Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по филологии
ИСТОРИЯ ДРЕВНИХ И СРЕДНЕВЕКОВЫХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ ЯЗЫКОВ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОГО КАВКАЗА И ДАГЕСТАНА С РУССКИМ ЯЗЫКОМ
Автореферат докторской диссертации по филологии
На правах рукописи
ГУСЕЙНОВ
Гарун-Рашид Абдул-Кадырович
ИСТОРИЯ ДРЕВНИХ И СРЕДНЕВЕКОВЫХ
ВЗАИМООТНОШЕНИЙ ЯЗЫКОВ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОГО КАВКАЗА И ДАГЕСТАНА
С РУССКИМ ЯЗЫКОМ
10.02.02 - Языки народов
Российской Федерации (тюркские языки)
10.02.01 - Русский язык
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора филологических наук
Москва - 2011
Работа выполнена на кафедре русского языка ГОУ ВПО Дагестанский государственный университет
Официальные оппоненты: доктор филологических наук
профессор Насилов Дмитрий Михайлович
доктор филологических наук профессор
Добродомов Игорь Георгиевич
доктор филологических наук
Тадинова Роза Абдуманаповна
Ведущая организация: Российский государственный гуманитарный университет
Защита состоится л 27 апреля_ 2011 г. в _14__ часов на заседании диссертационного совета Д 002.006.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Учреждении Российской Академии наук Институт языкознания РАН по адресу: 125009, Москва, Большой Кисловский пер., д.1, стр.1.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языкознания РАН
Автореферат разослана л ___ ______________ 2011 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
доктор филологических наукаа аП. П. Дамбуева
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРСТИКА РАБОТЫ
Наличие тех или иных взаимоотношений между языками обусловливается их взаимодействием, являющимся следствием их взаимных контактов, которые подразделяются на прямые (непосредственные) и опосредованные (косвенные), т.е. осуществляющиеся через язык-посредник. Контакты, как и взаимодействие языков,а изучаются не только с внутренней, собственно языковой (интралингвистической) точки зрения (как субстанциональные свойства контактирующих языков), но также и с внешней (функциональной) стороны. Хотя непременным условием, атрибутом взаимодействующих языков при их перманентных контактах считается двуязычие, взаимодействие языков может осуществляться и при его отсутствии в случае дистантных (ареальный аспект) и некоторых казуальных (временной аспект) межъязыковых связях.
Динамика влияния внешних (социальных и ареальных) факторов на языковое взаимодействие может быть выявлена на основе синхронных срезов, которые соотносятся с языковыми ситуациями - синтагматическим аспектом (планом) внешней (функциональной) системы языка. История взаимоотношений и соответственно взаимодействия тех или иных языков может восстанавливаться по их интралингвистическим результатам - заимствованиям, отразившимся на тех или иных структурных уровнях контактирующих языков, чаще всего, лексическом. Подобный ретроспективный анализ требует учета развития пространственных отношений контактирующих языков на тех или иных синхронных срезах (ареальный аспект), которые могут отражать периодизацию истории их взаимоотношений.
В ходе взаимодействия языков наблюдается: 1) одностороннее влияние на одном лингвистическом уровне одного языка, 2) обоюдное влияние на одном лингвистическом уровне взаимодействующих языков, 3) одностороннее влияние на разных лингвистических уровнях одного языка, 4) обоюдное влияние на разных лингвистических уровнях взаимодействующих языков. С точки же зрения ареальной лингвистики, анализируются т.н. конвергентные изоглоссы, возникшие в результате длительных контактов между неродственными или отдаленно родственными языками, это наблюдается в условиях либо пограничных контактов, либо субстратно-суперстратных воздействий вплоть до образования языковые союзов. Причем для уровня синтаксиса более характерны контактные макроареалы, для уровня семантики - микроареалы, наиболее частотны фонетические и лексические ареалы. К числу же наиболее распространенных последствий языковых контактов относятся изменения в системе фонем одного (или обоих) контактирующих языков.
Актуальность исследования. Проблематика настоящего исследования, посвященного истории древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана - нахско-дагестанских и тюркских (кумыкского и с ХУIв. ногайского) - с русским языком, остаётся практически не изученной. Языковые контакты указанного времени ещё не становились предметом какого-либо совокупного и систематического рассмотрения, не подвергались рассмотрению и отдельные их стороны; между тем гораздо большей степенью изученности характеризуется позднейшая, ограничивающаяся новым и новейшим временем (ХVIIIЦХХ вв.) эпоха взаимоотношений данных языков. Исключение составляет кандидатская диссертация А. А. Селимова и небольшая публикация Г. М.-Р. Оразаева, посвященные соответственно восходящим в том числе к кумыкскому и ногайскому языкам тюркизмам, в лексике одного из терских русских говоров Дагестана и ранним русизмам в языке кумыков ХVII в. Вместе с тем нуждаются в дополнительном критическом рассмотрении не прекращающиеся c опорой на нахские языковые материалы попытки удревнения соответствующих связей, призванные дать дополнительный импульс концепции славянско-кавказского языкового союза В. Поляка. То же самое относится и к пересмотру некоторых подходов к анализу ряда источников как свидетельств контактов древнерусского языка ас тюркскими аязыками северокавказского региона.
Объект исследования - взаимоотношения языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком.
Предмет исследования - древние и средневековые связи языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком.
Гипотеза исследования состоит в том, что характер взаимоотношений рассматриваемых языков обусловливался миграцией их носителей в те или иные ареалы, в смежных пределах которых имело место взаимодействие между языками. Так, установление наиболее ранних их связей было обусловлено миграцией древних булгар-протокумыков с территории Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в регион, территориально смежный с областью распространения позднепраславянских диалектов. Взаимодействие булгарского и раннедревнерусского языков должно было продолжаться и в дозолотоордынскую эпоху, так как, несмотря на расселение огузов и сменивших их кыпчаков, огузированное булгарское (кумано-комукское) население продолжало сохраняться в Заднепровье, на Северо-Восточном Кавказе и в Дагестане. Следующий (золотоордынский) этап взаимодействияа северокавказских куманских и позднедревнерусского языков связывается с переселением после 1324 г. в Крым и Северное Причерноморье, запустевшие после татаро-монгольского нашествия, кумыков-брагунцев из крайнего западного региона Северо-Восточного Кавказа и дальнейшей миграцией части из них на Западную Русь. Затем, в позднее средневековье (XVIЦХVII вв.), когда окончательно оформляются собственно русский, кумыкский и ногайский языки и на Северо-Восточном Кавказе начинают расселяться носители ногайского и русского языков, соответствующие языковыеа взаимоотношения устанавливаются ужеа между ними.
Цель исследования заключается в том, чтобы рассмотреть в ретроспективном плане историю древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком как результат их взаимодействия на различных хронологических срезах и уровнях и с учетом его интенсивности, динамики, а также воздействия экстралингвистических, прежде всего ареальных, а также социолингвистических факторов.
Для реализации поставленной цели в работе решаются следующие конкретные исследовательские задачи:
1) установить этапы (периоды, хронологические срезы) истории древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком;
2) рассмотреть на материале нахских языков концепцию славянско-кавказского языкового союза;
3) подвергнуть сравнительному рассмотрению древние булгаризмы в славянских, Северо-Восточного Кавказа и Дагестана языках, установить последствия и ареальные пределы взаимодействия соответствующих языков;
4) проанализировать с учетом ареальных факторов древнерусско-булгарские (народов Северо-Восточного Кавказа и Дагестана) языковые взаимоотношения;
5) рассмотреть и установить следствия (древне)огузского и (древне)куманского влияния на (ранне)древнерусский язык и на языки Северо-Восточного Кавказа и Дагестана;
6) выявить и уточнить лексические элементы языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана ва Слове о полку Игореве;
7) рассмотреть ономастику и этнонимику средневековых тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, получивших отражение в позднедревнерусской книжной традиции;
8) подвергнуть рассмотрению ареальные взаимоотношения северокавказскокуманских языков с иными куманскими и уральскими (кыпчакско-булгарскими) языками;
9) установить северокавказские куманские языковые элементы в памятниках золотоордынской письменности ХIVЦХV вв.;
10) уточнить степень близости кумыкского языка к языку Codex Cumanicus, рассмотреть восточнославянские (древнерусские) лексические заимствования в данном памятнике с учетом его отношения к северокавказским куманским формам, а также вопрос об отражении в памятнике (восточно)славянского синтаксического влияния;
11) рассмотреть следствия и установить уровни, на которых осуществлялось обратное влияние северокавказских куманских языков, главным образом в лице древнекумыкского, на древнерусский язык золотоордынской эпохи;
12) проанализировать генетические и ареальные взаимоотношения северокавказских куманских (особо в связи с кумыкским языком) и армяно-кыпчакского языков, рассмотреть следствия и установить уровни, на которых осуществлялось восточнославянское (древнерусское) влияние на армяно-кыпчакский язык;
13) установить следствия лексического взаимодействия западно-древнерусского письменного языка с северокавказским куманским и армяно-кыпчакским языками;
14) выявить с учетом действия ареального и социолингвистического (функционирование языков межэтнического общения) факторов следствия позднесредневекового взаимного влияния русского и тюркских (кумыкского и ногайского) языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана;
15) в контексте рассматриваемых проблем уточнить некоторые вопросы истории кумыкского языка, проанализировать в том же сопряжении контактные взаимосвязи нахско-дагестанских языков с древними и средневековыми тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа и Дагестана.
Теоретико-методологическую базу исследования составили работы В. В. Радлова, Н. К. Дмитриева, Л. С. Левитской, А. Н. Кононова, Н. А.Баскакова, А. М. Щербака, Э. В. Севортяна, В. Д. Аракина, А. В. Дыбо, О. А. Мудрака, И. Г. Добродомова, Д. М. Насилова, П. аГолдена, Я. Р. Дашкевича, Р. Г. Ахметьянова, С. Я. Байчорова, Г. Дёрфера, Н. З. Гаджиевой, А. Н. Гаркавца, А. А. Чеченова, Ф. С. Хакимзянова, К. Г. Менгеса, О. И. Прицака, Г. М.-Р. Оразаева, Н. Э. Гаджиахмедова, Д. М. Хангишиева, М. А. Хабичева, Н. Х. Ольмесова, С. Р. Изидиновой, Ф. М. Хисамовой, Н. С.Джидалаев и др. в области тюркологии. Славистики и русистики - Р. И. Аванесова, В. В. Мартынова, С. Б. Бернштейна, В. И. Борковского, П. С. Кузнецова, К. В. Горшковой, Г. А.Хабургаева, А. А. Зализняка, Б. А. Успенского, Вяч. Вс. Иванова, В. В.Колесова, М. Л. Ремневой, Т. П. Ломтева и др.
Еще одна сторона междисциплинарного характера объекта данного исследования обусловила использование в его рамках теоретико-методологических положений, с одной стороны, смежных научных дисциплин - теории контактов и взаимодействия языков (Л .В. Щерба, Б. А. Серебренников, У. Вайнрайх, Э. Хауген, Ю. А. Жлуктенко, В. Ю. Розенцвейг, Вяч. Вс. Иванов, C. В. Семчинский, Т. Н. Ильяшенко, А. М. Рот, Б. В. Горнунг и др.), ареальной и социальной лингвистики (А. Д. Швейцер, Г. В. Степанов, Н. З. Гаджиева, Р. И. Аванесов, С. Б. Бернштейн, Б. А. Серебренников, Д. И. Эдельман, В. И. Абаев, В. П. Нерознак, А. В. Десницкая, В. К. Журавлев, Ю. Д. Дешериев и др.). С другой - кавказоведения (Г. А. Климов, А. К. Шагиров, М. Е. Алексеев, И. Г. Арсаханов, Б. К. Гигинейшвили, Ю. Д. Дешериев, Д. С. Имнайшвили, А. Е. Кибрик, С. В.Кодзасов, Б. Б. Талибов, А. С. Куркиев и др.).
На защиту выносятся следующие положения:
1. Первый древний (до VIIIЦIХ вв.), реализуемый на лексическом уровне период истории прямых взаимоотношений языков рассматриваемого региона с позднепраславянским языком непосредственно связан с древнейшим протокумыкским, или субстратно-булгарским, этапом формирования кумыкского языка. В силу отсутствия непосредственных ареальных взаимосвязей булгарские лексические элементы других - нахско-дагестанских - языков рассматриваемого региона свидетельствуют об опосредованном характере их древних и последующих (до нового времени) связей с праславянским, древне- и великорусским языками. Взаимодействие этих языков могло затронуть и фонетический уровень, если принять во внимание практически одновременное развитие под булгарским влиянием редуцированных гласных в праславянском и гунзибском языках.
2. В свою очередь, более интенсивное воздействие булгарских языков на нахско-дагестанские языки, отразившееся как на лексическом, так и фонетическом и морфологическом уровнях значительной их части, свидетельствует о большей, по сравнению со славянскими языками, древности их ареальных взаимоотношений. Поэтому развитие соответствующих явлений, имея также в виду близость соответствующих булгаризмов рассматриваемого региона не только к формам широкого круга славянских, но и венгерского языков, могло быть обусловлено миграцией древних булгар с территории Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в регионы, ареально смежные с областью распространения древних славянских диалектов.
3.Во второй (дозолотоордынский) период истории взаимоотношений рассматриваемых языков с приходом огузских (печенежских, черноклобуцких и сельджукских), а затем кыпчакских племен местное булгарское население не было полностью ассимилировано. Оно достаточно долго сохранялось (в тех или иных пределах) как на Северном Кавказе и в Дагестане, так и в регионе, прилегающем к границам Киевской Руси. При этом появившиеся уже в конце Х в. в Тмутараканском княжестве, расположенном на Таманском полуострове, носители раннедревнерусского языка устанавливают контакты, в т. ч. языковые, с сохранившимся здесь местным булгарским, близким к протокумыкам населением. Об этом свидетельствуют привлеченные к рассмотрению лексические факты, включая булгаризмы, проникшие в раннедревнерусский язык через печенежское посредство.
4. Вместе с тем в данный период воздействие огузских языков на рассматриваемые языки, обусловившее соответствующие их взаимоотношения, было сравнительно интенсивным и затронуло как лексический, так и синтаксический уровень. В последнем случаеа следует иметь в виду аразвитие под огузо-сельджукским влиянием в кайтагском диалекте кумыкского языка перфекта на -yp, по модели которого в древнерусском языке формируется т. н. новый перфект. Однако конвергентные апеллятивные лексические изоглоссы, обладающие общими фонетическими признаками, оказались сравнительно немногочисленными в то время, как в рассматриваемых языках, в т. ч в (ранне)древнерусском, по преимуществу в его устной (фольклорной) традиции, получило отражение несколько большое число огузских лексических форм, представленных однако лишь этнонимами и антропонимами.
5. Последующее кыпчакское влияние на раннедревнерусский, тюркские языки Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, обусловившее появление в них идентичных лексических форм, было менее интенсивным, чем продолжавшееся воздействие булгарских языков, отразившееся не только на лексическом, но и фонетическом уровне (в последнем случае раннедревнерусского языка). При этом продвижение собственно кыпчаков (половцев) в дозолотоордынский период ограничивалось Северо-Западным и Центральным Кавказом и пространством между Волгой и Днепром. В прочих же областях, западнее Днепра, а также на Северо-Восточном Кавказе и в Дагестане, еще сохранялись, как показал также анализ языкового материала, огузированные булгары-куманы (команы) и комуки (ср.: qumuq <qom-uq < др.-булг.*qon- лоседлый > qom-an), родственные друг другу. Отметим, что, наряду с уже установленным нами случайным характером лексических сходств вайнахских языков с некоторыми словесными формами Слова о полку Игореве, столь же неадекватной оказывается предпринятая недавно попытка выявления лексико-семантических параллелизмов в языке данного памятника и древнекумыкских преданиях.
7. В золотоордынский период (вторая половина ХIII - начало ХVIвв.), когда окончательно оформляется нынешняя кыпчакская принадлежность кумыкского и других северокавказско-куманских языков, и еще был известен позднедревнерусский язык, в книжной традиции последнего начинают отражаться ономастика и этнонимика тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана. Вместе с тем вследствие уничтожения в результате монгольского нашествия прежнего кыпчакско-половецкого населения Крыма и Северного Причерноморья сюда после 1324 г. была вынуждена переселиться из крайнего западного региона Северо-Восточного Кавказа часть одного из субэтнических подразделений кумыков - баргыны-бораганцы (современные брагунцы). Данный факт подтверждается установленной близостью северокавказско-куманских языков к иным куманским и уральскими (кыпчакско-булгарскими) языкам, кумыкского языка - к языку Codex Cumanicus, созданному в ХIV в. в Крыму,а наличием разнообразных северокавказско-куманских языковых элементов в памятниках золотоордынской письменности ХIVЦХV вв. Указанное обстоятельство обусловило появление восточнославянских (древнерусских) лексических заимствований в названном памятнике, возможность отражения в нем (восточно)славянского синтаксического влияния, а также более интенсивное обратное воздействие северокавказско-куманских языков, в т.ч. в лице древнекумыкского, на позднедревнерусский язык и его диалекты, отразившееся не столько на лексическом и семантическом, сколько (возможно, субстратного характера) фонетическом уровне.
8. Установленная на основе типологического анализа соответствующих фонетических и морфологических изоглосс близость к северокавказско-куманским языкам армяно-кыпчакского языка (памятники XVIЦXVII вв.), носители которого мигрировали в ХIIIЦХVвв. на Украину из Крыма, позволяет полагать, что в рассматриваемую (до указанного времени)а эпоху эта близость была более значительной. О том же свидетельствует воздействие на армяно-кыпчакский язык восточнославянского (древнерусского) языка, которое обнаруживается наряду с лексическим на морфологическом и синтаксическом уровнях. Не случайно, имело место и лексическое взаимодействие западно-(древне)русского письменного языка с северокавказско-куманским и армяно-кыпчакским языками, к фактам которого относятся северокавказские куманизмы (кумыкизмы) западно(древне)русского языка,а а также западнорусские лексические элементы армяно-кыпчакского.
9. Четвертый период истории рассматриваемых взаимоотношений приходится на эпоху позднего средневековья (XVIЦХVII вв.), когда на Северо-Восточном Кавказе в притеречной зоне начинают расселяться носители ногайского языкаа и терских (прежде всего - гребенских) русских диалектов. Лексическое взаимовлияние русского, который на уровне отражения соответствующих усвоений в местных (терских) говорах, испытал гораздо большее влияние кумыкского и в меньшей степени ногайского языков, и местных тюркских (кумыкского и ногайского) языков было сравнительно интенсивным и осуществлялось в условиях двустороннего двуязычия. При этом, с одной стороны, в письменном общении между русским и местным населением края использовался кумыкский вариант северокавказского тюрки, в устном - разговорный кумыкский язык, именовашийся в русской традиции того времениа татарским. С другой стороны, русский язык был известен в устной форме среди соседнего русскому кумыкского и родственного ему тюркоязычного населения, что поддерживалось функционированием аво второй половине XVII в. русских школ в междуречье Кумы и Терека.
Научная новизна диссертации определяется в первую очередь самой постановкой проблемы. В ней впервые в рамках монографического исследования анализируются в диахронном аспекте - в целом и на различных хронологических срезах - полуторатысячелетние (с первых веков н. э. и до нового времени) взаимоотношения с русским языком широкого круга разносистемных - нахско-дагестанских и тюркских - языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана. При этом на ранних этапах - уровнях праязыковых состояний соответствующих лингвем - аконтакты осуществлялись и в других ареалах Восточной Европы, включая Балканы, Крым и Северный Кавказ. Кроме того, в исследовании впервые обоснованы следующие положения, существенные прежде всего для тюркского и русского (славянского) и отчасти нахско-дагестанского языкознания:
- выдвинута гипотеза о миграции носителей древних булгарских диалектов с территории Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в регионы, географически смежные с областью распространения позднего праславянского языка, а также гипотеза о древнейшем протокумыкском, или субстратно-булгарском, этапе формирования кумыкского языка;
- дополнительный анализ материала нахских языков, привлеченного в своё время для обоснования гипотезы о непосредственных ареальных взаимосвязях указанных языков с древними (пра)славянскими диалектами, аещё раз подтвердил несостоятельность концепции существования славянско-кавказского языкового союза;
- выдвинуто предположение о булгарском генезисе редуцированных гласных в праславянском и гунзибском языках и приведены подтверждающие его лингвистические факты;
- дана интерпретация на основе булгарского (протокумыкского) языкового материала известных лексических фактов, связанных с Тмутараканском княжеством, генезиса ойконимов Тьмутаракань, Астрахань и этнонима ОБЪРЫ Повести временных лет, установлены булгаризмы, проникшие через печенежское посредство в (ранне)древнерусский язык, смягчение заднеязычных согласных в котором также имеет контактное происхождение;
- обосновано развитие под огузским влиянием в кайтагском диалекте кумыкского языка перфекта на -yp, по модели которого, можно думать, в древнерусском языке формируется т. н. новый перфект, и конвергентных лексических изоглосс рассматриваемых языков, а также положение о том, что завершение кыпчакизации языка комуков (древних кумыков), родственного команскому, имело место в золотоордынскую эпоху;
- установлена неадекватность лексико-семантических параллелизмов в языке Слова о полку Игореве и древнекумыкских преданиях, предложена новая, в основном булгарская, с привлечением языков рассматриваемого региона интерпретация ряда тюркизмов в этом памятнике;
- выявлена близость северокавказскокуманских языков к иным куманским и уральскими (кыпчакско-булгарскими) языкам, кумыкского языка - к языку Codex Cumanicus, обнаружены разноуровневые северокавказско-куманские языковые элементы в памятниках золотоордынской письменности ХIVЦХVвв.;
- среди восточнославянских (древнерусских) лексических заимствований в Codex Cumanicus выявлены формы, известные северокавказско-куманским (древнекумыкскому) языкам, приведены дополнительные аргументы, подтверждающие возможность отражения в данном памятнике (восточно)славянского синтаксического влияния;
- выявлено более интенсивное обратное воздействие северокавказско-куманских языков, в т.ч. древнекумыкского, на позднедревнерусский язык и его диалекты, отразившееся не столько на лексическом и семантическом, сколько (возможно, субстратного характера) фонетическом уровне, установлена более древняя, чем принято полагать, близость к северокавказско-куманским языкам армяно-кыпчакского языка;
- в позднесредневековый (XVIЦХVII вв.) период истории рассматриваемых взаимоотношений лексическое взаимовлияние русского языка и местных тюркских (кумыкского и ногайского) языков было сравнительно интенсивным и осуществлялось в условиях двустороннего двуязычия, что нашло отражение в соответствующих усвоениях местных (терских) русских говоров.
Теоретическая значимость исследования наряду с тем, что в нема рассмотрены практически все известные типы взаимодействия языков и лингвистических ареалов, обусловивших в определенной степени характер анализируемых взаимоотношений рассматриваемых языков, заключается в установлении целого ряда закономерностей, имеющих теоретическое значение для тюркского и русского языкознания. К числу важнейших из них, связанных с тюркской ареальной лингвистикой, относится положение о миграции носителей древних булгарских диалектов с территории Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в регионы, географически смежные с областью распространения позднего праславянского, а затем и древнерусского языков. Окончательно снята с повестки дня постановка вопроса о славянско-кавказском языковом союзе, что в теоретическом отношении существенно важно для славянского языкознания и поддерживается принципиально новым для славистики контактологическим подходом к генезису славянских редуцированных гласных. С точки зрения древней ареальной истории тюркских языков, обращает на себя внимание иные теоретические аспекты проведенного анализа - это лобщетюркский характер озвончения анлаутных дентальных взрывных в ряде общих и специфических булгаризмов славянских и нахско-дагестанских языков и более интенсивное, чем в отношении славянских, воздействие булгарских языков на нахско-дагестанские языки.
Достаточно важными как для тюркского, так и для русского теоретического языкознания представляются установленные в рамках данного исследования факты огузского влияния на синтаксические структуры раннедревнерусского и кумыкского языков. Другие контакты применительно к тюркским языкам нашли отражение в кумыкском языке в виде рефлексации пратюркских гласных первого слога и процессов, выделивших булгарскую группу тюркских языков. Сюда же относятся ареальные взаимоотношения северокавказско-куманских языков с иными куманскими, включая армяно-кыпчакский и язык Codex Cumanicus, и уральскими (кыпчакско-булгарскими) языками; относительно русского языка - это некоторые фонетические явления (контактные изоглоссы) древнерусского и южных (велико)русских диалектов, обусловленные воздействием северокавказско-куманских (древнекумыкского) языков.
Методы и приемы исследования. Их использование в работе носит комплексный, диахронно ориентированный характер. В зависимости от конкретных задач исследования и синхронных срезов, на которых они рассматривались в том или ином случае, использовались приемы сравнительно-исторического (внутренняя и внешняя реконструкция), описательного, включая словарные дефиниции, методов, а также методов структурно-типологического сопоставления, лингвистической географии и ареального языкознания, элементы метода компонентного анализа. К числу основных планов исследования, связанных с вопросом о способах систематизации и объяснения анализируемого материала, относятся, с одной стороны, собственно этимологический аспект, который в силу своеобразного положения этимологической науки, также носит комбинированный характер. С другой - приемы сопоставительно-исторической методики, посредством которой факты неродственных языков, в том числе связанные с заимствованием и установлением тех или иных взаимоотношений между рассматриваемыми языками, анализируются в диахронном отношении.
Источники исследования. Лексический материал, свидетельствующий о достоверости результатов произведенного исследования, извлечён, как правило, из двуязычных тюркско-русских и русско-тюркских словарей, Древнетюркского словаря, двуязычных нахско-дагестанско-русских и русско-нахско-дагестанских словарей, сопоставительных словарей нахско-дагестанских и иных кавказских языков. Использовались также исторические и толковые словари русского и других славянских языков, русских народных, в т. ч. донских, говоров. К анализу привлекались материалы терских говоров, собранные автором во время диалектологических экспедиций ЧИГПИЦЧИГУ в 70Ц80-х гг. прошлого столетия, этимологических словарей тюркских, русского, славянских (праславянский лексический фонд), картвельских, адыгских и осетинского языков, сравнительного словаря тунгусо-маньчжурских языков.
В ходе рецензирования Сравнительно-сопоставительного словаря отраслевой лексики чеченского и ингушского языков и диалектов И.Ю. Алироева и памятников тюркоязычной деловой переписки в Дагестане ХVIII в., введенных в научный оборот Г. М.-Р. Оразаевым, были подвергнуты фронтальному рассмотрению с позиций настоящей диссертационной работы содержащиеся в них лексические материалы. Кроме того, в качестве источников исследования использовались Codex Cumanicus, некоторые хазарские и золотоордынские документы, памятники армяно-кыпчакского языка, данные русский летописей, Слово о полку Игореве, памятники литературы Древней и Московской Руси, документы русско-кабардинских, русско-дагестанских и русско-чеченских отношений ХVIЦХVII вв., памятники кумыкского фольклора и письменности, тюркиязычные кумыкские документы ХVIЦХVII вв., записи русских путешественников, посетивших Северо-Восточный Кавказ и Дагестан в ХV-ХVII вв., арабо- и тюркоязычные дагестанские исторические сочинения того же времени и др.
Практическая значимость диссертации заключаются в том, что ее материалы могут найти применение при составлении этимологических словарей рассматриваемых языков, решении некоторых вопросов этноареальной истории их носителей, начиная с древнейших и до нового времени, при написании обобщающих работ по данной проблематике с широким привлечением исторических и иных данных. Они могут быть использованы при разработке учебных пособий, лекционных курсов по тюркскому, славянскому, прежде всего истории русского языка, и нахско-дагестанскому языкознанию, при ведении специальных курсов исследуемых языков. На основе материалов диссертации на филологическом факультете Дагестанского университета в течение ряда лет уже ведутся специальные (с разработанными рабочими программами) курсы по истории заимствованной лексики русского языка, славянской письменности, древнейшим славянско-кавказским языковым связям, а также индоевропейской (с элементами славянской) лингвокультурологии и языкознанию. Издано (в соавторстве) учебное пособие (3 п. л.).
Апробация работы. Основные положения диссертации опубликованы в 11-ти статьях из перечня ВАК РФ для журналов, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени доктора наук, и двух монографиях, в том числе коллективной, изданной в Москве. Кроме того, по теме исследования опубликованы 50 статьей (общий объем - ок. 24 п.л.) в зарубежных (две - в ГДР и одна - в Болгарии), центральных и региональных изданиях. Основные положения диссертации докладывались: на III и IV Международных конгрессах исследователей русского языка Русский язык: Исторические судьбы и современность (Москва, МГУ, 2007, 2010 гг.), IX, X и XI Кирилло-Мефодиевских чтениях Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие (Москва, Институт русского языка им. А. С. Пушкина, 2008, 2009, 2010 гг.), VIII (Лейден, 1996 г.), IX (Махачкала, 1998 г.), XI (Москва, 2002 г.) Международных Коллоквиумах Европейского Общества Кавказоведов, II Международном конгрессе кавказоведов (Тбилиси, 2010 г.), IV Международных Бодуэновских чтениях (Казань, КГУ, 2009г.), II, III, VI Международных конгрессах Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру (Пятигорск, ПГЛУ, 1998, 2001, 2010 гг.), Международном научном семинаре Лингвофольклористика на рубеже ХХЦХХI веков: итоги и перспективы (Петрозаводск, 2007 г.), Международных научных конференциях Фонетика сегодня: актуальные проблемы и университетское образование (Москва, МГУ, 2003 г.), Языки Кавказа (Лейпциг, Институт эволюционной антропологии им. М. Планка, 2007 г.), Эргатив и эргативная конструкция в языках мира (Тбилиси, ТГУ, 2009 г.), Филология на рубеже тысячелетий (Ростов-на-ДонуЦНовороссийск, РГУ, 2000 г.), Языковая семантика и образ мира (Казань, КГУ, 2008 г.), Слово и текст: коммуникативный, лингвокультурный и исторический аспекты (Ростов-на-Дону, РГУ, 2009 г.), Язык как система и деятельность-2 (Ростов-на-Дону, РГУ, 2010 г.), Язык и межкультурная коммуникация (Великий Новгород, Новгородский университет, 2009 г.), 2-ой Международной научной конференции Кавказские языки: генетико-типологически общности и ареальные связи (Махачкала, ДН - РАН, 2010 г.), VII Междунарной научной конференции Проблемы общей и региональной ономастики (Майкоп, АГУ 2010 г.), I Международной конференции Актуальные проблемы азербайджановедения (Баку, Славянский университет, 2010 г.); Международной научной (под эгидой МАПРЯЛ) конференции Ахановские чтения (Алматы, Казахский университет, 2010 г.), Междунарной научной конференции-семинаре Особенности функционироания и преподавания русского языка в полиэтническом регионе Северного Кавказа (Ставрополь, СГУ, 2010); Всесоюзных научных конференциях Историко-лингвистические связи народов Кавказа и проблемы языковых контактов (Грозный, ЧИГУ, 1989) и Проблемы языкового контактирования в конкретных полиэтничных регионах СССР (Махачкала, ДН - АН СССР, 1991 г.), Всероссийских научных конференциях Вопросы лексикологии и лексикографии языков народов Северного Кавказа, русского и западноевропейских языков (Пятигорск, ПГЛУ, 1999г.), Церковнославянский язык в контексте времени (Ставрополь, СГУ, 2006 г.); Проблемы региональной ономастики, Проблемы общей и региональной ономастики (Майкоп, АГУ, 2004, 2008 гг.), Национальный/социальный характер: археология идей и современное наследство (Нижний Новгород, НГУ, 2010 г.); VIII Конгрессе этнографов и антропологов России (Оренбург, 2008 г.) и др. - всего 49 международных, всесоюзных, всероссийских конгрессов, конференций, коллоквиумов и семинаров, включая ближнее (Азербайджан, Грузия, Казахстан) и дальнее (Нидерланды и ФРГ) зарубежье. Диссертация обсуждалась на расширенном заседании кафедры русского языка ДГУ с привлечением специалистов тюркских языков и иных смежных лингвистических дисциплин.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения, списков использованной литературы и источников, а также сокращений названий языков и диалектов.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во Введении после общетеоретического вступления обосновывается актуальность диссертации, ее научная новизна, теоретическая значимость, теоретико-методологическая база, определяются объект и предмет исследования, формулируются его гипотеза, положения, выносимые на защиту, цель и задачи, указываются методы и приемы исследования, его источники.
В первой главе Древние взаимоотношения языков Северо-Восточного и Дагестана с русским языком предметом рассмотрения являются древние, точнее, древнейшие взаимоотношения рассматриваемых языков, нижней хронологической границей которых является для русского языка период существования поздней праславянской общности, а для тюркских языков рассматриваемого региона Ца булгарской. Область булгаро-(поздне)праславянского контакта располагалась, по всей видимости, в верхнем и среднем Поднепровье или на пространстве от нижнего Подунавья до левобережья Днепра, если принять во внимание известную возможность локализации в этой зоне прародины славян. Именно здесь, в районе Днепра, находилась, по мнению некоторых ученых, Булгария Кубрата, откуда под предводительством Аспаруха одно из протокумыкских субэтнических подразделений - булгары-хоногуры, переместившиеся сюда к середине VII в. с территории Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, ушли в 679г. на Балканы.
Однако, как отмечается в первом параграфе данной главы Вопрос о славянско-кавказском языковом союзе и нахские языки, еще в 90-е гг. ХХ в. А.Д. Вагаповым было высказано и продолжает отстаиваться до сих пор положение о длительных и интенсивных славяно-нахских связях с древнейших времен. Они обусловлены, на его взгляд, непосредственными контактами вайнахских племен с населением Восточно-Европейской равнины (?!). Это, как он полагает, предоставляет дополнительные аргументы в пользу гипотезы Вацлава Поляка о славяно-кавказском языковом союзе. Ранее нами была установлена несостоятельность этой концепции, что было поддержано таким выдающимся кавказоведом, как Г.А. Климов.
Анализ показал, что какой-либо контакт на праславянско-нахском уровне исключен для глагольных изоглосс с нахскими компонентами, содержащими анлаутные классные определители (б-иека ~ бекать, в-иека ~ вякать, й-ека ~ ёкать; деру ~ д-ору, беру ~ б-ору и др.) или выражающими способ глагольного действия (гайкать, гикать ~ кхайка, кхийка Скричать, кликатьТ; квасить, кысати ~ кхавса, кхийса Сшипеть, пузыритьсяТ). То ж самое относится к глаголам т. н. производственно-промысловой деятельности: праслав.*debeti СподстерегатьТ ~ пранах. (чеч.-инг.) *tieba Сзалегать, подкарауливатьТ; праслав. *laxati СбегатьТ ~ пранах. *laxa СискатьТ; праслав. *lecati (<*lekati) Словить сетямиТ ~ пранах. *lieca СловитьТ, СхвататьТ; праслав. *stegati ~ пранах. *tiega Сшить, стегатьТ (< тюрк.) - и некоторым другим (русск. *халеть СумиратьТ~ пранах. *xala Снеметь, чахнутьТ)
Аналогичный характер носят лобозначения гористого ландшафта, которые дают основание А.Д. Вагапову полагать также, что зона взаимодействия славянских языков с нахскими представляла собой скорее горную или предгорную (Северный Кавказ, Крым, Карпаты и Балканы), нежели равнинную, территорию, и названия человеческого тела, которые к тому же считаются им наиболее показательными. При ближайшем рассмотрении одни из них оказываются случайными звуковыми совпадениями: праслав.*bьrdo 1.С(ткацкий) гребеньТ; 2. Собозначение горного рельефаТ (вторичное) ~ пранах. (чеч.-инг.) *bierd Собрыв, берегТ; праслав. gora Сгора, лесТ или Сгора, покрытая лесомТ > СлесТ ~ пранах. (чеч.-инг.) *gara СосколокТ; праслав.*dega/degъ Сремень, супоньТ ~ пранах. diegh/*die? СтуловищеТ; праслав. *cub-//cup чубТ ~ пранах.*cup СчубТ; праслав. *bok СбокТ ~ пранах.*baq СспинаТ; праслав. *рах Сниз животаТ, СподмышкаТ ~ пранах.(?) *рах анат. СлегкоеТ; слав. kuzel СкужельТ, СпрялкаТ ~ пранах.(?) *kuzal СчубТ. Другие относятся к более древнему уровню, обусловлены воздействием иных (тюркских) языков или хронологически несовместимы: праслав. *lomъ СкаменоломняТ ~ пранах. *lam СгораТ; праслав. *lemeg- Сступенька, уступТ ~ пранах.*lamag СлестницаТ; праслав. *snъха ~ пранах nas//nus СснохаТ; праслав. *vortъ СшеяТ ~ чеч. vortа СшеяТ (< пранах.*vartu); праслав. *pal-/*palъ С(большой) палецТ ~ пранах. *pal/*p?al СпалецТ; праслав. *mizin ~ пранах. *mizin- СмизинецТ; праслав. kъlъ- СзубТ/kъlъ СклыкТ ~ пранах. qali/qalеС(коренной) зубТ; праслав.*skemica СчелюстьТ (точнее, эндимическое блр. скемица СчелюстьТ) ~ пранах.*qiema СчелюстьТ; праслав. *salazki ~ пранах. *salaz Счелюсть, саниТ.
Неудовлетворительный характер носят сходства в области имен прилагательных (праслав. *bely СбелыйТ ~ пранах.*bieli Ссветло-желтый; желтокТ, праслав. *kТoren- (?!)СчерныйТ ~ пранах. *kТoran СугольныйТ), а также морфологические параллели в области словоизменительных категорий существительных (н-р, в местном падеже чеч.-инг., но праслав. (и.-е. уровня) -ie), глаголов (чеч. -u (наст. время при отсутствии личного спряжения в чеченском и ингушском языках) ~ слав. -u (1 л. ед. ч. тематических глаголов и.-е. уровня), славянских действительных причастий наст. вр. -ащ-, -ущ- и.-е. характера ~ чеченский суффикс деепричастий настоящего времени -s и др.
Во вступительной части второго параграфа первой главы Булгаризмы славянских, Северо-Восточного Кавказа и Дагестана языков в сравнительном освещении обосновывается возможность развития к VIII в. н. э. в праславянском редуцированных переднего (Ь) и непереднего (Ъ) ряда из кратких *i и *u и к IX в. фонемы среднего ряда и среднего подъема ? в гунзибском языке под воздействием аналогичных гласных древнебулгарского языка, в котором образование редуцированных гласных из узких завершилось к VII в. н.э. - до прихода булгар в Поволжье. Гораздо более интенсивное фонетико-морфологическое воздействие булгарских языков Северо-Восточном Кавказа и Дагестана на нахско-дагестанские говорит о достаточно давнем исходном пребывании их носителей в данном ареале. Отсюда, как показывает ареальная интерпретация лексических булгаризмов рассматриваемых языков, могло иметь место их продвижение не только в области, географически смежные с регионом распространения поздних праславянских диалектов, но и на Балканы. Последним обстоятельством была обусловлена позднейшая утрата падежной деклинации в болгарском языке, к числу предварительных, кроме лексических и иных фонетических, свидетельств которой следует отнести совпадение аффикса -аm(-еm) кумыкских детских считалок с аналогичным показателем порядковых числительных дунайско-болгарского, волжско-булгарского, а также чувашского языков в условиях, когда промежуточное звено его бытования обнаруживается в кубанско(приэльбрусско)-булгарском языке.
В следующей части данного параграфа, посвященной анализу аконсонантизма лексических булгаризмов рассматриваемых языков, анализируется отражение в них фонетических процессов, обусловивших выделение булгарской группы языков, включая переход к чувашскому состоянию. При этом к числу общих явлений, в которых наблюдается первый тип ротацизма, относятся: русск. диал. хирка Счувашская девушкаТ, волжско-булг. эпиграф. hir Сдевушка, дочьТ~ ст.-лак. хаr> совр. лак. ssarСженщина, женаТ, агул. хir Сжена, женщинаТ; лезг. jar-an(suvar) Спраздник (suvar) весеннего равноденствияТ ~ др.-русск. ИРИИ (ХI в.) Сюжные края, куда птицы улетают зимой, сказочная странаТ; болг. (дели)боран Скрепкое молодое виноТ ~ кум. диал. бор юзюм/боз юзюм Скрасноватый виноградТ, кум. уст. бора Снедозрелые виноградины (при уборке урожая)Т; русск. диал. вараг СоврагТ, др.-русск. ВРАГЪ СоврагТ, русск. лит. овраг а~ дарг. avarag СоврагТ наряду с дарг. barg СлощинаТ; др.-русск. КОВЬРЪ СковерТ ~ гунз.-бежт. q?ir СвойлокТ; слав. *saran СсазанТ, др.-русск. ШАРОУКАНЪ(антропоним) ~ пранах. *c?arV СрыбаТ, осет. sarzgan СсазанТ, венг. sarkany, чеч.-инг. sarmak/sarmik/sarmak СдраконТ(?); болг. вир Сомут, водоем, заводьТ ~ лезг. wir Сбассейн, небольшой водоем, озероТ, дарг. war-acan Срека, потокТ, инг. fword (<*vword) СмореТ(> осет.ирон. furd/диг.ford Сбольшая река, мореТ).
Вместе с тем не обладают славянскими соответствиями следующиеа булгаризмы данного типа из языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана: пранах. *saru СгодТ ~ чув. s?ur то же; чеч.-инг.*sаr-in Сгладкий, ровныйТ (ср.: чеч. serа are СравнинаТ) ~ вероятный (?) булгарский репрезентат аналогичного (с анлаутным s-) обще- и межтюрк. jazy СпросторТ; чеч. gujr?ie, инг. gujra СосеньТ, но чув. ke?r то же; пранах. *dur-in СсоленыйТ ~ пратюрк. *tu:r/*to:r СсольТ(?); кум. диал. Тур-(а)ли - гидроним, соленое озеро в районе г. Махачкалы < пратюрк.*tu:r СсольТ (ср. выше);дарг. dir-q/di-rqа СравнинаТ < пратюрк *tor Спрямой, ровныйТ (ср. чув. tur-(?) С1. прямой; 2. честныйТ <*tor-qy); лак.b?urni/b?urun СоленьТ < булг. > чув. paru ~ poru(pъ?ru) СтеленокТ, венг. bornyj, borju?k, borju? Солененок, теленок оленя, теленокТ, но пратюрк. *bura?u СтеленокТ. Обнаруживаются и булгаризмы, отложившиеся в нескольких языках рассматриваемого региона, ср.: дарг. her-k? Сручей, потокТ, СрекаТ, авар. hоr Созеро, лужа, пруд, водоемТ, ?оr СрекаТ, чеч. hwor-d СмореТ, лезг. диал. ur Сбассейн, небольшой водоем, озероТ < булг. *orek СрекаТ; кум. шура - составная часть названий болотистых рек, шере С1) лужа; пруд; 2) жидкая глина (которой мажут земляные полы)Т, чеч. sere СмокрицаТ ~ чув. sura, венг. sa?r СболотоТ; пранах. surа, анд. ssiw(u), ssimu, кар. ssiw, sswi, ахв. sso, багв. ssi, тинд. su //sur, чам. ssiw//ssiw , ботл. ssiwu, ssiu, год. ssiwu, ssiu СмолокоТ, лезг. sur, удин. sIor СтворогТ, цах. sor Скоровий творогТ < прабулг. *siur < пратюрк.*siur > общетюрк. sut СмолокоТ.
К числу общих булгаризмов рассматриваемых языков, в которых отразилось явление амбдаизма, относятся: русск. диал. альчик Сбабка, игральная костьТ ~ кум. aчы Свогнутая сторона альчикаТ ~ лак. alcimaj Сбабка; игральная кость; альчикТ; болг. шиле Сгодовалый ягненокТ, с.-х. sijlegСягненок по второму годуТ< булгарское ламбдоидное соответствие (Сживотное с выпавшими молочными зубамиТ, от тюрк. tis СзубТ при чув. sal то же) др.-тюрк. tisak Сдвухгодовалая овцаТ > наименования ягненка в возрасте до одного года в некоторых дагестанских языках - арч. t??al, цез., гин. t??eli, бежт., гунз., хварш. t??ile с анлаутным сильным латеральным аффрикатом аt??-, рефлексы которого отразились и в лак. c?i, лезг. k?el, агул. kkel, таб. ccil то же. Сюда же следует отнести корневые балк- и баш- в этнонимах булг-ар, балк-ар, башк-ир, башк-ур-т, а также тюрк. (тур., чагат.) Balqan Сгорная цепь, хребетТ (< пратюрк. *balk Свершина, верхушка. макушкаТ), что указывает на их обобщающее значение С(высоко)горный человекТ, СгорецТ, которое также отложилось в этнониме булк-ан-лы(лар) СбулканцыТ из кумыкского героического эпоса Анжи-наме, посвященного осаде арабами в 714/714г. г. Анжи (район нынешней Махачкалы в Дагестане). Областью первичного распространения этнонима булгар (< балкар), впервые упомянутого в конце II в. до н. э., когда булгарская общность отделяется от пратюркской, является пояс великой горы Кавказа. Отсюда его носители могли продвинуться и на другие территории, включая области, географически смежные региону распространения праславянского языка.
Кроме того, не имеют славянских соответствий следующие булгаризмы данного типа из языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана: бацб. p?alСпятый день (с сегодняшнего)Т, отвечающее в отношении анлаута не столько волж.-булг.be?l (~ общетюрк. bes), сколько чув. pilek СпятьТ, но с позднейшим оглушенным анлаутом; чеч. t?ul-g СкаменьТ ~ чув. cul< *col < *tial СкаменьТ, но t > c в волжско-булгарском состоялся не ранее ХIV в. и не характерен для булгаризмов древнейшего периода, в т.ч. дунайско-булгарских заимствований в славянском и венгерском, или этот переход имел место уже в древнечувашском (булгарском) языке до VIII в. - до прихода предков чувашей на Волгу; кум.диал. Tалгъын СТалгиТ (гидроним и ойконим), ср. обще- и межтюрк. das + -qyn (в т.ч. кум. taшгъын) С1) наводнение, половодье, паводок; 2) потокТ; кум. кул-ай Ссобачонка; собачкаТ ~ венг. kolyok СщенокТ < общеалт. *kol-ak > тур. kos-ak Сзвереныш, верблюжонокТ; лак. k??i СзимаТ ~ пратюрк.*qyl то же.
Общие лексические формы обнаруживаются и в булгаризмах рассматриваемых языков, где отразился переход (лчувашская палатализация) прабулг.*s > s, который имел место в прабулгарском и регулярно отражается в булгаризмах древнейшего периода в других языках (в венгерском - до VIIIЦIХ вв. и в славянских языках праславянской эпохи), а в древнечувашском (булгарском) языке он происходит в VIII в. - до прихода предков чувашей на Волгу. В позиции перед *i, *y к ним относятся: ст.-сл. (др.-болг., VIII в.) ШЕГОРЪ СбыкТ < (пра)тюрк. sy?yr Стелка оленя, короваТ > ~ цез. sirjo, гин. soge||sege, бежт. sugo, гунз. sugu СкобылаТ; ст.-слав. (др.-болг., Х - Вместе с тем в языках Северо-Восточного Кавказа и Дагестана обнаруживаются булгаризмы рассматриваемого типа, неизвестные славянским языкам: кум. Шура - составная часть названий болотистых рек, шере С1) лужа; пруд; 2) жидкая глина (которой мажут земляные полы)Т, чеч. sere СмокрицаТ, в которых имел место переход *s > s в позиции перед дифтонгом *ia (< пратюрк. *siar Сболото, грязь, камышТ > венг. sar [sar] СгрязьТ, чув. sor(ъ) Сболото, грязьТ), и пранах. surа, анд. ssiw(u), ssimu, кар. ssiw, sswi, ахв.sso, багв ssi., тинд. su //sur, чам. ssiw//ssiw , ботл. ssiwu, ssiu, год. ssiwu, ssiu СмолокоТ, лезг. sur, удин. sIor СтворогТ, цах. sor Скоровий творогТ - перед дифтонгом*iu.
К числу общих форм, отражающих второй тип ротацизма ва булгаризмах рассматриваемых языков, относятся: др.-русск. ТРУНЪ Сзнатный человек у волжских булгарТ (ср. чув. верх. tъrъm, чув. низ. tъrъnСкнязь (в топонимах)Т, хазарский титул ????????? (VII в.), tidun в Истории Алван (VII в.) ~ лак. Turan-ci, авар. T?urar-aw / T?urur-aw / T?urul-aw, (кум.-) чеч. Turl-ow, но каб., адыг., абаз., осет. T(y)ram в антропонимах и патронимах нахско-дагестанских, абхазо-адыгских и осетинского языков; кум. уст. гёз-ен аСзагон для лошадей (под открытым небом)Т/кум. гюр-ен С1) загон (для скота); 2) ореол, венец (напр.солнца); 2. бурый, саврасый (о масти лошади)Т (> чеч. gurа(n) С1) клетка (для птиц и животных); 2) косяк (дверной или оконный); 3) западня, капкан, ловушка; 4) рамка (для вставки, оправы); 5) с.-х. грядильТ, чеч. gur Скапкан, клетка, западняТ) < обще- и межтюрк. kut- Сстеречь, охранять, пасти (скот)Т (ср.: кум. гут-(диал.) ~ кют- СвыполнятьТ, гёзет СночноеТ).
В булгаризмах рассматриваемых языков получили также отражение процессы, наблюдаемые при переходе к чувашскому состоянию. К ним относится фрикативация увулярного q > ? (> h), которая в неконечной позиции завершилась в древнечувашском (булгарском) языке до прихода предков чувашей на Волгу к VIIIв. и могла иметь место в более ранних булгаризмах языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана. Ср.: русск. диал. хирка Счувашская девушкаТ, волжско-булг. эпиграф. hir Сдевушка, дочьТ ~ ст.-лак. хаr > совр. лак. ssar Сженщина, женаТ, агул. хir Сжена, женщинаТ; название народа hоn-k? в армянских источниках, известного в Дагестане, Северо-Восточнома и на Центральном Кавказе в IVЦV вв. н.э. < протоэндоэтноним кумыков qumuq < qomuq < *qonuq СоседлыйТ, откуда hоno?ur - cамоназвание мигрировавших на Балканы булгар Аспаруха; общеслав. *ХЪМЕLЬ c -ъ- <*-u- (< пратюрк. *qam-la- СкамлатьТ) ~ авар. xumеli СхмельТ, развитие q- > ?-, в котором поддерживается кум. xалма-ж СворожбаТ, xалмажЦчы Сворожей(а)Т, xалмаж этмек Сзачаровать, заворожитьТ ~ лак. xalmaz С1) шатер, тент у могилы (для чтеца Корана)Т; 2) Счтение Корана на могилеТ, кум. хум-а-р Сазарт, сильное увлечениеТ; ср.: пратюрк. qam СшаманТ, отложившееся в названии божества Kаm-ar-i (> ст.?слав. КОУМИРЬ Сидол, божокТ, Х - Сюда же: дун.-булг. alKa-si Сушная серьга, подвескаТ с арабским (?alka) этимоном, усвоение которого в булгарский могло иметь место с началом в 642Ц643 гг. хазаро-арабских войн (ср. кум. гьалкъа С1. кольцо, круг, кружок; 2. серьги в форме кольцаТ, анлаутное гь- в нём могло быть опущено при освоении); хазар.-булг. ?????? (др.-русск. калька Б?А ВЕЖА - Х в.), вторая генетически иранская (перс. gal?e/gela Скрепость, укрепление, цитадельТ) часть которого отложилась не только в чув. kil СдомТ, но и в кумыкских ойконимах Dor-geli и Helli, а также в некоторых нахско-дагестанских языках. Более ранняя фрикативация -q- > -?- в инлауте отразилась, возможно, в таких общих формах рассматриваемых языков, как дун.-булг. ЕСПЕРИХ (VIII в.) САспарухТ ~ Ах. с.б. р. - имя одного из кумыкских верховных правителей-шамхалов (ХIII-ХIV вв.) - метатеза из Сбелый [благородный], западный (ах-) савирТ (sаbir ~ sаpir ~ subar); bori-ta(r)хan Стархан-волкТ - имя болгарского правителя Белграда (приблизительно 853Ц888 гг.) ~ булг.-кавк.-алб. t?аrxan СтарханТ (VII в. н. э.), ср.: чув. turxan ист. СтарханТ, дарг. talqan СпомещикТ.
К числу общих форм булгаризмов рассматриваемых языков, в которых отразилсяпереход *-n > -m в позиции конца слова (при известных разногласиях, связанных с его интерпретацией), относится ст.-слав., русск.-цслав. САМЪ-ЧИИ Суправляющий хозяйствомТ, болг. сам-сур Сгрубый, невоспитанный, неуклюжий человекТ (< др.-булг. *sam-cy < *пратюрк. sa-n (< *sa- СсчитатьТ) ~ старый кумыкский антропоним Сам-бий (бий СкнязьТ). Данный звукопереход отразился в известном с VII в. н.э. (когда булгары-хоногуры продвигаются на Днепр и Балканы) эндоэтнониме кумыков qumuq < qomuq < *qonuq СоседлыйТ (< пратюрк. *qon С1. опускаться с высоты, садиться, приземлиться; 2. останавливаться, располагаться на житье/ночлег/отдыхТ) > ст.-венг. (до 1201 г.) (jasz)-kun-ok - наименованиe куман, а также через его вариантыа *qom-at/*qum-at - в праслав. *kъmetь и *kъmenь Слица мужского пола, занимавшие по преимуществу высокое социальное положениеТ. Сюда же следует отнести и некоторые ономастические формы языков рассматриваемого региона: Tum-an (/ авар. Tum) Содна из областей исторического проживания кумыков в горном ДагестанеТ (с IХ в.) ~ чув. teme СкочкаТ, СбугорокТ, СвозвышениеТ, СхолмикТ (cр. обще- и межтюрк. do? СхолмТ); чеч. Тaram - мужской антропоним (< пратюрк. *t(?)u?un) ~ чув. верх. tъrъm, чув. низ.tъrъn Скнязь (в топонимах)Т.
На исходную древность бытования булгарских языков в рассматриваемом регионе и возможность продвижения их носителей в другие, в т. ч. смежную ареалу распространения (поздне)праславянского область исторической Венгрии, указывает то, что, наряду с отражением в булгаризмах кумыкского (кул-ай Ссобачонка; собачкаТ) и нахско-дагестанских языков (лак. k??i СзимаТ) и отчасти сопряженных с ними славянских (др.-русск. КОВЬРЪ (ХII в.) ~ гунз.-бежт. q?ir СвойлокТ) глухого (сильного) гуттурального анлаута, обнаруживают близость к отдельным венгерским булгаризмам звонкоанлаутные чеч. gujr?ie, инг. gujra СосеньТ. Отразившееся в булгаризмах венгерского пратюркское противопоставление *р- - *b- наблюдается также в бацб. p?al Спятый день (с сегодняшнего)Т и лак. b?urni СоленьТ. Аналогичное явление имеет место и в области дентальных, где в чеч. t?ul-g СкаменьТ, кум. диал. Talgуn сохраняетсяа противопоставление *d- -*t-. О том же свидетельствует и не присущее булгаризмам венгерского языка их вторичное лобщетюркское озвончение, наблюдающееся не только в рассматриваемом регионе (пранах. *dur-in СсоленыйТ, дарг. dirq/dirqа СравнинаТ), но и в известном с VII в. на Западной Волыни названии древнерусского племени ДУЛ?БИ < гунно-булгарский род Dulo/Dula*ТгорныйТ (к нему относился Аспарух, ушедший в 679г. на Балканы) > ойконим Dyl-ym в северо-западном горном Дагестане. Глухоаналаутная его форма отложилась в ойкониме (Ru-)tul в южном горном Дагестане и в другом древнерусском этнониме ТИВЕРЬЦИ, носители которого также проживалиа в VIЦIХ вв. по соседству с дулебами в области Подольской возвышенности, смежной исторической Венгрии.
Аналогично в соседнем регионе - в большинстве западнославянских, лехитских и серболужицких говорах, а также в белорусском языке и территориально смежных с ним говорах русского языка - в положении перед гласными переднего ряда имеет место обусловленная булгарским влиянием (на западно- и восточнославянские языки - !) свистящая палатализация (t > c?, d > dz?). Она наблюдается в период дифференциации позднего праславянского языка (VIIЦIХ вв.), а также в рассматриваемых языках (t > c в ареально смежных говорах кумыкского и табасаранского иd- > dz- в диалектах чеченского языков), где носит достаточно давний характер (ср. общедаг. *саl, пранах. *cark? СзубТ ~ чув. sal <*cаlто же). Здесь палатализация могла развиться из известной в прикаспийских тюркских (> лезг., таб., крыз. c?аl СязыкТ ~ чув. cеl?e то же) и чувашском (но не ранее ХIV в.) языках древнебулгарской (до VIIIв.) шипящей палатализация зубных взрывныхt>c(> чув. s) вследствие присущего северному (терскому) кумыкскому и прежде всего карачаево-балкарским диалектам цоканья, известного еще в хазарском, а также в монгольском.
Показательно и то, что славянским и рассматриваемым языкам Северо-Восточного Кавказа и Дагестана оказываются известными практически все общие и специфические репрезентаты пратюркских аффрикат, цокающие и иные (булгарские) инлаутные варианты которых оказываются представленными вместе с тем в дунайско-болгарском, хазарском и осетинском языках, а также в (древне)русском, других живых тюркских языках региона (см. цоканье в предшествующем и последующем изложении). Так, в анлауте к числу подобных лексических форм относятся репрезентаты:
- ранне-булг. d?- - ст.-слав.(болг.) ДОХЪТОРЪ СподушкаТ (ХЦХI вв.) < др.-булг. *jatqur Сподушка, постельТ;ст.-слав.(болг.) ДИЛОМЪ (VIII в.) < пратюрк. *jylan СзмеяТ; чеч.-инг. darа С1) выкроить, скроить, кроить; 2) разрезать, разрезать на куски, разрубать, рубитьТ (< обще- и межтюрк. jаr- СрассекатьТ) ~ удин. (савир.-хазар.) dar/dzar Сяр, оврагТ; пранах. *da?un СдождьТ (< тюрк. ja?yn/ja?un то же);
- пратюрк., дун.-болг. c- (< *d?- ?) - ст.-слав. ЧИГОТЪ, др.-русск. ЧИГОТЪ СспафарийТ (< пратюрк. *jEgit Сюноша, храбрецТ) ~ кум. чара С1) мероприятие, мераТ; 2) Свыход (из какого-либо положения), средство, способТ (> рут.диал. carа? С1) выход (из положения)Т; 2) Спомощь) (< др.-тюрк. jara?/jaraq Сподходящий случай, момент, средствоТ); рут.диал. car-a?k Срасколотое бревноТ (< обще- и межтюрк. jar- СрассекатьТ), чеч. C?ar(bel-oi), авар. C?ar(a-da) - названия высокогорных исторических областей;
- пратюрк. *c- >булг. dz?- (z-), с-, s-, -s- - русск. урал. дзибага Сшерсть весенней стрижкиТ, русск. симбир. чебага Сордынская шерсть, привозимая киргизамиТ(< пратюрк. *japa?u СшерстьТ > венг. giapju [d?apju] то же < обще- и межтюрк. jap Сшерсть(овечья)Т) ~ инг. dzipСшерстяная тканьТ; кум. уст. земире Собрядовая песня для вызывания дождя в засушливое летоТ (< тюрк. ja?yn/ja?unСдождьТ); кум. зар С1) скорбь, печаль; 2) горе, огорчение; 3) жалобный вопль, жалоба, сетованиеТ(< обще- и межтюрк. jar/dzar СкличТ); чеч. dz?al?a, dz?ajla, dz?azga, инг. zazga СсковородаТ(< обще- и межтюрк. jal?as Свид посудыТ); народ zab-ender, влившийся в конце VI в. в Аварский каганат, и его коррелят zab-uk (IXЦX вв.), чеч. ойконим Zona? СЗоныТ (< хазар. Zuni? - Х в.), ойконимы Zandaq (чеч.) /Заннакъ, Зюннек (кум. (< обще- и межтюрк. jantyq Сбок, склонТ); лак. zukka (< *zuga) СверетеноТ(< обще- и межтюрк. i:k то же); дун.-булг. ???????? ????? [лбоярин внутренней службы] (Преслав) с инлаутным ??-[tz-], передающим глухую аффрикату [с?] ~ кар.гал. ickeri/ickeri С1.(во)внутрь; 2. комнатаТ, даргинский ойконим Icari, удин. с?iс?ek СцветокТ в условиях, когда цоканье отмечается в западных азербайджанских говорах и нашло отражение в одном из этнотопонимов (VII в. н.э.) Арцаха (Карабах), но центром его иррадиации считаются районы распространения карачаево-балкарских диалектов; лак. с?u?la bisin Собыскать, произвести обыск, пошарить, проверитьТ(< обще- и межтюрк. joqla- то же), кум. фольк. Цемендер - название столицы Хазарского каганата Semender; лезг. ccyr, рут. dzуr СмедьТ(< пратюрк. *jer? то же); чеч. ойконим Subut СШатойТ (< обще- и межтюрк. jaba Сдеревянная развилкаТ>) ~ авар. Cc?obott?? СЗубутльТ; русск. чомровое платье, шомурлук Сплатье, одеваемое в пасмурную погодуТ < чув. sumarlaх СдождевикТ < чув. sumar СдождьТ(< обще- и межтюрк. ja?myr/ja?mur СдождьТ) ~ гидроним Samur (ныне р. Самара) в Волжской Болгарии (IХЦХ вв)., но раньше (VIII в.) он был известен в южном Дагестане (ср. кум. фольк. самур Сприток большой рекиТ); отождествляемый со славянами народ (со второй половины VII в.) араб. аs-sakaliba (ед.ч. saklab, иногда siklab) < обще- и межтюрк. jaqa Скрай, кромка чего-л.Т (в ряде тюркских языков - СберегТ), т.е. СприбрежныеТ; кум. шавхал Сверховный правительТ, сала Сзнатный дворянинТ и топоним Салатав ССалатавияТ, Семендер - столица Хазарского каганата, располагавшаяся в районе Махачкалы и отвечающее еe первой части Sam(kerc) в устье Керченского пролива (60-е гг. Х в.); инг. suоwlaq Сшелковый платок (головной)Т(< обще- и межтюрк. ja?lyq СплатокТ); пранах.*saru СгодТ, чеч.-инг. sarin СгладкийТ(см. выше); лак. ssi?a СзагадкаТ(< обще- и межтюрк. sy?yt ТпричитаниеТ); ороним Sal-buz(da?) в южном Дагестане (< Jal-buz СЭльбрусТ).
В заключительной (Вокализм первого слога. Соответствия гласных) части второго параграфа показано, что пратюркские гласные первого слога вобщих лексических формах, обнаруживают близость не только в восточнославянских булгаризмах, но и в южно- и западнославянских, а также отчасти в булгаризмах венгерского языка. Тем самым подтверждается обоснованное ранее в ходе анализа консонантизма заимствований положение о миграции с территории Северо-Восточного Кавказа и Дагестана древних булгар в регионы, смежные с областью распространения поздних праславянских диалектов. Так, в числе репрезентатов долгогопратюрк. *a - кум. балбу Смолотильная доскаТ (> русск. терск. балба Сбольшой деревянный валек, используемый для молотьбыТ) оказывается близким южнославянским репрезентатам пратюрк.*balbal Скаменный столбик в поминальном комплексеТ. В то же время лезг. jar-an-suvar Спраздник (suvar) весеннего равноденствияТ расходится с единственно отвечающим ему др.-русск. ИРИИ (ХI в.) Сюжные края, куда птицы улетают зимой, сказочная странаТ. То же самое наблюдается в отношении отражения сочетания *a? - русск., бел. диал. юрага (< чув. yrra Спахтанье; осадок от топленого маслаТ < обще- и межтюрк. a?uz СмолозивоТ) ~ лак. wiwra~wiura~wira Срод сладостейТ; русск. диал. сулок (< чув. sulъx, sulъk < пратюрк. *dz?a(?)luq? > ран.-чув. *sawluk СплатокТ) ~ инг. sowlaq (< *sаwluq)Сшелковый платок.
Краткий *o Цк (др.-)русск.-цслав. ОРЬ (ХI в.) Ссамец, страстный, сильный самецТ (пратюрк. *o?-?on- Сбудить, просыпатьсяТ) обнаруживает близость чеч. ore laca СслучитьТ, ore jan Спридти в охотуТ при неясности отношения к ним чеч. hwora Схилое, истощенное животноеТ (самец после случки), инг. vwor Сисхудалая, больная овцаТ, осет. ирон. fyr | диг. fur Сбаран-производительТ.
Среди рефлексов долгого пратюрк. *o укажем при др.-русск. (ХII в.) ВАТАГА СшатерТ более раннюю (некыпчакизированную) форму укр. батава, батова Сзапорожский обоз вьючных лошадей; отряд, партия; несколько пар волов цугомТ (< пратюрк.*otag СшатерТ), отразившуюся также в кум. (balyq)bata?a С(рыбные) промыслыТ, ср. кум. диал. батаман СдомовойТ (но кум. одаман Сбригадир чабановТ) с др.-русск. ВАТАМАН. С другой стороны, авар. t?orax (ср. чеч.-инг. *t?aw) СсметанаТ расходится со слав.*tvarogъ (ран.-булг. *tvaraq < пратюрк. *dorak СсырТ > дун.-булг. *tvaraq) и обнаруживает большую близость к венг. turo СтворогТ, как и инг. фолькл. vampal СвампирТ - к серб. vampir (< пратюрк. *opur Сзлой дух, ведьмаТ); бежт. Veli СГрузияТ, гин. Vili СГрузияТ, Vula в Грузию - к болг. вало//г Сширокая, ровная долинаТ (обще- и межтюрк. оlluq Сжелоб, бороздаТ, в т.ч. СканаТ, СрекаТ, СруслоТ - ?).
В отношении краткого *oчеч.-инг. *varti, дарг. warti, таб. verc СбуркаТ, арч. warti Сбурка, войлокТ (чув. *virt <(пра)тюрк. *or?t- СпокрыватьТ) расходятся с др.-русск. ОРЬТМА (Слово о полку Игореве) Спокрывало, попонаТ, но чеч. гидроним Va?larg(-?i) СВалерикТ, упоминаемый в одноименном стихотворении М.Ю.Лермонтова, и cред.-, зап.-слов. диал. vila Смифологический персонаж, связанный с девушками и роженицами, умершими перед свадьбой без оглашения и церковного причащенияТ, чеш. м. vila, польск. wila СсумасшедшийТ, Спохотливый, сладострастныйТ, СдуракТ восходят соответственно к различным производным формам пратюрк. ol- СумиратьТ - чув. v??ler- СубитьТ и чув. vil(a) СмертвецТ. В то же время лезг. wir Сбассейн, небольшой водоём, озероТ практически совпадает с болг. вир Сомут, водоем, заводьТ (< обще- и межтюрк. oz СисточникТ) и поддерживается лак. vir-in izan букв. Сподняться, стать виринТ, т.е. Свозбудиться в половом отношенииТ ~ чув. vir (< пратюрк. *or) СверхТ.а
Аналогично в связи с репрезентатами долгого *o: др.-русск. ВРАГЪ (ХIVв.), русск. диал. вараг СоврагТ (< чув. varak СпромоинаТ, СовражекТ, СрытвинаТ < обще- и межтюрк. ozek СрекаТ) обнаруживает близость к дарг. avarag СоврагТ, barg СлощинаТ; чеч. war-qal С деревянные балки в земляных крышах, стропилаТ - к болг. върл-ина Сжердь, шестТ (ср.: чув.v??rl??k < пратюрк. *o:rl?k? СшестТ), а явно акающее pусск. ВАТАГЪ (конец ХVI в.) СатаманТ (ср.: чув. vaDa СстарыйТ < пратюрк. *o:t? СпрародинаТ) - пранах. *votag Спапа, дядя по отцуТ. Все они поддерживаются лезг. wal СкустТ, инг. vel(-is) Скустарник на горахТ, чеч.-инг. *val-ti Сдетский матрац (набитый травой)Т ~ пратюрк. *olo? Страва (зелень)Т(ср.: башк. ?l?n СтраваТ, кум. olen Свид травы, используемый в стельках в чарыкахТ). а
Что касается краткого *u, то лак. v?irissa СзлойТ носит более ранний характер, чем русск. диал. варсануть Сс силой ударитьТ (< чув.vъ?rs Сругаться, дратьсяТ < пратюрк. *uv(u)rulc Сбиться, воеватьТ), и поддерживается лак.vit Ссыворотка (жидкость, остающаяся от заквашенного молока после изъятия творожной массы)Т < обще- и межтюрк. ujut- Сзаквашивать, створоживатьТ, не имеющеe v-репрезентатов в других тюркских языках.
В эту же группу в связи с кратким a относится гунз.-бежт. q?ir СвойлокТ при сравнении с др.-русск. КОВЬРЪ (ХII в.) (< волжск. (др.-чув.)- или дун.-булг. ротационное *kav?r < пратюрк. *kabir). Вместе с тем расходятся репрезентаты краткого *-е - др.-русск. СУРОЖЬ (< *СУРЪЖЬ < *СУРЪГ) Сназвание (византийской) греческой колонии в КрымуТ(< венг. [s]ereg, cр.-чув. *s??ruh < пратюрк. *cerig СвойскоТ< кит.), поддерживаемое антропонимом Sur-aka доисламской (хазарской) эпохи в Дагестане, и чеч-инг. sur-xo СвоинТ - с хоронимом Sar-ir (IХЦХ в.) в том же в Дагестане.
В большинствебулгаризмов языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана,неизвестных славянским языкам, реализации пратюркских гласных фонем обнаруживают близость к булгаризмам, в основном, ранних венгерского и лишь отчасти восточно- и южнославянских языков. Тем самым еще раз подтверждается предшествующий вывод об исходной по отношению к славянской области распространения древних булгарских языков. Ср. рефлексы краткого*a - кум. диал. варкъанат Слетучая мышьТ (при кум. диал. яркъанат обще- и межтюркского характера) - к ранним булгаризмам венгерского; краткого *o- - нах. *vod-in Ссплюснутый, плоский, овальныйТ ~ чув.vъ?Da СсерединаТ (< пратюрк. *orta СсерединаТ, СпромежутокТ) - к позднебулгарским (волжским) заимствованиям восточнославянских языков; чеч.-инг. *bоrzuq (< пратюрк. *borsuq ) - к раннему венгерскому булгаризму borz СбарсукТ; краткого * o - дарг. herk? Сручей, потокТ (~ обще- и межтюрк. ozеk СрекаТ) - к ранним и поздним булгаризмам венгерского, но дарг.wara-can Срека, потокТ - к чув. vъ?rъ? СустьеТ(< пратюрк. *a?yr? СротТ); авар. hоr Созеро, лужа, пруд, водоемТ, ?оr СрекаТ, чеч. hword СмореТ, лезг. диал. ur Сбассейн, небольшой водоем, озероТ (< обще- и межтюрк. oz СисточникТ) - к ранним булгаризмам венгерского; долгого *o: Ца лак. vir- С1) дитя; 2) сердцевина, ядроТ (~ чув. varъ Ссередина, сердцевинаТ < пратюрк. *o:r? СсамТ) - к восточнославянским булгаризмам; краткого *u - инг. *vari Срод, поколение, ветвьТ - к чув. vъ?rъ? СсемяТ (< пратюрк. *uru? Ссемя, потомствоТ); лак. varan-sav/varan-sov, лезг. *varham Сверзила, дубинаТ - к чув. vъ?rъ?m (< пратюрк.*urun СдлинныйТ), но лак. b?urni СоленьТ - к венг. borju? Солененок, теленок оленя, теленокТ (< пратюрк. *bura-?u СтеленокТ) - к ранним булгаризмам венгерского; краткого *у - чеч.-инг. *samsi/*camci Срыхлая, пышная, набитая (о подушке)Т (~ чув. s?emZ?e (< *s?аms?e < пратюрк. *dzymytcaq СмягкийТ) - к булгаризмам венгерского и южнославянских языков. За пределами отмеченных закономерностей находится лишь репрезентат долгого*e? - бацб. p?al Спятый день (с сегодняшнего)Т ~ чув. pilek < пратюрк. *pewlk СпятьТ. Вместе с тем сравнительно широкая представленность (старо)кумыкских форм, включая морфологические, среди булгаризмов, рассмотренных в рамках данного параграфа, позволяет говорить о древнейшем протокумыкском, или субстратно-булгарском, этапе формирования кумыкского языка
Во вступлении ко авторой главе История взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с древнерусским языком дозолотоордынской эпохи отмечается, что, с точки зрения общей истории взаимодействия тюркских и славянских языков, данный период относится к IХЦХIII вв. (от образования Древнерусского государства - Киевской Руси и до установления вассальной зависимости древнерусских княжеств от Золотой Орды), когда имеет место взаимодействие русского языка сначала с огузскими, а затем с языком половцев (кыпчаков). Это эпоха существования древнерусского языка (IХ - конец ХIII и даже начало ХIV вв.), и дозолотоордынскийа период (по 1242 г., когда устанавливается татаро-монгольский контроль) приходится на его раннюю историю.
В первом параграфе Древнерусско-булгарские (народов Северо-Восточного Кавказа и Дагестана) языковые взаимоотношения обращается внимание на то, что с приходом огузских, а затем кыпчакских племен местное булгарское население не было полностью ассимилировано. Оно достаточно долго сохранялось как на Северо-Восточном Кавказе и Дагестане, так и в области, прилегающей к границам Киевской Руси, включая расположенное в Северо-Западном Предкавказье на Таманском полуострове древнерусское Тмутараканское княжество. Появившееся здесь уже в конце Х в. (древне)русское население устанавливает также и языковые связи с местным, о чем свидетельствует булгарское происхождение упоминаемого в древнерусских источниках в связи с событиями 965 г. этнонима КАСОГ(Ъ) и родственного ему кум. къазакъ (> др.-русск. казак) - оба в значении беглец - и тюркское - в связи с событиями 1022 г. - антропонима РЕДЕДЯ (< пратюрк. *еr СмужчинаТ, СмужТ + обще- и межтюрк. д?:де СотецТ, ср.: кум. фолькл. Дудар, кум. антропонимы Дада-в, Дада-й, Дада-ш *ТбатюшкаТ, Дада-м *Сбатюшка мойТ), традиционная адыгская этимология которого считается сомнительной самими специалистами адыгских языков. О пребывании здесь булгарского населения, родственного древнекумыкско-булгарскому, говорит также возможность возведения древнерусского ойконима ТЬМУТОРОКАНЬ, в т.ч. с учетом вариантов его названия в других источниках, к кумыкскому его наименованию Тамтаракъ *Снижняя (равнинная) стоянка (крепость)Т, что поддерживается аналогичным генезисом родственных ему др.-русск. АШ-ТАРАКАНЬ (Астрахань) *лвнутренний город и кум. Аш-тархан. При этом упоминаемые еще в Повести временных лет АВЕР, ИЖЕ СУТЬ ОБЕЗЫ являютсяа булгарскими племенами, если иметь в виду возможность их отождествления с названием известного к началу Х в. хазарского (булгарского) рода Авыр//Авар/Аваз//Абаз, а также с др.-русск. ОБЪРЕ, ОБЪРИ, ед. ч. ОБЪРИНЪ того же источника. Наиболее древняя форма последнего этнонима отразилась в в.-луж. (и зап.-словен.?) *hоbъrъ/*habar, восходящим к *qabar/*qоbar - названию ушедшего в Паннонию хазарского рода кабаров, первоначальной областью проживания которого являлся Северный Кавказ и Дагестан. Исходная форма наименования последнего *qamar/*qomar мотивируется упомянутым др.-кум.(пратюрк.) теонимом *Qam-ar, о древности бытования которого может свидетельствовать груз.-зан. *kmar/*kamar муж при допущении соответствующего контакта, который однако мог иметь место не позже VIII в. до н.э.
Во втором параграфе О (древне)огузском влиянии на (ранне)древнерусский и языки Северо-Восточного Кавказа и Дагестана показано, что огузский язык печенегов (данное их наименование имеет булгарское происхождение), вторгшихся в Х в. в южнорусские и северо-западно-кавказские степи, где они стали известны под названием лясов (ср. обще- и межтюрк. jasy СплоскийТ, в т.ч. кум. СравнинныйТ) характеризуется наличием булгаро-хазарского субстрата. Одна из его черт, характерная для печенежского, гагаузского и караимского языков, булгарская (чувашская) палатализация согласных перед передними гласными с переходом (редукцией) последующих передних гласных в задние, отразилась в русск. фолькл. Хотен с вариантами Котенко, Котенко (Блудович) (< булг. с передним k- типа чув. kuDana Спрямая кишка, задний проходТ (< пратюрк. *goten Сзад, ягодицыТ; Спрямая кишкаТ) ~ печенежский (Qotan) или половецкий антропоним Котяк ~ Котян (Сутоевич)хан, а также в названии кыпчакского племени СкотянТ, в которых может иметь место соответствующий переход Котен > Котян.
Вытеснение печенегов в начале XI в. торками-гузами на запад восточноевропейских степей и занятие продвинувшимися в ХIЦХII вв. с юга сельджукамиа Семендерского (Джиндан) царства кумыков в Дагестане обусловило достаточно тесные ареальные связи (древне)русского и тюркских языков рассматриваемого региона с (о)гузскими языками и появление соответствующих изоглосс. Так, в кумыкском языке, помимо собственно огузскиха фонетических черт, присущих как языку в целом, так главным образом его несеверным диалектам, обнаруживается как синтаксическая изоглосса обусловленное действием огузских языков развитие в его кайтагском диалекте перфекта на -yp, по модели которого в древнерусском языке формируется, как можно допустить, т.н. новый перфект. К числу немногочисленных апеллятивных лексических изоглосс, обладающих общими фонетическими признаками, относится название травы ЕМШАНЪ в более поздних (XVIЦXVII вв.) списках Ипатьевской летописи под 1201г. с вторичным, присущим огузским языкам инлаутным -m- (< -*b- > -v-), который развился также в слове шамхал при освоении в дагестанских языках булгарского по происхождению кум. шавхал Сверховный правитель кумыковТ. В рассматриваемых языках, в (древне)русском по преимуществу в устной (фольклорной) традиции, получило отражение несколько большое число огузских лексических форм, представленных лишь этнонимами и антропонимами: Дюкер /Tugar/ - огузское (древнетюркское) племенное название, к.-балк. дюгер - название осетин-дигорцев, кум. Дюнк (Батырав) ~ русск. фолькл. Дюк (Степанович); (Кюэрчи) Чур - название печенежского рода, кум., к.-балк. Чора - мужской антропоним ~ русск. фолькл. Чурило/Чурил-ка/Чури-шка/Шурило (Пленкович); КАЕПИЧИ - название огузского племени древних узов - черных клобуков русских летописей - с корневым qaj- ~ кум. Къайтакъ/Къайтагъ/Гьайдакъ - (само)название южных кумыков (говорящих на диалекте, подвергшемся наиболее сильному огузскому влиянию) и (горной)области их проживания (с ХIIIЦХIV вв.) со второй частью, восходящей к пратюрк. *ta? СгораТ; ТУДОР (САТМАЗОВИЧ) ~ ТОТУР - имя сына черноклобуцкого князя (< тюрк. tut- Схватать, держать, удерживать, пойматьТ или taty- Спробовать, испытыватьТ) ~ кум. мужской антропоним Тотур(бий) (< пратюрк. *to?- СнасыщатьсяТ). Аналогичный характер, за исключением апеллятивных лак. q?atta СкомнатаТ ~ зап., вост. слав. хаtа Схата, хижина, хибара, домТ (ср. печенежское название укрепления qataj < qata?) с известным печенежскому языку (булгарским) переходом q- > ?-, отразившимся в антропониме Хупова (Крынская) из онежских былин (вплоть до возможной полной утраты консонантного анлаута в другом антропониме тех же былин - Упаво (татарскии, царица Крымская)а ~ печенежская фема (род) Хопон, носят и отдельныелексические булгаризмы рассматриваемых языков, проникшие через (древне)огузское посредство. Они представлены именами собственными: Сур-ака, сын Огуза (IХЦХ вв.) - правитель царства Сар-ир в Дагестане (см. выше) ~ др.-русск. Сур-барь (1103 г.) - один из половецких (куманских) князей, относящихся к днепровской команской группировке Боняка (~ кум. прозвищное Боний), византийская (Maniak, 1090 г.) передача имени которого отражает позиционную назализациею b->m- по огузскому (азербайджанскому) типу.
Как отмечается в третьем параграфе О (древне)куманскома влиянии на раннедревнерусский и языки Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, проникновение кыпчаков на Северный Кавказ и вытеснение ими печенегова начинается только в ХII в., и в дозолотоордынский период область их проживания ограничивалась Северо-Западным и Центральным Кавказом. В рассматриваемом регионе еще в 1245Ц1246 гг. Плано Карпини упоминает комуков, было известно здесь в 1254 г. Куманское царство (qom-uq < др.-булг.*qon- > qom-an), и только в донских степях, где Вильгельм де Рубрук в 1253 г. указывает на живших здесь коман, именуемых капчат, еще до прихода татаро-монгол, видимо, уже произошла окончательная победа собственно кыпчакского элемента над команским (булгарским). На Северо-Восточном Кавказе и Дагестане, а также в землях западнее Днепра, где куманы (команы), уже ассимилируемые печенегами и гузами (ср. Боняк > Maniak в предшествующем изложении), еще упоминались в конце XII в., могли быть представлены огузированные булгары. Они продолжали, по всей видимости, контролировать еще при хане Боняке (конец XI Цначало XII вв.) землиа от Днепра до Буга и даже до Днестра, бывшие в предшествующую эпоху областью проживания булгар-хоногуров, переместившихся сюда еще в позднепраславянскую эпоху из рассматриваемого региона, и их наследников - дулебов и тиверцев. Не случайно, по Ипатьевской летописи (1152 г.), ВСЯ ПОЛОВЕЦКАЯ ЗЕМЛЯ, ЧТО ЖЕ ИХ МЕЖИ МЕЖДУ ВОЛГОЮ И ДНЕПРОМ, и речь в данном случае должна идти о собственно кыпчакоязычных половцах, данное (древне)русское наименование которых могло быть получено в результате лабиализации из *полевец(< поле).
Соответственно среди лексических изоглосс куманизмы собственно кыпчакского происхождения (антропонимы БЛУШ (1055 г.), АКЛАН (последний из донецкой орды Бурчевичей (Бурджоглы), название которой упоминается в летописном контексте Слова о полку Игореве и отложилось в кум. ист. Бюрчебий Сблоха-князь, или князь блохТ в северном (хасавюртовском) диалекте) обнаруживаются в более ограниченном числе по сравнению с генетически булгарскими куманизмами. Вместе с тем и к последним, за исключением апеллятивных др.-русск. ц.-слав. МЕЧЬ, ст.-слав. МЕЧЬ, МЬЧЬ ~ кум. меч СкузницаТ ~ mac?a, mac?a СмечТ, СкинжаТ в цезских языках, поддерживаемых топонимическими параллелями, относятся лексические формы того же порядка: гидроним ХОПУЖЬСКОЕ (ХУПОЖЬСКОЕ) МОРЕ (1242 г.) СКаспийское мореТ; субэтнонимы Андж-оглы - название одного из кыпчакских племен (кум. ойконим Анджи (< *Анчи), известный еще в эпоху арабско-хазарских войн VIIЦVIII вв.) и др.-русск. Таргол-ове из летописного контекста Слова о полку Игореве (< *Tar?u-lu < кумыкский соседний Анжи ойконим Targu, известный с 716Ц717гг. в армянских источниках как гуннский (хонский, ср. хоногуры) город в районе Семендера (Махачкалы), отложившийся (см. выше) в названиях Тмутаракани и Астрахани), упоминаемые и в Слове о полку Игореве антропонимы ШАРУКАНЪ и из рода Бурчевичей (см. выше) - ГЗАК: КЪЗА ~ ХОЗ ~ КОЗА ~ ГЗА ~ ИЗАЙ БИЛЮКОВИЧ.
Имеют место и конвергентныефонетические изоглоссы, свидетельствующие о сравнительно высоком, возможно, субстратного порядка, уровне интенсивности воздействия рассматриваемых языков на (древне)русский язык и его диалекты и говоры. Сюда относятся, с одной стороны, смягчение к XII в. на юге древнерусской языковой области среднеязычных [г, к, х]. Оно получило отражение в говорах будущих украинцев и могло быть обусловлено воздействием куманских (диалекты кумыкского (северные), карачаево-балкарского и крымско-татарского) языков ввиду присущих только им [г?] и [к?], смягченных перед гласными переднего ряда. С другой - известное в русском языке с ХII в. и развившееся в дальнейшем (см. третью главу) шепелявое произношение <с??> и <з??> в воронежских русских говораха и северных районах Рязанской области, что позволяет предполагать его возникновение, по крайней мере, на Дону (в ареальной смежности с Тмутараканским княжеством) в результате воздействия древнебулгарских (до IX в.) палатальных шипяще-свистящих [с?] и [dz?], совмещавших в себе соответствующие признаки. Данное явление имело место и в северных районах Рязанской области, где (в Мещере) под воздействием мигрировавших сюда носителей тюркских языков рассматриваемого региона разовьется цоканье.
В четвертом параграфе Слово о полку Игореве и языки Северо-Восточного Кавказа и Дагестана обращается внимание на то, что автором в свое времяа уже был установлен случайный характер лексических сходств вайнахских языков с некоторыми словесными формами Слова о полку Игореве. При ближайшем рассмотрении оказывается, что к числу булгаризмов, имеющим отношение прежде всего к тюркским языкам Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, в данном памятнике относятся немногочисленные словоформы (преимущественно этнонимы и ойконимы), отсутствующие в кумыкских источниках: МОГУТЫ ~ средневековый булгарский ойконим М-к-с, М-с, М-н-к-с на Северо-Восточном Кавказе, Хин-/Хын-~хоны (хоногуры - см. в главе первой), др.-русск. ЧАГА Сдевушка-невольницаТ < булг. caqar> кум., к.-балк. чагъар Скрепостной крестьянинТ. Что касается нетюркских языков региона, то предполагаемый булгарский источник гидронима Сула мог отразиться в арч. zulu СродникТ и лак. zilu Скрытый родникТ. В состав же собственно (восточно)тюркских этнонимических изоглосс, нашедших отражение в Слове о полку Игореве и в языках рассматриваемого региона, входят татраны и таты, а что касается известного соответствия ШЕЛОМЫ ОВАРЬСКЫЯ и этнохоронима Авар в Дагестане, то оно объясняется инфильтрацией восточных тюрок-авар в хазаро-булгарскую среду раннесредневекового царства Сарир, часть территории которого вместе с аварским селением Хунзах и получила в местной тюркской, в частности, кумыкской традиции название Авар. Кроме того, в аварском языке обнаруживаются иные свидетельства подобного рода: Budu(-al) Сантропоморфные бронзовые статуэтки-адоранты с характерным положением рук, обнаруживаемые на вершинах горТ и Hakaru/Hakarо САкароТ - название горы в Хунзахе.
Предметом рассмотрения в главе третьей История взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с древнерусским языком в эпоху Золотой Орды являются контакты тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана са позднедревнерусским (вторая половина ХIIIЦХV вв.) языком. В первом параграфе Ономастика и этнонимика средневековых тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в позднедревнерусской книжной традиции отмечается, что нашедшие отражение в немногочисленных источниках, непосредственно связанных по своему содержанию с данным регионом, лингвистические свидетельства взаимоотношений тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с позднедревнерусским языком ограничиваются ономастическим и отчасти этнонимическим материалом. В (древне)русской книжной традиции второй половины ХIIIЦХV вв. к ним относятся такие местные тюркские по происхождению географические ориентиры (ойконимы) Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, как СЛАВНЫЙ ГРАД ЯСЬСКИЙ ДАДАКОВЪ (ДЕДЯКОВЪ - в других вариантах) (1277Ц1288 гг.), в Повести о Михаиле Тверском (1319 г.) - ТЮТЯКОВ, который находился НА РЕЦЕ НА СЕВ?НЦИ (вар. СЕВ?НЧИ), а также упоминание в ней же ВОРОТЪ ЖЕЛЕЗНЫХЪ - известной с ХII в. (ЖЕЛЕЗНЫЯ ВРАТА) кальки с тюркского наименования Дербента. В русских летописях (в Повести о Шевкале) под 1327 г. - татарского царевича с именем, восходящим к кумыкскому социониму шавхал СшамхаТ, Сверховный правительТ, - ШЕВКАЛЪ (Щелкан Дудентьевич в русских былинах). Афанасий Никитин в своем Хожении за три моря (вторая половина ХV в.) называет наряду с кумыкским ойконимом (лгородком) Тархи (Тарки = кум. Таргъу) одно из кумыкских субэтнических подразделений, именуемое им кайтакы (кайтагцы), и их кайтачевского князя.
Во втором параграфе Ареальные взаимоотношения северокавказскокуманских языков с иными куманскими и уральскими (кыпчакско-булгарскими) языками обращается внимание на возможность существования в золотоордынский период северокавказскокуманской языковой общности, распад которой начинается вследствие экспансии Тимура в ХV в. Именно до ХVЦХVI вв., когда формируются основные кыпчакские языки, и имеет, по всей видимости, место окончательная, завершившаяся в золотоордынскую эпоху кыпчакизация языка (диалекта) кумыков, которые упоминаются еще в 1247 г. Вследствие уничтожения в результате монгольского нашествия прежнего кыпчакско-половецкого населения Крыма и Северного Причерноморья сюда после 1324 г. переселяется из крайнего западного региона Северо-Восточного Кавказа часть одного из субэтнических подразделений кумыков - баргыны-бораганцы (современные брагунцы), носители нынешнего северного (терского) диалекта, они упоминаются уже к ХV в. в Крыму и оказываются в территориальной смежности с носителями (поздне)древнерусского языка. Этот диалект наряду с целым рядом фонетических и грамматических черт, сближающих его с карачаево-балкарским языком, обнаруживает большую, чем последний, близость к караимскому языку, но наибольшую вместе с кумыкским языком в целом - к основному (среднему) диалекту крымско-татарского языка. Еще одна часть его носителей - будущие носители мишарского диалекта татарского языка (ср. их самоназвание мажар, маджар, мажгар) - могла продвинуться из одной из областей своего первоначального проживания - из Борган-Маджар (вторая часть названия, упоминаемая в Повести о Михаиле Тверском (1319 г.) как МОЖДЪЖЧАРЫ, отражает кыпчакизированный булг.-хазар. ойконим Баранджар) в XIV в. в Поочье, в район Мещеры, которая входила в середине ХV в. в Касимовское ханство. Здесь она стала известна под названием лможар и упоминается, как и в Крымском ханстве, вместе с родом лбарын, который отождествляется с кумыками-брагунцами. Помимо исторических свидетельств, об этом говорит, наряду с прочими чертами, сближающими мишарский с куманскими языками, цоканье, присущее данному йокающему (за исключением карачаево-балкарского) диалекту, прочим куманским языкам, включая брагунский кумыкский, а также древним булгарским языкам Северо-Восточного Кавказа и Дагестана.
В третьем параграфе Взаимодействие куманских и древнерусского языков золотоордынской эпохи дополнительные, кроме собственно исторических, свидетельства продвижения кумыков-брагунцев в смежные с Московской Русью регионы устанавливаются на основе, с одной стороны, (северокавказско)куманских языковых элементов в памятниках золотоордынской письменности ХIVЦХV вв., значительная часть которых связана с Доном и Крымом, в частности морфологических (аффикс -ргъа и послелог бла) и лексических (jадi СсемьТ, q?ir(da) СстепьТ, indir СгумноТ, sabanci СземлепашецТ, сала Ссело, деревняТ и tora-si erdi Собычное право его былоТ). С другой, на основе того, что кумыкский язык занимает, как было установлено в результате соответствующего анализа, третье место вслед за другими куманскими - караимским и карачаево-балкарским - языками по степени совокупной близости к языку Codex Cumanicus, созданным, по преобладающему мнению, в Крыму, надо полагать, после перемещения сюда северокавказских куман в лице кумыков-брагунцев. Именно в данном памятнике обнаруживаются восточнославянские (древнерусские) лексические заимствования: izba Скомната, палатаТ, оvus СрожьТ, рec СпечьТ, цокающий характер последнего из которых поддерживается терским диалектом кумыкского, соседним балкарским и западным луцко-галицким диалектом караимского языков, потенциальный грецизм timean Сладан, фимиамТ, а также арабско-персидское по происхождению iscarlat Салый (цвет)Т, более ранний куманский вариант которого отложился в кум. исхарла СсукноТ, samala СсмолаТ < смола, поддерживаемое кум. сылама СсмолаТ, иsalam СсоломаТ< солома. В языке Codex Cumanicus могло получить отражение и (восточно)славянское синтаксическое влияние, если исключить интерпретацию соответствующих фактов с позиций других индоевропейских языков региона и принять во внимание известность явлений аналогичного порядка в таком куманском языке, как караимский, длительное время находящимся в (восточно)славянском окружении. С учетом того, что при взаимодействии лингвистических ареалов, по частоте встречаемости фонетические и лексические изоглоссы наиболее частотны, обратное, прослеживаемое на лексическом, семантическом и фонетическом уровнях влияние (северокавказско)куманских языков, в т.ч. в лице кумыкского, на древнерусский язык золотоордынской эпохи оказалось более интенсивным. К установленным его фактам на лексическом уровне относятся: ОРДА Сханская ставка; столица, центр государства кочевниковТ; ТАМГА СпечатьТ, Сханская печатьТ; АЛТЫН Сстаринная русская монетаТ, Сденежная единицаТ; НИШЕН СпечатьТ; АЛЫЙ Сярко-красныйТ; КАБАЛА Списьменное долговое обязательствоТ, Сзапись-бумага по испольной или издольной арендеТ, семантическом - ВЫХОДЪ Сдань, податьТ. На фонетическом уровне Ц мишарским и соответственно историческим (северокавказско)куманским (брагунским) влиянием (см. в предшествующем изложении) объясняется возможное субстратное развитие на территории Рязанской Мещеры твердого цоканья, о давнем (до передвижения булгар-хоногур Аспаруха на Балканы) бытовании которого в крайне западной части Северо-Восточного Кавказа, где исторически были представлены брагунцы-кумыки, свидетельствует также цокающий характер одной из лексических форм в дунайско-болгарской надписи из Преслава, отмеченный в первой главе.
Более древний, возможно, субстратный, обусловленный первоначальным воздействием древнебулгарских (до IX в.) палатальных шипяще-свистящих [с?] и [dz?] характер может иметь известное в русском языке с ХII в. шепелявое произношение <с??> и <з??>, наблюдающееся также в Рязанской Мещере, а также в территориально близких воронежских говорах и на Дону, где в последующем была представлена булгарская по происхождению кыпчакская группировка Бурчевичей(-Шаруканидов), известная и в северокумыкской традиции (см. главу вторую). Упомянутые явления поддерживаются первоначальным (до отражения в памятниках письменности в ХVI в.) развитием т.н. переходного ауслаутного смягчения -кТ > -тТ и -гТ > -дТ в соседнем ареале - на территории Верховских княжеств, располагавшихся в верховьях р. Оки и примыкавших с юга к Московскому княжеству. Оно возможно, обусловлено аналогичным процессом кТ> тТ в кумыкском брагунском говоре, достигающим максимума (кТ> тТ и гТ> дТ) в караимских (северных) диалектах Литвы и Украины.
В четвертом параграфе Северокавказскокуманские и армяно-кыпчакский языки. Восточнославянское (древнерусское) влияние на армяно-кыпчакский язык на основе анализа соответствующих фонетических и морфологических изоглосс устанавливается близость к северокавказскокуманским языкам армяно-кыпчакского языка, известного по памятникам XVIЦXVII вв. В рассматриваемую (до указанного времени) эпоху близость была более значительной, так как продвижение на Украину из Крыма и других областей на северном берегу Черного моря армян - носителей данного языка, утративших родную речь, - имело место в ХIIIЦХV вв. При этом в структуре данного языка, грамматическая система которого, как уже было установлено, была деформирована вследствие мощного, обусловленного длительным двуязычием славянского влияния, обнаруживаются, помимо немногочисленных лексических заимствований(beseda, potop, moroz, kukol), соответствующие явления, обязанные своим происхождением влиянию восточнославянского (древнерусского) языка. В области морфологии оно обычно носит модельный, структурно-семантический характер (форма -мага как супин, конструкция линфинитив + глагол бол-, причастие на -()р в атрибутивной функции, субстантивация глагольного имени на -мах), в синтаксисе представлены кальки специфически восточнославянских (древнерусских) синтаксических конструкций (несогласуемое, используемое для выражения принадлежности постпозитивное субстантивное определение в родительном падеже, некоторые предложные конструкции, нарушение порядка слов, конструкции с союзом ki, используемые преимущественно в подчинительных конструкциях вместо сочинительных).
Как отмечается в заключительном пятом параграфе, согласно историческим данным, в конце ХIV - начале ХV вв. в результате нашествия Тимура имело место еще одно переселение кумыков-брагунцев (борганов) в составе выходцев из Золотой и Большой Орды не только к южным (Крым), но и к западным границам Московской Руси - в Литву и Польшу. Соответственно эта часть диссертации посвящена анализу лексического взаимодействия западно(древне)русского письменного языка с северокавказскокуманским и армяно-кыпчакским языками. В ней рассматриваются явления, обусловленные использованием в качестве официального с XIV до начала XVII в. в документах Великого княжества Литовского, в пределах которого проживали также носители армяно-кыпчакского языка, западно(древне)русского (старобелорусского) языка, или простой мовы, на которую перешли в конце ХVI в. польско-литовские татары - потомки кумыков-брагунцев. При этом к числу северокавказских куманизмов (кумыкизмов) западно(древне)русского (старобелорусского) языка представилось возможным отнести, наряду с уже упоминавшимися в предшествующем изложении формами орда, тамга и нишан, ТЕБЕНЕКЪ Слопасть у седлаТ, КАНТАРЬ Смера весаТ, КАРАЧЪ (КОРАЧИЙ) Ссоветник ханаТ, БЕДЕВЕЙ Срысистая лошадьТ, КУТАСЪ СкистьТ. К числу западнорусских лексических элементов армяно-кыпчакского Цk?orol polski Спольский корольТ, боронiт?Ссберечь, защитить, поддержатьТ, боронiтца СзащититьТ, сторона, nemic Сиз славянского обозначения тех, кто не может говорить на языке данной группыТ, печ при неясности конкретного славянского источника лексемы, зданjа СдомТ.
Четвертая глава История взаимоотношений русского языка с языками народов Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в период позднего средневековья (XVIЦХVII вв.) посвящена выявлению и анализу круга лексем, которые в XVIЦХVII вв. вошли в русский язык и его терские диалекты (говоры) из тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана (собственно кумыкского и ногайского), а также собственно (велико)русских лексических заимствований в кумыкском языке. К рассматриваемому времени в степной зоне Северо-Восточного Кавказа начали расселяться носители ногайского языка, а по нижнему течению р. Терек и ее притоков, включая р. Сунжу, со второй половины ХVI в. Цтерских (прежде всего гребенских) русских диалектов. При этом единственным документированным свидетельством вхождения в русский язык нахско-дагестанской апеллятивной лексики является впервые (с 1617 г.) получивший отражение в русских документальных источниках социальный термин л(уварской, Уварские земли) Нуцал/Нусал (князь) - глава Аварского феодального владения, восходящий к авар. нуцал СкнязьТ.
В первом параграфе Влияние тюркских языков Северо-Восточного Кавказа на русский язык отмечается, что соответствующие связи имели место в условиях, когда в письменном общении между русским иа местным населением края использовался кумыкский вариант северокавказского тюрки?, а в устном - разговорный кумыкский язык. Эти языки именовались в русской традиции рассматриваемого и последующего времени татарским. Помимо собственно исторических свидетельств о сравнительно широком его распространении среди русских поселенцев, среди которого имелись и профессиональные переводчики, говорят местные русскиекалькикумыкского происхождения, предсталенные именами собственными: гидронимы Белая, Горячий Колодезь, Зеленая, Овечьи Воды / Овячая Вода, Теплая, Черная и антропоним Черный Турлов-мурза. ексические усвоения из местных тюркских (кумыкского и ногайского) языков, как и другие русские ориентализмы позднесредневековой эпохи, подразделяются, по А.Д. Эфендиевой, ана экзотизмы и локализмы. Они рассматриваются как первый этап их освоения при перемещении по шкале экзотизм - локализм - общерусизм. Экзотизмы, ставшие известными русскому литературному языку, носят либо общерусский характер (ишак, кинжал, иранизм шептала СперсикТ, башлык Сголовной уборТ, чихирь Смолодое виноТ), либо являются формами областного характера (култук Сзалив, рукавТ, иранизм майдан Сплощадь, место для сходок; базарная площадьТ, баранта Сстадо баранов, овецТ) или местного распространения (уздень СдворянинТ и баранта Сраспространенный ранее у кочевых народов самовольный угон скота с целью принудить потерпевшего дать удовлетворение за нанесенную обиду или ущербТ). Все они, за исключением известного русскому литературному языку экзотизма общерусского характера кизил, восходящего к ногайскому источнику, были усвоены из кумыкского языка.Остались за пределами русского литературного языка следующие экзотизмы кумыкского происхождения: бичагъ Сбоевой ножТ - общерусского характера, а также Шевкал Сгосударство кумыковТ, шевкальский государь Сверховный правитель кумыковТ, крым-шавкал/крым-шевкал Справитель-наместник пограничной области; наследник престола у кумыковТ, кумук - эндоэтноним кумыков, генетически иранские тюмень//тямень Сденежная единицаТ и армуд СайваТ - местного.
К числу ставших известными русскому литературному языку локализмов общерусского характера относятся усвоенные из кумыкского языка кумач, шашка, из ногайского Ц арба. Местный характер носят отара Сбольшое стадо овецТ - из ногайского, аул, иранизм чинар, конак/канак СкунакТ - из кумыкского языка. Устанавливаются также лексические формы общерусского характера, впервые отмеченные в документальных источниках соседних регионов (кумыкизм тулук Скожаный мешок, надутый воздухом, служащий для переправы на рекеТ, Сбурдюк, мехТ) либо обладающие невысокой степенью хронологической надежности (диалектный кумыкско-ногайский арабизм тутина, тутник Стутовое деревоТ). Местного распространения - лексические формы, отмеченные в качестве областных в словарях русского литературного языка, но впервые в документальных источниках соседних регионов (из кумыкского - курега Сабрикос - плод и деревоТи каюк Снебольшая речная плоскодонная лодка с двумя весламиТ), обладающие невысокой степенью хронологической надежности (е?рик Снебольшой речной протокТ - из ногайского) либо по совокупности обоих вышеуказанных признаков - из ногайского (бирюк). К локализмам, не ставшим известными русскому литературному языку, относятся следующие лексические формы: общерусского характера - кумыкизм иранского происхождения дуван Сдележ (добычи, жалованья и под.) и сходка для дележаТ, местного распространения - кумыкизмы Суцмей князь кайдацкойТ, сабан СплугТ, Сраспаханный участок землиТ, тарлав СпашняТ, русск. н.-терск. бухча/букча Ссумочка для швейных принадлежностейТ, греб. бухча Скапшук, небольшая сумочка, напоминающая портфель, употребляемая для мелких вещейТ и аталык Сдядька, воспитательТ, из кумыкского или ногайского - русск. терск. (греб.) диал. ясы?р Сдобыча, полонТ, кумган/кунган Свосточный, обычно медный сосуд, часто с крышкойТ. Некоторые русские лексические формы являются также локализмами местного распространения, но впервые отмеченными в документальных источниках соседних регионов (из кумыкского русск. терск. бакча, греб. бахча Сарбузное или дынное полеТ, но терск. бакша (бахша-?) то же - из ногайского) или обладающими невысокой степенью хронологической надежности (из кумыкского русск. терск., греб. ишек СишакТ, н.-терск. ширпа Ссуп, бульон, наварТ, н.-терск. чарыки Слегкие домашние тапочкиТ, узюм Ссушеный виноградТ, генетически иранские н.-терск. бадиржан, ср.-терск. бадражан СбаклажанТ, н.-терск. земгил Скорзина прямоугольной формы, плетенная из чаканаТ) и / или этимологической надежности (русск. терск., греб. курпей Сшкурка ягненка; смушка, мерлушкаТ, Скаракулевая шкуркаТ, н.-терск. казан СкотеТ из ногайского или кумыкского, но Ссемья, двор, хозяйствоТ - из ногайского; аиз карачаево-балкарского или кумыкского - кабак Сселение; ауТ). В то же время выявляютсяа отдельные семантические локализмы, в которыха под влиянием местных (кумыкского или ногайского) языков имело место развитие нового значения (н.-терск. юрт Ссело, ауТ) или семантическое переосмысление (греб.(н.-терск.) колтык Скулига, полянаТ, колтычок Скулига, лужайкаТ, ср. култук Сзалив, рукавТ).
Во втором параграфе Влияние русского языка на тюркские языки Северо-Восточного Кавказа и Дагестана приводятся исторические сведения об определенной (не в письменной) форме распространенности русского языка среди кумыкского и родственного ему населения, которое проживалоа по соседству с Терской крепостью (перенесена из устья р. Сунжи в дельту р. Терек в 1588 г.) и в ее пригородах. С другой стороны, во второй половине XVII в. имело место функционирование русских школ на территории междуречья Кумы и Терека. При этом обратное лексическое влияние русского языка на тюркские языки Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, хотя и было сравнительно менее интенсивным, чем воздействие на него кумыкского и ногайского языков, но также отразилось как в кумыкских (тюркоязычных) эпиграфических памятниках делового стиля XVII в., включая территорию нынешней Чечни, так и в общенародном кумыкском(полуша Содна из разновидностей нарядного женского платьяТ, манна СвершаТ), в т.ч. фольклорном (маяр СбояринТ) и диалектном (кум. терск. ванда Спрутяная сетьТ > чеч. ванда, диал. вонд Сперемет, закидушкаТ) языке. В нем оказались представленными, наряду с наддиалектными (киристан/кристиян СхристианинТ), диалектные (терские) русские лексические элементы (н.-терск. (греб.) ванда Свентерь, рыболовная снасть для ловли крупной рыбыТ, ср.-терск. ванды Ссамоловки для рыбыТ). В письменных же памятниках делового стиля отразилась в основном социально-политическая (вайвад, вайвада СвоеводаТ, киназ СкнязьТ, мужук СмужикТ, киристан СхристианинТ, орус СрусскийТ, городок СгородокТ, истерледж СстрелецТ и др.) терминология. В них упоминаются имена русских царей (Аликсай Михайлавидж (Михайлaвич) и Михайла Федравидж) и астраханских воевод (Михаил Петрович и кинaз Йуван Педравич), а также ойконим Маскав - Москва.
Известность большинства вышеупомянутых русизмов устной кумыкской традиции (орус, мужукъ, кристиян, маяр, полуша) предполагает и бытование в регионе других лексических элементов, не получивших отражения в памятниках письменности в силу их функциональной ограниченности. Таким образом, лексическое взаимодействие русского и местных тюркских языков рассматриваемой поры было сравнительно активным, и русский язык, в том числе на уровне отражения соответствующих усвоений в местных (терских) говорах, испытал гораздо большее влияние кумыкского и в меньшей степени ногайского языков.а
В Заключении подводятся итоги проведенного исследования и делаются обобщающие выводы.
Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:
Научные журналы, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени доктора наук.
1. Белая Вежа, Саркел и Гелбах в историко-этимологическом и ареальном контексте древних взаимоотношений русского языка с тюркскими и иными языками народов Северо-Восточного Кавказа // Вестник Ленинградского государственного университета имени А.С.Пушкина. Серия филологическая. №4 (16). - СПб., 2008. - С.224-236.
2. Нелабиальный анлаут булгаризмов славянских и народов Северо-Восточного Кавказа языков в историко-этимологическом и ареальном аспектах // Известия РГПИ им. А.И. Герцена. - СПб., 2008. №11(75). - С.15-23.
3. Из истории взаимоотношений русского языка с тюркскими яыками народов Северо-Восточного Кавказа в эпоху Золотой Орды // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - Пятигорск,а 2009. № 3. - С.169-174.
4. Восточнославянское (древнерусское) влияние на армяно-кыпчакской язык в контексте истории взаимоотношений с русским языком тюркских языков Северо-Восточного Кавказа // Вестник Университета Российской Академии образования. - М.,2010.№3(51). - С.31-35.
5. Отражение в позднедревнерусской книжной традиции ономастики и этнонимики тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана // Вестник Московского государственного областного университета. Серия Русская филология. - М., 2010..№4. - С.12-15.
6. Булгаризмы болгарского и других славянских языков в контексте их взаимоотношений с языками народов Северо-Восточного Кавказа и Дагестана // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - Пятигорск, 2010. №1. - С.169-173.
7.ОБЪРИ Повести временных лет и ШЕЛОМЫ ОВАРЬСКЫЯ Слова о полку Игореве в контексте древних взаимоотношений языков народов Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - Пятигорск, 2010..№2. - С.18-23.
8. Др.-русск. ТЬМУТОРОКАНЬ/ТЬМУТАРАКАНЬ и АШТАРАКАНЬ в контексте истории взаимоотношений тюркских языков народов Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - Пятигорск, 2010. №3. - С.119-123.
9. Славянско-аланское лексическое взаимодействие с языками народов Северо-Восточного Кавказа // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. - Ростов-на-Дону, 2010. №1(155). - С.127-130.
10. Лексическое взаимодействие русского языка с языками народов Северо-Восточного Кавказа в период позднего средневековья (ХVI-ХVI вв.) // Уч. зап. Казанского гос. ун-та. Серия гуманитарных наук. - Казань, 2010. Т.152. Кн.2. а - С.201-213.
11. Об одной концепции древнейших взаимоотношении нахских и славянских языков // Искусство и образование. - М.,2010. №1. - С.140-144.
Монографии и иные издания.
История древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком.- Махачкала, 2010. - 10 п.л.
Влияние cоциальных факторов на функционирование и развитие языка. - М.: Наука, 1988. - 15,7 п.л. (соавтор коллективной монографии).
Тюркские (турецкий и татарский) языки в истории межъязыковой коммуникации на Северном Кавказе и творчестве русских писателей ХХ века, посвященном Кавказу. - Грозный, 1993. - 3 п.л. (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
Статьи.
1. Zur Frage des slawisch-kaukasischen Sprachbundes // Sprache in Geschichte und Gegenwart. - Jena: Friedrich-Schiller-Universitat, 1980. - S.139-145.
2. Einige nachische Etymologien // Georgica. - Jena-Tbilissi, 1981. Heft 4.-S.87-89.
3. К статистическому и историко-хронологическому анализу лексических схождений и расхождений в отраслевом словарном составе нахских и вайнахских языков и диалектов // Вопросы отраслевой лексики. - Грозный, 1983. - C. 42Ц47 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
4. Об одном земледельческом термине (лмолотильная доска) в языках Северного Кавказа // Этимология 1983. - М.:Наука,1985. - С.179-181.
5. Некоторые вопросы типологии, формирования и развития славянских языков древнейшей поры в контексте их ареальных связей с древними и средневековыми тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа и Балканского полуострова // Языкознание в Дагестане. - Махачкала, 1997. - С.86-96.
6. Утрата падежной деклинации и староболгарский литературный язык: к вопросу о роли ареального фактора // Балканско езикознание. - София, 1997/1998. Вып. XXXIX (1997/1998), 3-4. - С.141-147.
7. Кумыкские и ногайские лексические элементы в русском литературном языке и речи первой половины ХIХ века. Историко-этимологические заметки (на материале произведений М.Ю.Лермонтова) // Вопросы кавказского языкознания. - Махачкала, 1997. - С.22Ц30 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
8. К тюркологической интерпретации генезиса нового перфекта в истории древнерусского языка // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки.а - Махачкала, 1998. Вып. 6. - С.71-77.
9. К истории и этимологии некоторых ранних (XVIЦXVIII вв.) лексических заимствований из тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в русском (литературном) языке // Языкознание в Дагестане. - Махачкала, 1999. № 3. - С. 66Ц72.
10. К вопросу о лексических элементах тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в русском литературном языке и речи пушкинской поры // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. - Махачкала, 1999. Вып. 6. - С. 140Ц147.
11. Семантика и этимология (к вопросу о древнейших лексических взаимоотношениях славянских и нахских языков) // Семантика языковых единиц разных уровней. - Махачкала, 2000. - С.24-25.
12. К анализу некоторых этнонимических элементов лексических взаимоотношений нахских и иносистемных языков Восточной Европы и Передней Азии // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. - Махачкала, 2000. Вып.2. - С.85-86.
13. Брагунцы и барсилы // Вести Кумыкского научно-культурного общества. - Махачкала, 2000. Вып.1. - С.13-17.
14. Брагунцы и барсилы - 2 // Вести Кумыкского научно-культурного общества. - Махачкала, 2000. Вып. 2Ц3. - С. 28Ц31.
15. Семантика и этимология (на материале ранних (XVII века) кумыкских лексических заимствований русского языка) // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. - Махачкала, 2000. Вып.6. - С.79Ц83.
16. Тюмень - тямень - туман // Семантика языковых единиц разных уровней. - Махачкала, 2000. Вып.7. - С. 194Ц198.
17. Об одной новейшей концепции взаимных отношений нахских и славянских языков // Русский язык и межкультурная коммуникация. - Пятигорск, 2001. №1. - С.61-70.
18.О нескольких изолексах тюркского происхождения в истории восточнокавказских и древнерусского языков // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. - Махачкала, 2001. Вып. 6. а - С.66-70.
19.Об одном случае тюркского синтаксического влияния в истории русского языка // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып.3. - Махачкала, 2001. - С.119-123.
20.Шавхал // Вести Кумыкского научно-культурного общества. - Махачкала, 2001. Вып.2Ц3(6Ц7). - С.39Ц44.
21.Историко-этимологические заметки. Русск. бурдюк, кум. борла // Языкознание в Дагестане.- Махачкала, 2001. - С.56-62.
22.К этимологии и истории двух булгаризмов северокавказского происхождения в русском языке // Семантика языковых единиц разных уровней. - Махачкала, 2001. - С.76-81.
23. Этимология и история одного булгаризма в славянских, некоторых иных индоевропейских и восточнокавказских языках // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. - Махачкала, 2002. Вып.6. - С.34-40.
24. Историко-этимологические заметки // Вести Кумыкского научно-культурного общества. - Махачкала, 2002/2003. Вып.8-10. - С.76-77.
25. Еще раз о городе Семендере, хазарах и их языке // Вести Кумыкского научно-культурного общества. - Махачкала, 2002/2003. Вып.8-10. Ц - С.19-25.
26. Об ойкониме Анжи // Вести Кумыкского научно-культурного общества. - Махачкала, 2002-2003. Вып.8-10. - С.36-39.
27.Еще раз об одной новейшей концепции взаимных отношений нахских и славянских языков, или об экстремизме в языкознании // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. - Махачкала, 2003. Вып.4-5. - С.143-147.
28.Раннехазарское Бек (Бэк) Тарлув название местности и вопрос о кыпчакских (кумыкских) элементах хазарского языка // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. - Махачкала, 2003. Вып.4-5. - С.148-152.
29. К этимологии и истории одного северо(восточно)кавказского булгаризма (аваризма) церковнославянского, болгарского и иных языков// Функционирование языковых единиц разных уровней в тексте. а - Махачкала, 2003. - С.16-20.
30.О булгаризмах северо(восточно)кавказского происхождения в болгарском языке // Болгария - Дагестан - Турция .- Махачкала, 2003. - С.28-а 31.
31. Протобулгарские тюркизмы русского языка и Северо-Восточный Кавказ. Еще раз о языке Испериховых болгар и ареале их первичного распространения по лингвистическим данным // Кавказ - Балканы - Передняя Азия. - Махачкала, 2004. Вып.2 (9) - С.83-92.
32. С-м-к-р-ц и КЪРЧЕВЪ (лдо кур Тмутараканя) // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. - Махачкала, 2004. Вып.6. - С.63-68.
33. Некоторые лингвистические и этнографические материалы к интерпретации одной сюжетной параллели в древнерусском былинном и древнейшем кумыкском героическом фольклоре // Вестник кафедры литератур Дагестана и Востока.- Махачкала, 2004. №№3-4.- С.198-204.
34.К анализу нахско-картвельских лексических сходств в контексте древнейших взаимоотношений северокавказских языков // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. - Махачкала, 2005. Вып.6. - С.151-162.
35.Древняя Русь, Дагестан и горные хазары. К этимологизации и ареальной интерпретации нескольких булгаризмов древнерусского, дагестанских и других языков // Языкознание в Дагестане. - Махачкала, 2005. №8. - С.92-101.
36. Историко-лингвистический комментарий к интерпретации одного неясного места в древнейшем кумыкском эпосе Анжи-наме (Этимологический и ареальный аспекты) // Изучение языка, фольклора и литературы народов Дагестана. - Махачкала, 2005. - С.84-92.
37. Тюркизмы в антропонимике и топонимике Онежских былин А.Ф.Гильфердинга // Вопросы русского и сопоставительного языкознания. - Махачкала, 2005. Вып. II. - С.97-110.
38.К локализации Чунгарса и Вабандара, или еще раз о северо-западных и некоторых иных пределах страны гуннов (hoнов) // Дагестанский этнографический сборник. - Махачкала, 2006. №2. - С.51-62.
39.Дагестан и древние славяне. К вопросу о сакалиба // Языки народов мира и Российской Федерации. - Махачкала, 2006. №9. - С.177-188.
40.К истории древних взаимоотношений русского языка с языками народов Северо-Восточного Кавказа, или еще раз о славянско-кавказском языковом союзе // Языкознание в Дагестане. - Махачкала, 2006. №9. - С.47-52.
41.Ойкумена кумыкского фольклора как одного из свидетельств прошлого кумыкского народа // Изучение языка, фольклора и литературы народов Дагестана. - Махачкала, 2006. - С.124 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
42. Шубут. Опыт историко-этимологического и этнографического анализа // Вопросы тюркологии. - Махачкала, 2007. - С. 29Ц38.
43. К предыстории распространения русского языка в Дагестане до ХVIIIв. // Русский язык в истории и культуре народов Дагестана. - Махачкала, 2007. - С. 5Ц18.
44. Аргумент ржи, праславяне на Волге и Дону и проблема древних взаимоотношений русского языка с языками народов Дагестана // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. - Махачкала, 2007. Вып.4. - С.79-82.
45. Шеломы Оварьскыя в Слове о полку Игореве и Дагестан. К истории древних взаимоотношений русского языка с языками Северо-Восточного Кавказа // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. - Махачкала, 2008. Вып.4. - С.60-65.
46. Г?умик?.~Г?умук?~К?умук средневековых источников: опыт историко-этимологической и ареальной интерпретации // Дагестанский востоковедческий сборник. Ца Махачкала, 2008. Вып.1.- С.145-152.
47. Древние булгары на Балканах и Кавказе: область исходного расселения и происхождение этнонима. К протолингвоэтногенезу зихов, балкар (малкар) и кумыков // Вопросы тюркологии. - Махачкала, 2009. Вып.4. - С. 60Ц71.
48. Кумыкский язык // Кумыкский энциклопедический словарь. - Махачкала, 2009.- С.101-103.
49. (Древне)русские (восточнославянские) лексические элементы в Codex Cumanicus и кумыкский язык // Вопросы русского и сопоставительного языкознания. - Махачкала, 2009. Вып. III.- С.20-23.
50. Северо-Восточный Кавказ и Дагестан в составе Золотой Орды: об этническом составе населения, территориальных и административных пределах, статусе и генеалогии правителей // Золотоордынская цивилизация. - Казань, 2010. - С.195-202 .
Материалы и тезисы докладов Международных научных конференций.
1. Genezis i istoriceskoe razvitie vajnaxskix jazykov v kontekste vzaimootnosenij s jazykami severo-vostocnogo Kavkaza // Abstracts. Eighth Caucasian Colloqium. - Leiden, 6-7 Jine 1996. - S.18.
2. Об одной новейшей концепции взаимных отношений нахских и славянских языков // Тезисы докладов II Международного конгресса Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру. Симпозиум III (Часть I.) - Пятигорск, 1998. - С.122-125.
3. Некоторые языковые аспекты (вай)нахского этногенеза. К вопросу о древнейших взаимосвязях (вай)нахских и славянских (индоевропейских) языков в историко-лингвистическом, лексико - статистическом и ареальном контексте // Тезисы докладов Девятого международного коллоквиума Европейского общества кавказоведов. - Махачкала, 1998. - С.208-210.
4. Некоторые ареальные аспекты чеченского этно- и глоттогенеза в контексте древнейших взаимоотношений (вай)нахских и (восточно)славянских языков // Материалы международной научной конференции Филология на рубеже тысячелетий. - Ростов-на-Дону, 2000. - С.98-100.
5. К анализу некоторых древнейших лексических схождений русского и чеченского языков // Тезисы докладов III Международного конгресса Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру. Симпозиум VI (Часть I). - Пятигорск, 2001. - С.77-78.
6. (Восточно)кавказский или индоевропейский? Об однойа новейшей концепции генетической принадлежности нахских языков // Тезисы докладов XI Международного Коллоквиума Европейского Общества Кавказоведов. - М.: Макс-Пресс, 2002. - С.31.
7. Вокалические системы восточнокавказских языков в контексте их контактов с тюркскими. К постановке вопроса // Тезисы IV Международной научной конференции Фонетика сегодня: актуальные проблемы и университетское образование. М., 2003. - С.43-45.
8. Некоторые аспекты исторической интерпретации взаимосвязей древних и средневековых культур народов Кавказа, Восточной Европы и Передней Азии // Тезисы докладов Международной научной конференции, посвященной 80-летию Института истории, археологии и этнографии ДН - РАН. - Махачкала, 2004. - С.57-60.
9. К вопросу об области первоначального распространения нахско-дагестанских языков в контексте древних ареальных взаимоотношений языков Кавказа и исторически смежных регионов // Международная научная конференция Языки Кавказа. - Лейпциг, 2007.- 3с. (httр // www. eva. mpg. de).
10.К древней и средневековой истории нахских народов по этнографическим и этнолингвистическим данным // Материалы Международной научной конференции Археология, этнография и фольклористика Кавказа. - Махачкала, 2007. - С.115-117.
11. К генезису смягчения заднеязычных гласных в истории русского языка и его говоров // Труды и материалы III Международного конгресса исследователей русского языка Русский язык: Исторические судьбы и современность. - М.: Макс - Пресс, 2007. - С.52.
12. Щелкан Дудентьевич русских былин в контексте древних взаимоотношений русского языка с тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа. Этимологический этюд // Сборник докладов Международного научного семинара Лингвофольклористика на рубеже ХХ-ХХ веков: итоги и перспективы. - Петрозаводск, 2007. - С.83-89.
13. Межъязыковая коммуникация, языковая ситуация, ареальное взаимодействие языков и художественный текст в диахронном аспекте (на материале контактов русского языка с языками народов Северо-Восточного Кавказа) // Сборник статей I Международной научной конференции. - Астрахань, 2007. - С.68-71 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
14. Праславяне-сакалиба на Волге, Дону и в Дагестане в аспекте древних взаимоотношений русского языка с тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа и ларгумент ржи // Вопросы языка и литературы в современных исследованиях. Материалы Международной научно-практической конференции Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. IX Кирилло-Мефодиевские чтения. М. - Ярославль, 2008. - С.11-18.
15. К истории отражения концептов Дагестан, дагестанцы, дагестанские татары и кумыки в русской и западноевропейской языковых картинах мира до начала ХIХ века// Материалы Междунарной научной конференции Языковая семантика и образ мира. - Казань, 2008. - С. 64Ц67.
16.К контенсивно-типологической и генетической интерпретации эрозии эргативного строя восточнокавказских языков (на материале грамматических падежей) // Международная языковедческая конференция Эргатив и эргативная конструкция в языках мира. - Тбилиси, 2009. - С.112-113.
17.Ротацизм и ламбдаизм булгаризмов славянских, языков народов Северо-Восточного и Поволжья в историко-этимологическом и ареальном контексте // IV Международные Бодуэновские чтения. Труды и материалы. - Казань, 2009. Т. 2. а - С.105-107.
18.Золотая Орда и средневековая кумыкская государственность по историческим, лингвистическим и фольклорным данным (конец ХIII - конец XIV вв.) // Материалы Международой научой конференции Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды (ХIIIЦXV вв.). - Казань, 2009. - С. 312Ц322.
19. Географические ориентиры Северо-Восточного Кавказа золотоордынской и предшествующих эпох в Повести о Михаиле Тверском: лингвокультурный и историко-этимологический аспекты // Материалы Международной научной конференции Слово и текст: коммуникативный, лингвокультурный и исторический аспекты. - Ростов-на-Дону, 2009. - С. 36Ц37.
20. Кумыкский и русский языки в истории межэтнического общения на Северо-Восточном Кавказе и Дагестане (ХУI-ХУII вв.) // Материалы Международной научно-практической конференции Язык и межкультурная коммуникация.- Великий Новгород, 2009. - С.40-43.
21.К генезису переходного смягчения смычных зубных согласных в славянских языках в контексте их древних взаимоотношений с тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа // Диалог культур: Россия-Запад-Восток. Материалы Международной научно-практической конференции Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. X Юбилейные Кирилло-Мефодиевские чтения. М.ЦЯрославль, 2009. - С.264-271 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
22. Вокализм дагестанских языков треугольного типа в контексте его взаимоотношений с иранскими языками // Материалы Международной научной конференции Роль культуры в российско-иранских отношениях. - Махачкала, 2010. - аС.166-179.
23. О названиях Кавказской Албании и албанском языке в контексте отношений с тюркскими (булгарскими) языками // Тезисы докладов 2-ой Международной научной конференции Кавказские языки: генетико-типологически общности и ареальные связи. - Махачкала, 2010. - С.108-110.
24. Некоторые фонетические особенности нахских языков в контексте их древних ареальных взаимоотношений с дагестанскими, картвельскими и тюркскими языками // Материалы Международной научной конференции Актуальные вопросы общего и кавказского языкознания. - Махачкала, 2010. - С.90-92.
25. Первая тюркская (древнекумыкская) письменность в контексте лингвоэтногенеза кумыкского народа // Материалы Международной научной конференции Тувинская письменность и вопросы исследования письменностей и письменных памятников России и Центрально-Азиатского региона. - Кызыл, 2010. Т.I. - С.73-77.
26. Антропонимика русских былин в контексте ее древних отношений с тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа // Материалы VII Междунарной научной конференции Проблемы общей и региональной ономастики. - Майкоп, 2010. - С. 52Ц56.
27. Концепты "Дагестан", "(этнические) дагестанцы" и "кумыки" в русской, западноевропейской и местной языковых картинах мира: от современности к становлению // Материалы Международной научной конференции Язык как система и деятельность-2. - Ростов-на-Дону, 2010. - С.158-159 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
28. Др.-русск. ТЬМУТОРОКАНЬ/ТЬМУТАРКАНЬ и кум. Тамтаракъ. Историко-этимологические заметки // Материалы Международной конференции-семинара Особенности функционирования и преподавания русского языка в полиэтническом регионе Северного Кавказа. - Ставрополь, 2010. - С.101-107.
29. К контактологической (в аспекте отношений с тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа) интерпретации одного из ареалов русского цоканья // Труды и материалы IУ Международного конгресса исследователей русского языка Русский язык: исторические судьбы и современность. - М., 2010. - С.490.
30. К протоэтногенезу азербайджанцев и кумыков в контексте древнейшей прикаспийской прародины тюркских народов // Материалы I Международной конференции Актуальные проблемы азербайджановедения. - аБаку, а2010. - С.389-392.
31. Древние тюркские (булгарские) языки Балкан и Северо-Восточного Кавказа и происхождение славянской письменности // Материалы Международной научно-практической конференции Славянская культура: история, традиции, взаимодействие. ХI Кирилло-Мефодиевские чтения.. - М.ЦЯрославль, 2010.- С.148-152.
32. Этнонимы и этниконы Северо-Восточного Кавказа в историко-лингвистическом и ареальном контексте эпохи Султан-Махмуда Тарковского // Материалы Международной научной конференции Эндиреевский владетель Султан-Махмуд Тарковский в истории российско-кавказских взаимоотношений (вторая половина ХVI - первая половина ХVII вв.). - Махачкала, 2010. - С.220-232.
34. Морфологические и синтаксические кальки (древне)русского происхождения в армяно-кыпчакском (половецком) языке в контексте его взаимоотношений с северокавказскокуманскими языками // VI Международный конгресс Мир через языки, образование, культуру: Россия-Кавказ-Мировое сообщество. Симпозиум 11. - Пятигорск, 2010. - С.124-126.
35. О территориальных пределах Эндирейского владенияа в эпоху Султан-Мута // Материалы Международной научной конференции Эндиреевский владетель Султан-Махмуд Тарковский в истории российско-кавказских взаимоотношений (вторая половина ХVI - первая половина ХУII вв.). - Махачкала, 2010. - С. 194-219.
36. Кавказ и древнейшая тюркская (булгарская) письменность // Материалы II Международного конгресса кавказоведов.- Тбилиси, 2010. ЦС.399-401.
37. Древние тюркские (булгарские) языки Северо-Восточного Кавказа и происхождение славянской письменности // Международная конференция под эгидой МАПРЯЛ Ахановские чтения. - Алматы, 2010. - С.166-170 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
38. Из предыстории распространения русского языка на Северо-Восточном Кавказе: позднее средневековье (ХУI-ХУIIвв.) // Материалы Международной конференции - семинара Особенности функционирования и преподавания русского языка в полиэтническом регионе Северного Кавказа. - Ставрополь, 2010. - С.172-177 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
Материалы и тезисы докладов Всесоюзных и Всероссийских научных конференций.
1. Об ареальном взаимодействии языков Северо-Восточного Кавказа в дооктябрьский период // Тезисы докладов Всесоюзной конференции Историко-лингвистические связи народов Кавказа и проблемы языковых контактов. - Грозный, 1989. - С.19.
2. Межъязыковая коммуникация и ареальное взаимодействие языков в регионе Северо-Восточного Кавказа (на материале контактов вайнахских, тюркских и русского языков дооктябрьского периода) // Тезисы докладов Всесоюзной научной конференции Проблемы языкового контактирования в конкретных полиэтничных регионах СССР. - Махачкала, 1991. - С. 83-84.
3. Лексические усвоения XVI-начала ХIХ вв. из языков народов Центрального, Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в истории русского литературного языка и речи пушкинской поры // Тезисы общероссийской конференции Вопросы лексикологии и лексикографии языков народов Северного Кавказа, русского и западноевропейских языков. - Пятигорск, 1999. - С.34Ц37.
4.К истории и этимологии некоторых тюркизмов старо(церковно)славянского и древнерусского языков в контексте древнейших ареальных связей славянских и тюркских языков Северного Кавказа и Балканского полуострова // Материалы Всероссийской научной конференции Актуальные проблемы общей и адыгской филологии. - Майкоп, 2001.- С.44.
5. Некоторые особенности кирилло-мефодиевской проблематики в тюркологическом контексте: патриарх Фотий, сурские письмена и Северо-Восточный Кавказ // Материалы Всероссийской научной конференции Церковнославянский язык в контексте времени. - Ставрополь, 2006. - С.140-147.
6. Некоторые древние (до XVIII века) лексические (контактные) особенности вайнахских языков в контексте их взаимоотношений с дагестанскими, иными ориентальными и русским языками (с привлечением словарей И.А.Гильденштедта и Палласа) // Материалы Всероссийской научно-практической конференции Русский язык в Дагестане: проблемы межкультурной коммуникации. - Махачкала, 2007. - С.10-22.
7. ШЕЛОМЫ ОВАРСКЫЯ в Слове о полку Игореве и хороним Авар (Сарир) Дагестана в контексте древних взаимоотношений русского языка с тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа (историко-этимологический и ареальный аспекты) // Материалы Всероссийской конференции Проблемы общей и региональной ономастики. - Майкоп, 2008. - С.55-58.
8. Об области первоначального расселения гребенских (терских) казаков контексте позднесредневековой истории тюркских и нахских народов Северо-Восточного Кавказа // VIII Конгресс этнографов и антропологов России: Тезисы докладов. - Оренбург, 2008. - С.298.
9. Ал-Ал(Алал?)-ва-Гумик восточных и ясы древнерусских и венгерских источников в контексте истории и лингвоэтногенеза кумыкского и других куманских народов Северного Кавказа, Дагестана и Восточной Европы // Материалы Всероссийской научной конференции с международным участием Аланы и асы в этнической истории регионов Евразии. - Карачаевск, 2010. - С.98-107.
10. Некоторые особенности отражения этноязыковой ситуации в Дагестане в документах русско-дагестанских отношений и русской художественной литературе досоветского времени // Материалы Всероссийской научно-практической конференции Русский язык в историко-лингвистическом и социокультурном поле. - Махачкала, 2010. - С.79-84.
11. Народы Дагестана в известиях русских путешественников ХУI-ХУIIвв.: культурные тропы и этноисторический контекст // Материалы Всероссийской научной конференции Национальный/социальный: археология идей и современное наследство. - М., 2010. - С.208-210.
Рецензии.
Гусейнов Г.-Р.А.-К. [Рецензия]/ Г.-Р. А.-К. Гусейнов // Вопросы языкознания. 1979. №6. - С.149-152. Рец. на кн.: Алироев И.Ю. Сравнительно-сопоставительный словарь отраслевой лексики чеченского и ингушского языков. - Махачкала: Чечено-Ингушское книжное изд., 1975.- 387 с.
Гусейнов Г.-Р.А.-К. [Рецензия]/ Г.-Р. .А.-К. Гусейнов // Вестник Института истории, археологии и этнографии ДН - РАН. 2007. №1(9). а - С.138-141. Рец. на кн.: Оразаева Г.М.-Р. Памятники тюркоязычной деловой переписки в Дагестане ХУIIIв. (Опыт историко-филологического исследования фонда Кизлярский комендант). - Махачкала, 2002. - 482с.
Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по филологии