Geum.ru
Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии  

На правах рукописи

Басалаева Ирина Петровна

СОЦИАЛЬНая ДИНАМИКа

В ЛОКАЛЬНОМ

СОЦИОКУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ

Специальность 09.00.11 Ц социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени

кандидата философских наук

Кемерово - 2012

Работа выполнена на кафедре философии, права и социально-политических дисциплин Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования Кемеровский государственный университет культуры и искусств.

Научный руководитель:                доктор философских наук, профессор

Балабанов Павел Иванович

Официальные оппоненты:                Кокаревич Марина Николаевна,

доктор философских наук, профессор кафедры философии ФГБОУ ВПО Томский государственный архитектурно-строительный факультет

Медведева Зоя Анатольевна,

кандидат философских наук, доцент кафедры философии и политологии ФГБОУ ВПО Кемеровский технологический институт пищевой промышленности

Ведущая организация:        Кемеровский институт (филиал) ФГБОУ ВПО Российский государственный торгово-экономический университет

Защита состоится 17 мая 2012 г. в 16.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.088.07 по защите диссертации на соискание учёной степени кандидата философских наук в Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования Кемеровский государственный университет по адресу: 650043, г. Кемерово, ул. Красная, д. 6, корпус 1, зал заседаний Учёного совета (2 этаж).

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале научной библиотеки ФГБОУ ВПО Кемеровский государственный университет по адресу: г. Кемерово, ул. Красная, 6, корпус 1.

Автореферат разослан л__ апреля 2012 г.

Учёный секретарь

диссертационного совета Д 212.088.07

кандидат социологических наук, доцент                                Е. В. Головацкий

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Исчезновение с карты мира СССР, государства с чертами континентальной державы, дало импульс развитию центробежных тенденций на всей огромной территории и на всех уровнях некогда монолитного социального организма. В то же время распад советского общества сделал насущной задачу реинтеграции множества его осколков в новое единство. Собирание фрагментов советского колосса вписано сегодня ваконтекст глокализации иарегионализации - социокультурных процессов крупной фактуры, обнимающих все сферы жизни постсоциалистических обществ. Если глокализация имеет очевидный мировой резонанс и является культурной реакцией на вестернизацию, то регионализация более примордиальна: в России она представлена процессом разбиения монолита-страны на монолиты-регионы, в ходе которого сформировалась блочно-региональная структура постсоветского культурного ландшафта.

Переходные процессы в постсоциалистической социальной реальности коррелируют с парадигмальными изменениями российской гуманитаристики, отныне ориентированной не на интеллектуальную поддержку генерализующих концептов в монологических больших нарративах, а на междисциплинарное изучение социального и культурного многообразия в полифонических микроисследованиях. Современные методологические поиски и обретения связаны сапреодолением централистской логики гуманитарных исследований. Ванауке, как и в других фазовых пространствах современности (крупном бизнесе, государственном управлении и т. д.), наблюдается действие тех же процессов пострегионализации, фрагментирующих и дифференцирующих идеологически-однородный фон, что и в ткани социального бытия.

С 2000-х гг. в России транслируется установка на устойчивое развитие, вектор которого задан моделью гражданского общества. Востребованным инструментом социального прогнозирования стала разработка концепций иастратегий территориального развития. Последовательный социально-философский анализ позволяет выстраивать социальное проектирование наабазе современных теорий социального изменения, исходя изаприоритета уникальности Места. С другой стороны, изучение глубинных факторов регионального социального бытия является условием возможности разумной децентрализации страны, слишком большой и разнообразной, чтобы директивное управление ею из одного центра было эффективным. Знание и учёт местных особенностей выступают сегодня важнейшим залогом формирования подлинного федерализма государственного устройства и территориального самоуправления, ибо эпоха пострегионализации, наступление которой диагностировано экспертами, будет эпохой уникальных Мест.

Проблема исследования. Исторические периоды в одно или несколько столетий (хронологический мезоуровень), объединённые событийно ваструктурно зафиксированных социальных изменениях, как правило, рассматриваются историками, демографами, этнографами, социологами, политологами, публицистами и др., тогда как социально-философскому осмыслению подвергаются преимущественно хронологические целостности, приближенные катысячелетним макропериодам и являющиеся продуктом крупномасштабного членения исторического процесса. Такое положение дел приводит к значительной степени описательности в исследованиях социальных изменений мезоуровня в ущерб их аналитической полноте и содержательности. Садругой стороны, сложившаяся ситуация является результатом фактического отсутствия адекватной социально-философской методологической базы для подобных исследований. Поиск, установление и применение таковой служит разрешением указанного противоречия. В качестве средства разрешения проблемной ситуации на конкретном региональном материале может выступать синтез концепций фронтира, социального конструирования реальности иакультурного ландшафта.

Степень научной разработанности проблемы. Размещённость социального действия в пространстве, открытая Г. Зиммелем, исследуется европейской мыслью с XIX в., хотя эта тема по ряду причин так и не попала васоциально-философский мэйнстрим. В той или иной степени вопросы пространственной локализации социального обсуждались Я. Ассманом, З. Бауманом, Г.аБашляром, В.аБеньямином, Ф.аБроделем, П.аБурдье, Б. Вальденфельсом, М. Вебером, Б.аВерленом, Ф.аГваттари, Г.-Ф.-В. Гегелем, Э. Гидденсом, И. Гофманом, Э.аГи Дебором, Ж. Делёзом, В.аЗомбартом, И.аКантом, К. Линчем, Н.аЛуманом, Р. Парком, Т.аПарсонсом, Ф. Ратцелем, К. Риттером, М.аде Серто, Э.аСойя, П. Сорокиным, Н. Трифтом, М.аФуко, Ю.аХабермасом, М.аХальбваксом, Д. Харви, К.аХаусхофером, А.аШюцем иадр. Тем неаменее вацелом на протяжении долгого времени господствовал непространственный подход, а идеи феноменологической герменевтики пространства Э.аГуссерля, М. Хайдеггера, Э.аШтрёкер начали оказывать влияние на разработку концепции культурного ландшафта лишь с середины ХХ в., ваРоссии ещё позже. Пространственные аспекты социальной памяти, в том числе процессы её локализации в ландшафте, стали предметом изучения М.аХальбвакса уже ва1920-е гг., однако вплоть до середины 1980-х гг. это имя оставалось почти полностью забытым, хотя его социально-конструктивистская теория социальной памяти на сорок лет опередила построения П. Бергера и Т. Лукмана. Первыми против нивелирования пространственного фактора ваизучении социального высказались ещё в конце 1960-х гг. С.аЛаймен иаМ.аСкотт. Ва1995аг. Дж. Урри прямо постулировал необходимость специальных исследований того факта, что социальные практики оформлены пространственными паттернами, которые оказывают нааэти практики серьёзное содержательное воздействие.

С начала 1990-х гг. и в западной, и в отечественной науке уделяется особое внимание конструктивистской разработке понятия социальное пространство, причём в трактовке пространства как Места происходит взаимопроникновение социально-философского и социально-географического дискурсов. Существенный вклад в разработку проблематики социокультурного пространства сделали Л. Вирт, М. Китинг, А. Лефевр, К.аЛинч, Э. Сойя. Ваотечественной социальной науке наиболее полно концепцию социокультурного пространства разрабатывают А. Бикбов, В.аЛ. Глазычев, В. Л. Каганский, В. Е. Семенков, А.аФ.аФилиппов и др.; ваболее широком философском горизонте - В.аА.аПодорога. Философское осмысление социокультурного феномена локальности предпринято А. А. Сыродеевой. Сходными вопросами занимается отечественная концепция культурного ландшафта, точнее, веер концепций, восходящий каидеям И.аКанта, А.аГеттнера, К. Риттера, А. Гумбольдта, В. П. и П. П. Семёновых-Тян-Шанских, к культурно-географическим (геополитическим) построениям Г.аБрауна, Х. Макиндера, Ф. Ратцеля, К. Хаусхофера. Представителей данного исследовательского поля объединяет неудовлетворённость физикалистской постановкой проблемы пространства иаформулирование задачи его нового понимания неакак вещи / предмета, ноакак схемы классификации варезультате действия-в-пространстве. Лидирующая на сегодняшний день англосаксонская география после пережитого ею культурного поворота имеет характер очевидно социальной науки иаразворачивается варамках когнитивной географии, географии воображения, ментального картографирования. Этому интеллектуально следуют отечественные междисциплинарные исследовательские области: гуманитарная (культурная) география, аксиологическая география, сакральная география, геокультурология и др. Впервые проблема социального пространства была внятно поставлена в работах англосаксонских социальных географов и методологов географии, выяснявших значение пространства для социальных наук.

Концепция фронтира, созданная в 1890-е гг. американским историком Ф. Дж. Тёрнером, впервые прозвучала в отечественной науке ва1910-е гг., ноавошла в неё лишь ва1990-е. Это, впрочем, до сих пор не результировалось созданием объёмной, теоретически устойчивой междисциплинарной концепции, которая бы синтезировала эвристику философии истории, социальной философии, социально-политической лимологии, теории мифа ваедином проблемно-методологическом поле.

Объектом исследования является локальное социокультурное бытие.

Предмет исследования - динамика социокультурного бытия в регионе Западной Сибири.

Цель диссертационного исследования - реконструировать социальную динамику в локальном социокультурном пространстве. В соответствии сапоставленной целью были сформулированы следующие задачи:

  1. Проанализировать современное состояние проблематики фронтира иаэксплицировать его дефиницию в категориальном поле социально-философского анализа.
  2. Эксплицировать специфику социальной реальности фронтирной территории как контактной зоны.
  3. Выявить и обосновать методологические основы исследования социокультурного ландшафта.
  4. Определить существенные содержательные черты понятия фронтир (фронтирный комплекс).

Теоретико-методологическая основа диссертационного исследования. Работа опирается на следующие исследовательские подходы: дескриптивный (описывается форма воспроизводства социальности в конкретных территориальных общностях); типологический (фиксируется сходство аспектов социального бытия внутри фронтирных общностей, в отличие отаобщностей, представляющих фоновый сопоставительный материал); дискурсивный (фронтир рассматривается как дискурсивный механизм производства и трансляции социального знания); системный (фронтирный хронотоп интерпретируется как единство связей его структурных элементов); деятельностный (социальная структура фронтира рассматривается как коррелят типа совместной деятельности акторов); диалектический (ваанализе протекания сложных социокультурных процессов признаётся взаимообусловленность общего и частного). Используются общенаучные методы теоретического синтеза, концептуализации вводимых понятий и моделирования.

В работе использованы важные в теоретико-методологическом плане идеи концепции социального конструирования реальности П.аБергера, Т.аЛукмана, А.аШюца, разработанной в феноменологической социологии иавосходящей к феноменологии Э.аГуссерля; эпистемологического анализа метафизических позиций М. Хайдеггера; концепции социальной (культурной) травмы, разработанной вапостэволюционистской теории социального изменения Дж.аАлександера, К.аКарут, А.аНейла, Н.аСмелзера, П.аШтомпки иадр.; концепции социальной (культурной) памяти Я. Ассмана, А. Варбурга, М.аХальбвакса и др.; теории габитуса П. Бурдье; теории культурных архетипов К.-Г.аЮнга; теории семиосферы Ю.аМ. Лотмана; концепции культурного ландшафта В.аЛ.аКаганского иаБ.аБ.аРодомана; культурно-исторической антропологии иафилософии истории Ф. Анкерсмита, П.аБерка, А. Данто, Х.аУайта, О.аФайджеса, Э. Хобсбаума и др.

Научная новизна исследования:

  1. Выявлен междисциплинарный характер фронтирной парадигмы и эксплицирован фронтир как специфическая контактная зона в социокультурном пространстве.
  2. Обоснованы положения методологической стратегии исследования социокультурного ландшафта, элементами которой являются: 1) определение адекватности лингвистической составляющей концепции социального конструирования реальности социокультурной динамики фронтира; 2) экспликация потенциала концепта Место в рефлексии динамики локального социокультурного пространства; 3) обоснование продуктивности применения концепции социальной (культурной) травмы в логике парадигмы социального изменения к анализу фронтира; 4)аобоснование трактовки фронтира как процесса пространственной дифференциации и разделения исходного социокультурного континуума.
  3. Определены существенные содержательные черты понятия фронтир (фронтирный комплекс), в качестве которых эксплицированы репрезентация фронтира как социальной памяти, группы объективных иакультурно-символических характеристик фронтира, аатакже механизм конституирования и ретрансляции локальной фронтирной зоны.

Положения, выносимые на защиту диссертационного исследования:

  1. Фронтир - форма локальной социокультурной динамики, процессуальность которой седиментируется в специфической территориальной идентичности и реифицируется в особом социокультурном пространстве. Фронтир - пространственно локализованный процесс перехода, лиминальный символический хронотоп, доступный переживанию ваособом культурном ландшафте, а исследованию - в материале культурно-символических рефлексий. Способом данности фронтира (и одновременно результатом его реификации) выступает соответствующий образ территории, в свою очередь являющийся продуктом некоторого видения (лгеографического воображения). Фронтир как образ территории - это артефакт неявного знания, непреднамеренно выдающий содержимое социального бессознательного той общности, в которой было сконструировано данное социальное представление.
  2. Экспонированный в исследовательском поле социально-философской, социально-исторической и социально-географической рефлексии, вапространственном отношении фронтир может быть определён как экстерриториальное пространственно-символическое явление, квазиграница (зона переходного типа с выраженными транзитными функциями), зонно-волновой феномен культурного ландшафта (ландшафтно детерминированный стереотип поведения).
  3. Констелляция конкретно-исторических и культурно-символических импликаций локального культурно-ландшафтного паттерна - фронтирный габитус - служит, основанием воспроизводства специфического типа социальности в пределах контактной зоны. Фронтирная социальность характеризуется этнокультурной неоднородностью фронтирующих групп, их амбивалентно-кофликтным взаимодействием, де-факто колониальным статусом фронтирной зоны и др.
  4. В корпусе самоописаний иаметаописаний повседневности, определяющих культурный код фронтирного социокультурного пространства представлены фронтир как пространство символических репрезентаций социальной реальности и Место как связь самораскрывающегося социального опыта с ландшафтом.

Теоретическая значимость настоящего диссертационного исследования заключается в том, что оно способствует формированию в междисциплинарном поле социогуманитарного знания новых подходов каизучению глубинных факторов динамики социального бытия, взятого в региональном масштабе, а также проблемно-методологическому синтезу социальной философии, социальной истории, философии истории, социологии пространства иаповседневности, культурно-ландшафтного подхода, культурологии.

Практическая значимость исследования определяется тем, что его результаты могут быть положены в основу разработки региональных и муниципальных программ территориального развития нового поколения, выполняемых в логике модернизации технологий стратегирования на основе синтеза гуманитарного содержания с практикуемыми социально-экономическими принципами планирования и в опоре на то, что ведущими отечественными экспертами в этой области называется устойчивыми культурологическими иасоциальными элементами. Результаты исследования могут быть использованы при подготовке монографий и учебных пособий по философским проблемам осмысления обществ переходного типа, по сибиреведению, а также при разработке спецкурсов для аспирантов, соискателей, магистрантов поафилософии и социологии культуры, по теории иаметодологии истории, культурологии, истории, исторической регионалистике, этнологии.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были представлены в виде докладов и выступлений на научных и научно-практических конференциях и семинарах, в том числе 27 международных и 21 всероссийской. В числе международных научно-практических конференций и семинаров следующие: Проект Манчестер: прошлое, настоящее и будущее индустриального города (Иваново, 13Ц14 мая 2011); VIIаЧтения памяти Р.аЛ.аЯворского (Новокузнецк, 21 апреля 2011); Историк и его эпоха (Тюмень, 20Ц23 апреля 2009); Национальная идентичность в проблемном поле интеллектуальной истории (Пятигорск, 25Ц28 апреля 2008); Историко-культурное взаимодействие народов Сибири (Новокузнецк, 21Ц22 марта 2008); Политический дискурс в России (Москва, 20Ц21 апреля 2007); Актуальные проблемы этнической, культурной и религиозной толерантности коренных народов Русского и Монгольского Алтая (Горно-Алтайск, 23Ц24 ноября 2006); Биографический метод в современном гуманитарном знании (Одесса, 15Ц16 сентября 2006); Вопросы изучения истории и культуры народов Центральной Азии и сопредельных регионов (Кызыл, 5Ц8 сентября 2006) и др. Среди всероссийских научно-практических конференций и симпозиумов: Феномен пограничья в межцивилизационном диалоге (Якутск, 12Ц14 октября 2011); Краеведение как феномен провинциальной культуры (Омск, 27Ц29 октября 2011); Проблемы культуры городов России: теория, методология, историография (Новосибирск, 21Ц22 октября 2010); Западная Сибирь и сопредельные территории: демографические и социально-исторические процессы (XVIIIЦXX века) (Омск, 7Ц9 декабря 2009); Культура и интеллигенция России: инновационные практики, образы города, юбилейные события, историческая память горожан (Омск, 20Ц22 октября 2009); Диалог культур и цивилизаций (Тобольск, 27Ц28 марта 2009) и др.

Положения диссертационного исследования обсуждались на методологическом семинаре аспирантов и соискателей в КемГУКИ.

Диссертация в полном объёме обсуждалась на кафедре философии, права и социально-политических дисциплин КемГУКИ.

Структура и объём диссертации. Задачи исследования и последовательность их решения определили структуру работы, изложенной наа204астраницах и представленной введением, 3 главами, включающими 11апараграфов, заключением, списком использованной литературы, который содержит 210 наименований, и приложением Фронтирный нарратив 1849агода. Объём основного текста составляет 175 страниц.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обоснованы актуальность темы исследования, рассмотрена её научная разработанность, определены объект, предмет и методология исследования, сформулированы его цель и соответствующие задачи, охарактеризованы теоретическая и практическая значимость работы.

Глава 1 Фронтирная парадигма в современном социально-гуманитарном знании, содержание которой излагается в трёх параграфах, преследует задачу раскрыть понятие фронтир в статусе категории пространственного анализа, в отличие от сложившейся практики его применения к описанию сугубо временных (событийных) процессов традиционно понимаемой социально-исторической динамики. Для этого, во-первых, рассматривается сама эта практика, обусловленная длительной эксплуатацией понятия в историографическом поле; во-вторых, проблематизируются горизонты интерпретации фронтира как явления пространственной динамики; в-третьих, путём помещения фронтира ваконцептуальную рамку метафизики М. Хайдеггера выявляются эпистемологические основания фронтира как феномена новоевропейской картины мира.

Параграф 1.1аСовременное состояние теории "подвижной границы" посвящён экспликации содержания понятия фронтир посредством анализа текущего научного дискурса, оперирующего типологиями фронтира (на моделирование которых повлияла колонизационная парадигма); выполнена инвентаризация этих фронтирных аллоформ. Выделены региональные онтологии современного социогуманитарного знания, в том или ином аспекте тематизирующие фронтирную проблематику; кратко описаны коррективы, вносимые фронтирной концепцией в методологию социально-исторического анализа. Обоснована важность локальности как характеристики социокультурной атмосферы втор. пол. ХХ в., обусловившей актуализацию социопространственных исследований. Выявлены теоретические основания концепции Ф.аДж. Тёрнера (эволюционизм, философия жизни, социодарвинизм).

Анализ завершается выводом, что современная востребованность понятия фронтир оборотной стороной имеет недостаточность его концептуализации, что находит отражение в продуцировании контекстуальных определений вместо логически валидного дефинирования. Констатируется, что имеющиеся варианты определения понятия неадекватны задачам анализа фронтира как особого типа социального пространства: фронтир как феномен локальной социальной динамики нерелевантен интерпретационным возможностям фронтирной сибиреведческой концепции, в горизонт которой не вмещается методологический инструментарий тематизации социопространственных фактов. Сделан вывод, что работа по операционализации понятия фронтир вастатусе категории анализа социокультурного пространства требует осуществления методологического синтеза объективистского и социально-феноменологического подходов в междисциплинарном поле социально-философского, социально-исторического, социально-географического и социально-психологического знания, что делает необходимой трактовку фронтира как социокультурного конструкта.

В финале параграфа фронтир определяется как процесс социального конструирования фазового пространства, динамичность которого седиментируется в ретранслируемой особыми социальными механизмами статике территориальной идентичности.

В параграфе 1.2 Проблема пространственности фронтира изложена краткая история отечественных исследований социокультурного пространства страны, оставляющих научной проблемой вопрос о причинах русской экспансии наавосток, т. е. в генеральном направлении выплеска фронтирной энергии. Проанализирован вопрос о сущности территориальности фронтира: граница как линия, территория или пространство; фронтир как черта-барьер или зона контакта / перехода; показана непродуктивность рассмотрения фронтира в дихотомической логике. Артикулируется сложность пространственной структуры фронтира, отражённая в наборе его квазиопределений (ллиния наступления, военный кордон, буферная зона, мигрирующая географическая зона, линия обороны и др.). Сделан акцент наакультурантропологической трактовке фронтира как переходной (контактной) зоны иамаргинальной территории. Выявлена зависимость трактовки социокультурного пространства отаего данности в восприятии, с учётом историчных нежёстких детерминант, налагаемых на фундаментальную структуру восприятия, в интерпретацииаБ.аВальденфельса.

Акцентирование данности социокультурного пространства в восприятии выводит понимание фронтира из поля конкретно-исторических истолкований в поле социоментальной герменевтики коллективных социальных представлений и поведенческих образцов. Предложен вариант разрешения затруднений дефинирования фронтира, предполагающий его понимание неакак территории, но как культурно-ландшафтного паттерна, репрезентированного в образе территории и приоткрывающего содержимое социального бессознательного общностей, в которых было сконструировано данное социальное представление. Это позволяет выявить вафункционировании категории фронтир её символичность, индикативность иаэпистемологичность.

В параграфе 1.3 Пространственно-временная специфика фронтирной социальной реальности обосновывается важность хронотопической интерпретации фронтира как процесса пространственно развёртываемой динамики. Фронтирная зона - это реификация исторической событийности васоциокультурном ландшафте. Фронтир рассмотрен с точки зрения локального переживания времени и пространства, которое, с одной стороны, родственно мифологическому хронотопу, но с другой стороны, вписано в антропологический проект Нового времени, где человек суть sub-iectum, пред-лежащее всякому сущему как пред-ставленному объекту (экспликаты деструкции метафизики М.аХайдеггера). Фронтир в такой оптике предстаёт как фундаментальный механизм новоевропейской рутинизации насилия, понимаемого в социально-философском смысле. Обосновывается представленность фронтирного социокультурного пространства в самоописаниях и метаописаниях локальной повседневности, для чего проведено их различение. Выявлены признаки, позволяющие фиксировать момент институционализации повседневности, понимаемой как система легитимирующих метаописаний социокультурного пространства: 1)аналичие определённой хронологической дистанции между началом формирования феномена и его легитимацией; 2)адостижение социальной системой определённого уровня сложности; 3)адостижение конкретным сообществом определённого уровня материального благополучия.

Выявлены устойчивые повествовательные стратегии метаописаний фронтирных зон: нарративная локализация имплицитного автора ваЦентре (хронотопическое исключение Места в статусе далёкого); космогонический фундамент нарративного фронтирного хронотопа; имперские концепты квалификации пространства реализации фронтирного проекта как пустой и новой земли. Выработан способ определения границ фронтирной зоны, основанный на применении методики оконтуривания территорий смешанных этнических общностей со специфическими социальными и символическими аспектами самосознания, направленный на достижение цели идентифицировать фронтирную зону как локус социокультурного пространства.

В целом пространственно-временная специфика фронтирной зоны, реконструируемая на материалах локальных самоописаний и внешних легитимаций, представлена тенденцией к редукции исторического прошлого и футуроцентричностью; синхронизацией с временными циклами проектирующего Центра, которому интересен не весь целостный ландшафт, но лишь его фрагменты; диктатом спекулятивного и визуального восприятия пространства, тяготеющего к чертёжно-картографическому видению; центрированием пространства фигурой фронтирного актора (что означает парцелляцию Центра между метрополией и фронтирным фокусным Местом). Транслируемые в локальной традиции матрицы определения ситуаций удовлетворяют принципу экономии мышления, будучи арсеналом типизаций - социальных автоматизмов, воспроизводящих определённые у-местные формы социальности.

Тем самым в данной главе находят своё решение первая и вторая поставленные в диссертационном исследовании задачи, которые заключаются вавыявлении междисциплинарного характера фронтирной парадигмы и экспликации фронтира как специфической контактной зоны в социокультурном пространстве.

Глава 2 МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ЛАНДШАФТА представлена четырьмя параграфами, содержанием которых является выработка основ адекватного методологического инструментария для изучения фронтирной социальной динамики. В основу заявленного методологического синтеза положены феноменологическая социология знания, зарубежная социальная география и отечественный культурно-ландшафтный подход, парадигма социальной (культурной) травмы. В преамбуле каглаве введено понятие фронтирный комплекс, реконструирована стимульная конфигурация фронтирного восприятия иасделан краткий обзор материалов реконструкции фронтирного комплекса.

В параграфе 2.1 Лингвистический аспект концепции социального конструирования реальности применён методологический инструментарий социологии знания П. Бергера, Т. Лукмана и А.аШюца казадачам анализа фронтирного неявного знания, седиментированного и реифицированного ванарративах - самоописаниях иаметаописаниях. Фокусируется внимание наафеноменологическом анализе процедуры осаждения социального знания ваобъективирующих повседневность формах естественного языка и вторичных моделирующих систем. В таком ракурсе фронтирное социокультурное пространство рассматривается как особый порядок реальности, конечная область значений (А. Шюц), подмир (У.аДжемс) с особым стилем существования, как своего рода фрейм в безграничном пространстве универсума значений, т. е. мира культуры. Реконструкция социально-феноменологической схемы конструирования реальности позволяет локализовать самоописания между объективациями и семантическими полями, ааметаописания отождествить сафазой легитимации, обеспечивающей интерсубъективное воспроизводство наличного социального знания. Собственно проблематизация фронтирного неявного знания оборачивается деконструирующей металегитимацией фронтирного символического порядка как легитимации первого уровня, в терминах социологии знания - дереификацией.

Параграф 2.2 Концепт Место в фронтирных исследованиях посвящён рассмотрению так называемой постсовременности как особого модуса социально-философской рефлексии, обращённой к тематизации качественных изменений темпоритма и сути социального бытия в XX - начале XXIавв. Время утратило статус метанарративной рамки современной цивилизации. Эту роль теперь играет пространство. В макроисторической ретроспективе культурная рефлексия пространства и времени являет собой маятниковое смещение внимания с топоцентризма на хроноцентризм, с культурной статики на культурную динамику, и наоборот. Пространственный поворот одним из первых отметил М. Фуко в конце 1960-х гг., после чего социально-философская мысль занялась деконструированием модели Модерна, основанной на идее большинства, иаутверждением множественности модерностей. Обрели популярность концепции time-space compression, гетеротопии, пострегионализации и др. Индивидуализация и дигитализация социального времени отменила модернистскую его модель как вектора движения, побуждающего к социальному действию. Этот императив заменён стремлением к вневременному переживанию текущего момента в гетеротопических пространствах. В категориальном аппарате социальной философии институционализировались неклассические понятия Место (локал), поток иасеть.

В соответствии с новейшими исследованиями Место концептуализируется как насыщенное смыслами событие-пребывание, уникализированное чувством принадлежности и укоренённости. Место - не географически понимаемая территория, а связь физического ландшафта и типичных для него социальных взаимодействий, смысловой комплекс (образец), определяющий область совершения действий соответственно определённым правилам, некое своё место для всякого у-местного взаимодействия. Социокультурный ландшафт трактуется как сеть культурно конструируемых пространственных смыслов (локалов), пространственных кластеров, определяющих контуры реальности. Это одновременно и земное (физическое, телесное), и семантическое (фазовое, признаковое) пространство. Такое понимание пространственных феноменов радикально выходит за пределы картезианской традиции интерпретации пространства через метафору контейнера (пустого вместилища отдельных вещей). Направление социально-философской мысли, известное на Западе под названием Human Geography, решает задачу выхода изаконцептосферы классической географии с её тенденцией локализовать социальное в физическом пространстве и перехода каизучению осмысленных социальных действий в физическом мире. В этом отношении социальная география фактически реализует проект Г. Зиммеля по исследованию социальных значений пространства.

Акцентируется внимание на том, что пространство Места онтологически характеризуется дорефлексивной обращённостью к миру и настроенным переживанием (Э. Штрёкер). Тем самым Место суть компонент пространства переживания, а элементом структуры самого Места является чувство Места, конституируемое индивидуальной биографией. Социально произведённое Место в феноменологической концепции пространства Э. Штрёкер локализовано в местности как сподручное, находящееся лу нас в распоряжении, а в цепочке объективации П.аБергера - Т. Лукмана может полагаться между фазами экстернализации иаинтернализации социальных значений. Уточняется функция Места в современном анализе территориальных идентичностей. Определяется медиатор между полем реифицированных значений Места и групповым сознанием: им является образ Места, понимаемый как система репрезентаций рационализированных и полуосознаваемых смыслов локального культурного ландшафта. Обосновывается продуктивность применения концепта Место для выявления ресурсов фронтира как типа социокультурного ландшафта.

Параграф 2.3 Концепция социальной (культурной) травмы в парадигме социального изменения тематизирует фронтирную культурную динамику в современных теориях социального изменения, основанных нааидее социального конструирования истории, т. е. совокупного действия коллективного агента, управляемого хабитуальными моделями (инерционными социальными порядками культуры). Рамочной теорией экспонирования фронтира выступает концепция социальной (культурной) травмы П. Штомпки, дополняющая социально-феноменологическую схему конструирования реальности травматической секвенцией, прямо применимой кафронтирной проблематике. Весьма продуктивным представляется концепт совладание сатравмой (лколлективный коупинг, по П. Штомпке). Травмированными являются обе фронтирующие группы: доминирующая и доминируемая. Утверждается, что культурная травма и фронтир как её частный случай должны рассматриваться не в статусе исторического или социального факта, но в качестве дискурса, коллективной интерпретации, символического производства.

Механизм культурной травмы подвержен действию теоремы Томаса, которая гласит: если ситуация описывается как реальная, то она реальна васвоих последствиях. Отметим, что социально-психологические эффекты травмы описаны (с применением иной терминологии) в концепциях архетипа, катастрофического сознания, а также в руморологии. Культурная травма, таким образом, - это модус культурно-релятивного социального знания, ааконцепция фронтира - это своего рода символический коупинг в форме работы региональной мысли по ориенталистской реинтерпретации незавершённого социокультурного процесса, например, освоения Сибири. Применение инструментария концепции культурной травмы к интерпретации особенностей социокультурной динамики фронтирных регионов позволило наметить пути развития этой концепции: 1) дифференцировать её понятийное поле посредством выделения понятий дисперсная социально-культурная травма и фронтирная идентичность; 2) обосновать продуктивность тематизации такого аспекта травматической секвенции, как фаза зависимости группы отапереживаемой культурной травмы, что позволит минимизировать медикалистские коннотации концепта и выявить преференции носителей травмированной фронтирной идентичности; 3) проанализировать вопрос о региональной дифференциации концепта культурная травма в анализе территориально распластанных общностей.

Акцентирование данных путей развития концепции позволило зафиксировать необходимость дистанцирования между конкретно-научным содержанием концепта травмы и его социально-философским значением. Это явилось основанием расширения предметного поля его применения. Вапараграфе выполнен теоретический анализ специфики социокультурной динамики вафронтирном регионе путём синтеза двух параллельно развивающихся дискурсов социального изменения - теории культурной травмы и концепции фронтира.

В параграфе 2.4 Философско-концептуальная интерпретация фронтира в исследованиях социокультурного ландшафта проблематика исследования конкретизируется в поле культурно-ландшафтного подхода, который, обобщив на философском уровне столетний опыт географической аналитики, генерирует и транслирует общенаучные хорологические методы. Основное содержание параграфа представляет собой анализ затруднений классической теории фронтира с точки зрения возможностей культурно-ландшафтной методологии. В числе этих затруднений: проблема определения фронтирных зон, возникающая вследствие недостаточной продуманности категории граница; проблема понимания граничности фронтира; проблема квалификации места входа доминантной фронтирующей группы как пустой земли; проблема современного статуса бывших фронтирных территорий. С указанными проблемами соотносятся вопросы зональности фронтира, ибо это территориальная система, представленная фокусными местами иазональным полем; подвижности (пульсации) географической локализации фронтира; его квазиграничности; рассматриваются также особенности территориального развития фронтирных зон в направлении провинциализма либо периферийности.

В качестве преодоления ограниченности данных методологических интерпретаций резюмируется, что фронтир следует трактовать как процесс пространственной дифференциации и разделения исходного ландшафтного континуума, дискретизированного автохтонами, что значит нецивилизованного, васмысле Н. Элиаса, наакачественно различные и внутренне связанные части, т. е. как процесс возникновения элементов социальной структуры иасистемы в целом. В качестве примера можно отметить, что историческое пространство юго-западной Сибири на момент начала исторически засвидетельствованной фронтирной динамики квалифицируется как деконцентрированное (с допущением существования специфической доиндустриальной концентрации). Термин деконцентрация позволяет снять эволюционистскую иллюзию пустоты иалнезаселённости территорий русского продвижения.

В качестве заключения по данной главе, которая выступает результатом решения третьей исследовательской задачи, а именно выявления и обоснования методологических основ изучения социокультурного ландшафта, отметим, что сконструированная методологическая стратегия исследования включила следующие элементы: 1) определение адекватности лингвистической составляющей концепции социального конструирования реальности социокультурному процессу динамики фронтира; 2) экспликация потенциала концепта Место в рефлексии динамики локального социокультурного пространства; 3) обоснование продуктивности применения концепции социальной (культурной) травмы в логике парадигмы социального изменения к анализу фронтира; 4)аобоснование трактовки фронтира как процесса пространственной дифференциации и разделения исходного социокультурного континуума.

Глава 3 лфронтирнЫЙ комплекс КАК ИММАНЕНТНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИНАМИКИ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ РЕАЛЬНОСТИ, состоящая из четырёх параграфов, посвящена выявлению содержания местного (ландшафтно определённого) фонового знания и процедур его диахронной актуализации васоциокультурных процессах. Поставлен вопрос о методологии изучения этого латентного феномена; предложен вариант исследования дискурсивных практик на материале седиментирующих их нарративных стратегий. Введено понятие фронтирный комплекс, включающее васебя группы конкретно-исторических (лобъективных) и культурно-символических (собственно нарративных) характеристик.

В параграфе 3.1 Фронтирный комплекс как репрезентант социальной памяти вводится понятие фронтирный комплекс, трактуемое как констелляция содержимого местного (ландшафтно определённого) фонового знания и процедур его диахронной актуализации в социокультурных процессах. Анализируется вопрос о порядке восприятия, конституирующего фронтирный опыт. Описана стимульная конфигурация восприятия (тема - горизонт). Проблема соотношения индивидуального и коллективного ваструктуре восприятия решается в поле теории социальной (культурной) памяти. Индивидуальное переживание допускается в социальную память, если оно имеет чувственный облик (дано в образе), что описывается концептом фигуры воспоминания (коллективно сформированные легитимные образы савысокой степенью локализации смыслов, детерминирующих групповую идентичность). Фигуры воспоминания транслируются через само- и метаописания Мест. Раскрывается идея кадрирования коллективного опыта референциальными по отношению к социальной памяти рамками, - идея, корреспондирующая задачам анализа социокультурной динамики.

Исследуется проблема выработки методологии исследования образа территории, синтезирующего актуальные и фоновые содержания культурной памяти. Текстуальная обусловленность новоевропейского чувства пространства делает неизбежным обращение в целях реконструкции фронтирного образа территории к нарративам, транслирующим фронтирный культурный код. Помещение в контекст теории социальной (культурной) памяти позволяет рассматривать фронтирную концепцию как инструмент символического коупинга расколотой идентичности, дискретного исторического сознания иаиных результатов фронтирной культурной травмы. Выявлено, что в структуре социальной памяти можно зафиксировать ряд уровней: восприятия, протекающие в динамике горизонта и темы; собственно коллективная память как сумма восприятий; воспринимающая вера; коллективно забытое; фигуры воспоминания. Это служит основой для реконструкции фронтирного комплекса.

В параграфе 3.2 Объективные характеристики фронтира последовательно рассмотрены атрибутивные для фронтира этнокультурная неоднородность фронтирующих групп, фиксируемая неравными цивилизационными (в том числе правовыми) статусами; их неравная численность; амбивалентно-конфликтное взаимодействие; исходная гендерная диспропорция вадоминантной группе; возникновение в ходе ассимиляции (аккультурации) фронтирующих групп новой этнокультурной (возможно суперэтнической) общности; маргинальное (локраинное, лукраинное) геополитическое положение фронтирной территории; отсутствие чётких границ; центрирование фронтирной зоны городами; де-факто колониальный статус фронтирной зоны; отсутствие теоретически осмысленной региональной политики; административная деконцентрация и известная номинальность государственной власти, сочетающаяся с гиперцентрализацией, ладминистративным бесправием и произволом; отличие управленческой системы от метропольной; рыхлость административно-управленческой структуры; компрадорская элита-нерезидент; высокая степень горизонтальной и вертикальной мобильности; несформированность постоянного (местного) населения. Выявление типичных характеристик фронтира, произведённое в опоре на материалы фронтирных нарративов, является основой дальнейших разработок по уточнению компонентной трактовки понятия.

Параграф 3.3 Культурно-символические характеристики фронтира устанавливает наиболее конститутивные для фронтира как пространства символической репрезентации черты. Фронтир предстаёт как символическая граница между своим и чужим, лиминальный хронотоп, которому свойственны мобилизованность фронтирующих групп; фрагментарная осведомлённость доминантной фронтирующей группы относительно земель и народов территории продвижения; проецирование ею собственной агрессии на противника; противостояние между фронтирными территориями и метрополией; лимперский характер (само)интерпретации продвижения на новые земли; инструментальное отношение государства (империи) к людям фронтира иасуперутилитарное отношение фронтирующей группы к ландшафту; осознание доминантной фронтирующей группой ландшафтной исключительности пространства фронтира; маскулинность базового стереотипа поведения; пассионарность доминантной фронтирующей группы; протестный ресурс, обусловленный историческим лукраинным опытом, а в ряде случаев и явные сепаратистские тенденции фронтирных сообществ; специфический фронтирный габитус; мессианистский комплекс и визионерский профетизм.

Реконструкция культурно-символических характеристик фронтира - необходимый шаг социально-философского исследования феномена подвижной границы, так как именно культурно-символические порядки организации социального опыта лежат в основе фронтирного габитуса. Выполненная работа позволяет предметно представить фронтирный комплекс в совокупности его лобъективных и социоментальных параметров.

В параграфе 3.4 Нарративная фиксация культурно-ландшафтного паттерна в культурной памяти проблематизируется механизм конституирования и ретрансляции локальной фронтирной зоны на материале специфических для таких зон нарративов - фронтирных слухов. Концептуальный анализ построен на применении понятий территориальный архетип и паттерн к текстам локальных нарративов XIX в., по сути публичных определений ситуации в жанре визионерских слухов (К.-Г. Юнг) и самоосуществляющихся пророчеств (Р. Мертон), для чего выделены атрибутивные признаки этого рода повествований и факторы их генерирования. Анализ визионерских слухов региона Кузнецкой земли приближает к пониманию локальных паттернов - схем типизации местного социального знания. Введено и обосновано понятие фронтирные слухи. Данный руморологический жанр может рассматриваться в качестве культурного кода, дешифровка которого информирует, как социальные акторы интерпретировали повседневные события в опривыченных схемах и как эта интерпретация влияла на их действия. Можно заключить, что именно механизмами трансляции специфических нарративов в локальном социокультурном пространстве обеспечивается устойчивость социальной динамики, формулируемая в категориальном поле культурно-ландшафтного подхода как бремя Места.

В данной главе решается четвёртая исследовательская задача - определение существенных содержательных черт понятия фронтир (фронтирный комплекс), вакачестве которых эксплицированы репрезентация фронтира как социальной памяти, группы объективных и культурно-символических характеристик фронтира, а также механизм конституирования и ретрансляции локальной фронтирной зоны.

Заключение суммирует основные выводы по проделанной работе ианамечает перспективы дальнейших изысканий по заявленной проблематике.

В Приложении 1 Фронтирный нарратив 1849 года приведены два мемората середины XIX в. (лнародный и просвещённый), позволяющие установить фронтир как фундаментальный паттерн локальной (кузнецкой) идентичности.

Содержание диссертационного исследования нашло отражение в следующих публикациях автора общим объёмом 11,17 п. л. (в том числе в рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК - 1,04 п.л.).

Публикации в рецензируемых научных журналах и изданиях дляаопубликования основных научных результатов диссертации:

  1. Басалаева, И. П. Фронтир как место в пространственном анализе социальной динамики / И. П. Басалаева // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. - 2012. - Вып. 1 (18). - С.а208Ц214 (0,56 п. л.).
  2. Басалаева, И. П. Критерии фронтира: к постановке проблемы / И. П. Басалаева // Теория иапрактика общественного развития : электрон. науч. журнал. 2012. - URL: (дата размещения: 20.02.2012; 0,48 п. л.).

Публикации в других изданиях:

  1. Басалаева, И. П. Теоретическая география как методологический ресурс теории фронтира / И. П. Басалаева // Историческая география: пространство vs человек в пространстве: матер. XXIII Междунар. науч. конф., Москва, 27Ц29 янв. 2011 г. / отв. ред. М. Ф. Румянцева; РГГУ, Ист.-арх. ун-т. - М., 2011. - С. 163Ц166 (0,15 п. л.).
  2. Басалаева, И. П. Форматы постсоветского краеведения / И. П. Басалаева // Краеведение как феномен провинц. культуры: матер. Всерос. науч.-практ. конф., посвящ. 125-летию А. Ф. Палашенкова, Омск, 27Ц29 окт. 2011аг. / подаред. П. П. Вибе и др. - Омск, 2011. - С. 89Ц95 (0,44ап.ал.).
  3. Басалаева, И. П. Проблема критериальности фронтирных территорий как городоведческая проблема / И. П. Басалаева // Кузнецк - Сталинск - Новокузнецк: проблемы города в перех. период: сб. науч. тр. II Всерос. науч.-практ. конф., Новокузнецк, 3Ц4 дек. 2010 г. / науч. ред. И. П. Басалаева; НФИ КемГУ. - Новокузнецк, 2010. - (Науч.-иссл. программа Новокузнецк-400). - С. 28Ц33 (0,25 п. л.).
  4. Басалаева (Рещикова), И. П. Кузнецкий фронтир: от ясака к добыче / И.аП.аБасалаева (Рещикова) // Гуманит. и соц. проблемы обеспечения безопасности горнодоб. регионов: сб. ст. участников эксперт. совещ. варамках XVII Междунар. специализир. выст. технологий горн. разработ. Уголь России. Майнинг-2010 и I Специализир. выст. Охрана, безопасность труда иажизнедеятельности, 3 июня 2010. - Новокузнецк, 2011. - С. 87Ц99 (0,62 п. л.).
  5. Басалаева (Рещикова), И. П. Конструирование образа города в современном (пост)индустриальном регионе / И. П. Басалаева (Рещикова) // Образы города в горизонте рос. динамики: науч. сб. по матер. конф., Ярославль, 11Ц13 нояб. 2010 г.; ЯГПУ; РГНФ / отв. ред. М. В. Новиков иадр. - Ярославль, 2010. - С. 349Ц358 (0,59 п. л.).
  6. Рещикова, И. П. Шахтёрская территория как региональный бренд / И.аП.аРещикова // Вестник Кемер. гос. ун-та: журнал теор. и приклад. иссл. - 2010. - Вып. 1 (41). - С. 119Ц125 (0,95 п. л.).
  7. Рещикова, И. П. Современная наружная реклама о городе и регионе / И.аП.аРещикова // Вестник Кемер. гос. ун-та: журнал теор. и приклад. иссл. - 2009. - Вып. 4 (40). - С. 127Ц133 (0,9 п. л.).
  8. Рещикова, И. П. Шахтёрская профессия как бренд территории / И. П. Рещикова // Проблемы интеграции образования и науки в условиях глобализации: матер. Междунар. науч.-практ. конф., Новокузнецк, 25 дек. 2009. - Ч. 1 / отв. ред. С. А. Рунова; НФ ИВЭСЭП. - Новосибирск, 2010. - С.а186Ц193 (0,4 п. л.).
  9. Рещикова, И. П. Современные стратегии провинциализации Периферии (опыт Кузбасса) / И. П. Рещикова // Западная Сибирь и сопредельные территории: демограф. и соц.-истор. процессы (XVIIIЦXX вв.): матер. Всерос. науч.-практ. конф., посвящ. 90-летию А.аД. Колесникова, Омск, 8Ц9 дек. 2009 г. / ИИ СО РАН, СибАДИ. - Омск, 2009. - С. 302Ц313 (0,45ап. л.).
  10. Рещикова, И. П. Рекламные инструменты моделирования региональной идентичности в культурном ландшафте современного Кузбасса / И.аП.аРещикова // Культура и интеллигенция России: инновац. практики, образы города. Юбил. события. Истор. память горожан: матер. VII Всерос. науч. конф. с междунар. участием, посвящ. 35-летию основания ОмГУ, Омск, 20Ц22 окт. 2009 г. / отв. ред. В. Г. Рыженко; ОмГУ; СФ РИК. - Омск, 2009. - С. 193Ц196 (0,22 п. л.).
  11. Рещикова, И. П. Концепт Место в современных городоведческих исследованиях / И. П. Рещикова // Диалог культур и цивилизаций: матер. XаВсерос. науч. конф. молодых историков, Тобольск, 27Ц28 марта 2009 г. / ТГПИ. - Тобольск, 2009. - С. 155Ц157 (0,27 п. л.).
  12. Рещикова, И. П. Регионализация в Сибири / И. П. Рещикова // VII Марксовские чтения Философия как призвание: матер. Междунар. науч. конф., посвящ. 55-летию В. Д. Жукоцкого; Нижневартовск, 6 марта 2009аг. / отв. ред. З. Р. Жукоцкая, Е. С. Борзов; НГГУ. - Нижневартовск, 2009. - С. 288Ц293 (0,25 п. л.).
  13. Рещикова, И. П. Город накануне 400-летия: перспективы ретроспекции / И. П. Рещикова // Кузнецк - Сталинск - Новокузнецк: проблемы города иагорожан: матер. Всерос. науч.-практ. конф., Новокузнецк, 14 нояб. 2008аг. / под ред. Ф. И. Иванова, И. П. Рещиковой и др.; НФИ КемГУ. - Новокузнецк, 2008. - С. 191Ц201 (0,57 п. л.).
  14. Рещикова, И. П. Этноэтимологический ресурс метафизики Новокузнецка / И. П. Рещикова // Историко-культ. взаимод. народов Сибири: матер. Междунар. науч.-практ. конф., посвящ. 80-летию А. И. Чудоякова, Новокузнецк, 21Ц22 марта 2008 г. / под ред. И. В. Шенцовой, Д. М. Токмашева; КузГПА. - Новокузнецк, 2008. - С. 358Ц364 (0,54 п. л.).
  15. Рещикова, И. П. Дискурс власти в локальных текстах 1930-х годов / И.аП.аРещикова // III Чтения, посвящ. памяти Р. Л. Яворского: матер. Междунар. науч. конф., Новокузнецк, 25Ц26 апр. 2007 г. / под ред. В.аП.аАндреева; КузГПА. - Новокузнецк, 2007. - С. 233Ц246 (0,82 п. л.).
  16. Рещикова, И. П. Дискурс власти в метаописании г. Сталинска / И. П. Рещикова // Полит. дискурс в России-10: матер. X Юбил. Всерос. семинара самеждунар. участием, Москва, 20Ц21 апр. 2007 г. / под ред. В.аН. Базылева; ГИРЯ. - М., 2007. - С. 196Ц211 (0,7 п. л.).
  17. Рещикова, И. П. Лингвистический аспект исследования повседневности / И. П. Рещикова // Язык, культура, образование в совр. мире: матер. Междунар. конф., 8Ц9 нояб. 2006 г., г. Пермь: в 2 ч. - Ч. 1. / отв. ред. Т. Н. Романова; ПГПУ. - Пермь, 2006. - С. 134Ц139 (0,38 п. л.).
  18. Рещикова, И. П. Символико-мифологические компоненты первого метаописания города Сталинска / И. П. Рещикова // II Чтения, посвящ. памяти Р. Л. Яворского: матер. Всерос. науч. конф., Новокузнецк, 27 апр. 2006аг. / под ред. В. П. Андреева; КузГПА. - Новокузнецк, 2006. - С. 176Ц186 (0,68 п. л.).
  19. Рещикова, И. П. Повседневность как интегративная категория культурологического знания / И. П. Рещикова // Аналитика культурологии : сетевое электрон. науч. изд. (науч. журнал) / ТГУ им. Г. Р. Державина. - 2005. - № 2 (4). - URL: (дата размещения: 16.04.2005; 0,25 п. л.).
  20. Рещикова, И. П. К вопросу о дискурсе повседневности / И. П. Рещикова // Вестник Кемер. гос. ун-та: журнал теоретич. и приклад. исслед. - 2005. - №а3а(23). - С. 111Ц115 (0,7 п. л.).

Подписано в печать 16.04.2012 г. Заказ № ___.

Бумага писчая. Ризография. Формат 60 х 841/16.

Уч.-изд. л. ___. Тираж 120 экз.

Новокузнецкий институт (филиал)

Федерального государственного бюджетного

образовательного учреждения

высшего профессионального образования

Кемеровский государственный университет

654000, г. Новокузнецк, пр. Металлургов, 19, тел. 74-15-41.

Редакционно-издательский отдел

  Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по философии