Книги, научные публикации
Социологические исследования, № 1, Январь 2010, C. 87-100 ЗДОРОВЬЕ И СОЦИАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ (Опыт исследования в Санкт-Петербурге) Автор: Н. Л. РУСИНОВА, Л. В. ПАНОВА, В. В. САФРОНОВ РУСИНОВА Нина Львовна -
кандидат экономических наук, старший научный сотрудник, зав. сектором социологии здоровья Социологического института РАН (E-mail: NRusinova
ПАНОВА Людмила Васильевна - кандидат социологических наук, старший научный сотрудник (E-mail:
l_panova@list.ru);
САФРОНОВ Вячеслав Владимирович - старший научный сотрудник того же института (E-rnail:vsafronov@list.ru).
Аннотация. Представлены результаты анализа влияния социального капитала на здоровье (по материалам массового опроса в Санкт-Петербурге в 2006 г.1). Концептуальной основой работы стали теоретические построения, обосновывающие принципиальную значимость для здоровья индивида запасов индивидуального социального капитала, измеряемых с помощью таких индикаторов, как мера включенности человека в социальные сети и возможность получения поддержки со стороны других субъектов социальных взаимодействий. Результаты анализа показывают, что социальный капитал - материальные и психологические ресурсы, доступ к которым индивид получает благодаря вхождению в социальные сети и взаимодействию с другими людьми, - оказывает существенное влияние на стратификацию здоровья жителей Санкт-Петербурга. Были получены доказательства неравномерности распределения ресурсов социального капитала, важных для поддержания здоровья людей.
Ключевые слова: самооценка здоровья * социальный капитал * социальная интеграция * социальная поддержка Неудовлетворительное состояние здоровья населения - одна из острейших проблем России постсоветского периода, не утратившая актуальности до настоящего времени. Неблагоприятные тенденции в изменении здоровья российского населения, чрезвычайно обострившиеся в период реформ, связываются со значительным снижением в 1990-е гг. уровня жизни людей и нарастанием экономических неравенств;
усилением в обществе стрессовых нагрузок и психологического дискомфорта из-за быстрых темпов общественных изменений, а также - ещё одной реакцией на все эти обстоятельства - с чрезмерным употреблением россиянами алкоголя [1 - 7].
В то же время все еще очень мало работ, в которых в качестве возможных детерминант здоровья российских граждан рассматриваются особенности складывающихся в обществе социальных отношений. За время преобразований в нашей стране, Исследование выполнено при поддержке РФФИ (грант N 08-06-00135).
стр. проводившихся в последние два десятилетия, социальная организация российского общества могла претерпеть существенные изменения в направлении дезинтеграции, а социальная дезинтеграция, как известно из работы Э. Дюркгейма о самоубийстве, способна оказывать существенное негативное воздействие на здоровье людей. В последние годы представления о влиянии на здоровье социальных связей и взаимодействий получили подтверждения в западных исследованиях, отталкивающихся от теории социального капитала [см. 8 - 13]. Такое влияние обнаруживается при изучении здоровья как у сообществ людей (локальных, региональных и национальных), так и индивидов. В работах, выполняемых на индивидуальном уровне, выявлено, что вхождение человека в социальные сети и возможности получения им социальной поддержки выступают важными детерминантами состояния его здоровья [см. обзоры 14 - 16].
Отдельные попытки изучения связей социального капитала и здоровья предпринимались и в российском обществе. Так, в исследовании регионов России середины 90-х гг. было показано, что уровни смертности ниже в тех из них, где выше ресурсы социального капитала, измеренного с помощью агрегированных показателей социальной сплоченности, гражданского участия и доверия руководству [17]. В нашей работе, посвященной изучению региональных различий в ожидаемой продолжительности жизни (начало 2000-х гг.), также удалось установить, что людям, родившимся в тех субъектах РФ, где с большей определенностью проявляются признаки социальной дезорганизации (неустойчивость брачных отношений, высокие уровни потребления алкоголя, самоубийств и убийств), с большей вероятностью предстоит прожить более короткую жизнь, чем тем, кто живет в регионах с относительно благоприятными социальными условиями [18].
В исследовании Р. Роуза на индивидуальном уровне (представительный опрос российского населения, проведенный в 1998 г.) было выявлено, что социальный капитал (вхождение в формальные и неформальные сети, возможность опереться на друзей во время болезни, доверие, способность контролировать свою жизнь) оказывает самостоятельное - в дополнение к социально-структурным факторам (т.е. обладанию человеческим капиталом) - воздействие на здоровье: его самооценки оказались выше у тех, кто наделен этим капиталом [19]. О влиянии социального, как и человеческого (образование, доход и т.п.), капитала на здоровье свидетельствуют и результаты анализа материалов массового опроса жителей Таганрога в 1998 г.
[20]. Оказалось, однако, что воздействие социального капитала (по показателю членства в добровольных объединениях - профсоюзах или других организациях) на самооценки здоровья зависит от того, каким человеческим капиталом наделен его владелец - оно было разным у людей с неодинаковым образованием.
Наконец, материалы московского опроса в 2004 г. также позволяют говорить о зависимости самооценок здоровья от факторов неформальных социальных связей и социальной поддержки [21].
Таким образом, на фоне развивающегося на протяжении последнего десятилетия интереса мировой научной общественности к проблеме влияния социального капитала на здоровье в нашей стране это направление исследований только начинает зарождаться. Нам удалось обнаружить лишь несколько работ, в которых эта проблема рассматривается применительно к России, да и те были выполнены зарубежными исследователями. В то же время результаты этих исследований указывают на важность развития этого направления для лучшего понимания того, как социальные факторы формируют здоровье населения нашей страны. К этому направлению изысканий относится и представленное ниже исследование.
Характеристика исследования. Концептуальной основой данной работы являются теоретические построения, обосновывающие принципиальную значимость для здоровья индивида запасов индивидуального социального капитала, измеряемых с помощью подтвержденных исследовательской практикой индикаторов, а именно, мерой включенности человека в разнообразные социальные сети и возможностями получе- стр. ния в затруднительных жизненных обстоятельствах помощи со стороны других субъектов социальных взаимодействий.
Действительно, одно из направлений исследований на индивидуальном уровне, систематически подтверждающее, что социальные взаимодействия влияют на здоровье, связано с понятием социальной интеграции. Считается, что социальная интеграция, т.е. "участие человека в широком спектре социальных взаимоотношений", оказывает на здоровье самостоятельное, независимое от других переменных (демографических, социально-структурных, стресса) воздействие, способствуя возникновению позитивных психологических состояний (самоуважения, целеустремленности, цельности личности) и связанных с ними благоприятных физиологических реакций, а также - выступая источником информации, мотивации и социального давления, побуждающих человека заботиться о своем здоровье [15, pp. 678 - 679]. Согласно одной из трактовок зависимости между социальной интеграцией и здоровьем, чем больше социальных сетей, в которые вовлечен человек, тем лучше для его здоровья (если, конечно, интеракции внутри этих сетей не носят негативного характера и не служат для него источником стресса). По другой версии, ключевое значение приписывается социальной изоляции - именно она ведет к нездоровью, так как сама по себе является сильным фактором, вызывающим у человека стрессы, негативные аффекты, чувства отчужденности и одиночества, снижающими его самооценку и уверенность в способности контролировать происходящее [там же, p. 680].
Другое важное направление исследований, в котором, как и при изучении социальной интеграции, было показано, что социальные взаимодействия имеют позитивные последствия для здоровья, - это анализ социальной поддержки: "Не вызывает сомнения, что структура сетевых связей влияет на здоровье, обеспечивая разнообразные виды поддержки" [22, p. 848]. "Социальная поддержка указывает на предоставление через социальную сеть психологических и материальных ресурсов, предназначенных для повышения способности индивида справляться со стрессом" [15, p. 676]. Механизм ее влияния на здоровье (буферизация, глушение стрессовых переживаний) обеспечивается благодаря помощи других людей, которая позволяет увидеть негативные события в менее угрожающем ракурсе и выработать эффективные стратегии преодоления стресса. Принято выделять несколько подтипов социальной поддержки - эмоциональную, инструментальную, оценочную и информационную. Эмоциональная разновидность подразумевает проявление к данному человеку со стороны других людей любви и заботы, симпатии и понимания, признание его значимости;
инструментальная - практическую помощь, когда человек не в состоянии самостоятельно справиться с возникшими трудностями;
оценочная имеет в виду помощь при принятии решений, а информационная - получение совета или необходимых сведений.
Настоящая работа посвящена изучению влияния социального капитала на здоровье населения, представляющего один из субъектов РФ - Санкт-Петербург. Проверка предположений о влиянии социального капитала, которым располагает человек, на его самочувствие, осуществляется нами в двух направлениях, доказавших свою эффективность в исследованиях данной проблемы. В рамках первого мы пытаемся выяснить, обусловлено ли состояние здоровья индивида тем, насколько он интегрирован в сети неформальных социальных взаимодействий. Второе направление связано с изучением социальной поддержки и проверкой предположения о том, что уверенность человека в получении одобрения своим действиям, эмоциональной поддержки или практической помощи в случае необходимости со стороны других людей является важным фактором поддержания здоровья. Наконец, еще одна задача нашего исследования - выяснить, как распределяется социальный капитал сетевой интеграции и поддержки среди разных слоев социально-экономической стратификации.
Эмпирические данные, на которые мы будем опираться при решении указанных задач, были получены в ходе массового опроса, проведенного в Санкт-Петербурге стр. Рис. 1. Распределение самооценок здоровья в 2006 г. Выборка, включающая жителей города от 30 до 60 лет и насчитывающая 573 человека, репрезентирует этот сегмент населения по полу, возрасту и образованию. Именно для этих возрастов, согласно заключению демографов, характерны повышенные риски преждевременной смертности [23], свидетельствующие о влиянии на здоровье социальных обстоятельств.
Основной показатель состояния здоровья, используемый в нашем анализе, - общая самооценка здоровья, измеренная в соответствии с Кратким вариантом (36 вопросов) методики исследования здоровья ("SF- Health Survey") [24]. Этот показатель, выражаемый в 100-балльной шкале, отражает разностороннее восприятие человеком своего здоровья, которое не ограничивается выражением мнения о текущем самочувствии, но учитывает также его представления о сопротивляемости болезням, о возможности ухудшения здоровья в ближайшей перспективе и о том, как оно соотносится с состоянием здоровья в социальном окружении. Распределение балльных оценок по шкале фиксирует достаточно широкий круг как негативных, так и позитивных состояний здоровья индивида. Низкие баллы говорят о том, что респондент считает свое здоровье неудовлетворительным или плохим и не надеется на его улучшение, а высокие баллы свидетельствуют об отличном самочувствии и оценке здоровья как очень хорошего.
При измерении социальной интеграции мы использовали подход, согласно которому значение имеет не просто участие в той или иной социальной сети, но вовлеченность человека в как можно большее число различных сетей [25]. Интеграция индивида в социальные сети фиксировалась с помощью сконструированного индекса, градации которого свидетельствуют о количестве сетей досуга, в которые вовлечен тот или иной из участников петербургского опроса. Основанием для построения индекса социальной интеграции послужило распределение ответов респондентов на вопросы анкеты о том, как часто они проводят время (1) с родителями или другими родственниками, (2) с друзьями, (3) свободное время - с коллегами по работе, а также (4) с людьми, которые вместе с респондентом состоят в каких-либо добровольных объединениях, профессиональных обществах, клубах и т.п. Во внимание принима- стр. лись только те контакты с указанными людьми, частота которых была не ниже чем 1 - 2 раза в месяц.
Социальная поддержка оценивалась с помощью специально разработанного и широко используемого инструмента - Вопросника межличностной поддержки (Interpersonal Support Evaluation List, ISEL) [26].
Применялся краткий вариант этого инструмента, включающий 12 вопросов. Как и предполагалось разработчиками инструмента, в нашем исследовании ответы респондентов, свидетельствующие о степени их согласия с двенадцатью суждениями, оказались достаточно тесно связанными между собой, что дало возможность упорядочить их с помощью шкалы социальной поддержки (Cronbach's Alpha = 0,80). Оценка для данного респондента на шкале социальной поддержки рассчитывалась нами как среднее арифметическое значение его ответов на эти суждения (если были высказаны мнения не менее чем на 8 из них). Эта оценка могла меняться от "1" (полная изоляция от сетей поддержки) до "4" (уверенность в поддержке в любой ситуации). Для дальнейшего анализа мы будем использовать индекс социальной поддержки с четырьмя градациями, полученный при укрупнении этой шкалы.
Проверка выдвигаемых предположений о влиянии социального капитала на здоровье индивида осуществлялась с помощью статистического аппарата общих линейных моделей (General Linear Models - GLM, Univariate Analysis of Variance). Воздействие на здоровье каждой из интересующих нас форм социального капитала проверялось при контроле переменных возраста и пола, а также ключевых индикаторов, характеризующих позицию индивида в социальной стратификации (уровень образования и материальное положение, измеряемое абсолютным и относительным показателями: уровнем абсолютной депривации и восприятием индивида своего положения в экономической иерархии). Такой методологический подход позволяет нам судить о собственном вкладе каждого из изучаемых элементов социального капитала в объяснение различий в самочувствии людей, очищенном от влияния социально демографической и социально-экономической структур.
Результаты исследования. Уровень самооценки здоровья петербуржцев в целом невысок. Среднее значение оценок едва превышает середину шкалы - 59 баллов. Это означает, что среднестатистический житель нашего города в возрасте от 30 до 60 лет не испытывает серьезных проблем со здоровьем, однако и не считает, что его состояние можно признать хорошим. Полученный результат не является неожиданным - сведения о самочувствии российского населения, полученные в целом ряде исследований при анализе субъективной информации, подтверждают представление о неблагополучной ситуации в нашей стране, складывающееся при рассмотрении объективных показателей здоровья и долголетия россиян [27].
Исследование влияния социального капитала на самочувствие петербуржцев начнем с проверки предположения, согласно которому состояние здоровья индивида обусловлено степенью его интеграции в сети неформальных социальных взаимодействий.
Об особенностях социальной интеграции в Петербурге позволяет судить распределение жителей города по градациям охарактеризованного ранее индекса. В полной социальной изоляции (от изучавшихся сетей) живет лишь чрезвычайно малая доля петербуржцев (3 - 6%), каждый пятый входит только в одну из рассматривавшихся сетей, около половины - в две, примерно четверть - в три, а во все изучавшиеся нами сети - считанные 3 - 4%. Описанное распределение говорит о достаточно отчетливой социальной интеграции большей части наших респондентов, входящих хотя бы в две из четырех сетей, однако, как показывают наши данные, эта интеграция ограничивается неформальным кругом родственников, друзей и коллег, не распространяясь за его пределы на формальные институты социальной самоорганизации (добровольные объединения).
Для выяснения того, играет ли фактор социальной интеграции самостоятельную роль в дифференциации здоровья жителей нашего города, нами использовались ста- стр. Таблица 1 Самооценки здоровья: факторы - многообразие сетей проведения досуга и структурные неравенства Факторы Модель 1 Модель В Уровень В Уровень значимости значимости Женщины -2.2.092 -2.9. Возраст 30 - 39 лет 4.2.012 2.6. 40 - 49 лет -2.4.136 -2.9. Образование Не выше среднего -2.8.114 -2.0. Среднее специальное -0.4.769 -0.0. Депривация Нет 6.3.000 5.7. Материальное положение 2.5.000 2.3. Досуг: число сетей Ни одной -20.6. Одна -11.8. Две -8.7. Три -7.6. Константа 45.5.000 57.0. Скорректированный R квадрат 0.16 0. N 545 Примечание. Для таблиц 1 и 3: Самооценки здоровья - 100-балльная шкала общего состояния здоровья (SF-36: General Health). Референтные категории: пол - мужчины, возраст - 50 - 60 лет, образование - высшее (включая незаконченное высшее), депривация - постоянно, время от времени респонденту приходилось из-за нехватки денег отказываться от удовлетворения насущных потребностей, число сетей досуга - респондент вовлечен во все четыре сети (родственных и дружеских связей, отношений с коллегами и членами добровольных ассоциаций);
контраст: простое сравнение.
тистические методы общих линейных моделей. Результаты анализа представлены в таблице 12 и описываются двумя моделями.
Модель 1 показывает воздействия на здоровье социально-демографических и социально-структурных переменных, являющихся, как показали многочисленные исследования, основными факторами, дифференцирующими здоровье. Как и следовало ожидать, они объясняют довольно значительную долю (16%) различий в показателях самочувствия горожан, при этом отчетливо видно, что среди социально-структурных факторов главными предикторами неравенств в здоровье являются материальная депривация (приходилось ли респонденту в течение последнего года ограничивать себя в удовлетворении базовых потребностей из-за недостатка денег) и субъективное экономическое положение (шкала с полюсами "самые бедные" и "наиболее обеспеченные" люди в нашем обществе).
В модели 2 в число независимых факторов добавляется индекс социальной интеграции. При этом он оказывается статистически значимым, а уравнение позволяет объяснить заметно большую долю дисперсии самооценок здоровья (с 16% она повышается до 19%).
Полученные нами факты, как и предполагается теорией, говорят о том, что социальная интеграция - важный самостоятельный фактор, объясняющий различия в Для рисунков и таблиц расчеты получены с помощью Общей линейной модели (см. модель 2 в табл. 3) при контроле переменных пола, возраста, образования, материальной депривации и воспринимаемого экономического положения.
стр. Рис. 2. Различие оценок здоровья: фактор - многообразие сетей проведения досуга здоровье наших респондентов. По мере расширения вовлеченности человека в изучавшиеся социальные сети происходит повышение самооценок его здоровья - разница по шкале между теми, кто живет в полной изоляции, и респондентами, связанными со всеми четырьмя сетями, составляет более двадцати пунктов.
В наглядном виде эта зависимость представлена на рисунке 2, который не только подтверждает позитивное влияние социальной интеграции на здоровье, но и говорит о негативной роли социальной изоляции. В самом деле, те люди, которые не связаны ни с одной сетью проведения досуга, отличаются от всех остальных особенно низкими оценками состояния своего здоровья (следует, однако, помнить, что в нашей выборке социальная изоляция - очень редкий феномен). Нельзя не отметить и тот факт, что различия самооценок здоровья у респондентов, входящих в одну, две или три из наших сетей, очень малы. Резкий скачок вверх, к более высоким шкальным значениям происходит только тогда, когда сети "сильных", неформальных связей (с родственниками, друзьями и коллегами) дополняются "слабыми" связями с представителями формальных объединений. Вполне вероятно, что неразвитость в нашем обществе взаимоотношений последнего типа - важное обстоятельство, негативно сказывающееся на состоянии здоровья населения.
Таким образом, наш анализ показывает, что социальная интеграция обеспечивает людей важными ресурсами, необходимыми для поддержания здоровья. Вероятность улучшения здоровья при наличии таких ресурсов проявляется у всех респондентов, к какой бы категории, вычленяемой в многомерном демографическом и социальном пространстве, они ни относились.
Не исключено, однако, что мужчины и женщины, представители младших и старших возрастных когорт, образовательных и экономических страт наделены таким социальным капиталом не в равной мере. Для проверки этого предположения мы еще раз использовали статистические средства общих линейных моделей, анализируя различия социальной интеграции (зависимая переменная), обусловленные названными демографическими и социально-структурными факторами. Оказалось, что люди разного возраста, образования и с разными представлениями о своем положении в экономической стратификации действительно статистически значимо отличаются по стр. Рис. 3. Социальная интеграция: значение структурных неравенств по возрасту, образованию и воспринимаемому экономическому статусу наличию изучавшихся сетевых ресурсов. Для наглядного представления этих различий были рассчитаны предсказанные значения индекса вхождения в социальные сети по уравнению, в котором учитывалось влияние переменных пола, возраста, образования, воспринимаемого экономического статуса и депривации основных потребностей. Среднее значение и медиана для предсказанных оценок социальной интеграции близки к 2.0. Полагая, что значения индекса, превышающие этот порог, говорят о наличии у человека заметного социального ресурса здоровья (он участвует более чем в двух сетях проведения досуга), мы представили на рисунке 3 доли таких респондентов в трех срезах городского населения - тех, которые различаются в охарактеризованном уравнении неслучайным образом.
Как видно на рисунке 3, гораздо меньшая часть представителей старшей возрастной группы, менее образованных и малообеспеченных горожан (при прочих равных условиях) обладает социальным капиталом поддержания здоровья, связанным с интеграцией в социальное окружение, чем это имеет место в рядах тридцатилетних, высокообразованных и обеспеченных респондентов. Даже если наша оценка таких различий не очень точна (в силу того, что рассматривавшиеся факторы объясняют стр. Таблица 2 Распространенность ситуационных сетей поддержки (в % от числа участников опроса, N = 573) Суждения 1. Если бы мне захотелось поехать на один день за город отдохнуть, мне было бы трудно найти кого-то, кто поехал бы со мной (несогласие) 2. У меня нет ни единого человека, с кем я мог бы поделиться своими самыми сокровенными мыслями, проблемами, опасениями (несогласие) 3. Если бы я вдруг заболел, то легко нашел бы кого-то, кто окажет мне помощь по дому (согласие) 4. В случае возникновения семейных проблем, у меня есть к кому обратиться за советом (согласие) 5. Если бы мне захотелось вечером пойти в кино, я легко нашел бы человека, который составит мне компанию (согласие) 6. Когда мне нужен совет по личной проблеме, я знаю к кому обратиться (согласие) 7. Меня не часто приглашают что-либо сделать вместе (несогласие) 8. Если мне понадобится уехать на несколько недель, трудно будет найти человека, который присмотрит за квартирой (растениями, животными) (несогласие) 9. Если мне захочется, я без труда найду кого-нибудь, с кем можно вместе пообедать (согласие) 10. Если мне понадобится помощь, чтобы добраться до дома, у меня есть кому позвонить, чтобы за мной приехали и отвезли домой (согласие) 11. Если у меня возникнут серьезные проблемы в семейной жизни, будет трудно найти человека, который сможет посоветовать, как их уладить (несогласие) 12. При необходимости переехать на другую квартиру, мне будет трудно найти кого-то, кто поможет (несогласие) Таблица 3 Самооценки здоровья: влияние факторов социальной поддержки и структурных неравенств Факторы В Уровень значимости Женщины -2.4. Возраст 30 - 39 лет 4.9. 40 - 49 лет -1.9. Образование Не выше среднего -1.8. Среднее специальное -0.7. Депривация Нет 5.5. Материальное положение 2.2. Социальная поддержка Слабая -8.2. Умеренная -6.7. Сильная -0.7. Константа 49.9. Скорректированный R квадрат 0. N стр. лишь относительно небольшую долю дисперсии показателя социальной интеграции, а значит и предсказанные значения этого показателя отклоняются от наблюдаемых), сам факт их существования сомнения не вызывает: наверху социальной пирамиды вовлечение в разнообразные социальные сети встречается заметно чаще, чем в ее основании.
Таким образом, представленные результаты позволяют утверждать, что дефицит человеческого капитала (по признакам образования и экономического статуса) и социального капитала образуют порочный круг - недостаток одного сопрягается, как правило, с отсутствием другого. И наоборот, хорошее образование и материальная обеспеченность сочетаются обычно с более высокими значениями показателя социальной интеграции. Такое распределение капитала социальных сетей закрепляет различия в здоровье людей, принадлежащих к верхним и нижним слоям общественной стратификации.
Второе направление нашего исследования, как отмечалось при постановке задач, связано с попыткой оценить, является ли уверенность человека в получении различных видов поддержки со стороны своего социального окружения важным фактором в поддержании его здоровья.
Прежде чем приступить к решению этой задачи, приведем краткую характеристику того, как оценивают жители Санкт-Петербурга свои возможности по получению помощи родственников, друзей или знакомых при столкновении с жизненными трудностями [таб. 2].
Приведенные данные показывают, что отчетливое большинство респондентов, а во многих случаях и преобладающее большинство, не сомневаются, что в случае необходимости смогут получить помощь у своих близких или знакомых.
Распределение горожан по градациям обобщающего эти данные индекса социальной поддержки, описанного в методологической части статьи, выглядит следующим образом. Примерно каждый десятый участник опроса может быть отнесен к категории людей, у которых связь с сетями поддержки является слабой, чуть менее трети - к категории с умеренной формой ее выражения, около двух пятых - с сильной, а у каждого пятого эта связь признавалась очень сильной. Можно сказать, что уверенность в получении помощи со стороны социального окружения - важная характеристика социальной организации нашего общества, свидетельствующая о сохранении в нем тесных связей между близкими людьми.
Проверка предположения о благотворном влиянии социальной поддержки на здоровье опять же осуществлялась с помощью метода общих линейных моделей - к набору независимых факторов, включающих демографические и социально-структурные характеристики, был добавлен описанный выше индекс. Результаты этого анализа представлены в таблице 3.
Согласно полученным нами фактам, социальная поддержка - важный фактор, определяющий различия самооценок здоровья. При добавлении этого индекса объяснительные возможности модели, содержащей только демографические и социально-структурные переменные, улучшаются существенным образом (с 16%, согласно таблице 1, до 20%). Как показывают значения коэффициентов (В), с ростом показателя социальной поддержки происходит повышение воспринимаемого статуса здоровья. При прочих равных демографических и социально-структурных параметрах различия оценок здоровья у респондентов, которые при возникновении жизненных трудностей едва ли могут рассчитывать на поддержку других людей, и тех, кто абсолютно уверен, что сможет ее получить, превышает восемь пунктов шкалы.
В наглядном виде зависимость между социальной поддержкой и здоровьем представлена на рисунке 4. На этом рисунке отчетливо видно, что респонденты, не испытывающие уверенности в том, что смогут получить практическую или психологическую помощь при возникновении в жизни различных затруднительных ситуаций, оценивают свое здоровье заметно ниже, чем те, кто в этом уверен - у кого, по нашей классификации, "сильная" или "очень сильная" связь с сетями поддержки.
стр. Рис. 4. Различие оценок здоровья: фактор социальной поддержки Итак, рассматривая сети поддержки, мы вновь обнаруживаем, как и при изучении социальной интеграции, что ресурсы, которыми обеспечивает человека эта форма социального капитала, благотворно влияют на состояние его здоровья. И такое влияние проявляется вне зависимости от того, к какой ячейке многомерного социально-демографического расслоения он принадлежит.
Теперь, воспроизводя логику и средства анализа, описанные для исследования социальной интеграции, нам предстоит установить, справедливо ли предположение о неравном распределении капитала социальной поддержки в различных демографических и структурных срезах населения Санкт-Петербурга. Уравнение (метод общих линейных моделей), в котором зависимая переменная - индекс поддержки (среднее арифметическое ответов на 12 вопросов - ситуаций), а независимые факторы - пол, возраст, образование, воспринимаемый экономический статус и депривация основных потребностей, показывает, что между слоями горожан, вычленяемым по трем социально-структурным переменным (но не по половым и возрастным признакам) действительно есть статистически значимые расхождения. Рассчитав по этому уравнению предсказанные оценки социальной поддержки, и полагая, что выше среднего значения (которое близко к медиане и составляет 3,2) располагаются оценки тех респондентов, у которых весьма высоки ресурсы, связанные с капиталом поддержки, мы рассматривали, как они распределяются в зависимости от образования, воспринимаемого экономического статуса и выраженности материальной депривации.
Результаты этого анализа отображены на рисунке 5, представленные распределения не оставляют сомнений в том, что обладание социальным капиталом поддержки - прерогатива высоко статусных слоев петербургского населения. Среди менее образованных, малообеспеченных горожан и тех, кому приходилось ограничивать себя в самом необходимом из-за нехватки денег, этим капиталом владеют гораздо меньшие доли респондентов, чем среди жителей Петербурга, получивших хорошее образование, относящих себя к разряду достаточно обеспеченных в материальном отношении людей, не испытывавших острых лишений.
Таким образом, результаты исследования социальной поддержки подтверждают заключение, к которому мы пришли, изучая социальную интеграцию. Социальный капитал этого рода играет важную роль в поддержании здоровья населения города, стр. Рис. 5. Социальная поддержка (неукрупненная шкала, средние арифметические значения по 12 вопросам - ситуациям. Сильная поддержка - выше 3.2 по шкале [1, 4]) укрепляя у наделенных им индивидов уверенность в получении практической и психологической помощи при возникновении в жизни затруднительных ситуаций. Однако те люди, которые больше других нуждаются в этом капитале, - представители нижних ярусов образовательной и доходной стратификации - как раз сталкиваются с его недостатком. Ресурсами поддержки, как и капиталом, обеспечиваемым социальной интеграцией, владеют, как правило, те, кто располагается в верхних стратах социальной пирамиды.
Результаты анализа показывают, что социальный капитал - материальные и психологические ресурсы, доступ к которым индивид получает благодаря вхождению в социальные сети и взаимодействию с другими людьми, - оказывает существенное влияние на стратификацию здоровья жителей Санкт-Петербурга.
Состояние здоровья горожан, которые входят в разнообразные сети неформальных отношений (с родственниками, друзьями, коллегами, товарищами по общественным объединениям), существенно отличается в лучшую сторону по сравнению с теми, кто живет в социальной изоляции. Заметные отличия здоровья были обнаружены также при изучении социальной поддержки - горожане, уверенные в том, что в случае необходимости они стр. могут рассчитывать на практическую и психологическую помощь своих близких и знакомых, чувствовали себя гораздо лучше, чем те, кому не на кого было опереться в затруднительных жизненных ситуациях.
Наше исследование продемонстрировало также, что ресурсы социального капитала, важные для поддержания здоровья людей, распределены между различными социально-экономическими слоями неравномерно. Эти ресурсы оказываются в дефиците как раз для тех, кто больше других в них нуждается, - это представители нижних страт образовательной и доходной стратификации. Наделены же ими, напротив, те, кто располагается в верхней половине социальной пирамиды. Таким образом, распределение социального капитала в обществе закрепляет неравенства в здоровье, обусловленные социально структурными факторами.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Здоровье населения России в социальном контексте 90-х годов: проблемы и перспективы / под ред. В. И.
Стародубова, Ю. М. Михайловой, А. Е. Ивановой. М.: Медицина, 2003.
2. Bobak, Martin, Hynek Pikhart, Clyde Hertzman, Richard Rose, and Michael Marmot. Socioeconomic Factors, Perceived Control and Self-reported Health in Russia: A Cross-Sectional Survey // Social Science and Medicine.
1998. Vol. 47 (2). P. 269 - 279.
3. Bobak, Martin, Hynek Pikhart, Richard Rose, Clyde Hertzman, and Michael Marmot. Socioeconomic Factors, Material Inequalities, and Perceived Control in Self Rated Health: Cross-Sectional Data from Seven Post Communist Countries // Social Science and Medicine. 2000. Vol. 51 (9). P. 1343 - 1350.
4. Cockerham, William C. The Social Determinants of the Decline of Life Expectancy in Russia and Eastern Europe:
A Lifestyle Explanation // Journal of Health and Social Behavior. 1997. Vol. 38 (2). P. 117 - 130.
5. Cockerham, William C. Health Lifestyles in Russia // Social Science and Medicine. 2000. Vol. 51 (9). P. 1313- 1324.
6. Cockerham, William C., Brian P. Hinote, Pamela Abbott. Psychological Distress, Gender, and Health Lifestyles in Belarus, Kazakhstan, Russia, and Ukraine // Social Science and Medicine. 2006. Vol. 63 (9). P. 2381 - 2394.
7. Leon, David A., Laurent Chenet, Vladimir M. Shkolnikov, Sergei Zakharov, Judith Shapiro, Galina Rakhmanova, Sergei Vassin, Martin McKee. Huge Variation in Russian Mortality Rates 1984:94: Artifact, Alcohol, or What? // The Lancet. 1997. Vol. 350 (9075). P. 383 - 388.
8. Carlson, Elizabeth D., Robert M. Chamberlain. Social Capital, Health, and Health Disparities // Journal of Nursing Scholarship. 2003. Vol. 35 (4). P. 325 - 331.
9. Islam, M. Kamrul, Juan Merlo, Ichiro Kawachi, Martin Lindstrom, and Ulf-G Gerdtfgmn- Social capital and health: Does egalitarianism matter? A literature review // International Journal for Equity in Health. 2006. Vol. (3).
10. Macinko, James, and Barbara Starfield. The Utility of Social Capital in Research on Health Determinants // Milbank Quarterly. 2001. Vol. 79 (3). P. 387 - 427.
11. Social Capital and Health / Ichiro Kawachi, S. V. Subramanian, and Daniel Kim (Eds.). New York: Springer.
Publishing Company. 2007.
12. Szreter, Simon, and Michael Woolcock. Health by Association? Social Capital, Social Theory and the Political Economy of Public Health // International Journal of Epidemiology. 2004. Vol. 33 (4). P. 650 - 667.
13. Social Capital Debate // International Journal of Epidemiology. 2004. Vol. 33 (4). P. 667 - 709.
14. Berkman, Lisa F., and Thomas Glass. Social Integration, Social Networks, Social Support, and Health // Social epidemiology / L.F. Berkman, and I. Kawachi (Eds.). Cambridge: Oxford University Press. 2000. P. 137 - 173.
15. Cohen, Sheldon. Social Relationships and Health // American Psychologist. 2004. Vol. 59 (8). P. 676 - 684.
16. Smith, Kirsten P., and Nicholas A. Christakis. Social Networks and Health // Annual Review of Sociology.
2008. Vol. 34. P. 405 - 429.
17. Kennedv, Bruce P., Ichiro Kawachi, and Elizabeth Brainerd. The Role of Social Capital in the Russian Mortality Crisis // World Development. 1998. Vol. 26 (11). P. 2029 - 2043.
18. Русинова Н. Л., Л. В. Панова и В. В. Сафронов. Продолжительность жизни в регионах России: значение экономических факторов и социальной среды // Журнал социологии и социальной антропологии. 2007. N 1.
С. 140 - 161.
19. Rose, Richard. How Much Does Social Capital Add to Individual Health? A Survey Study of Russians // Social Science and Medicine. 2000. Vol. 51 (9). P. 1421 - 1435.
20. Rojas, Yerko, Per Carlson. The Stratification of Social Capital and Its Consequences for Self-Rated Health in Taganrog, Russia // Social Science and Medicine. 2006. Vol. 62 (11). P. 2732 - 2741.
21. Кислицына О. А., С. Ферландер. Влияние социальной поддержки на здоровье москвичей // Социол.
исслед. 2008. N4. С. 81 - 84.
22. Berkman, Lisa F., Thomas Glass, Ian Brissette, Teresa E. Seeman. From Social Integration to Health: Durkheim in the New Millennium // Social Science and Medicine. 2000. Vol. 51 (6). P. 843 - 857.
стр. 23. Вишневский А., В. Школьников. Смертность в России: главные группы риска и приоритеты действия.
(Науч. доклады / Моск. Центр Карнеги, Вып. 19). М: Московский Центр Карнеги, 1997.
24. Ware, John E., Jr., et al. SF-36 Health Survey: Manual and Interpretation Guide. Boston: The Health Institute.
1993.
25. Cohen, S., W. J Doyle, D. P. Skoner, B. S Rabin and J. M. Gwaltney, Jr. Social Ties and Susceptibility to the Common Cold // Journal of the American Medical Association. 1997. Vol. 277 (24). P. 1940 - 1944.
26. Cohen, S., R. Mermelstein, T. Kamarck, and H. Hoberman. Measuring the Functional Components of Social Support // Social support: Theory, research and application / I.G. Sarason and B.R. Sarason (Eds.). The Hague, Holland: Martinus Nijhoff. 1985. P. 73 - 94.
27. Kunst, A. E., J.J. Geurts, and J van den Berg. International Variation in Socioeconomic Inequalities in Self Reported Health // Journal of Epidemiology and Community Health. 1995. Vol. 49 (2). P. 117 - 123.