В. Н. Сагатовский издательство томского университета томск-1973

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 66

§ 2. СИСТЕМАТИЗАЦИЯ КАТЕГОРИЙ В МАРКСИСТСКОЙ ФИЛОСОФИИ

А. Диалектико-материалистические предпосылки построения системы категорий

А1. Маркс и Энгельс не ставили перед собой специальной задачи построения системы всеобщих категорий. Но для решения этой задачи имеют большое значение как выработанные ими общефилософские принципы, так и результаты исследования природы отдельных категорий и их соотношения друг с другом. Эти результаты исполь-

144 Там же, стр. 70.

73

зуются нами на протяжении всей работы. Сейчас же остановимся на общих принципах, имеющих непосредственное значение для успешной систематизации категорий. К их числу следует отнести раскрытие активной природы познания и общественной природы человеческого опыта. «Главный недостаток всего предшествующего материализма (включая и фейербаховский),—пишет Маркс,— заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берутся только в форме объекта или созерцания, а не как чувственно-человеческая деятельность, практика, не субъективно. Поэтому деятельная сторона, в противоположность материализму, развита идеализмом, но развита абстрактно, так как последний, конечно, не знает действительной чувственной деятельности как таковой...»145. «Как естествознание, так и философия до сих пор совершенно пренебрегали исследованием влияния деятельности человека на его мышление. Они знают, с одной стороны, только природу, а с другой — только мысль. Но существеннейшей и ближайшей основой человеческого мышления является как раз изменение природы человеком, а не одна природа как таковая, и разум человека развивался соответственно тому, как человек научился изменять природу»146. Из этих положений следует, что, во-первых, непосредственно сознанию дан не объект как таковой, но взаимодействие субъекта с объектом, которое также объективно (не является произвольной деятельностью субъекта) и из которого в дальнейшем ходе познания с участием вывода выделяется понятие об объекте; во-вторых, с самого начала в познании не существует пассивных данных, но имеется единство пассивного и активного начал (данного объектом и взятого субъектом), в опыте всегда даны не только вещи (тем более не только тела), но и действия с ними; в-третьих, структура знания отражает не раз навсегда данную и единственную структуру объекта, но разные структуры знания суть функции разных уровней деятельности, открывающих разные уровни объекта (высекающих из объекта различные предметы; см. III, В., h).

Деятельность человека, его опыт, формирующий знание, всегда носит общественный характер. Маркс преодо-

145 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. IV, 1933, стр. 589.

146 Ф. Энгельс. Диалектика природы, 1964, стр. 198.

74

левает и представление о субъекте познания, как биологическом индивиде, характерное для метафизического материализма, и представление о субъекте, как некой абстрактной, абсолютно внеиндивидуальной и внеопытной силе, присущее идеализму. «Особенно следует избегать того, чтобы снова противопоставлять общество, как абстракцию, индивиду. Индивид есть общественное существо. Поэтому всякое проявление его жизни — даже если оно и не выступает в непосредственной форме коллективного, совершаемого совместно с другими проявлениями жизни — является проявлением и утверждением общественной жизни» 147. Субъектом познания не является ни индивид вне общества, ни общество вне индивидов. Он есть общественный индивид, и объективная основа, отражением которой являются основные компоненты сознания, также должна быть понята как единство общего и отдельного.

Не удивительно, что эта азбука марксизма прошла мимо буржуазной философии. Даже, например, Т. И. Хилл, для которого в целом характерен глубокий и объективный анализ, считает, что первыми философами, указавшими на деятельностный и общественный характер познания, были ...Дьюи и его последователи — инструменталисты 148.

Удивляет другое — то, что, как мы покажем ниже, некоторые философы-марксисты, хотят они этого или не хотят, остаются порой во взглядах на природу объекта познания и опыта на позициях созерцательного материализма.

А2. В. И. Ленин в «Философских тетрадях» уделил проблеме систематизации категорий самое непосредственное внимание. Взятые нами оттуда в качестве эпиграфов ленинские положения являются той основой, без которой невозможно рациональное решение задачи. Ленин очень определенно характеризует природу категорий, способ их систематизации и материал, на основе которого должны вестись исследования и систематизация категорий. Категории, согласно Ленину, одновременно относятся и к логике и к объективной диалектике. Это шаги, ступени, мо-

147 К. Марк с. Экономическо-философские рукописи. К. Маркс, Ф. Энгельс. Из ранних произведений. М., 1956, стр. 590.

148 См.: Т. И. X и л л. Современные теории познания, стр. 330—333.

75

менты познания149. Но фигуры логики — результат отражения в практике обычных отношений вещей 150. Логические формы и законы — «не пустая оболочка», а отражение объективного мира»151, «категории мышления не пособия человека, а выражения закономерности и природы, и человека»152. Логика—это «знание во ВСЕМ объеме его развития»153, и тем самым, категории оказываются узловыми пунктами этой общей структуры знания в его движении от субъекта к объекту.

Способ систематизации категорий, который предлагает Ленин, — это последовательное выведение их из исходного минимума простейших понятий. Ленин подчеркивает, что категории должны быть именно доказательно выведены, а не произвольно или механически взяты, он требует доказательства, а не иллюстраций и уверений154. Материалом, на котором могут быть проверены философские положения, является история познания155, В качестве областей знания, из которых должна сложиться теория познания155, В качестве областей знания, из которых должна сложиться теория познания и диалектика, Ленин перечисляет историю философии, отдельных наук, умственного развития ребенка и животных, историю языка, а также психологию и физиологию органов чувств156. Таким образом, Ленин говорит о единстве дедуктивного и индуктивного обоснования системы категорий или об определенной логической реконструкции категориальной структуры исторического процесса познания как в фило-, так и в онтогенезе) .

В. Современное состояние проблемы

Сначала мы рассмотрим те концепции, имеющие место в современной марксистской литературе, которые так или иначе направлены против систематизации категорий, а затем проанализируем основные подходы к решению этой проблемы.

149 См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 85, 180.

150 См. там же, стр. 84—85, 159, 165, 172, 198.

151 Там же, стр. 159.

152 Т а м же, стр. 83.

153 Т а м же, стр. 92.

154 Т а м же, стр., 86.

155 В. И. Лени н. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 131, 316.

156 Та м же, стр. 314.

76

Подходы к построению системы категорий, представленные в нашей литературе, можно классифицировать в виде следующей схемы.

Диалектический материализм

Идеализм логический единство онтологии онтологический Метафизический

подход гносеологии (онто- подход материализм

гносеологический

подход)

Диалектический материализм в целом выступает по отношению к пропастям идеализма и метафизического материализма как «лезвие бритвы», по которому проходит истина. Но если рассмотреть диалектический материализм с точки зрения его внутренней сложности, то уже внутри него выделяются разные подходы, среди которых надо найти новое «лезвие бритвы», обеспечивающее наиболее эффективное решение проблемы. Это «лезвие», на наш взгляд, следует искать в области онто-гносеологического подхода, прямо отвечающего ленинским принципам построения системы категорий. Чисто онтологический подход, с одной стороны, и чисто логический, с другой — при переходе определенных граней могут привести соответственно к метафизическому материализму и идеализму.

а. Антисистематизаторские точки зрения

Эти точки зрения можно разделить на два вида. К первому относятся взгляды тех исследователей, которые откровенно и последовательно выступают против систематизации категорий. Таких очень немного. Гораздо больше тех, кто в принципе не выступает против построения системы категорий или даже допускает ее, но высказывает такие взгляды, которые объективно закрывают путь к решению проблемы.

Наиболее резко против возможности и необходимости систематизации категорий выступил Р. О. Гропп157.

157 Р. О. Гропп. К вопросу о марксистской диалектической логике как системе категорий. «Вопросы философии», 1959, № 1. Убедительную критику некоторых аргументов Р. Гроппа дает А. П. Шептулин в «Системе категорий диалектики», (стр. 7—14).

77

Мы не будем повторять хорошо выполненное А. П. Шептулиным опровержение таких явно несостоятельных положений Гроппа, как смешение гегелевского и диалек-тико-материалистического подходов к систематизации категорий, отказ от самостоятельного рассмотрения категорий на том «основании», что их содержание тесно связано с конкретно-научным знанием и т. д. Обратим внимание на те аргументы Гроппа, которые, на наш взгляд, заслуживают дополнительного обсуждения. К их числу относятся следующие: в объективной реальности всеобщие стороны и связи существуют всегда и все вместе, они не появляются друг за другом, а потому не существует объективной онтологической основы для субординации категорий. История познания тоже не может служить основой систематизации, поскольку «с точки зрения материализма развитие мышления не идет параллельно развитию объективного мира. Успехи познания, путь познания не являются масштабом для отношений объективности»158.

Первый аргумент является неопровержимым и убийственным для всех чисто онтологических систем, претендующих на абсолютно абсолютное значение всеобщих характеристик. Все категории одинаково всеобщи и если они отражают свойства, абсолютно присущие любой возможной ситуации, то совершенно непонятно, на каком основании их можно субординировать. Опровержение обоих аргументов требует детального анализа соотношения онтологии и гносеологии, что будет уместно сделать в главе II. Пока же подчеркнем, что не опровергнув их, не ответив четко, как соотносятся связь всеобщих характеристик в реальности, последовательность категориальных ступенек в познании и вывод категорий в системе, нельзя уйти от произвольности в построении системы, нельзя получить критерий для сравнения систем, а эта трудность, как мы видели, была одной из главных и в истории проблемы.

Успешному построению системы категорий мешает также неправильное понимание природы всеобщего, метафизическое противопоставление систематизации развитию знания и ограниченное понимание объекта и опыта.

158 Р. Гропп, указ. работа, стр. 153.

78

Всеобщие категории представляются некоторым исследователям настолько тривиальными и бедными, что всякое их уточнение, а тем более систематизация и какие-либо категориальные выводы начинают казаться бездоказательной схоластикой. М. Б. Туровский удивляется, почему сторонников понимания предмета философии как всеобщего «...не смущает, что неизбежным логическим результатом этой позиции является трактовка «законов и категорий диалектики, как самых тощих, самых предельных абстракций, всеобщность «применения» которых только тем и обусловлена, что они такие пустые и абстрактные»159. «Тощим абстракциям» противопоставляется либо понимание категорий только как ступенек освоения объекта субъектом, что ведет к отрыву гносеологии от онтологии, либо физическое конкретное, такое, которое «можно потрогать». Например, Г. И. Наан, выявляя разные смыслы слова «бесконечность», разные подходы к ее изучению и излагая историю этого изучения, резюмирует: «Пусть этот небольшой экскурс в прошлое нaуки послужит некоторым предостережени-ем для тех из наших современников, которые отважно берутся дать «окончательное» решение проблеме бесконечности и мимоходом доказать бесконечность Вселенной с помощью философских категорий»160. На первый взгляд, подход Г. И. Наана кажется убедительным: «Суть, живая душа диалектики,— подчеркивал Ленин,— это конкретный анализ конкретной ситуации. На наш взгляд, философское решение проблемы бесконечности не может быть найдено на путях вымучивания дефиниций с абсолютами; оно может быть найдено только путем конкретного анализа конкретной физической ситуации...»161. А почему, собственно, физической? Матема-

159 М. Б. Т у р о в с к и й. Диалектика как логика научного мышления. Сб. «Философия — логика — медицина». М., 1965, стр. 7.

160 Г. И. Н а а н. К проблеме бесконечности. «Вопросы философии», 1965, № 12, стр. 61.

161 Там же, стр. 68. Тот же Наан объявил «тривиальным» положение «из ничего ничего не бывает». (См. его критику: В. С. Готт, А. Ф. П е р е т у р и н. Абсолютное и относительное в законе сохранения и превращения энергии. «Вопросы философии», 1967, № 3, стр. 85). Очень похоже рассуждает Н. Нуцубидзе: «Цель философского анализа — в раскрытии движения человеческого познания, его реального процесса, а не изменения дефиниций на уровне обобщения обыденного опыта и раскрытия значений слов (как будто последнее не есть анализ одного из аспектов познания – В.С.)… фактически у нас нет какого-то окончательно установленного понятия бесконечности, и мы лишь приближаемся к нему на основе философского обобщения достижений математики и естественных наук. Любые наши понятия отражают действительность приблизительно, относительно (т.е. не существует абсолютной истины? – В.С.). Проблема бесконечности не входит в компетенцию какой-либо одной науки, с ней имеют дело и математика, и физика, и астрономия. Философия должна на каждом этапе синтезировать полученные ими данные (на какой основе? – В.С., но она не может создать учение о бесконечности собственными средствами». (Н. Нуцубидзе. Философия и проблемы бесконечнсти. «Вопросы философии», 1967, № 7, С. 160).

79

тик, например, анализирует возможную ситуацию, строит математическую гипотезу, а затем уже производится ее физическая интерпретация. Лобачевский, создав свою геометрию, не анализировал никакой конкретной физической ситуации, а первая ее физическая интерпретация была получена несколько десятков лет спустя. Это одна ступень абстракции. Философия идет еще дальше.

Неуважение, проявляемое к такому «предельному» уровню абстракции, отсутствие, если хотите, философского самосознания приводит к философскому бессилию. Действительно, что такое философ рядом с физиком, если он не имеет своего предмета, если его занятия сводятся к натурфилософскому дублированию, эрудированным рассуждениям «по поводу» или анализу и конструированию пустых форм (языка ли, деятельности ли...) ?! К счастью, отрицание значимости всеобщего носит чисто эмоциональный характер.

В самом деле, «здравый смысл» оказывается загипнотизированным обычностью всеобщих представлений, неясность которых до поры до времени просто не заметна162. Кто не знает, что такое «похожесть»: образ похож на объект, все понятно. И «схоластам»-философам нуж-

162 Анализируя этот вопрос, Е. П. Ситковский пишет, что если девушка, опоздавшая на свидание, говорит молодому человеку, что она опоздала случайно, то он понимает ее, и дискуссии о соотношении случайности и необходимости между ними не возникает. Но в более сложной научной ситуации, например, в период господства механического естествознания, выяснить соотношение необходимости и случайности, и, следовательно, точный смысл этих понятий было не так-то просто и требовало специального философского анализа. (Е. П. Ситковский. Задачи научной разработки категорий марксистской диалектической логики. Сб. «Проблемы диалектической логики». Алма-Ата, 1968).

80

но было большое интеллектуальное мужество, чтобы сказать, что здесь ничего непонятно, и «копаться» в этом «тривиальном» понятии до тех пор, пока нам не стал ясен (а многим и сейчас неясен) сложный структурный характер похожести.

Абстрактность или «конкретность» понятия сами по себе еще ничего не говорят о его достоинстве, если не указана та задача, для решения которой это понятие создается. Всеобщие абстракции нужны для того, чтобы мы представили себе общий каркас мира и познания, без чего любые, пусть даже детально разработанные частные смыслы останутся просто рядом друг с другом, их нельзя будет объединить в целостную систему знаний. Разумеется, философские абстракции определяются уровнем развития науки в целом, но они не являются простым повторением или суммированием частно-научных абстракций. Ленинское определение материи не могло, например, появиться до тех пор, пока люди не узнали, что вещество не является единственной ее формой. В настоящее время такой же подход все более пробивает себе дорогу по отношению к другим философским понятиям, в которых всеобщее содержание отдифференцировывается от частного. Это обусловливается все возрастающей степенью абстракции в математике (например, переход от рассмотрения пространства тел к пониманию его как определенной всеобщей структуры, развитие теории множеств и т. д.), появлением кибернетики (которая показала, что в любом явлении наряду с массово-энергетическим есть и информационный аспект), открытием все более «странных», непривычных физических свойств в микромире. В этих условиях оказывается, что Вселенные физика, математика, кибернетика — это совсем не одно и то же. И основой взаимопонимания будет всеобщий каркас Вселенной — Вселенная философа.

Непонимание роли всеобщего плохо отражается не только на самосознании философов, но и на решении проблемы создания единого языка науки, с которой, как мы уже отмечали, проблема систематизации категорий тесно связана. «Если особенностью лингвистического моделирования докибернетического и доэлектронного периода было стремление к универсальности, то особенностью лингвистического моделирования на машинном этапе его развития является решительный отказ от единого

81

международного, единого классификационного или единого философского языка в пользу языков определенного типа для конкретной более или менее обособленной области»163. Старая история: деревья заслонили лес. Посмотрим, к чему это приводит. Строится, допустим, информационный язык Л. Кларка для гуманитарных наук, в котором 710 семантических множителей, язык Кента для металлургии, насчитывающий 214 исходных единиц смысла и т. д. Но в каждом из подобных языков «Среди более общих категорий много таких, которые вообще характерны для грамматик естественных языков, и их введение не связано со спецификой текстов по данной отрасли техники. Это такие категории, как свойство, состояние, часть, посредством чего и т. д.»164. Казалось бы, надо выделить эти термины в единую общую систему. Но нет, оказывается, что «...единицу смысла можно брать лишь в каком-то определенном и всякий раз строго оговариваемом аспекте. Единица смысла определена лишь относительно фиксированной «теории мира» и. меняет свой смысл при смене теории»165. Допущение же какой-то относительно инвариантной «теории мира», видимо, представляется слишком «абстрактным» и не соответствующим духу моды. И в результате предлагается «...все сложное, непонятное, требующее крайне изощренного формального анализа, помещать в машинный словарь в качестве отдельных единиц смысла»166. При таком «объективном» подходе построение единого языка — действительно, «философская фантазия».

Не преодолен до сих пор и предрассудок, будто бы построение системы категорий претендует на остановку развития человеческого познания167. Стремление к систематизации знания объявляется иногда даже позитивистской тенденцией. «Карнап считает,— пишет Л. Румл,— что родословное дерево понятий может быть выведено из небольшого числа понятий. Научная философия, напро-

163 П. Н. Денисов. Принципы моделирования языка. М., 1965, стр. 45—46.

164 Там же, стр. 153.

165 Т а м ж е, стр. 141.

166 Там же, стр. 140.

167 То, что научная систематизация философских знаний не тождественна с умозрительными системами, претендовавшими на окончательное решение всех проблем, было хорошо показано П. В. Копниным («Диалектика как логика», Киев, 1961, стр. 37—102).

82

тив, на основе развивающихся наук и общественной практики исходит из того, что мир является многообразным. Бесконечное многообразие внешнего мира не может быть выражено через раз и навсегда заданную неизменную систему, адекватную конечному числу определений»168. Как было показано выше, ошибка позитивистов заключается в другом и вряд ли стоит приписывать им еще и такое элементарное непонимание. Разумеется, все течет, необъятное нельзя объять. Отсюда следует только то, что исходный базис всегда будет подвержен изменениям, может быть, коренной перестройке. Но в каждый данный момент число наших знаний конечно, и всю их совокупность (знаний, а не эмоций, ассоциаций и подразумеваний)169 можно и нужно выразить с помощью конечного числа знаков и операций, исходя из конечного минимума. Надо хорошо понимать, что система категорий преследует прежде всего упорядочивающие, а не эвристические цели. Конечно, для открытия нового часто бывает более полезным оперирование еще неопределенными знаниями170, и философия, как эвристика, обеспечивающая научную «разведку боем», выступает не как строгая система, жесткий каркас готового знания, но как колеблющиеся и гибкие очертания каркаса общей культуры мышления и отношения к миру. Но зачем же это противопоставлять упорядочиванию накопленной информации, укреплению стартовой площадки для будущего поиска?

Тот же П. Н. Денисов заявляет: «Науки, опирающиеся на эксперимент, накапливающие факты, необъяснимые пока ни в какой теории, не могут ограничиться для своего развития универсальным кодом, хотя бы потому, что всего не предусмотрено в этом коде» 171. Это верно, но отсюда никак не следует, что «...философский язык

168 L. Ruml. Der Logische Positivismus. Berlin, 1965, s. 157.

169 О различии логического и психологического статуса знания см.: В. Сагатовский. Понятие как элемент и форма логического мышления. «Философские науки», 1961, № 4.

Blog

В. Н. Сагатовский издательство томского университета томск-1973