"Такие неслучайные совпадения"

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8

VI

Квартира была расположена так, что все окна выходили на разные стороны света. Собственно, учитывая эту особенность, Женя и определяла, какая из комнат станет спальней, какая – гостиной, какая – кабинетом. Окна ее спальни выходили на запад, поэтому, во-первых, вечером из них открывался порой просто потрясающе красивый вид на закат, а, во-вторых, утром, особенно в выходные, можно было подольше поспать и не бояться, что тебя разбудит бьющий в глаза свет. А на восток в квартире смотрело окно кухни. Вот у этого самого окна она сейчас и сидела. Пила кофе. На часы Женя не смотрела, но было уже утро – расцвело. Расцвет был красивый. Саму линию горизонта не видно за домами, но благодаря довольно большой высоте видно почти все небо. Та его часть, что была над головой, была чистой, безоблачной, а вот ближе к горизонту облачка еще не успели рассеяться или улететь из Москвы, поэтому появившееся солнце сначала увязло в облаках и только после преодоления этой преграды приветственно осветило столицу. Пришлось активировать жалюзи.

В коридоре появилась закутанная в халат Наташа. Вид у нее был слегка помятый, потому что локоны, если их не завязать на ночь, от длительного соприкосновения с подушкой либо распускаются, либо меняют форму, а с Наташиными волосами произошло и то, и другое. Да и отсутствие всякого макияжа делало ее более простой, не такой иностранной. Сейчас Наташа выглядела совсем по-русски, как самая обычная русская женщина… с утра. Еще не слишком твердой проходкой она продефилировала до стола и села рядом с Женей. Села прямо напротив окна, чтобы посмотреть на просыпающуюся столицу.

С добрым утром… Ты чего так рано встала?
Да я и не ложилась.

Наташа не сказала, что подумала, за нее это сказали ее глаза, увеличившиеся раза в полтора. А Женя за всю ночь так и не смогла заснуть. Какое-то время она добросовестно пыталась, но потом оставила эти попытки.

А я вчера даже не заметила, как заснула…

Наташа все еще зевала, да и глаза были слегка мутными. Она спала всего часа четыре, но биологические часы все равно заставили ее проснуться.

Я тоже не сразу заметила.
А сколько тогда времени было, ты на часы смотрела?
Времени было уже много… или, правильней сказать, еще мало.

В очередной раз зевнув, а после этого потянувшись, размяв затекшую спину, Наташа сказала:

Ну, ладно… Что ж, продолжим?

Женя хитро прищурилась.

Ну, давай продолжим. А с чего?
В смысле?
Я точно не помню, на каком предложении ты заснула.

Наташа перепробовала несколько поз, в которых, по ее мнению, лучше вспоминалось.

Так… Репетицию я помню, кажется… Помню Лену с Гузелькой…

Да, на самом деле-то, эта репетиция и игра особого отношения к развитию… сюжета не имели. Женя рассказала это просто так, просто чтобы повеселить подругу.

Ладно, не напрягайся. Мне кажется, что этот рассказ что-то затянулся. Давай-ка, я тебе сразу расскажу, чем дело кончилось.
Уже?
Уже.
Хорошо.

Женя уже вздохнула поглубже, чтобы на одном дыхании сказать первое предложение, но вдруг она поняла, что не может этого сделать. Слова в горле не застревали, этих слов просто не было. Были только эмоции, которые предательски напали кучей и со всей силой.

Не могу начать…

Мгновенно ее глаза покраснели и стали мокрыми. Она сразу запрокинула голову, она не собиралась плакать, по крайней мере, сейчас. Возможно, позже.

Стоп! Не плакать! Нет. Не три глаза!

Наташа слегка засуетилась. Уж очень не хотелось успокаивать подругу раньше времени и, тем более, два раза…

Да я спокойна. У меня слезы текут, но я сама остаюсь почти спокойной…

И действительно: голос у нее был вполне обычным, не дрожащим.

Может, потом?

Наташа говорила эти слова с явной неохотой, ей ведь самой не терпелось, наконец-таки, узнать подробности финала этой истории.

Нет. Сейчас. Я решила…

* * *

Это случилось летом. В конце лета. В середине августа.

Летом у КВНа, как и у большинства телепередач, отпуск, то есть в Москве никакие записи и никакие игры не проходят. Все отдыхают. Но можно ведь совмещать работу и отдых. Для этого, наверное, и были придуманы Летний Кубок и Юрмальский фестиваль. Летний Кубок, а его еще называют Супер Кубком, предназначен исключительно для чемпионов Высшей Лиги, только их, избранных, приглашают нахаляву недельки на две отдохнуть в Сочи. Это мероприятие проходит в самом конце августа или в начале сентября, и к делу оно не имеет никакого отношения, речь сейчас пойдет о Юрмале. Хотя и этот фестиваль на прямую к делу не относится.

Юрмала – жемчужинка балтийского побережья. Именно этот город был выбран, чтобы летом туда съезжались команды КВН со всей России, СНГ и не только и там разыгрывали свои награды – своих больших и малых КиВиНов в Темном, Светлом и Золотом. На этот фестиваль команды приглашают, и в число счастливых обладателей путевок попадают далеко не все желающие. Многие кавээнщики говорят, что их самое яркое впечатление от своей "карьеры" – это Юрмала. Команда "МаксимуМ" приезжала в Юрмалу уже в третий раз. Номер они заготовили достаточно грандиозный, они были настроены повторить прошлогодний успех и не остаться без награды. Основная фишка их выступления, помимо искрометных шуток и песен, конечно, – белый рояль, из которого будет вылезать девушка-балерина. Сначала девушка, а за ней… а за ней и почти вся команда!! Как шестеро человек поместились в этом рояле, и как они себя внутри чувствовали, отдельный разговор. Рояль достали уже в Юрмале, но Женя так и не поняла точно, где и как. Ей, Жене, очень бы хотелось быть этой девушкой, но увы… В Юрмалу ей поехать не удалось. Как это часто и бывает в нашей стране – не получилось оформить все документы. Привередливей латвийского посольства… только американское. Что ж, пришлось следить за новостями из Юрмалы по телефону и через Интернет, по которому ей присылали фото и видеозаписи. Несмотря на многочисленные репетиции, все команды находили время на отдых, на пляж, на море. "МаксимуМ" в этом вопросе был явным лидером. Томичи приехали не только поиграть, но еще и отдохнуть. Женя видела "отчеты" об их похождениях, ей прислали кучу фоток: максы и по "ёмасам" Риги нагулялись, и по пляжам Юрмалы, а также совершили ряд таких развлекательных мероприятий, как поход в спа-салон, бассейн и, конечно же, сходили в один из самых известных юрмальских ночных клубов.

Выступила томская команда хорошо. Конечно, не так хорошо, как хотелось бы, но один из призов они снова увезли в свой родной город. Рояль на сцене, как и было коварно задумано, произвел фурор. А как этот рояль вносили и выносили… Женя и фотки видела, и ребята ей по телефону рассказывали, но очень жалко, что она сама не видела. Рояль на сцену поднимали и спускали человек десять. У самого "МаксимуМа", так сказать, возможности сделать это самим не было, поэтому помогали их хорошие знакомые из Владикавказа и Москвы. А потом, по окончанию фестиваля, рояль сожгли (ну не везти же его в Томск…). Ночью на пляже максы устроили вечеринку, и там торжественно рояль облили бензином и подожгли. Горел он красиво, а пока он горел, на его фоне фотографировались и снимали видео. После на это видео наложили музыку, классическую фортепианную, медленную. Это сделала Таня, коротая, кстати, и вылезала из этого рояля. Получилось очень красиво.

После окончания фестиваля (непосредственно после телевизионной записи) команды пробыли в Юрмале еще три-четыре дня и разлетелись-разъехались по своим городам. В Москву приехали только те, кто там, собственно, проживает, а остальные прямым рейсом направились в Челябинск, Владикавказ, Тюмень, Томск и так далее. Заехать в гости у Андрея на этот раз никак не получилось, хотя Женя его и просила. Теперь их ближайшая встреча должна была произойти только в октябре, во время полуфинальных игр. Но это же очень долго ждать! И Женя столько ждать не захотела! Спустя примерно две недели после того, как команда вернулась домой, она собрала вещи и купила билет до Томска.

За время, что прошло с ее предыдущего визита, Томск почти не изменился. Аэропорт Томска тоже. Женя пару дней назад звонила Андрею и говорила, какого числа прилетает, но тогда у нее не было точного времени, так как рейсы на той недели были только чартерные, и время сообщалось буквально в день вылета. Так как Женя и сама не знала, вечером она прилетит, утром или ночью, она решила, что доберется от аэропорта сама.

Во время поездки в такси Женя пыталась дозвониться до Андрея, но его телефон сначала был недоступен, а потом и вовсе отключился. Она не знала, как со связью в Томске, поэтому пока что сослалась на проблемы с этой связью.

Водитель ей попался профессиональный, он довез ее до нужной улицы, указал на нужный дом. Нужный подъезд, конечно, пришлось искать самой, но на память она не жаловалась. Когда они в последний раз разговаривали по телефону, Андрей пообещал ей, что весь день будет дома.

Она позвонила в нужную дверь. Подождала какое-то время. Реакции не последовало. Она нажала на звонок еще раз, и у нее сложилось впечатление, что звонок не работал, потому что она не слышала никакого звука после нажатия на кнопку. Надо было постучать, но перед этим Женя навскидку потрогала ручку двери. После одного нажатия замок щелкнул и дверь открылась. Это было возможно, если хозяин был дома, если он только что пришел с улицы и забыл закрыть дверь. Женя вошла. Несколько секунд она стояла прислушивалась. Все было тихо. Потом в ванной зашумела вода. Оставив вещи у двери, Женя решила пойти в спальню и там дождаться Андрея. На всякий случай, она шла осторожно, почти на цыпочках, хотя и понимала, что в ванную никакие звуки сейчас не поступают.

Она зашла в спальню. И она… и она увидела то, чего боялась. То, чего не ждала. То, чего не должна была увидеть.

Почему? Почему… Ну почему?! Ну за что?

Кровать была расстелена. А на ней лежала девушка. Женя не видела лицо и вообще видела мало – из-под одеяла были видны только ноги и длинные волосы.

Как он мог… Как он мог так поступить!? Зачем? Зачем вести двойную игру, почему нельзя во всем признаться? Она бы, возможно, поняла, отпустила бы, хотя это и стоило бы ей очень много. Она бы поняла!..

Она стояла, не двигаясь. Она просто не знала, что ей теперь делать. Она тяжело дышала. Единственный возможный вариант действий, что пришел ей тогда в голову, – уйти. Уйти, пока ее никто не заметил. Вернуться в Москву. А потом… Потом… Что потом? Оборвать телефонный провод и не искать с ним больше встреч? Или позвонить и спросить, как он проводит время? Или сказать, что она была у него и все видела? Что теперь делать?!

Медленно, запинаясь, но тихо Женя дошла до двери. Она остановилась, посмотрела на дверь ванной. Она не знала, зачем смотрит. Пока она так стояла, дверь открылась, Андрей вышел. Женя не стала в панике бежать, она продолжала смотреть на него. Андрей понял, что она все уже увидела, что оправдываться нет смысла. Да и какие тут могут быть оправдания… Ничего не говоря, Женя отвернулась от него, протянула руку к дверной ручке.

Женя… Стой…

Она слышала эти слова, но словно говорящий их был далеко, или между ними вдруг возникла какая-то стена, преграда.

Да постой же ты!

Он подбежал, схватил ее за локти, развернул к себе лицом. Он смотрел ей прямо в глаза, а она не хотела, теперь она отводила взгляд.

Остановись.
Зачем? Ты скажешь, что я неправильно все поняла. Или у меня что-то со зрением. У меня галлюцинации?

Она не кричала. Она говорила почти спокойно. У нее уже болели руки от его хватки, но она даже не пыталась вырваться.

Нет, не галлюцинации.

Его руки обмякли, отпустили ее. К сожалению, Андрей не мог почувствовать то, что сейчас чувствовала она. А Жене были чужды его чувства.

Тогда я пойду…

Она опустила глаза в пол и больше их не поднимала.

Стой! Давай поговорим!
О чем?! О чем?.. О чем…

Она не стала ничего больше говорить. Она взяла свою сумку и выбежала вон из этой квартиры, из этого дома. Совершенно случайно у подъезда все еще стояло то такси, которое везло ее из аэропорта. Женя не стала обращать внимание на изумленное выражение лица таксиста, она просто села в машину и попросила его ехать туда, откуда он ее привез, и ехать как можно быстрее.

* * *

Женя сейчас себе очень удивлялась, но при этом собой очень гордилась – она не плакала. Ей было больно, ей было грустно, ей было… паршиво, но она держалась. Это не стыдно, когда ты плачешь, особенно у себя дома и в обществе одной подружки, но все-таки лучше, когда ты умеешь контролировать свои эмоции. А вот Наташа… Вот она под конец прослезилась… Нет, она не ревела, не заламывала руки (ведь ее это не касалось; максимум, что она могла, это только посочувствовать), она только время от времени протирала свои щеки.

Еще до того, как Женя закончила, Наташа догадалась о содержании ее заключительного монолога. Все-таки то, что ей пришлось пережить, это больно. Пережить измену можно, хотя и трудно, но когда два раза подряд, да еще и при таких обстоятельствах, это жестоко. Это очень жестоко…

После последних Жениных слов было несколько минут, которые девушки просидели в тишине. Наташа не знала, что сказать, потому что не знала, успокаивать ей подругу, или же она сама лучше нее справится. Да ей самой, Наташе, надо было успокоиться. Возможно, сейчас помогла бы сигарета, но обе девушки не курили, а последние полбутылки ликера они допили вчера за ужином.

Довольно много времени прошло, прежде чем Наташа, наконец, заговорила. Она спросила:

Ты сразу домой полетела?
Да. Мне повезло, что в тот же день был обратный рейс. Я покупала билет, когда регистрация уже началась. Часа через два я сидела в самолете с пристегнутым ремнем.
Тяжеловато, наверное, просидеть в кресле два раза по пять часов за один день…

Наташа попробовала улыбнуться, в надежде, что и Женя улыбнется, но Женя не стала.

А почему ты никому в Томске не позвонила?

Женя уже задавала себе этот вопрос. Возможно, ей и следовало ехать не сразу в аэропорт, а сначала к Диме Вьюшкину или Мише, но…

Не до этого мне было. А что бы я им сказала?

Дальше Наташа спросила не сразу. Все и так было понятно, к чему еще какие-то вопросы.

А ты к ним теперь, вообще, как относишься?
К команде? Как и относилась!

Даже странно, что Наташа задала этот вопрос.

Я по-прежнему хочу и собираюсь поддерживать с ними отношения.

Ни в одном своем слове она не сомневалась.

Знаешь, я пока рассказывала, словно заново их всех полюбила.
Всех?

Совсем ни к чему Наташе было спрашивать это. Женя покачала головой.

Не надо.

Наташа лишь виновато улыбнулась.

Извини.

Женя ненадолго задумалась. То, что она после этого сказала, ей пришло в голову еще вчерашним вечером, но озвучила она свою мысль только сейчас.

Я тогда, когда прилетела, чуть с ума не сошла… И сошла бы, если б не первое сентября. Я заставила себя пойти в институт, а там народ, у всех свои новости, свои впечатления о лете. И я их слушала, я умею слушать. Я хоть ненадолго, но отвлекалась. Забывалась. Только вот ночью, когда оставалась одна в квартире… Все-таки для одного человека три комнаты – много. Дом кажется огромным, но пустым.

Она выдержала паузу, а потом сказала:

Спасибо тебе.
За что?
За то, что выслушала.
Да за это спасибо не говорят…

Возможно, и не говорят, но именно это Женя сейчас чувствовала – благодарность.

Все равно… спасибо.

По календарю наступил понедельник, утро понедельника. Большинство рабочих и студентов начинают трудовую неделю, но не все, потому что у некоторых есть дополнительный выходной день. Жене и всем ее одногруппникам повезло, что третий выходной им поставили именно на понедельник, а не посреди недели. Женя могла спокойно проводить Наташу. Собирались они долго и дергано. Наташа увидела себя в зеркало и завопила… У нее ушло более часа, чтобы привести себя в надлежащий вид, чтобы муж, который сегодня вечером встретит ее дома в Германии, узнал ее.

Наташа летела из Шереметьево. Рейс у нее был, вернее, вылет в четыре часа дня, а регистрация начинается, как обычно, за три часа. Девушки в аэропорт не спешили. Выйдя из дома около полудня, они еще успели походить по улицам, по магазинам. Потом еще посидели в кафе, пообедали, чтобы не есть в аэропорту. До Шереметьево они добрались где-то к трем часам, как раз к концу регистрации. Наташу провожала только Женя, а с родителями она попрощалась позавчера у них в Жуковском и сегодня утром по телефону из Жениной квартиры. Девчонки дождались, пока последний желающий лететь в Франкфурт-на-Майне сдал свой багаж, предъявил билет и ушел к терминалам. Теперь была очередь Натальи.

Ну, что, пока…
Пока…

Это мужчины могут проститься только в рукопожатии, а девушки почти всегда обнимаются, особенно когда это две хорошие подружки.

Эх, Женька, как же я была рада тебя видеть, с тобой поболтать.
А я как рада. Если бы не ты, я не знаю, что бы я сейчас делала… Наверное, продолжала бы реветь.
Да перестань. Ты ж русская женщина, то есть сильная женщина!
Да!

Как же хотелось поверить в ее слова, но не получалось. Однако улыбка не исчезала.

Ладно, Женька, я очень надеюсь, что у тебя все будет хорошо.
Я совсем не против! Пусть все будет как… Как у тебя!

Наташа немножко смутилась.

Ой, не сглазь.
Да не бойся…

На всякий случай, Женя три раза плюнула через левое плечо и постучала себе по голове. А Наташе уже пора было идти, люди, что стояли на регистрации, жестами приглашали ее и показывали на часы.

Ну, все, давай. Я позвоню, как прилечу.

Девчонки по-женски быстренько чмокнули друг друга в щечки.

Хорошо… Мягкой посадки!
Спасибо!

Наташа подошла к пропускному столу, отдала девушке-сержанту все свои документы. Та быстро их проверила, доброжелательно улыбнулась и указала Наталье, куда она должна идти дальше. Последний раз помахав Жене, Наташа ушла в коридор, который выведет ее к терминалу.

VII

После того, как уехала Наташа, прошла уже неделя.

Женя провела это время, мягко говоря, без дела и пользы. Она никуда не выходила, сидела у себя дома. На телефонные звонки не отвечала. До ночи могла пролежать возле телевизора, бессмысленно переключая каналы, а к утру ложилась спать, но спала мало, урывками, часто просыпалась.

За всю свою сознательную жизнь она прежде не позволяла себе такого. У всех разные представления о свободе и воле. Многие люди думают, что они свободны, когда не ограничены в правах, но не надо забывать, что во всех учебниках Права черным по белому написано: твои права заканчиваются там, где начинаются права другого. А одна умная женщина, бывшая Женина учительница, однажды сказала: "Я свободна только тогда, когда я понимаю, что я не могу этого не сделать". Если следовать этой логике, то Женя была несвободной. Она помнила про все свои обязательства перед институтом, перед начальником на работе, но неделю она не появлялась ни в институте, ни на работе. Она даже не позвонила никому из начальства и деканата, даже не попыталась придумать причину своего поведения.

Женя начала себя жалеть, рассуждать, какая она несчастная, как с ней нехорошо обошлись и тому подобное. И пока что не получалось, или даже… не хотелось убеждать себя в обратном.

Было утро. После очередной частично бессонной ночи Женя лежала у себя на кровати. Она не собирала ее уже несколько дней, потому что проводила на ней большую часть суток. Женя лежала, глядя в потолок, стараясь ни о чем не думать.

Зазвенела трубка домофона. Очень не хотелось идти, очень не хотелось никого видеть. Трубка звонила громко и достаточно противно. Сначала Женя думала, что если не подходить, то этот человек вскоре перестанет и уйдет, но звонящий как будто точно знал, что она дома, и очень хотел добиться аудиенции.

Женя встала. Звонки не прекращались. Подошла к двери. Она сняла трубку и поднесла ее к уху.

Жень, это Дима. Открой!

Голос принадлежал Вьюшкину. Странно, но она даже не удивилась и даже не спросила сама у себя, что он тут делает, в Москве. Так ничего и не сказав в трубку, Женя нажала на кнопочку, которая открывала дверь подъезда.

Буквально через минуту ее покой потревожили еще одни продолжительные звонки, только теперь непосредственно в квартиру. Дверь была не достаточно плотная и толстая, чтобы сквозь нее не проникали достаточно громкие звуки голоса.

Женя, Жень, ну открой.

Раз уж впустила в дом, то надо впустить и в квартиру. Но она не торопилась открывать. Женя посмотрела в глазок, чтобы убедиться, кто стоит на пороге. Дима, видимо, увидел, что она это сделала, он расценил ее поступок по-своему и сказал:

Я один.

Замок щелкнул несколько раз, а потом щелкнула, открывшись, сама дверь. Дима лишь слегка изменил выражение лица, но, на самом деле, он был поражен тем, что увидел. Он видел ее только веселой, он помнил девушку, у которой улыбка не сходит с лица, а сейчас она перед ним стояла совершенно разбитая. Женя была в халате и пушистых тапочках, волосы у нее на голове немного спутались и были неуложенными, а под глазами появились припухлости и синяки. Не сказать, что она выглядела совсем плохо, но бывало и намного лучше. Перешагнув через порог, Дима сразу протянул к ней руки, чтобы обнять, поздороваться.

Привет!

Женя сделала шаг назад. Она посмотрела на его руки так, словно могла о них обжечься. Ее сознанию потребовалось несколько секунд, чтобы понять, наконец, как же оно радо видеть этого стоящего перед ней человека.

Привет.

Она подошла. Они поздоровались.

Закрыв дверь, Женя даже помогла Диме раздеться, повесила его куртку в шкаф и пригласила в квартиру.

Проходи.

По мнению Жени, у нее сейчас был беспорядок, однако другой человек сказал бы, что в доме вполне прибрано. Просто, девушка любила идеальный порядок и всегда его поддерживала. Ну… почти всегда. Женя шла в свою спальню, и Дима следовал за ней. Увидев, в каком состоянии ее постель, он догадался, как она жила последние несколько дней. Только вот кое-что его удивило.

А я думал, ты сейчас вовсю шоколадки ешь.

Это сложившийся стереотип, что в депрессии и нервных ситуациях всегда хочется сладкого. На самом деле, у некоторых все наоборот: когда волнуешься, то ничего есть не можешь. К сожалению, Женя относилась все-таки к тем, кто залечивает раны именно шоколадом.

Уже не лезет. Если хочешь, на кухне есть полторта и конфеты.
Хочу. Пошли.
Не хочу.

Женя плюхнулась на свое ложе. Она больше не могла заставлять себя улыбаться, мышцы лица ей просто не подчинялись.

Тогда я тебя понесу.

А вот этого ей совсем не хотелось, но Дима точно потащил бы ее, поэтому, просидев всего несколько секунд, ей пришлось подняться.

Нет. Не надо.

Пришли на кухню. На кухне Женя чувствовала себя… не такой хорошей хозяйкой, как хотелось бы. Открыв холодильник, осмотрев его немногочисленное содержимое, Жене стало немножко стыдно.

Завтракать будешь?
Хочется сказать, что буду, но что-то меня останавливает…

Дима отчетливо видел ее взгляд на содержимое холодильника. Помимо обещанного торта и пакета молока там практически ничего и не было… Только консервы. Но, присмотревшись повнимательнее, Женя обнаружила на дверце несколько яиц.

Тебе омлет или яичницу?

Какие два до боли в животе знакомых слова, особенно холостяку.

Давай яичницу.

Женя занялась приготовлением. Порывшись в дальних отсеках холодильника, она нашла еще пару огурцов и помидор. Для салата это маловато, зато яичницу теперь можно сделать поинтересней. Женя резала и готовила сковородку, повернувшись к Диме спиной, но она постоянно чувствовала его взгляд. И отчего-то ей не хотелось, чтобы этот взгляд был направлен ей на лицо, поэтому она не спешила садиться за стол.

Как у тебя дела? – спросил Дима. Пора было начинать разговор.
Все просто замечательно. Разве ты не видишь?

Она хотела сказать как можно язвительней. Кажется, у нее получилось.

У вас что-то случилось?

(Какой догадливый мальчик…)

У нас? У меня и у Андрея?

Она переспросила нарочно. Когда он в первый раз спросил, в ней появилась какая-то… злоба, что ли. И эта злоба поначалу делала ее более… смелой, резкой. Но как только это прошло, она вновь стала собой, причем той собой, которая расстроенная.

Да, случилось… Я пару недель назад была в Томске. Я приехала к нему домой, а меня там… Меня там не ждали.

Толи он знал, что она приезжала, толи нет, сказать было трудно. Возможно, Андрей ему все рассказал, но, возможно, не все так, как было на самом деле.

Ты его с кем-то… с какой-то…

Дима сам сказал про ту… девушку. Женя про нее не говорила!

Только не говори мне, что ты что-то знал! О них…

Она резко обернулась к нему, впилась своими глазами в его глаза. Хорошо хоть она успела бросить на столешницу нож, иначе с таким взглядом картинка получилась бы ну очень агрессивная.

Хорошо, не буду.

Женя быстро остыла. Снова развернулась к стене.

Так знал, или нет?
Нет.
Честно?
Да.

Женя поверила.

Блюда нехитрого приготовления вскоре были готовы, пора было выкладывать их со сковородки на тарелку. Выложив, разрезав, Женя села за стол напротив Димы.

Ты… ты сам приехал? Или Андрей тебя послал?
Сам.
А… а как он?

Раз она это спросила, значит, не забыла. И чувства не забыла тоже.

Не так, как ты.

Понятное дело. Это же только женщины могут страдать, переживать, а мужчины, они всегда спокойны, всегда собраны.

А что ты вообще делаешь в Москве?

Дима стукнул себя полбу. Ему же следовало начать именно с этого.

А, я ж не сказал: мы с Мишкой на съемки приехали. Точнее, должен был ехать один Башкатов, но я навязался вместе с ним. Я буквально только что с самолета. Закинул сумку в гостиницу и сразу поехал сюда.

Раз уж такая спешка, значит, она не без повода.

Из-за меня?
Да.

Он встал из-за стола. Кухонка была вполне российских стандартов, то есть по диаметру можно было сделать не больше четырех шагов.

А я-то думал, вы… На вас со стороны было просто приятно смотреть. Мы, команда, на вас смотрели и, честно, просто… радовались. Даже завидовали…

Когда он проходил мимо, Женя взяла его за руку. Дима остановился. Она потянула его к себе, заставила нагнуться. Как только его голова оказалась на достаточно близком расстоянии, Женя его поцеловала. Быстро, едва коснувшись губ, поцеловала.

Зачем?

Женя и сама не понимала, зачем. Она этого в тот момент хотела, и она это сделала. А зачем? Она не знала. Знала только, что точно не ради мести. Бить Андрея его же оружием она не будет. Не опустится до этого. Тот поцелуй был лишь минутной слабостью.

Дима подвинул табуретку, чтобы сесть совсем рядом с ней. Он потянулся к ней руками, не сильно, но он прижал ее локти к бокам, чтобы она не смогла ими двигать. И он тоже поцеловал ее. Только уже не так, как она в предыдущий раз, гораздо медленнее, гораздо… приятней. Все эти секунды сидела Женя спокойно. Она не хотела проверять, станет ли он удерживать ее силой, если она захочет остановиться, вырваться.

Потом он поставил табурет на его место, а сам сел туда же, где сидел раньше, на достаточном расстоянии.

Зачем?
Хотел убедиться.
В чем?
Любишь ли ты Андрея.
Ну и?
Ни у меня, ни у кого другого нет шансов.
А ты хотел бы, что б эти шансы были? У тебя?

Дима улыбнулся. Что он хотел этой улыбкой выразить, она понять так и не смогла.

Хороший вопрос… Хотя… Нет, не думаю. Нет. Я же с самого начала воспринимал тебя только как его девушку.

Сказано честно, откровенно. Женя ему опять поверила. Поверила всему, что он сказал.

То есть ты за меня определил, что я чувствую.
Да.
А я думаю, что когда нет взаимности, это не любовь.

Дима замотал головой.

С чего ты это взяла?
Всегда так думала.
Нет, я про отсутствие взаимности.

Весь разговор она держалась, хотела держаться и дальше, но не получилось. Она заплакала. Никакой туши и подводки на глазах у нее не было, поэтому можно было плакать спокойно. Она не привыкла рыдать у кого-то на плече, уж лучше в одиночестве, она вообще не привыкла плакать, но сейчас ей очень захотелось, чтобы ее пожалели. И Дима это понял.

Женя успокоилась, несколько минут просидев у него на коленях, уткнувшись в его свитер.

Ты думаешь, я не права?
Думаю.
А почему тогда он…
Не знаю. Вот этого я не знаю. Но обязательно узнаю…

Последнее предложение он сказал очень тихо.

Что?
Я обязательно это узнаю. Обещаю.

До этого Дима сидел, не двигаясь, а сейчас слегка отодвинулся, согнул шею, чтобы увидеть ее лицо. Во всех его движениях была какая-то… решимость.

Собирайся!

Женя подняла голову и глаза, а все остальное ее тело даже не шелохнулось.

Собирайся, одевайся, наводи марафет.
Зачем?
Пойдем на улицу.
Зачем?

Дима понял, что без его вмешательства тут не обойтись. Он взял ее за руки в районе предплечья, и они вместе встали.

Я хочу, чтобы ты погуляла со мной… по Арбату!

Видимо, вариантов у Жени не было…

Потом Дима прождал больше двух часов, но прождал не зря – он все-таки вытащил ее из дома. Потом он весь день заставил ее провести на улице, на воздухе. Они прошли пешком всю Манежную площадь, всю Красную, достаточную часть набережной и весь Арбат. К вечеру ноги болели сильно, а вот… а вот сердце уже не так.

* * *

В будни человека найти гораздо легче, чем в выходные, особенно если у него есть постоянная работа. Конечно, можно предварительно позвонить и договориться, но Дима не хотел договариваться, он хотел поговорить с Андреем один раз, и в течение этих десяти-пятнадцати (врятли больше) минут решить все.

День был – воскресенье. Обычно выходные сентября проводят на даче, огороде, собирают хороший или не очень урожай, но ведь далеко не все любят это, далеко не все городские жители променяют выходные в городе на выходные на земле. Вот и Бурковский не любил дачи. На это воскресенье он запланировал много всего, но все мероприятия были исключительно в черте города.

Андрей, пройдя пешком примерно квартал, пришел в свой гараж. Точнее, это была стоянка во дворе, но ее сделали крытой. Очень удобно, особенно когда надо куда-то ехать с утра пораньше.

У машины его уже ждали. Ждал Вьюшкин.

Привет.

Дима протянул ему руку, как только Андрей подошел достаточно близко. Они встретились у двери водительского сиденья.

Ну, привет.

На самом деле, Андрей никуда не спешил, хотя делал вид, что так было. Он хорошо общался с Вьюшкиным, но сейчас ему было просто не до этого. Не до этого разговора.

Куда собрался?
По делам.

Бурковский был не из тех, кто откладывает важные дела на выходные. Это все знали. И Дима знал, поэтому и пришел именно сегодня.

Мне бы поговорить с тобой надо.

Андрей щелкнул по кнопочкам брелка на ключах, отключил сигнализацию, вставил ключ в замок и открыл сразу две двери.

Садись.

Из гаража выехали быстро, благо места для разворота были достаточно широкими. Теперь предстояло по узким жилым улочкам выезжать на городские проспекты. Андрей прекрасно помнил, куда ему надо, помнил дорогу, но сейчас он был уже не совсем уверен, а хочет ли он вообще ехать. У него в какой-то момент возникло желание остановиться, сбросить с лица занятую маску и поговорить. Но они продолжали ехать.

Зачем пришел?

Вопрос некорректный и слегка грубоватый. Раз пришел, значит, надо было!

А тебя что-то не устраивает? Я уже сказал, что пришел поговорить.
О чем?
О ней.

В разъяснении, кто это, и уточнении имени Андрей не нуждался.

Ну, давай, говори.
А, может, ты сам начнешь?

Андрей думал не больше секунды.

Нет.

Вьюшкин на что-то другое и не рассчитывал.

Андрей… Так, давай сначала узнаем, есть ли смысл во всем этом разговоре.

Слегка отвернувшись, как будто чтобы посмотреть на проезжающую сзади машину, Андрей сказал сам себе:

Есть…

Дима не понял: показалось ему, или он действительно что-то услышал. Он продолжил дальше так, будто ему послышалось.

Ну так вот, ответь мне на такой вопрос: любишь ли ты ее?

И в этот раз Андрей думал не долго.

Возможно.
Отлично, это уже кое-что. Продолжим. Допустим, что и она тоже…

Андрей резко затормозил. Он пока не заглушил мотор, потому что ехал по центральному ряду, но резко сбавил ход. Он начал потихоньку продвигаться к обочине, потому что невозможно говорить на… волнующие тебя темы и при этом вести машину.

Ты был у нее.

Андрей не спрашивал, он утверждал.

Точно, ты был у нее! Я звонил тебе на прошлой неделе весь день, а никто к трубке так и не подошел. Ты ездил в Москву… Ах да, как же я сразу не понял: ты с Башкатовым поехал.

(Да не Вьюшкин должен был ехать вместе с Мишкой, а он сам!)

Так оно и было. – А Дима и не собирался что-то отрицать.

Машина благополучно добралась до крайней полосы. Они как раз проезжали недалеко от парка, и можно было свернуть с дороги и остановиться в незапрещенном месте рядом с ограждением.

Ну и как она?
Кто?

Андрей не обратил на эту… тупость внимания.

Женя.

Дима не спешил говорить. Медлил он специально, потому что к разговору подготовился. Его, как и Андрея, на юридическом факультете научили вести беседы.

Отвечай.
Я думаю, как лучше сказать: правду, или наврать, что у нее все отлично, что она весела и жизнерадостна.

Сказано типа уклончиво, но суть ответа на поверхности. Андрей уже в который раз почувствовал себя… в лучшем случае, последним кретином.

Чувствуешь? Чувствуешь вину?

Да, можно сказать, что это было именно чувство вины. Не раскаяния, не сожаления, а именно вины.

Я тебя не понимаю… Ну чего тебе еще надо?! Девчонка хорошая, все при ней, характер не самый ужасный, обеспеченная. И она тебя любит! В этом можешь не сомневаться.

Как и несколько дней назад Жене, Дима открыто сказал все, что о них думает. Эти слова должны были что-то затронуть в душе Андрея. И затронули. Только немного больше, чем Дима того ожидал.

У тебя с ней что-то было? Говори!

Ревность. Одна из самых мощных… движущих сил – это ревность. А еще говорят: ревнует, значит, любит. Правильно говорят.

Тише, тише… А знаешь, что ты только что сделал? Ты только что доказал, что она тебе, по крайней мере, небезразлична. Но, я думаю, даже больше, чем небезразлична.
Ответь на вопрос.
Ничего не было.

Сложно сказать, легче ли ему стало от этих слов. С одной стороны, да, потому что Вьюшкину он бы ее точно не отдал, а с другой… А с другой стороны он почувствовал себя еще большим подлецом.

Бурковский, я тебе завидую.

Дима говорил исключительно то, что думал.

Слушай, много ли у тебя было женщин, которым от тебя ничего не надо было, кроме тебя самого? Которые не зацикливались на дорогих подарках? Которые не считают, что ты должен проводить все свое время только с ней, забыть о друзьях, знакомых? Которые поймут, если тебе надо будет до самой ночи задержаться на репетиции, и не будут ревновать? А?
Чего про это сейчас говорить…

(Вот глупость!)

Сейчас самое время!
Нет. Она меня не простит.

Дима был категорически с этим не согласен. Категорически.

Простит. Она тебя простит. Если ты придешь к ней, убедишь ее, что она тебе нужна, то простит. Обязательно.

(Опять-таки: как же все легко и просто на словах… )

А если нет?
Так проверь?!

Сейчас оба разговаривающих имели неполное представление, неполную картину событий. Андрей не знал, что было в Москве, а Дима не знал, что было в Томске. Точнее, Дима не знал подробностей, известных только Бурковскому. И этот пробел надо было восполнить.

Слушай, я не то чтобы лезу в ваши личные дела, но, может, ты мне хоть скажешь, что там у вас произошло? Из-за кого хоть все так получилось?

Честно говоря, Андрей и рад был рассказать. Безусловно, это была его ошибка, но ошибка не исключительно по его вине. А кто-то (все мужчины) скажут, конечно, что он всего лишь жертва. Жертва женщины…

Да… Из-за одной… Я с ней… Да, я начал с ней встречаться, когда уже знал Женю. Одна была у меня в Москве, вторая – в Томске.
Удобно.

Сказано язвительно, но если бы Дима захотел, он мог сказать, вложив еще больше чувства.

Но, ты знаешь, я потом понял, что так нельзя. Я с ней, второй, поговорил и, вроде как, порвал. Это было еще до Юрмалы. Я уже подумал, что вот поеду в Москву, попробую поговорить с Женей серьезно, я уже подумал, что у нас могут быть по-настоящему серьезные отношения, а тут…

(Вот тебе и причуды судьбы…)

В общем, она вечером пришла ко мне. Ну не буду же я ее силой выставлять! И, сам понимаешь, так уж вышло… Утром надо было ее сразу за порог, а не успел. Или надо было Женю догнать, постараться объясниться, но, опять-таки, не удалось, не успел.

Дима, в общем-то, мог его понять, но это Андрея не оправдывало.

Что мне делать?

Достаточно сложный вопрос, почти риторический. На него было достаточно много ответов. Если рассказать эту историю нескольким людям то, скорей всего, у каждого будет свой ответ. Но рядом сейчас был только Дима, и советовать мог только он.

Я уже сказал. А, нет, у меня новое предложение: женись.

А ведь эта мысль уже приходила Андрею в голову, только до того… рокового утра.

А дальше что? Она – в Москве, я – в Томске.
Переедешь.

Легко сказать, а вот сделать… Вообще, проблема жилья обычно становится камнем преткновения, в данном случае ее не было, была территориальная проблема, а именно лишних три тысячи километров между двумя городами. И были другие.

А что, если мы с ней вместе жить не сможем? Сколько поначалу счастливых браков переставали быть такими, не проходили это испытание бытом.
А ты все равно попробуй.

Миссия, которую Дима возложил сам на себя, была исполнена. Исполнена хорошо. Он думал, что потребуется куда больше времени и уговоров, чтобы все устроить, чтобы подтолкнуть Андрея на действия. Больше его услуги не требовались, дальше Бурковский должен додуматься до всего сам. Махнув ему рукой, Дима вышел из машины и пошел по дороге в наугад выбранном направлении.

Blog

"Такие неслучайные совпадения"