О корпоративном интересе
(Михайлов С. В.) ("Статут", 2007) Текст документаО КОРПОРАТИВНОМ ИНТЕРЕСЕ
С. В. МИХАЙЛОВ
Михайлов Семен Викторович Родился 20 мая 1970 г. в Якутской АССР. Учился в Томском государственном университете и Якутском государственном университете. Окончил аспирантуру юридического факультета МГУ им М. В. Ломоносова (научный руководитель д. ю.н., профессор, заслуженный юрист РФ С. М. Корнеев). Кандидат юридических наук. Сфера научных интересов: теория гражданских правоотношений, правовые аспекты энергетической отрасли. Автор книги "Категория интереса в российском гражданском праве" (Статут, 2000, серия "Новые имена"), а также ряда публикаций, среди которых: "Интерес как общенаучная категория и ее отражение в гражданском праве" (Государство и право. 1999. N 7); "Страховой интерес" (Страховое право. 1999. N 3); "Правовые аспекты дисбаланса оптового рынка электроэнергии" (Вестник Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа. 2003. N 2), "Принцип добросовестности в договорных правоотношениях" (Хозяйство и право. 2004. N 6).
Интерес как общественно значимая потребность является категорией, определяющей его носителя в качестве субъекта общественных отношений, в том числе правовых отношений, поэтому содержание корпоративных отношений вполне обоснованно связывают с корпоративным интересом. Однако корпорация, будучи юридическим лицом, является абстракцией, в физической реальности не существующей. Можно ли с учетом этого утверждать, что корпорация является некоей площадкой, призванной служить средством удовлетворения имущественных интересов реальных физических лиц, или все-таки юридическое лицо наравне с физическими лицами обладает своим общественно значимым интересом, т. е. правосубъектностью, вполне аналогичной таковой физического лица? Кто является носителем и выразителем этих интересов? Поскольку корпорация свою правосубъектность получает в силу прямого указания закона, то и вопрос о носителе интересов корпорации тоже решается законом. Отмечу сразу, что закон также является источником правомочий лица, олицетворяющего интересы корпорации. Носителем корпоративного интереса в силу ст. 53 ГК РФ является орган юридического лица: юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Следовательно, в силу указания закона лицо, осуществляющее функции органа юридического лица (далее - управляющий или директор), является олицетворением корпорации. Вышеприведенная норма отражает применение российским гражданским законом органической теории, объясняющей юридическую природу полномочий управляющего юридического лица. Суть органической теории весьма образно отражает мнение лорда Деннинга, высказанное по вопросу о самостоятельной правосубъектности общества (отличной от правосубъектности его участников) в деле H. L. Bolton (Engineering) Co. Ltd v. Graham&Sons Ltd.: "Хозяйственное общество (компания) в широком смысле аналогично человеческому телу. Оно имеет мозги и нервный центр, который контролирует деятельность общества. Оно также имеет руки, которые держат инструменты и действуют в соответствии с распоряжениями из центра. Некоторые люди в обществе - это служащие и агенты, являющиеся всего лишь руками для работы, они и не могут быть названы представляющими разум или волю общества. Другие - это директоры и управляющие, представляющие управляющий разум и волю общества и контролирующие его деятельность. Мысли таких управляющих являются мыслями самого общества, и именно так это рассматривается законом" <1>. -------------------------------- <1> Dine Janet. Company Law. Houndmils, Basingstoke, Hampshire RG21 6XS and London: Macmillan Press Ltd, 1998. P. 39.
Управляющий, осуществляющий функции органа юридического лица, в гражданско-правовых отношениях с контрагентами корпорации (внешние отношения) олицетворяет корпорацию и ее интересы. Это означает, что между управляющим и корпорацией не существует и не может существовать классических гражданско-правовых отношений, но, учитывая, что управляющий является физическим лицом, имеющим самостоятельные интересы, между корпорацией и управляющим существуют корпоративные (внутренние) правовые отношения, а также и трудовые отношения, так как управляющий является наемным работником корпорации. Содержание данных - корпоративных - отношений составляют, в частности, обязанности, указанные в п. 3 ст. 53 ГК РФ о том, что лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Важно подчеркнуть, что отношения между управляющим и корпорацией не являются отношениями представительства, между ними не оформляется договор поручения. Однако некоторые авторы настаивают на том, что эти отношения являются именно представительством. Наиболее ярко эта позиция отражена в немецком гражданском праве, в п. 2 § 26 ГГУ записано, что правление представляет союз (общество) в суде и является законным представителем союза в отношениях с третьими лицами. Однако само же немецкое право, подчеркивая внутренний (т. е. корпоративный) характер таких правоотношений, в п. 3 § 27 ГГУ отмечает, что по отношению к ведению дел правлением соответственно применяются предписания § 664 - 670 ГГУ о поручении. В литературе по этому поводу Л. Эннекцерусом подчеркивается, что ведение управляющим (правлением) общества дел, прежде всего осуществление его обязанностей по отношению к обществу, регламентируется, поскольку нет иных определений, основными положениями о поручении. Однако правоотношение, существующее между управляющим (правлением) и обществом, не является действительно поручением или трудовым отношением, а является правоотношением особого рода <1>. Это правоотношение особого рода является неотъемлемой частью корпоративных правоотношений по организации и функционированию юридического лица как самостоятельной правосубъектной единицы. -------------------------------- <1> Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. Т. 1. Полутом 1. М.: Изд-во иностр. лит., 1948. С. 377.
Приведенное мнение подтверждается также тем, что субъектный состав отношений представительства состоит из двух лиц - представитель и доверитель, между тем участниками корпоративного отношения являются управляющий, сама корпорация, а также ее участники, которые наряду с самой корпорацией имеют право на иск в случае нарушения управляющим своих корпоративных обязанностей. К примеру, в силу п. 1 ст. 84 Закона об АО сделка, в совершении которой имеется заинтересованность, совершенная с нарушением требований к сделке, предусмотренных названным Законом, может быть признана недействительной по иску общества или акционера. Также и в силу п. 3 ст. 53 ГК РФ лицо, которое в соответствии с законом или учредительными документами юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Оно обязано по требованию учредителей (участников) юридического лица, если иное не предусмотрено законом или договором, возместить убытки, причиненные им юридическому лицу. Очевидно, что если согласиться с противоположным мнением о том, что управляющий является представителем юридического лица, то участники последнего (будучи не субъектами двухзвенных отношений представительства) не могли бы иметь права на защиту интересов юридического лица. Однако п. 3 ст. 53 ГК РФ законодателю необходимо дополнить указанием на то, что и само юридическое лицо должно иметь право на судебную защиту своих интересов, которое может быть осуществлено другим органом юридического лица (в хозяйственном обществе, например советом директоров). Основное же различие между внешними гражданскими правоотношениями и внутренними корпоративными правоотношениями в данном случае состоит в их целях: цель гражданско-правовых отношений представительства состоит в изменении прав и обязанностей доверителя действиями представителя, цель же корпоративных отношений - организация деятельности юридического лица. Соответственно, исходя из цели описанных отношений, они отличаются по своему содержанию и, как отмечено выше, по своему субъектному составу. Содержание отношений представительства определяется договором поручения, согласно которому поверенный обязуется совершить от имени и за счет доверителя определенные юридические действия. Состав таких юридических действий определяется указаниями доверителя, которые должны быть правомерными, осуществимыми и конкретными. В отношениях представительства поверенный осуществляет волю своего доверителя. Между тем содержанием корпоративных отношений является осуществление управляющим функций органа юридического лица - олицетворение корпорации; для этого управляющий осуществляет все необходимые как юридические, так и фактические действия. Какого-либо конкретного предписания о составе действий он, как правило, не имеет, так как в случае управления коммерческой организацией он преследует генеральную цель - получение прибыли, а в случае управления некоммерческой организацией управляющий преследует цели, сформулированные в уставе. Однако еще раз отметим, что конкретный состав предпринимаемых действий определяется самим управляющим - согласно собственной воле. Таким образом, юридическое значение в отношениях представительства имеет воля доверителя, на соответствие которой проверяются юридические действия представителя. В корпоративном отношении по исполнению управляющим функций органа юридического лица юридическое значение имеет самостоятельная воля управляющего, олицетворяющая волю юридического лица. Следовательно, воля управляющего по исполнению им фактических и юридических действий не проверяется на соответствие какой-либо воле третьего лица. Однако, как отмечено выше, закон предъявляет к управляющему требование об исполнении им обязанностей органа юридического лица добросовестно и разумно. Вместе с тем управляющий, будучи самостоятельным физическим лицом, имеет интересы, объективно отличающиеся от интересов возглавляемого им юридического лица, в том числе и имущественные, поэтому между его интересами и интересами корпорации существует определенная неизбежная коллизия. Этот феномен учитывается законом при помощи двух регулятивных механизмов: института совершения управляющими сделок с заинтересованностью и вышеуказанной нормы, налагающей обязанность добросовестного и разумного исполнения управляющим своих полномочий. Согласно институту регулирования совершения управляющими сделок с заинтересованностью закон принимает во внимание различные правоотношения между управляющим и другими лицами, которые могут служить основой нарушения интересов корпорации. Таковыми правоотношениями являются семейные, корпоративные (по поводу участия в других хозяйственных обществах), договорные отношения, которые могут отражать определенную организационную зависимость (аффилированность) лиц, участвующих в сделке с заинтересованностью. Регулируя совершение управляющим сделок с заинтересованностью, закон имеет в виду объективный критерий - наличие правоотношений с указанным в законе кругом лиц. Если управляющий в качестве органа общества совершает сделку с лицом, к примеру, указанным в ст. 81 Закона об АО, то на управляющего налагается обязанность предварительного информирования общества о совершении такой сделки и обязанность исполнить процедуру согласования совершения сделки с заинтересованностью с советом директоров или общим собранием акционеров. Исходя из изложенного соотношение института совершения управляющим сделок с заинтересованностью с обязанностью управляющего действовать в качестве органа юридического лица добросовестно и разумно (п. 3 ст. 53 ГК РФ) заключается в том, что регулирование совершения управляющим сделок с заинтересованностью оперирует объективным критерием круга лиц, определяемого по наличию правоотношений различной природы с управляющим общества, между тем норма, содержащаяся в п. 3 ст. 53 ГК РФ, использует субъективные категории добросовестности и разумности. В судебной практике это соотношение может выглядеть так, что даже если сделка и была совершена с полным соблюдением порядка заключения сделок с заинтересованностью, суд может прийти к мнению о том, что управляющий действовал недобросовестно - заведомо вопреки интересам общества, о чем знали и контрагенты по такой сделке (критерий "знал - не знал"). В таком случае управляющий обязан будет возместить убытки, причиненные обществу. Поэтому ошибаются авторы обсуждающегося сегодня законопроекта о внесении изменений и дополнений в нормы о заинтересованности и аффилированности управляющих хозяйственного общества, предлагающие помимо объективного критерия круга лиц при регулировании сделок с заинтересованностью учитывать субъективный критерий добросовестности: знал ли заведомо контрагент общества о том, что сделка является для управляющего сделкой с заинтересованностью? Если законопроект с этой ошибкой приобретет силу закона, то возникнет ситуация конкуренции исков, ведь последствием нарушения правил о совершении сделки с заинтересованностью является ее недействительность как оспоримой сделки. Между тем последствием совершения сделки с нарушением добросовестности, одним из проявлений которой является критерий "знал - не знал", согласно п. 3 ст. 53 ГК РФ является возмещение убытков управляющим, но сама сделка не признается недействительной. Порождение очередного "тянитолкая" приведет к тому, что суды столкнутся с неразрешимым вопросом определения правоотношений: по нормам о регулировании сделок с заинтересованностью или же по критерию нарушения требований о добросовестности? Таким образом, с учетом требований стабильности гражданского оборота (в том числе исходя из недопущения расширения судейского усмотрения) решение очевидно: субъективный критерий "знал - не знал", характерный для применения субъективной категории добросовестности, не может быть использован в институте регулирования сделок с заинтересованностью. В данном институте, оперирующем объективными критериями, субъективный критерий "знал - не знал", характерный для определения добросовестности, является чужеродной категорией. Интересно также и то, что последовательное развитие органической теории дает на первый взгляд неожиданные выводы, но их обоснованность в скором времени не будет вызывать сомнений. Например, положение о том, что полномочия управляющего основаны не на делегации ему полномочий участниками корпорации, как отмечено выше, означает, что управляющий не является ни представителем участников юридического лица, ни представителем самого юридического лица, так как воля управляющего в силу закона имеет юридическое значение в качестве воли самой корпорации. Исходя из этого анализ имущественных отношений дает классический вывод о том, что участники корпорации не имеют каких-либо имущественных прав в отношении имущества, переданного ими корпорации. Кроме того, корпорация самостоятельно отвечает по своим обязательствам всем принадлежащим ей имуществом. Соответственно, анализ неимущественных отношений дает основания для утверждения о том, что корпорация, олицетворением которой является ее управляющий, исполняющий обязанности органа юридического лица, способна испытывать нравственные и моральные страдания. Таким образом, получается, что юридическое лицо имеет право на взыскание морального вреда, помимо взыскания ущерба, причиненного деловой репутации. Ведь олицетворяет корпорацию вполне реальный управляющий, воля которого в силу закона является волей самого юридического лица. Воля управляющего, субъективная категория, имеет юридическое значение в качестве основания действий самой корпорации. Следовательно, нравственные переживания управляющего являются основанием для взыскания морального вреда в пользу юридического лица. Ведь, как метко отмечено английским судьей, "Мысли управляющих являются мыслями самого общества, и именно так это рассматривается законом". Существует мнение о том, что юридическое лицо, будучи абстракцией, даже если и имеет весьма ограниченный набор неимущественных прав, то только таких, которые связаны с имущественными правоотношениями. Например, это касается наименования корпорации. Ограниченность такого подхода с оговорками, но преодолевается правоприменительной практикой ЕСПЧ. Названный суд пока не оперирует понятием взыскания морального вреда, так как взыскивает в пользу юридических лиц некий "нематериальный ущерб", однако очевидно, что подразумевается компенсация именно морального вреда. Отмечу, что согласно п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 22 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" отечественные суды обязаны учитывать позицию, выраженную в Постановлениях ЕСПЧ, касающуюся вопросов толкования и применения Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней. Мне могут возразить, что управляющий, будучи физическим лицом, испытав нравственные переживания, вправе в качестве гражданина обратиться в суд за защитой морального вреда. Однако вот здесь-то и проявляется корпоративный интерес, ведь управляющий, являясь олицетворением корпорации, действует своей волей и в своем интересе, т. е. в интересе корпорации, а не себя лично как физического лица. Поэтому согласно приведенному возражению получается, что моральный вред придется взыскивать на основании того, что защищается фактически чужой интерес - интерес юридического лица. А ведь выше мы пришли к выводу о том, что управляющий не является представителем юридического лица, так как он действует не в интересе и не по поручению третьего лица (доверителя), а по своей воле и в своем интересе, который олицетворяет интерес юридического лица. Таким образом, в данном случае моральный вред взыскивается в пользу именно юридического лица, а не управляющего. Изложенное позволяет утверждать, что взыскание морального вреда в пользу юридического лица вовсе не является химерой, а имеет вполне определенные основания в положениях органической теории, наиболее убедительно отвечающей на вопросы о самостоятельной имущественной правосубъектности юридического лица. Теперь пришло время эту теорию применить в отношении комплекса неимущественных отношений юридического лица.
------------------------------------------------------------------
Название документа