Geum.ru

Эдипов комплекс > Толкование сновидений. Психопатология обыденной жизни. Остроумие и его отношение к бессознательному. 10. Культура и религия

Вид материалаРеферат
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   16
ј2. Лечение истерии - ключ к пониманию бессознательного.

Образ бессознательного и действующих в нем психических сил сложился у Фрейда в процессе лечения истерии, когда он вырабатывал метод свободных ассоциаций. Что такое истерия? Эта болезнь, всегда считавшаяся "женской", известна с глубокой древности. Ее симптомы многообразны: параличи, парезы, тик, частичная потеря чувствительности, зрения, слуха, навязчивые действия и навязчивые идеи. Истерия определялась как психогенное заболевание, которому не предшествовали ни инфекция, ни физическая травма. Облик истерии вырисовывался в виде комплекса отклонений двоякого рода: либо в сторону гипертрофии, неоправданной активности каких-то физических или психических функций, либо в сторону их ослабления по сравнению с нормой.

Представим себе нормального, здорового человека. Все его органы работают с присущей им степенью активности и адекватно ситуации. Их деятельность скоординирована. Человек, "владея собой", может, когда нужно, говорить, а когда нужно - молчать. Он возбуждается в опасной или ответственной ситуации, но когда дела его в порядке - он спокоен. Человек помнит то, что ему нужно помнить и не держит в голове то, что в данных условиях ему не интересно. Любой значимый поступок им осознается, как-то мотивирован и эмоционально окрашен. Такова, примерно, картина здорового, нормального поведения.

Симптомы истерии нарушают эту картину. Истерик - активен, возбужден без причины. Одни его органы почему-то напряжены и чувствительны, другие пассивны, заторможены. Он постоянно испытывает тревогу или депрессию, не владеет собой, легко "срывается", говорит и делает лишнее или не делает самого естественного и необходимого. Он заторможен или не может усидеть на месте, молчит или говорит без умолку, не давая и слова сказать другому. Постоянно что-то забывает, у него - провалы в памяти. Невротику лезут в голову мысли, не имеющие значения, какие-то случайные фразы, мелодии.

Возникает впечатление, что невротик "себе не принадлежит", что за его видимой "внешностью" скрывается "другая личность", время от времени или постоянно дающая о себе знать. Чтобы понять причину истерии, предположим, что в организме имеется некий источник психической нервной энергии, которая более или менее равномерно распределяется между всеми его органами и функциями. Но вот, в силу сложившихся обстоятельств, какой-то орган оказывается подавлен, какая-то функция - блокирована. Тогда предназначенная для них энергия попадает в другой орган, с которым они связаны на уровне бессознательной психики. Работа этого другого органа нарушается в ту или иную сторону. Возможен и обратный случай: первичная причина не блокирует, а чрезмерно возбуждает и напрягает какой-то орган. Тогда на него расходуется дополнительная энергия, которая получается за счет снижения активности других органов. Это, конечно, очень упрощенная теория истерии и она строится, по крайней мере, на трех аксиоматических предпосылках. Во-первых, количество нервной энергии в организме - ограничено и распределение ее подчиняется общему закону сохранения. Во-вторых, все органы связаны друг с другом на уровне бессознательной психики, внутри которой энергия может перераспределяться как на основе физиологических связей, так и смысловых ассоциаций. И, в-третьих, бессознательная психика является целостной автономной системой, опосредующей физиологическую жизнь организма и работу сознания. Все эти три соображения вполне согласовывались с общим естественнонаучным мировоззрением. В Средние века истерию объясняли "вселением беса". Бес держит, ведет, сбивает с толку. Немало женщин-истеричек, объявленных ведьмами, сгорело на кострах в XI-XIV веках. В Новое Время, когда "право на болезнь" такого рода было признано, к истерии стали относиться как к симуляции или считали ее результатом самовнушения.

Само слово "истерия" происходит от греческого "гистерон" (матка) и означает по-гречески гиперактивность матки, которая бывает у молодых женщин. Гиппократ и другие врачи древности в качестве лучшего средства лечения рекомендовали замужество. Фрейд немало смеялся столь простому и остроумному объяснению болезни, но позже сам пришел к выводу, что корень истерии - дезориентация сексуального влечения - энергии либидо, которая вместо того, чтобы использоваться по прямому назначению усиливает или напротив блокирует функции каких-то органов.

Один из знакомых Фрейда доктор Брейер имел среди своих пациенток молодую женщину по имени Анна. Одаренная живым воображением и воспитанная в строгом викторианском духе, привыкшая сдерживать свои чувства, Анна получает истерический невроз во время болезни любимого ею отца. У Анны - частичный паралич руки, расстройство памяти и речи, резь в глазах и непроизвольное слезоотделение, рвотные приступы при виде стакана с водой, в то время как она испытывает жажду. Доктор Брейер лечит Анну гипнозом. Но главным лекарством оказываются воспоминания под гипнозом. Анна с сильной аффектацией рассказывает эпизоды, так или иначе связанные с болезнью отца. После этого лечения словом или "чистки печных труб", как называла Анна свои сеансы словоизлияния, болезненные симптомы ослабевают или на время исчезают. Выговаривание волнующих, страшных воспоминаний производит "очищение" (катарсис - по гречески).

Анализируя воспоминания Анны, Брейер и Фрейд легко устанавливают их связь с истерическими симптомами. Одно из воспоминаний состояло в том, что Анна, сидя у постели тяжело больного отца, испытывала жалость к нему, ей хотелось плакать. Но она старалась подавить в себе этот позыв. Ведь отец, увидев слезы, мог бы догадаться, что ему не долго осталось жить. Во втором эпизоде Анна, войдя в комнату гувернантки отца, увидела собачку, пившую воду из стакана, из которого обычно пили люди, она испытала мгновенный прилив брезгливости, тошноты, но поскольку у нее были другие заботы, сразу же о нем забыла. Третий эпизод был связан со сновидением. После тревожной бессонной ночи, она задремала у постели отца, неловко облокотившись рукой на спинку кресла. Во сне она увидела страшную черную змею, которая спускалась с дерева, намереваясь ужалить отца. Она хотела было отогнать змею рукой, но почувствовала, что рука - омертвела. Взглянув на руку, она увидела, что кончики пальцев превратились в змеиные головки. Почувствовав ужас и отвращение к своей руке, Анна волевым усилием захотела отбросить ее, как нечто чуждое. Проснувшись, она обнаружила, что рука и на самом деле "отторгнута", не подчиняется ее воле.

Размышляя над этими и подобными случаями Фрейд и Брейер пришли к важным выводам относительно механизмов возникновения истерии. Любой психический импульс, любое желание, почему-либо возникшие - энергетически заряжены. В нормальных условиях они "разряжаются" - действием или эмоциональной речью. Но если разрядка почему-либо не состоялась, импульс вытесняется в бессознательное и там переключается на другое действие или другую мысль с помощью смысловых ассоциаций. В этом новом "замаскированном" или переосмысленном виде он выходит наружу, или, оставаясь в бессознательном, блокирует какую-то жизненно важную функцию. Согласно закону сохранения энергии, раз возникший импульс не может исчезнуть бесследно. Он либо разряжается прямым путем - в действии или речи, либо достигает разрядки в переосмысленном, "сублимированном" виде, либо, сохраняясь в бессознательном провоцирует истерический симптом. Если заставить пациента вспомнить вытесненный импульс и заново его пережить, то можно рассчитывать вернуть его на правильный путь, что приведет к исчезновению симптома. Нередко болезнетворный импульс как бы "растекается" вдоль длинной цепи ассоциативно-связанных воспоминаний. Чтобы вывести их наружу и заставить пациента их отреагировать, психиатр должен немало потрудиться.

Случай Анны замечателен, между прочем, еще и тем, что фантастическое сновидение вызывает волевой импульс большой силы, который становится причиной соматического расстройства - паралича руки. Отсюда видно, что психика и телесный организм, воображение в воля составляют единое целое, что реальные мысли, нравственные чувствования, фантазии и мечтания живут в едином энерго-смысловом поле. Всякая мысль как-то мотивирована, заряжена энергетически. Всякое желание так или иначе осмыслено. "Мысле-желания" взаимодействуют, они способны "переосмысляться" и обмениваться энергией. В результате достигается максимально возможное психическое "равновесие". Тот, у кого больше развит интеллект и к тому же воспитан в строгих правилах, с трудом достигает равновесия и больше подвержен неврозу. Не только физическая невозможность действовать, страх или моральный запрет могут быть причиной вытеснения, но также и сила воображения.

Типичный случай истерии описывает в своих мемуарах Мариетта Шагинян. Известная писательница советской поры училась в Смольном институте благородных девиц. Однажды к ней в комнату зашла ее старшая приятельница и стала рассказывать свою любовную историю, которая показалась Мариетте бесстыдной и отвратительной. И вот она стала шептать про себя: "Господи, сделай так, чтобы я не слышала". В какой-то момент она заметила, что губы приятельницы продолжают шевелиться, но звук исчез. Когда подруга ушла и вернулись другие девушки, Мариетта удивилась тому, как они тихо говорят. Вскоре она обнаружила, что стала плохо слышать. Полуглухой она так и осталась на всю жизнь. Пройди она своевременно курс лечения, глухота, возможно, исчезла бы.

Трудность лечения истерии состоит в том, что врачу первоначально неизвестны ни причина вытеснения, ни смысловая связь между вытесненным влечением и симптомом. Симптом может быть значительно удален от репрессированной функции. Кроме того - структура психического бессознательного у разных людей - неодинакова, отдельные органы представлены в ней с разной силой и по разному ассоциированы. Все это нужно учитывать психоаналитику, когда он ищет причину истерии.

До появления психоанализа психиатр советовал больному, страдающему навязчивыми идеями, развлечься, съездить на курорт, принять какое-нибудь успокоительное. "Мы так не поступаем", - говорит Фрейд. Услышав, к примеру, что пациент испытывает желание зарезать близкого родственника, к которому питает самые добрые чувства, Фрейд, прежде всего, убеждает пациента, что глубоко заинтересовался его проблемой и призывает отнестись его к своему желанию с полной серьезностью. "Когда у вас появилось желание убить вашего родственника? Каким оружием вы хотели бы воспользоваться? В какой обстановке было бы лучше нанести удар? В какое место? Задавая подобные вопросы, Фрейд настаивал на том, чтобы пациенты сообщали все, что приходит им в голову - любые пустяки, мысли и мечтания, даже самые неприличные. Отказ от внутренней цензуры он называл "основным правилом психоанализа". Следуя ему, он получал "сырой материал", "руду" воспоминаний, желаний, фактов, из которого, будучи знаком с биографией пациента, мог извлечь "драгоценный металл" - смысловое содержание вытесненного аффекта. Зная об этом аффекте, можно было тем или иным способом заново его пережить с тем самым смыслом, который был вытеснен, поскольку сознательной личности он представлялся чудовищным, постыдным или страшным. Результатом всего этого неприятного переживания, инициированного врачом, было освобождение от подавленного аффекта и вызванного им симптома.

Неправильно было бы думать, что психоаналитик, побуждая пациента к свободному ассоциированию, рассчитывает обязательно отыскать в его памяти сильное болезненное переживание. Психоаналитик исходит как раз из того, что переживание не состоялось из-за сопротивления, оказанного ему моральной цензурой, в результате чего и возник симптом. Импульс, который должен был вызвать переживание, едва лишь вступив на порог сознания, сразу был отвергнут, вытеснен. В бессознательном он подключился к легализованным механизмам разрядки и стал, таким образом, нарушителем порядка. Задача психоаналитика - заставить пациента осознать и отреагировать на вытесненный импульс "задним числом".

Одна из пациенток Фрейда стала жертвой тяжелой истерии после того, как неожиданно умерла ее сестра. Из бесед с женщиной Фрейд установил, что у сестры был муж, к которому она испытывала сексуальное влечение. Будучи строго воспитанной, она не решалась признаться в этом даже себе самой. Увидев сестру мертвой, она чуть было не обрадовалась от того, что сестра умерла и ее муж теперь свободен. Однако эта радость почти не была ею осознана. Допустив ее в сознание, пациентка испытала бы огромный стыд. Поэтому она мгновенно вытеснила эту радость. С этого момента она стала испытывать истерические симптомы. Уяснив генезис болезни, Фрейд улучил момент хорошего эмоционального контакта, и в резкой форме потребовал, чтобы женщина перестала "притворяться" и призналась, наконец, что "обрадовалась", увидев сестру мертвой. Женщина выглядела крайне растерянной, ей было больно и стыдно. Но Фрейд ободрил ее, сказав, что постыдные чувства могут возникать у каждого, такова человеческая природа. Пусть теперь она испытает стыд, страдание, но зато станет здоровой. Болезненные симптомы, действительно, вскоре прекратились.

Моральная неразвитость и слабость интеллекта препятствуют большинству людей признать в себе постыдные и аморальные влечения - за что они и расплачиваются неврозом. Психогигиена, основанная на теории психоанализа, требует, конечно, не "уступки" любым постыдным влечениям, но и не их подавления, а осмысления, сознательной оценки, введения в целостный контекст личной жизни.

Проанализировав несколько подобных случаев, Фрейд смог описать возникновение истерии и общие механизмы работы психики. Главным открытием явился механизм репрессии или "вытеснения" - тех мыслей и впечатлений, которые несовместимы с моральными убеждениями, совестью и поэтому мучительны. Вытеснение не тождественно простому забыванию, которое, вообще говоря, естественно. Забытые впечатления неодинаково близки к осознанию, их неодинаково легко припомнить. Ведь слух, зрение, мыслительная способность в разной степени напряжены, их активность колеблется во времени, они не все охватывают, что попадает в их поле внимания. При вытеснении человек мучительно не способен вспомнить - иногда даже нечто хорошо ему известное, например, имя своего начальника или номер телефона, по которому много раз звонил. Почему? Потому, видимо, что "забытое" имеет какую-то негативную значимость для него, потому что существует мотив, с которым оно прямо или косвенно связано, блокирующий данное воспоминание, способное вызывать стыд, страх или иной дискомфорт.

Вытеснение Фрейд расценил, как своего рода защитную амнезию, обезболивание психики. Однако такое обезболивание носит лишь частичный характер, поскольку впечатление лишь выводится из-под контроля сознания, не исчезая полностью. На месте вытесненного возникает замещающий его болезненный очаг беспокойства. Интенсивное вытеснение у людей, совершивших греховные, аморальные поступки, например, у преступников или профессиональных палачей, нередко приводит к глубокому распаду психики.

Человек забывает испытанные им унижение или страх. Но вытесненные эмоции продолжают жить в нем и время от времени дают о себе знать в виде непроизвольного дрожания рук, потребности считать шаги, окна или навязчивых мыслей. Какой именно защитный механизм будет использован, чем будет замещен вытесненный импульс - зависит от индивидуальной психической организации. Вышедший из-под контроля импульс "атакует" наиболее слабые участки психики, стремится к разрядке привычным, апробированным путем. Воспроизводится какой-то, возникший уже в детстве механизм вытеснения и компенсаторного невроза, проступает симптом, соответствующий типу характера.

Располагая пациента к откровенности или подвергая его гипнозу, врач стремится восстановить цепь ассоциаций, связывающих первичное патогенное впечатление с симптомом. Для этого приходится потратить немало времени, распутывая ассоциативные цепи, выясняя особенности характера, значимость для пациента тех или иных мотивов и целей. При этом нужно преодолевать "сопротивление" пациента, который не хочет вспоминать как раз то, что ближе всего находится к вытесненному "очагу" страха или стыда.

Бессознательный перевод энергии вытесненного импульса в приемлемое для пациента русло был назван "истерической конверсией". Истерия получила, таким образом, научное объяснение. Она выступила уже не как следствие "предрасположенности", "слабости", самовнушения, а как результат действия специфических для личности бессознательных механизмов защиты. Процесс "вправления" вытесненных и не до конца отреагированных впечатлений в сознание называют иногда "ортопсихиатрией" (по аналогии с "ортопедией"). Тип общения врача и больного во время сеанса - "ортодраматургией". Что здесь имеется в виду? В повседневных отношениях "сценарии общения" построены нередко на "взаимном попустительстве". Люди часто не говорят друг другу всей правды, искажают в разговоре смысл виденного и пережитого, чтобы не потерять престиж в глазах слушателя или не задеть его ненароком. В коммуникации психоаналитика и пациента этого делать не разрешается. Нужно говорить всю правду, хотя не только правду - ведь фантазии, сновидения и "сумасшедшие мысли" тоже должны высказываться - они дают иногда самый ценный материал - и уже дело врача - их истолковывать.

Психоанализ не терпит механического проигрывания роли. Здесь происходит "срывание всех и всяческих масок". Вполне искренним должен быть не только пациент, но и врач. Труд психоаналитика, как никакой другой, формирует личность и требует максимальной самоотдачи. Случаются нервные срывы и у врачей. После нескольких лет активной практики врач сам должен идти "лечиться" к психоаналитику.

Важный вклад метода свободных ассоциаций в теорию личности, недостаточно оцененный, впрочем, самим Фрейдом, состоял в открытии роли языка в структурировании бессознательного. Ведь именно с помощью слова, логического рассуждения врачу удается "выправить" цепь событий в памяти пациента, вернуть переживаниям их истинное значение.

В отличие от самого Фрейда и его учеников, акцентировавших контраст сознания и бессознательного, отмечавших иррациональность, аморальность последнего, его конфликт с культурой, сегодняшние комментаторы нередко обращают внимание на другую сторону дела. Ведь именно через сознание индивида, ограниченное условиями социальной жизни, недостатками воспитания, слабостью нервной системы, в психику вкрадываются предубеждения, предвзятость, искаженное видение реальности. В бессознательном язык и мысль, в принципе, свободны. Веками выработанные понятия и "ходы мысли" здесь присутствуют в полном своем объеме. Здесь же имеется запас "здоровых", неущемленных эмоций и фундаментальных "архетипических" образов. Иначе говоря, именно бессознательное, а не сознание, можно рассматривать в качестве ядра аутентичной личности, резервуара ценностей культуры. Из него черпаются силы для оздоровления сознания. Апеллируя к важнейшим категориям разума, укорененным, однако, в бессознательном, врач просвещает больного, расширяет сферу его сознания.

Метод свободных ассоциаций был развитием и углублением "катартического" метода Брейера. Гипноз заменялся при этом эмоционально-насыщенным общением, нравственным воздействием врача на больного. Катарсис достигался как за счет высвобождения импульсов, так и за счет активизации высших духовно-нравственных инстанций психики, перевода вытесненного в план общечеловеческих ценностей.

Катарсис - не только медицинский, но и нравственно-эстетический феномен. Вообще говоря, истерия, ее возникновение, симптоматика и лечение, демонстрируют, как бы в укрупненном масштабе, нормальные психические функции. Вытеснение происходит у каждого человека довольно часто, особенно в тех случаях, когда труд или быт включают в себя работу с людьми. Нормальное поведение, нормальная психика не лишены аномалий, акцентуаций, ошибок, специфичных для каждого человека и в некоторых случаях даже полезных, помогающих адаптации. "Микрокатарсис" присутствует почти в каждом акте общения, особенно, в дружеском, откровенном разговоре. Зритель испытывает катарсис в театре, верующий - в храме. Катарсис не только очищает, но и наполняет душу переживанием высоких чувств. Через цепь малых, повседневных катарсисов происходит развитие личности, приспособление людей друг к другу. Психоаналитическое лечение истерии можно рассматривать также и как метод изучения здоровой психики, основных ее механизмов.

ј3. Бессознательные механизмы психики.

Используя метод свободных ассоциаций Фрейд открывает важнейшие механизмы работы психики: вытеснение, регрессию, сопротивление, перенос, рационализацию, проекцию и другие. Позже, обратив внимание на разного рода "паранормальные" явления в быту - забывания, оговорки, описки, утеривание и порчу вещей, самокалечение, он углубляет понимание бессознательных механизмов и добавляет к ним новые. Особенно богатый "урожай" сведений о бессознательном был получен при анализе сновидений, которые Фрейд называл "королевской дорогой" к бессознательному. В дальнейшем исследование почти любой области культуры приводило к выявлению новых бессознательных механизмов.

Движение сознания как мысли часто устремлено в будущее, к решению проблемы. Его движение как памяти устремлено в прошлое, к травматическим эпизодам, не до конца пережитым или же вытесненным. Движение памяти по цепи воспоминаний к травматическому моменту Фрейд назвал "регрессией". Освобожденная от контроля сознания психика стремится, по его мнению, назад, в прошлое, тогда как для обдумывания будущего нужны волевые усилия. Такое понимание психики, как по преимуществу регрессивной, вызывает возражения. Представляется более вероятным, что все три ориентации психики - на будущее, на прошлое и на настоящее - могут быть как спонтанными - так и сознательно-волевыми. Ведь утопическое мечтание о прекрасном будущем не менее естественно и не реже встречается, чем ностальгия по прекрасному прошлому. Преимущественная ориентация психики во времени зависит от возраста, культуры, ситуации и многих других вещей. Однако Фрейд считал психику изначально регрессивной.

Регрессия - одно из самых употребительных в психоанализе понятий и смысл его - не однозначный. Это, во-первых, переход от "вторичных", сознательных форм психической активности к первичным, бессознательным, инстинктивным. Во-вторых, от сложных - к упрощенным, детским способам рассуждения или возращение к изжитым, пройденным стадиям развития. В-третьих, это оживленное, заинтересованное стремление выразить с помощью слов, образов, жестов скрытое неартикультированное содержание психики. В-четвертых, возврат либидо, сексуального инстинкта к первичным, самым ранним его объектам.

Анализ невротических фантазий приводит Фрейда к выводу, что первичными объектами либидо были материнская грудь, дававшая молока или, даже, чрево матери. Желание вернуться назад, в утробу матери, где было так тепло и уютно, есть первооснова всех инцестуозных кровосмесительных влечений, которые позднее "сублимируются", одухотворяются и переносятся на другую женщину. Можно говорить о регрессивных процессах в массовой психике, когда духовная жизнь сводится к навязчивому повторению на телеэкране, в журналах, радиосообщениях образов и мыслей, связанных с убийством, агрессивностью, сексуальным актом. Регрессия группового сознания проявляется в озверении толпы, охваченной паникой или жаждой мести. Причиной индивидуальных регрессий, которые нередко становятся источником невроза, является война. На войне нормальный человек превращается в убийцу. Ему приказом или страхом навязывается архаическая форма поведения, от которой он потом не может освободиться в условиях мирной жизни. Однако понятие регрессии - прежде всего, описательное, а не оценочное. Фрейд настаивает на том, что прошлое ребенка и прошлое дикаря - всегда живы в нас. Мощное влечение к прошлому вдохновляет историков и писателей, но оно же является основой невротического навязчивого повторения. Благодаря регрессии психоаналитик имеет доступ к прошлому пациента.

Второй бессознательный механизм - сопротивление. Оно проявляется в словах, поступках, эмоциях, которые мешают пациенту проникнуть в собственное бессознательное. Воспоминания располагаются "кругами" вокруг глубинного "ядра" личности. Чем ближе к ядру мы подходим, тем сильнее сопротивление. Вначале Фрейд видел в сопротивлении препятствие терапевтической работе. Следуя логике свободных ассоциаций, человек приближается к истокам забытой травмы. При этом в его речи становится больше заминок, пауз, отвлечений. Осознав, что сопротивление нельзя преодолеть внешним нажимом, Фрейд стал рассматривать его, как подлежащий истолкованию симптом. Постоянно наталкиваясь на сопротивление при подходе к определенной теме, можно догадаться, что скрывает пациент. Врач выстраивает гипотезу об истинном переживании, которое должно было иметь место, но было вытеснено "с порога" сознания. Затем он стремится возбудить это переживание у пациента и, таким образом, восстановить нормальное течение событий.

Сопротивление бывает обусловлено "удаленностью" воспоминаний от той ситуации, в которой ощущает себя человек. В этом смысле сопротивление есть просто естественная реакция психики, которая тем сильнее, чем дальше во времени расположено воспоминание, чем оно сложнее, противоречивее. Каждое новое припоминание того же самого события представляет его в ином свете, вводит в него новые смыслы. Работа с сопротивлением где-то перерастает в творческую работу мемуариста и писателя. В "саиентологии" - религиозно-психологическом движении, основанном Р. Хаббардом, практикуется полное "снятие" сопротивления многократным проговариванием прошлого. Память, таким образом, превращается в чистый текст (отсюда термин "клир", которым называют человека, прошедшего эту процедуру), не содержащий фиксаций, раз и навсегда выстроенный. Эту практику никак нельзя одобрить, поскольку она уродует личность, лишает ее творческой способности, искусственно уравнивает все виды жизненного опыта. Сайентологи не хотят замечать, что переосмысление противоречивого, забытого прошлого - есть необходимая и естественная для духовного развития личности работа.

Сопротивление имеет защитную функцию. В быту, в профессиональной сфере желательно быть открытым для критики, но все же нужно иметь защиту от несправедливой, неадекватной критики, с помощью которой другие желают возвысить себя и принизить нас. Сопротивляясь, человек ищет аргументы для обоснования совершенного им, которое чаще всего не может быть оценено однозначно. Он доказывает себе и другим, что его стратегия жизни - правильна. Поэтому сопротивление - нормальная, здоровая функция, если, конечно, она осуществляется в разумных пределах. Превращаясь в глухую защиту или полностью исчезая, сопротивление открывает дорогу неврозу. Личность становится ригидной, жесткой или чрезмерно уязвимой, ранимой. Нужно уметь принимать критику, не переставая отыскивать в душе твердые моральные основания.

Подобно регрессии, сопротивление может быть массовым. Оно объективируется в культурных нормах. Не только личность, но также нация, сословие, политическая партия или конфессия часто настаивают на своей непогрешимости и сопротивляются любой попытке усомниться в правильности их мыслей и действий. Психоанализ встретил сопротивление со стороны европейской общественности потому, что вскрывал фальшь, искусственность викторианской морали, указывал на проблематичность соблюдаемых приличий. Когда-то интеллигенция сопротивлялась теории Дарвина, а церковь - теории Коперника. Либералы сопротивляются критике социалистов, не желая признать факт экономической эксплуатации, неизбежно возникающий в рыночной системе. Социалисты сопротивляются либеральной критике, отрицая тот факт, что централизация власти и распределительных функций легко приводит к деспотизму и олигархии. Сегодняшнее "демократическое" и "открытое" общество сопротивляется критике феминисток, не желая признать доминирование в нем мужских установок и т. п.

Сопротивление, как и бессознательные механизмы - амбивалентно, то есть оно может работать и против болезни, и против выздоровления. Но, во всяком случае, оно указывает на необходимость интеллектуальной проработки того материала, который человек защищает от критики.

Вытеснением называется механизм, посредством которого субъект старается устранить из сознания или удержать в бессознательном мысли, образы и желания, осознание которых обнажает внутренний конфликт и приносит чувство неудовлетворенности, собственной несостоятельности. Частично вытеснение совпадает с сопротивлением, с "защитой", но оно более универсально, потому что мы сначала "вытесняем" нечто, а потом "сопротивляемся" его осознанию. Вытеснение особенно наглядно при истерии, но оно проявляется и при других расстройствах, равно как и в обыденной жизни. Термин "вытеснение" встречается даже у Гербарта - немецкого философа и педагога (конец XVIII - первая пол. XIX в. в.) Он считал, что всякая эстетическая форма, всякая системно-организованная целостность вызывает у нас спонтанное удовольствие. Поэтому человек "вытесняет", то есть склонен не замечать разного рода "огрехи", диспропорции, нарушения порядка.

Вытеснение у Фрейда не сводится к защите от неприятного. Это - фундаментальный психический механизм. И в филогенезе, и в онтогенезе именно вытеснение служит причиной формирования бессознательного, как особой психической сферы, где возможно то, что невозможно в сознании. Фрейд говорит о трех стадиях вытеснения. Первая - случайное, непроизвольное "ускользание" из сознательной сферы знаков и символов отвергаемого содержания. "Первовытеснение" формирует бессознательное ядро личности, как полюс притяжения разнообразных психических содержаний. Оно предопределяет то направление, в котором будет развиваться характер личности, ее установки и акцентуации. Вторая стадия - "вытаскивание" из сознания все новых желаний, смыслов, которые ассоциативно связаны с вытесненным материалом и не имеют опоры в сознании. И третья стадия - сопротивление воспоминанию вытесненного, а также его самопроизвольный возврат в виде компенсаторных симптомов - сновидений, ошибочных действий. Судьба вытесненных элементов - различна. Некоторые из них разрастаются, оставаясь в бессознательном, другие вырываются в сознание в виде невротических симптомов или становясь постоянным источником творческих озарений.

Вытеснение может быть рассмотрено как компонент культурно-исторического процесса. Память народа постоянно пополняется идеями и образами, относящимися к пережитому. Но лишь часть из них культивируется и доступна новым поколениям. Господствующая в данный период идеология жестко вытесняет из общественного сознания все то, что не соответствует ее установкам. Идеология искажает события прошлого в угоду прокламируемым ценностям настоящего. Провалы и искажения в памяти общества - столь же распространены, как и вытеснения в индивидуальной психике. Даже формальная отмена цензуры и провозглашаемые свободы слова не в силах помешать процессу вытеснения из сознания общества идей, неугодных власть имущим или болезненных для масс. Но нужно признать, что здоровое общество, как и здоровый человек, должно помнить, откуда и куда оно идет, что оно собой представляет. Черпая силы в воспоминаниях о победах, звездных часах, нельзя забывать о неверных решениях, не скорбеть об утратах и ошибках.

Конечно, процесс интерпретации и реинтерпретации прошлого происходит постоянно. Но он происходит в "силовом поле" интересов элитарных группировок, владеющих каналами массовой информации. Поэтому всегда существует опасность искажения исторической памяти, которая даже усиливается в век глобального телевидения. Между тем, как замечает С. Лем, цивилизации, способные противостоять эпидемиям и звездным катаклизмам, но лишенные памяти, отрекшиеся от изучения собственной истории, оказываются "калеками" и никогда не научатся принимать правильных решений.

Сегодня даже само возрастание объемов информации, находящейся в памяти общества, представляет угрозу его духовному здоровью. Ведь для ее систематизации, обработки, адекватного воспроизведения в коллективном сознании требуется все больше сил и времени. Между тем общество испытывает дефицит даже в самых насущных благах и услугах. Поэтому средства, выделяемые на образование, науку, содержание библиотек и деятельность учреждений культуры - сокращаются. Здесь лежит угроза для человечества превратиться в монстра с гигантски разросшимися руками, ногами, желудком, вооруженного до зубов, но с маленькой головой, способной к перевариванию лишь ограниченных количеств информации. Никакая компьютеризация, даже "Интернет" не спасут от этой угрозы, если общество не освободит достаточного количества времени и живых мозгов для творческой работы с информацией.

В процессе психоаналитического лечения был открыт механизм "переноса", называемого также "трансфером". Трансфер - это процесс, посредством которого бессознательные влечения и установки переносятся с одного объекта на другой. Особенно важен перенос установившихся в детстве привязаностей, отношений с родителями, родительских образов на лиц, имеющих власть и занимающих высокое социальное положение. Этим объясняется "неловкость", которую почти любой человек чувствует по отношению к "начальству". Первоначально Фрейд называл "переносом" доверительное отношение пациента к психоаналитику. Эти доверие, интимность, искренность пациента, столь необходимые для успешного лечения, были, согласно Фрейду, следствием того, что пациент бессознательно предоставлял врачу роль родителя, внушающего любовь или страх. На врача могут переноситься чувства, установившиеся по отношению к отцу, матери, брату или другому близкому человеку, при этом они могут быть как любовными, так и враждебными, а часто сочетают в себе эти противоположности. Фрейд считал необходимым поддерживать "перенос" с целью установления сотрудничества и доверия, которые должны достигаться также и другими средствами. Но он был против того, чтобы давать пациенту полную свободу при осуществлении переноса. Между врачом и пациентом всегда должна сохранятся дистанция. Нельзя потакать пациенту, если он добивается слишком интимного контакта с врачом. Излишняя близость может снизить авторитет врача и помешать успеху лечения. Однако при трансфере пациент легко воспроизводит в общении с врачом свои детские эротические влечения и фантазии. А ведь именно в этих влечениях, репрессированных в какой-то момент детства, кроется загадка невроза, его структурное ядро.

Перенос, как и другие механизмы, действует как в норме, так и в патологии. "Осадки" неизжитых и искаженных переживаний, подпитывающих невроз, могут быть растворены при эмоциональном взаимодействии врача и больного, "переплавлены" в новые безвредные образования.

Перенос обеспечивает как бы эмоциональный "подогрев" психики. Врач, выражая готовность играть роль отца, помогает пациенту переосмыслить давно вытесненные впечатления и на основе нового их понимания изжить невроз. Перенос мы можем наблюдать в разных жизненных ситуациях. Ребенок, впервые пришедший в школу, воспринимает учительницу, как некоторое перевоплощение матери. Президент или монарх в сознании граждан занимают место, когда-то принадлежавшее их отцу. Люди испытывают "любовь с первого взгляда", перенося на человека, который чем-то похож на родителя, свой детский запас чувств по отношению к отцу или матери. Авторитет научного руководителя или политического лидера нередко зависит от того, насколько он способен выполнять отцовскую роль.

Будучи бессознательно-эмоциональным образованием, обеспечивающим установление коммуникации, перенос подвергается в культуре рациональной обработке, дифференциации, благодаря чему устанавливаются четко фиксированные, разрешаемые переносы, ролевые отношения.

Амбивалентные чувства сына к отцу, в которых любовь и восхищение смешаны с ненавистью, ревностью, являющиеся основой "Эдипова комплекса", составляют основу эмоционального отношения младшего поколения к старшему и в некоторых кризисных ситуациях могут стать мотивом молодежного бунта.

Формирование реакции или реактивное образование - это механизм, который призван компенсировать или уравновесить сильную склонность, осуществление которой может быть опасным или вредным для личности. Так, у людей от природы внушаемых, мы встречаем привычку дистанциироваться от собеседника, притворяться плохо слышащими. Люди, робкие в душе, ведут себя развязно. Интроверты вырабатывают способность к непринужденному общению. Старые девы, не изведавшие любовных наслаждений, демонстрируют свое отношение к любви как к чему-то постыдному, грязному. В клинике формирование реакции часто служит помехой психоанализу, поскольку пациент, ощутив возможность излечения, усиливает свои болезненные симптомы, демонстрируя психоаналитику свое нежелание лечиться.

Причины реактивных образований - многочисленны. Пациент предпочитает оставаться больным, чтобы подчеркнуть свое превосходство по отношению к психоаналитику, который, якобы, не справляется с его болезнью. Человек оправдывает свои страдания и тормозит свое излечение, считая себя виноватым, заслуживающим наказания и т. п. В бытовых и семейных отношениях при длительном близком контакте реактивные образования встречаются очень часто.

"Изоляция" состоит в отделении какого-то импульса от основной массы влечений. Она служит причиной дифференциации мыслительных и волевых процессов, которые, вообще говоря, есть лишь аспекты душевных влечений и друг без друга не существуют. В отвлеченном философствовании или напряженном обдумывании проблемы психический процесс как бы "иссушается", лишается эмоциональной составляющей и выглядит как чисто рациональная мыслительная деятельность. На самом деле, вытесненная эмоция не исчезает. Она усиливает в бессознательном какой-то свойственный данному человеку иррациональный "комплекс", часто - комплекс превосходства. В быту изоляция формирует тип самоуверенного педанта-догматика, но в науке обеспечивает перевод энергии желаний в энергию отвлеченных размышлений. Мысли, эмоциональность которых ослаблена, легче сочетаются, дополняют, опровергают друг друга, без опасности превратиться в источник конфликта, который возник бы, если бы каждая мысль сопровождалась эмоциональным позывом к действию. Таким образом, "чистый разум" и "чистая наука", которые по правилам "не должны ни смеяться, ни плакать, а только понимать" (Спиноза), являются продуктом бессознательной "изоляции" некоторых душевных сил.

Полная изоляция мысли от чувства есть, несомненно, психическое заболевание, но такая изоляция может быть полезна и даже необходима в целях специализации. Без нее была бы невозможна деятельность ученых, судей, арбитров.

Изоляция возможна не только как отделение мысли от чувства, но и как разрыв связей между мыслями, а также между мыслью и действием. Она осознается в древности как запрет прикасаться к чему-либо, произносить то или иное слово. Изоляция, как и другие механизмы бессознательного, полезна и естественна до определенной степени, она помогает сосредоточиться на главном. Выходя за пределы нормы, она рождает нетерпимость и фанатизм, когда человек даже не допускает возможности для своих идей и верований вступить в ассоциацию с другими.

Метод свободных ассоциаций сам по себе есть лекарство против чрезмерной изоляции и расщепления личности. Но следует помнить, что никакое последовательное рассуждение, никакой целенаправленный дискурс невозможны без действия изолирующей тенденции.

"Отказ" - бессознательное игнорирование какого-либо чувства или события. Он позволяет избежать неприятных, тревожащих мыслей, угрызений совести. Так, человек старается не замечать неприятных признаков надвигающейся старости, не думает о своей болезни и болезни близких, что могло бы его расстроить, забывает о нуждающихся родственниках, тратя деньги на удовольствие. Отказ видеть болезнь, нищету, зло, обман и насилие вокруг себя - все это помогает сохранить покой, внутреннюю свободу и радость жизни. Но ясно, что такого рода отказ есть уже самообман и моральная дегенерация.

Механизм, названный проекцией, состоит в том, что некоторые мысли, чувства, желания, которые субъект отвергает в себе, выносятся вовне и приписываются другим людям, группам или культурам. Так, не будучи в силах признать себя завистливым, жадным, злым, ревнивым, человек перекладывает эти качества на тех, кто является жертвой его предубеждения. Отказ признать в себе садистические побуждения заставляет человека создавать фантастический мир демонов. В дьяволе сосредотачивается вся ответственность за зло.

Человек проецирует свои лучшие идеальные качества на образ трансцендентного Бога. Очень важные социальные функции Божественного образа, конечно, не трудно видеть. Этот образ служит идеалом, указывает путь, объединяет, дисциплинирует, утешает и т. п. Однако, почему человек выносит "вовне" качества своей души не только отвергаемые, но и почитаемые, возвышенные? На этот вопрос Фрейд отвечает в духе просветительского рационализма, подчеркивая роль Божества, как гаранта справедливости, осуществления надежд, торжества добра и наказания зла. Он указывает также на опыт отношения ребенка к отцу, как на первоисточник всех религиозных проекций.

Фрейд не раз подчеркивал "нормальность" проекции и ее естественность в любом познавательном процессе. В широко используемых "проективных" методах исследования личности истолкование человеком рисунка или цветного пятна (метод Роршаха), служит выявлению черт характера. Предполагается, что понимание любого видимого, слышимого образа и вообще любого объекта происходит путем "интроекции", при которой мое внутреннее, субъективное проецируется на объект. Понимание человеком мира достигается первоначально в мифах, анимистической религии, которые служат наглядными примерами коллективных проекций.

Термин "проекция" широко используется не только в психологии, но и в политике, публицистике. Можно говорить о специфической "проективной" функции культуры, смысл которой в том, чтобы снимать напряжения, возникающие в обществе и психике отдельного человека, освобождать асоциальные импульсы, проецируя их в художественно-религиозную сферу или в игру. Если в повседневной жизни эта проблема каждым решается по-своему, в том числе и на чисто физиологическом уровне, например, когда человек плачет, смеется, то в культуре для снятия глубоких коллективных напряжений создаются специальные зоны или учреждения, где человеку разрешается жить по законам бессознательного, забыть о законах логики и морали. Это - праздники, карнавалы, где реальность сливается с воображением и утопией. Институционализированные культурные проекции обладают мощным стабилизирующим эффектом.

Легко обнаружить элементарные проявления проекций во сне. Засыпая голодными, мы видим стол, уставленный яствами. Человек может верить в реальность того, чего лишен: умирающий от жажды в пустыне видит перед собой источник с прозрачной и чистой водой; люди, долгое время находящиеся в изоляции, испытывают зрительные и слуховые галлюцинации. Как все это объяснить? Энергия сильной неудовлетворенной потребности, превысив некоторый предел интенсивности, "пробивает" барьер сознания, отделяющий реальные представления от воображаемых, желаемое - от действительного, прошлое - от сиюминутного. Фантазия кажется реальностью благодаря проекции на вымышленный образ мощного психического импульса. Проекция - причина того, что многие люди видят реальность такой, какой они хотят ее видеть или какой им выгодно ее видеть. Этот же механизм, без социального, нравственного и интеллектуального контроля действует при паранойе. Параноик переносит на других свои чувства и опасения, не считаясь с реальностью. "Другие" кажутся ему враждебными, подозревающими, любящими, тогда как на самом деле они к нему равнодушны. У больных шизофренией проективная функция патологически нарушена. Они не могут смешивать себя с другими, их связи с людьми разорваны. Вещи, люди, события представляются чуждыми, далекими. Мир воспринимается как бы через стеклянный колпак. Шизофреник лишен социального и исторического чувства. Времена и Пространства для него - пусты, лишены смысла.

Шизоидные и параноидальные тенденции проявляются и у нормальных, здоровых людей, характеризуя тип личности. Проекция продуктивна в определенных пределах. Благодаря ей мы можем поэтически воспринимать природу, видеть ее хмурой, счастливой, гневной, таинственной, безмятежной. Проекция позволяет принимать близко к сердцу, воспринимать как лично-значимые, внимательно изучать широкомасштабные, исторические и культурные феномены: войны, революции, эпохи, движения. "Другой" становится понятен, когда мы проецируем на него наши переживания. Но выход проективных механизмов за пределы, фиксируемые социальными нормами, чреват массовым психозом. Образ "внутреннего врага", "шпиона", "вредителя", возникающий в какой-то мере стихийно, под влиянием реальных трудностей и страданий, искусно эксплуатируется властью и служит психологическим оправданием массовых репрессий. Говорят, что при входе на некоторые заводы Японии поставлены резиновые куклы, изображающие представителей администрации, и тут же положена палка, которой можно стукнуть куклу по голове. Такой может быть "утилизация" прирученных проекций. У нас в России появилась недавно телевизионная программа "Куклы", в которой высшие должностные лица государства, которые неизбежно должны вызывать у многих негативные чувства, изображаются в смешном, карикатурном виде. Подобная программа - очень полезна. Она была бы немыслима ни до революции, ни в сталинские, брежневские времена. Ее выход в эфир, несомненно, является большим шагом вперед в развитии цивилизационных принципов.

Трудно переоценить роль массовых проекций в художественной литературе, эстетизации быта. Глубокие, впечатляющие образы мифов, литературы возникали нередко в сновидческих проекциях. Образы сновидений затем "обрабатывались" дневным сознанием, насыщались реальным, будничным содержанием, становились идеальными прототипами, с которыми сверяли свою жизнь многие поколения.

В примитивных, дописьменных обществах, в которых рациональная практика развита слабо, проективные механизмы определяют восприятие человеком мира.

Общественное сознание Средневековья является прекрасным "исследовательским пространством" для изучения проективных образований. В средневековом искусстве часто встречаются изображения чудовищ, драконов, химер. В массах широко распространен страх перед нечистой силой. Эпидемии, неурожаи, войны, политическая неустойчивость дают достаточно поводов для страхов и опасений, которые персонифицируются в образах дьявола и его помощников. Исследователи объясняют богатство божественных и дьявольских образов в Средние века репрессивным воздействием христианства на еще не зрелое, языческое в своей основе, массовое сознание. Страх нарушить какую-то заповедь и совершить нечто греховное был велик. Велик был и страх кары. Эти страхи проецировались на образы "нечистой силы". Химеры и драконы в религиозном искусстве раннего Средневековья выглядят особенно угрожающе. По размерам они больше человека.

По мере того, как языческое сознание подверглось дисциплинирующему и облагораживающему воздействию христианства, страх небесной кары ослабевал. В искусстве позднего Средневековья размеры химер и чудовищ уменьшаются. Огромный Георгий Победоносец в иконе XVI века уверенно вонзает копье в голову распластанной под копытами его коня змеи. Головами химер украшают водосточные трубы и из их горла в дождь льются фонтаны воды. Химер как бы приручают, они становятся скорее смешными, чем страшными.

Мы видим, что в различных сферах общества судьба проекций и других бессознательных образований складывается неодинаково. Из некоторых сфер они активно вытеснются (труд, наука). В других их стремятся приручить и использовать (политика, религия). В третьих им дают возможность свободно проявиться и даже стимулируют (искусство, массовая культура). В четвертых изобретают способы для активизации проективных образований, помогающих манипулировать массовым сознанием (реклама).

Идентификация (самоотождествление) - психологический процесс, с помощью которого субъект присваивает себе качества другого человека и преобразует себя - целиком или частично - по его образу. В работах Фрейда идентификация обозначает сам процесс формирования личности. Личное "я" складывается из последовательного ряда идентификаций, дополняющих или ограничивающих друг друга. Фрейд отличает идентификацию от подражания, психического заражения, которые обусловлены внушением, внешним воздействием. Идентификация возникает благодаря действию внутренних душевных сил. Первичная идентификация ребенка с родителем одного с ним пола служит условием выработки полового самосознания. Идентификация с отцом есть условие принятия отцовской роли, ответственности. Важна идентификация с родителем противоположного пола, поскольку она необходима в гетеросексуальном, супружеском общении. В любви часто происходит идентификация с любимым человеком, что, однако не является признаком благоприятного развития любовных отношений, которые всегда сохраняют в себе элемент борьбы. Возможна идентификация с врагом, вызывающим сильный страх, а также жертвы с мучителем и палачом. Сюжеты такого рода встречаются в мемуарной и художественной литературе, посвященной эпохе массового террора в СССР и Германии. В подобных случаях идентификация снимает психологическую дистанцию и, тем самым, снимает страх. Умеренная идентификация с великой личностью служит стимулирующим фактором индивидуального развития, но в патологии переходит в манию величия.

Широко распространен и важен с социокультурной точки зрения механизм рационализации. Этот термин, введенный Э. Джонсом, означает процедуру, посредством которой субъект стремится дать логически и морально убедительное объяснение своего поступка, чувства или привычки, в тех случаях, когда подлинные их мотивы не осознаются. Не всегда легко отличить рационализацию как невротический и бессознательный механизм от обычного рационального объяснения. Рациональные мотивировки невротиков бывают хорошо обоснованными, особенно, если они не противоречат официальной роли. Так, учитель, любящий наказывать учеников из садистских побуждений, объясняет свой образ действий требованиями дисциплины и полезностью наказаний для воспитуемых. Мужская гомосексуальность обосновывается интеллектуальным превосходством мужчин. Ритуалы, исполняемые в связи с приемом пищи - правилами гигиены. Рационализация часто встречается в виде готовой идеологической схемы. Например, неравноправное положение негров или женщин обосновывается их природной неполноценностью. Наука, в отличие от идеологии и обыденного дискурса, стремится не к обоснованию готовой идеи или имеющейся позиции, но к свободному поиску истины. Она допускает множество интерпретаций одного и того же факта, которые рассматриваются как равноправные. Наука осознает относительность своих гипотез, готова к диалогу, требует полной правдивости. Можно сказать, что наука специально и предусмотрительно выдвигает запрет на любую рационализацию. В других профессиях и видах деятельности "запретить" рационализацию вряд ли возможно. В той мере, в которой неизбежна идеология, неизбежна и рационализация. Мы прибегаем к рационализации, когда пытаемся объяснить чужой поступок, мотивы которого нам не понятны, а это часто случается. Свой способ поведения мы тоже рационализируем, поскольку многие черты своего характера, наши личные качества мы должны сначала принять как данность, а уже потом объяснить.

Мы видим, что бессознательные механизмы открытые первоначально при неврозах выполняют терапевтические, творческие и социально-регулятивные функции. Определенная степень развитости их необходима и желательна. Но чрезмерное усиление, "разгул" бессознательных механизмов есть болезнь или симптом социальной аномии. Зрелая, уравновешенная личность способна переносить значительные напряжения, страхи, тревоги, удерживая свои бессознательные механизмы под контролем. Дети, невротики, люди с низким уровнем душевной организации не могут терпеть длительных неприятных переживаний. Поэтому картина мира в их сознании и логика их собственных действий перестраиваются с изменением ситуации таким образом, чтобы поддерживать чувство собственной правоты вопреки совершаемым ими предательству и обману. Эту бесконтрольность бессознательных механизмов мы квалифицируем как незрелость или невменяемость.