испытанием, но на самом деле это никакое не испытание – это просто явление и оно никак не связано с верой. Ведь разве может быть война связана с верой? Наверное, нет!

Это массовая смерть людей, которые в последние минуты могут успеть исправиться, а могут умереть тварью… Вот и всё»